Туда, где живут драконы

Папа Добрый (2024)

Что станет делать пилот космического штурмовика, если вдруг, окажется на планете, далёкой от благ технологического мира? Далёкой настолько, что в непроходимых кедровых лесах можно наткнуться на столь древних, а зачастую, ещё и необычных животных, что их легко можно назвать доисторическими. И что делать с соседями, пребывающими в родо-племенном строе, вот-вот освоивших каменные орудия труда? Что делать, если обратного пути, к вершинам цивилизации нет? Выживать, или сделать всё, что бы прожить остаток дней с комфортом? А если некая, присматривающая за планетой цивилизация, запрещает вмешиваться в прогрессы жизни аборигенов? Или, всёже рискнуть, и постараться, найти путь к возвращению в свой мир?

«Жажда»

Сознание наотрез отказывалось возвращаться в реальность, стремясь задержаться в мире грёз, как можно дольше. Не стоило тешить себя надеждами на счастливый исход, пришло время принять действительность.

И так, что мне известно о планете, принявшей меня в своё лоно? И вообще, в каком положении я оказался? Начнём с хорошего.

Планета пригодна для жизни, и она обитаема. Под такой класс планет, в тревожном чемоданчике, есть стандартный набор прививок от вирусов и укусов насекомых. Планета покрыта густыми хвойными лесами, следовательно, проблем с растительной пищей, материалом для строительства и разведения огня, не будет. Всё, на этом плюсы кончились.

Теперь о минусах.

Кедриум, крупная и массивная планета, с гравитацией в 1,2g, что на первых этапах совсем не хорошо. Человек достаточно легко переносит разницу в десять процентов от стандартной гравитации, как в меньшую, так и в большую сторону, но двадцать процентов, для ослабленного организма, может стать непосильной задачей. Это в медицинской капсуле, я прошёл бы курс реабилитации за пару недель, но где её взять? А при таких обстоятельствах, одному Богу известно, сколько понадобится время на восстановление, и это при условии нормального питания.

Кстати о питании. В боковом кармане кресла пилота, есть отсек с несколькими сухими пайками. Пилотам часто приходится выходить в рейды сопровождения, проводя в звездолёте до суток дежурства, так что техники, всегда исправно следят, за наличием сухих пайков на борту.

Сил хватило только на то, что бы опустить руку, но при опущенной спинке кресла, рука попросту угодила мимо заветного кармана. Через искин привёл спинку кресла в вертикальное положение, но и это не спасло ситуацию. Кончиками пальцев нащупал прямоугольник пайка, но не захватить его, не вытянуть, естественно, не смог. За десять минут попыток устал так, будто вагон разгрузил. Тело безумно ныло, и каждое движение отзывалось болью. Мышцы трещали по швам, а кости ныли, гудели и выли, как пустотелые трубы. Но не переживайте. Не буду вас утомлять постоянным нытьём, просто, прошу помнить, что первый месяц, мне было очень хреново.

Снова вернул кресло в горизонтальное положение. После отдыха возобновлю попытку, а пока вернусь к минусам своего положения.

Сутки на Кедриуме сорок часов, правда год, прилично короче стандартного, но в итоге, при пересчёте в стандартные часы и обратно, получается, что жизнь здесь, это год за полтора.

Буйный лесной покров, обещает большое количество лесных ягод и грибов, ручьи, реки и озёра, скорее всего, изобилуют рыбой. Возможно наличие мелких грызунов, птиц, но вот, что делать с крупными хищниками, которые по логике вещей, так же должны здесь присутствовать. Совсем не хочется, в ослабленном состоянии, стать чьей-то добычей.

Но основная проблема, обитаемость планеты. Местные разумные, пребывающие в своём развитии на уровне каменного века, или родоплеменного строя. В таких случаях, когда разумная жизнь, не может самостоятельно покинуть пределы своей звёздной системы, контакты с ними запрещены, а передача технологий, сурово наказывается законом. Планета защищена учёным советом миров Содружества от несанкционированных посещений, а на случай, подобный моему, протоколом наблюдения предусмотрено глобальное сканирование планеты, не чаще раза в год. Ещё, на планете могут находиться несколько лабораторий наблюдения, надёжно скрытых от глаз аборигенов. Вот только вопрос, где могут располагаться эти лаборатории? Такая информация не распространяется.

Приказал искину активировать поисковый маяк, но тут же столкнулся с очередным разочарованием. Повреждения, нанесённые в бою, начисто лишили меня каких-либо средств связи. Очевидно, по этой причине, за все годы, проведённые в дрейфе, на мой сигнал так никто и не откликнулся. Сигнала просто не было.

И так, пора подвести промежуточные итоги. В ближайшей перспективе, я начну испытывать голод и жажду, и если с первым, какие-то надежды ещё есть, то со вторым беда. Где взять воду, мне не известно. В перспективе долгосрочной, обессиленный и обездвиженный, у меня есть большие шансы, пойти на корм какому-нибудь хищнику. Но скорее всего, самыми опасными станут местные двуногие. Во все времена и во всех мирах, люди представляют наивысшую опасность, для себе подобных.

