Прекрасная мука любви

Патриция Мэтьюз, 2020

Ребекка Хокинс была прекрасна и горда. Она хотела добиться успеха в жизни любой ценой, пусть даже эта цена – опасная профессия авантюристки и нелегкое знание всех тонкостей игры на скачках… Ребекка внезапно оказалась бесценным призом в отчаянном состязании двух мужчин, однако сердце ее было отдано третьему – циничному обаятельному джентльмену, который в совершенстве постиг искусство покорять самых независимых женщин… Все средства хороши в любви, на войне и – на скачках. Но что же делать, если война за победу на скачках становится однажды прекрасной мукой любви!..

Глава 3

В ту ночь Ребекка спала урывками. Бедняга Тим Берд не шел у нее из головы. Бесформенная груда, в которую превратилось тело несчастного наездника, стекающая на деревянную палубу темная, как кровь, вода так и стояли у нее перед глазами. Ребекка не смогла бы сказать, гнал ли пережитый ужас сон или, наоборот, ее сон был полон этим кошмаром. Но, так или иначе, за ночь она совсем не отдохнула и утром чувствовала себя настолько разбитой, словно и не ложилась.

Несмотря на это, Ребекка с радостью встретила рассвет: в утреннем свете ужас, который она пережила, начал постепенно отступать. А когда совсем рассвело, Ребекка встала и отправилась на конюшню к Пэдди Бою и Черному Принцу.

В конюшне еще царил полумрак, однако уже собралось довольно много народу: тренеры, наездники и владельцы лошадей. И все они обсуждали трагическую смерть Тимми Берда. Никто не сомневался, что жокей был убит, — дошли слухи, что он умер от выстрела в затылок.

Все присутствующие были полны негодования. Как же так? Их товарища убили и бросили в реку, как какую-то деревяшку! И все сошлись на том, что «кто-то должен что-то сделать», не уточняя, однако, кто и что именно. Люди, хорошо знавшие Берда и едва с ним знакомые, говорили о том, каким он был прекрасным человеком и как ужасно, что он умер.

Конечно, Ребекка понимала, что на самом деле их не так уж волнует Тим Берд. Просто его смерть напомнила им о бренности человеческого существования, и именно это заставило присутствующих — по крайней мере большую их часть — произносить в честь убитого жокея столь пламенные хвалебные речи.

Эти бесконечные разговоры на одну и ту же тему подействовали на Ребекку так же угнетающе, как недавний сон. Поэтому, когда она оседлала Черного Принца и вывела на скаковую дорожку немного размяться, сделала это больше для себя, чем для него.

Черный Принц был великолепным черным как вороново крыло жеребцом с необыкновенно длинным более светлым хвостом. Сложен он был безупречно, без единого изъяна. Это было видно невооруженным глазом, даже когда Черный Принц стоял на месте. Когда он шел шагом, то уже обращал на себя общее внимание, а уж если переходил на галоп, вызывал у всех, кто за ним наблюдал, не меньше чем благоговение. С необыкновенной легкостью он мог развить потрясающую скорость. Его длинные изящные ноги мелькали с ослепительной быстротой.

Ребекка чувствовала, как напряжено животное, и понимала: жеребцу не терпится помчаться вперед, и не делает он этого только потому, что она не позволяет.

— Принц, милый ты мой, я знаю, как тебе хочется побегать, — ласково сказала Ребекка, поглаживая коня по шее. — Но я не могу тебе этого разрешить. Пока не могу. Ты же знаешь, что мы с дедом задумали, я ведь часто тебе об этом рассказывала.

Черный Принц заржал, словно понимал, о чем говорит его хозяйка, но не мог с этим смириться.

Ребекка внимательно огляделась. Они с Черным Принцем были на скаковой дорожке одни, к тому же находились на приличном расстоянии от конюшни, так что вероятность посторонних глаз сводилась к минимуму.

— А собственно, почему бы нет? — запальчиво воскликнула она. — Дедушки здесь нет, и он ничего не узнает. Давай, Принц, разомнемся хорошенько.

Ребекка направила Черного Принца к линии старта, там остановилась и на несколько секунд застыла неподвижно, мысленно готовясь к предстоящей скачке. А воображение услужливо перенесло ее с этой невзрачной скаковой дорожки провинциальной ярмарки на новехонький ипподром, выстроенный в Луисвилле, штат Кентукки. Трибуны его до отказа заполнены вопящими от восторга зрителями. Вдоль скаковой дорожки столпились любители конного спорта. Громкими криками подбадривают они Черного Принца.

Ласково погладив лошадь, Ребекка тихонько прошептала:

— Давай покажем им, на что ты способен, Принц! — И, пришпорив коня, крикнула: — Пошел, Принц! Пошел!

И в ту же секунду Черный Принц рванулся вперед, вылетев за линию старта, словно снаряд из пушки, и почти сразу набрал максимальную скорость. Пригнувшись к самой холке, Ребекка крепко сжимала в руках поводья и смеялась. Она чувствовала, как ветер свистит в ушах, обвевает разгоряченное лицо, и ей казалось, что они с Черным Принцем составляют одно целое, что у них одно тело, общие кровеносные сосуды. Они прошли первый круг, как показалось Ребекке, за одну секунду. Копыта лошади гулко стучали по утоптанной скаковой дорожке, взметая клубы пыли. На втором круге Ребекка позволила Черному Принцу развить еще большую скорость, и на какую-то долю секунды ей показалось, что лошадь вот-вот оторвется от земли и взлетит.

У скаковой дорожки, облокотясь руками о заграждение, стоял почти неразличимый в тусклом утреннем свете высокий стройный молодой человек с чересчур широкими плечами и смотрел, как Ребекка работает с Черным Принцем. У незнакомца были большие темные блестящие глаза, темные прямые волосы, длинные бакенбарды, обрамлявшие красивое смуглое лицо, сильные руки с тщательно наманикюренными ногтями. И в этих руках молодой человек держал секундомер.

Молодого человека звали Стивен Лайтфут. Вначале он наблюдал, как наездник работает со своей лошадью, со сдержанным интересом. Так любой хороший наездник наблюдает за работой другого: мысленно отмечает технические приемы, которые тот использует во время езды, и дает оценку лошади. Но когда Стивен увидел, как жеребец развил предельную скорость, сдержанный интерес уступил место любопытству. Даже с такого большого расстояния было видно, что лошадь, которая во всю прыть неслась по скаковой дорожке, обыкновенной никак не назовешь.

Когда крупный черный конь стрелой промчался мимо столба с отметкой в одну восьмую мили, Стивен нажал на кнопку секундомера, засекая время. Как только скакун преодолел четверть мили, Стивен снова нажал на кнопку. Глянув на шкалу, молодой человек недоверчиво присвистнул. Двадцать четыре и три пятых секунды за четверть мили! Фантастическое время для обычной утренней пробежки!

Что же это за лошадь? И кто наездник?

Только пройдя третий круг, Ребекка заметила, что за ними наблюдает какой-то мужчина и, что самое страшное, в руке он держит секундомер. Значит, незнакомец хочет узнать время, за которое Черный Принц прошел дистанцию. Ребекка понятия не имела, чему равно это время, однако не сомневалась, что Черный Принц показал все, на что способен. А ведь они с дедушкой так хотели, чтобы до поры до времени никто не подозревал об уникальных возможностях питомца!

Ребекка резко натянула поводья, и последний круг Черный Принц проскакал уже легким галопом.

— Почему вы осадили его? — спросил незнакомец, выходя на скаковую дорожку и глядя, как Черный Принц легкой рысью пересекает финишную линию.

Не отвечая, Ребекка спрыгнула с лошади. Девушка была одета в брюки для верховой езды и жокейский камзол, а волосы заправила под жокейскую шапочку. Сдернув шапочку, она тряхнула головой, и по плечам ее рассыпались черные кудри.

Стивен рот раскрыл от изумления:

— Бог мой! Да вы женщина!

— Женщины составляют половину населения всего земного шара, — буркнула Ребекка. — Так чему вы удивляетесь?

— Я еще никогда не видел, чтобы женщина так ездила верхом, — сказал Стивен и взглянул на секундомер. — Я пытался вычислить время, за которое вы прошли все расстояние. Знаете ли вы, что преодолели четверть мили за двадцать четыре с небольшим секунды?

— Разве? — Ребекка сделала круглые глаза. — Боже правый, какой ужас! Я и не представляла, что скачу с такой скоростью. Неудивительно, что я испугалась.

Стивен расхохотался.

— Не знаю, какую игру вы ведете, мисс, но вы вовсе не испугались!

— Нет, испугалась! Именно поэтому я и сбавила скорость. Если дедушка узнает, что Принц скакал так быстро, да еще с больной ногой, он меня убьет! Вы ведь ему не расскажете, правда?

— У этой лошади больная нога? — недоверчиво переспросил Стив. — Бог мой! Если он так скачет на трех здоровых ногах, то как он будет скакать на всех четырех! А насчет того, чтобы кому-то вас не выдавать… — Стивен развел руками. — Я даже не знаю, кто вы и кто ваш дедушка.

— Меня зовут Ребекка Хокинс, а моего дедушку — Генри Хокинс.

— Генри Хокинс? Хок?

— Да. Вы слышали о нем?

— Я слышал о нем, как и все любители конного спорта, — ответил Стивен. — Но не имею удовольствия быть знакомым с ним лично и был бы счастлив, если бы наше знакомство состоялось. Знаете что? Давайте сделаем так. Вы познакомите меня с Хоком, а я никому не выдам вашу ужасную тайну.