Пребывая в лежачем положении, всмотрелся ввысь, сквозь кроны величественных хвойных деревьев. Голубое, яркое небо, пыталось пролить свой свет с пятидесяти метровой высоты, но сквозь раскидистые лапы кедров, до поверхности долетали жалкие ошмётки солнечных лучей. Внизу царил полумрак.

— Сумрачный лес. — почти сухим ртом, почему-то вслух, произнёс я.

Если здесь всегда такой полумрак, то и хищники здесь будут крайне опасными, хорошо видящими в темноте. Хотя, вроде все хищники хорошо ориентируются в тёмное время суток.

Между деревьями метнулась какая-то тень, опустилась на нос корабля. Поднял спинку кресла, любопытство, оно такое, знаете ли.

На носу сидела птица, крупная, с перьями, больше похожими на пух, в пёстром коричневом окрасе. Почувствовав моё появление, птица обернула голову, выпучив свои огромные жёлтые глазищи. Сова, не дать не взять.

Птица, походкой бывалого гопника, подошла к самому фонарю кокпита, долго всматривалась сквозь стекло, раскачивая головой из стороны в сторону, а затем ударила клювом в прозрачное препятствие. Я аж вздрогнул от неожиданности, а птица, желая убедиться, что невидимая преграда действительно существует, поставила на фонарь свою лапищу. Демонстрация когтей, была более чем убедительной. Длинные, острые, как лезвия, крючки, легко проткнут и разорвут любую кожу.

Я снова повторил попытку извлечь сухой паёк. На этот раз попытка была успешной ровно наполовину. Мне удалось захватить упаковку и даже потянуть её вверх, но непослушные пальцы дёрнулись в самый неподходящий момент, и немыслимый, по своей тяжести груз, упал на пол.

Это была не просто досада, это было предвестником отчаяния, и началом целой тирады отборнейшего мата. На вторую попытку сил не осталось.

Я попробовал осмотреться.

Моё падение на поверхность, я счёл более чем удачным. Гарпия садилась по склону какой-то горы, или высокого холма. Она скатилась по склону, не зарывшись в землю, и каким-то чудом, не угодила ни в какое дерево. Это был хороший знак. Кокпит, в конструкции штурмовика вообще отдельная, встроенная броне капсула, и мягкая посадка, гарантировала, что механизм фонаря не заклинило.

Птица, потеряв ко мне всякий интерес, улетела. И я приказал искину открыть фонарь. Часть стекла с шипением откатилась назад, и в ноздри ударил свежий, морозный воздух. Кислорода в атмосфере столько, что лёгкие тут же вспыхнули обжигающим пламенем. Густой и влажный воздух, был буквально напитан вкусами хвойного леса, привкус хвои ощущался на языке. Было прохладно. Ниже нуля, но не сильно. По ощущениям, холод поднимался снизу, как это обычно происходит весной, когда промёрзшая за зиму почва, старается остудить более прогретый воздух. Очень надеюсь, что сейчас весна.

Попробовал повернуть голову, и шея напряглась, словно испытала многократную перегрузку.

То тут, то там, под лопухастыми кустами, которые почему-то, не потеряли свой цвет за зиму, в канавах и углублениях, да и просто в густой тени, лежали остатки сугробов. Снег был кипельно белый. Не может же снег оставаться таким белым? Выходит, сейчас осень. Такие мысли слегка опечалили, но им на смену тут же пришло предположение, что это отголоски последнего снегопада, оставленного уходящей зимой, не желающей уступать свои права. Снова настроение чуть поднялось.

Снег! Мысль, острым шилом пронзила голову. Снег, вода в твёрдом агрегатном состоянии. Вот только как добраться до него. Я словно инвалид, прикованный к своему креслу.

Сквозь густые и липкие запахи леса, ноздри ощутили крайне неприятную вонь, будто поблизости сдохла какая-то живность. Попытался глазами найти источник, возможно животинка погибла в результате моего приземления, но скоро понял, что это я сам, источник вони. Одновременно ужаснулся и обрадовался этому факту, искренне надеясь, что к такой вонючке не приблизится ни один хищник.

Устал.

Закрыл фонарь, вернул кресло в лежачее положение. Вспомнил про некоторые особенности лётного комбеза. Запросил необходимую информацию у искина, выполнил настройки.

Господи, пошли всё возможные блага тем учёным, и их потомкам, что разработали систему мыслесвязи с кораблём и прочими механизмами.

Тело пронзил электрический удар.

Больно-то как!

Потом ещё, и ещё, и ещё. Первый был подобен разряду молнии, заставив сократиться каждую мышцу организма. Все последующие казались всё более ослабевающими, хотя по факту, это не так. Разряды всё учащались и учащались, пока не стали жалить тело дважды в секунду. Тело перестало дёргаться, а лишь отдавалось мелкой дрожью, вторя очередному разряду. Вслед за электричеством, по телу потекло приятное тепло. Минут через десять, процедура стала даже приятной, веки потяжелели, я провалился в сон.

Проснулся снова в темноте.

— Это ж, сколько я проспал? — посетила первая мысль.

Поднял кресло, потянулся за пайком. В этот раз уверенно захватил пальцами упаковку, даже показалось, что хватило сил её сдавить. Извлёк их кармана и положил себе на ноги. Потянулся за следующим. В этом была порция каши, но я вовремя вспомнил, что твёрдой пищей себя сейчас можно просто убить. Мой желудок много лет не видел, привычной для себя пищи, и мог просто не справиться. Плюс ко всему, нужно совладать с собой, и ни в коем случае не переедать.

Второй паёк тоже с кашей. Поймал себя на мысли, что по закону подлости, нужный мне паёк лежит на полу кабины, но снова потянулся в карман кресла. Мне бы сейчас вообще какого-нибудь бульончика, но такового нет. Есть паёк, внутри которого нечто похожее на водянистое пюре, как раз, овощной рацион.

Третья попытка принесла нужный результат. Нужный мне паёк. Пюре из перетёртой цветной капусты, моркови, кабачка и кута, то, что нужно растущему организму. Кут, это такой лук, если что.

Что есть мочи потянул за язычок на донышке упаковки, думал, рожу от натуги. Паёк щёлкнул, зашипел, увеличился в размере. Ноги почувствовали, как он нагревается.

Обратился к искину, очень хотелось узнать, как удалось столько времени прожить в гибернации. Оказалось, что, толь умный искин попался, толи в результате системного сбоя, хитроумная машина отправила меня в кому, не выводя из сна. Легкая участь, умереть во сне. Как всё это время машине удавалось поддерживать во мне последнюю искру жизни, я всё равно так и не понял. Но мне и не особо нужны были медицинские подробности. Я был мёртв, но теперь я жив. И этого более чем достаточно.

Разогретой пищи около четырёх сот грамм. Даю себе установку, что в первый приём съем не больше ста, остальное буду принимать каждые четыре часа, следя за своим состоянием, и постепенно увеличивать дозу. Если конечно не загнусь сразу.

Пюре, которое я раньше терпеть не мог, сейчас мне показалось пищей богов. Долго гонял, набранное ложечкой, во рту, стараясь выработать как можно больше слюны, глотая мелкими порциями. Прислушивался к ощущениям. Жижица беспрепятственно проходила пищевод и шлепками падала на дно пустого желудка.

Мысленно, провожая в рот последнюю отмеренную ложку пищи, замер от неожиданно пришедшего на ум понимания. Темнота, что меня окружает, на самом деле белая. Включил свет в кабине, и о чудо! Вселенная, и все её боги сегодня на моей стороне. Фонарь кабины покрыть толстым слоем снега.

Открыл фонарь, часть снега упала внутрь, начал жадно собирать снег в ладони. Жадно в моём понимании. На самом-то деле, двигался я со скоростями самого медленного ленивца. Напихивал снег в рот, глотая, даже не дожидаясь, когда тот растает. Насыщению не было придела, и с каждой каплей живительной влаги, в мозг возвращались рассудок и логика. Нужно сделать запас воды, на тот случай, если снег растает. Левой рукой потянулся вниз, туда, где на кресле крепился литровый пузырёк для воды, со специальной крышкой-клапаном. Непроливайка для космоса.

— Бог ты мой, да какой же урод, так туго закрутил крышку?

Мокрые руки скользили по пластику, стрелка моих усилий уже зашкаливала и ушла на второй оборот, но крышка всё же поддалась. Пришлось даже отдышаться после такого.

Плотно-плотно набил полную баклажку снегом, начал вспоминать, что ещё есть в кабине, пригодное для сбора снега, и что бы потом не протекало, сохраняя драгоценную воду.

Внизу, слева, есть санитарная ячейка, встроенная в борт кокпита. В ней специальные пакеты, для сбора рвотных масс, на тот случай, если не справится анти перегрузочная система. Там же упаковка гигиенических салфеток, в принципе, для тех же нужд.

Всем пакетам оторвал клапан, набрал снега столько, насколько смог дотянутся рукой. Попробовал приподняться в кресле, да куда уж там, сил хватило только на мысль, тело даже не отозвалось на попытку. Пакеты плотно завязал, поставил сбоку кресла на пол. От них сразу потянуло холодом. Закрыл фонарь, разложил кресло, включил электростимуляцию мышц. Сморщился от первого разряда. Тепло потекло по телу, я расслабился, и, обнявшись с Морфеем, как давнишний корифей, направился в его царствие.