— А как я вас представлю, сэр? Я ведь сама не знаю, как вас зовут, — проговорила Ребекка, которой пришлись по душе манеры незнакомца. У нее немного отлегло от сердца. Может, все обойдется?

Стивен застенчиво улыбнулся.

— А ведь верно. Придется признать свою вину. Но я был настолько поражен, что наездник — женщина, и настолько ослеплен вашей красотой, что совсем позабыл о хороших манерах. Прошу простить меня.

Он откашлялся и, сделав шаг назад, отвесил Ребекке изящный поклон.

— Мисс Хокинс, меня зовут Стивен Лайтфут, ваш покорный слуга. К сожалению, у меня нет с собой визитной карточки, но я непременно исправлю это упущение, когда мы с вами встретимся в следующий раз.

Ребекка улыбнулась и поспешно прикрыла рот рукой, чтобы Стивен этого не заметил. Внезапно она почувствовала, что этот мужчина ей нравится. Странно, что за такой короткий период — всего два дня — она познакомилась с двумя молодыми людьми и оба пришлись ей по душе. Наверное, потому, что для нее настало время обращать внимание на мужчин. Об этом Ребекке не раз говорили ее немногочисленные подруги. Как-никак ей уже двадцать лет! Самое время кем-нибудь увлечься.

О господи! Да о чем она только думает! У нее сейчас других забот полон рот, на носу скачки, а она забивает себе голову всякими пустяками, спохватилась Ребекка.

— Вы местный, мистер Лайтфут? — поинтересовалась она, нарушив неловкое молчание.

— Вы имеете в виду, живу ли я в Кейро?

— Да.

— Нет, я из Луисвилла, штат Кентукки. Сюда я приехал, чтобы принять участие в скачках. Однако если уж отвечать на ваш вопрос со всей честностью, должен признаться, что я наполовину индеец. Надеюсь, это вас не пугает?

— Конечно, нет. А почему это должно меня пугать?

На секунду улыбка исчезла с лица Стивена, и на него легла тень. Но, быстро спохватившись, Стивен снова улыбнулся. Улыбка получилась искренней, хотя и не очень веселой.

— Видите ли, существует ряд мест, куда меня не пускают, — пояснил Стивен, — и ряд людей, которые предпочитают держаться от меня подальше, потому что я полукровка. И что особенно нелепо, я даже не могу, когда захочу, купить себе бутылку виски, — добавил он, невесело усмехнувшись.

— Но почему? — спросила Ребекка. — Чем вы отличаетесь от других людей?

Стивен не сразу понял, что этот вопрос Ребекки продиктован наивностью, а поняв, принялся хохотать. Он хохотал так весело, что Ребекка даже обиделась и не сочла нужным этого скрывать.

— Мисс Хокинс, не обижайтесь, — попросил Стивен, вытирая выступившие от смеха слезы. — Я смеялся вовсе не над вами. Просто приятно видеть, что есть люди, начисто лишенные предрассудков, и вы относитесь к их числу. Похоже, вы понятия не имеете, что продавать индейцам или полукровкам алкогольные напитки запрещено законом. Как было бы хорошо, если бы все люди были такими, как вы! Еще раз прошу прощения за свой смех. Вы неверно поняли его причину.

— Хорошо, мистер Лайтфут, я принимаю ваше извинение, — сказала Ребекка. — Вы правы, я и не знала…

— Бекки! — послышался у нее за спиной мужской голос. Обернувшись, Стивен с Ребеккой увидели, что к ним со стороны конюшни направляется, прихрамывая, Генри Хокинс.

— Это ваш дедушка?

— Да, — ответила Ребекка и умоляюще взглянула на Стивена. — Пожалуйста, не говорите ему, что я пустила Принца во всю прыть.

— Даю вам честное слово, — беззаботно пообещал Стивен. — Познакомьте меня с вашим дедушкой, и я никому не выдам вашу тайну.

— Ты проводишь слишком много времени с Черным Принцем, девочка, и совсем забросила Пэдди Боя, — недовольно заметил Хок, подходя к Ребекке. — А ведь это Пэдди Бой будет участвовать в нынешних соревнованиях, а не Черный Принц.

— У вас есть еще один чистокровный жеребец? — удивился Стивен.

— У нас есть иноходец, которого мы выставляем на соревновании двуколок, — поспешно пояснила Ребекка и, заметив, что дедушка с подозрением смотрит на Стивена, представила его: — Дедушка, это Стивен Лайтфут. Он утверждает, что он дикий индеец.

— Дикий индеец, говоришь? Я бы поостерегся так представляться, — заметил Хок.

— Ваша внучка просто надо мной издевается, поверьте, — улыбнулся Стивен. — Я лишь вскользь упомянул в разговоре, что я наполовину индеец. Но зато наездник чистокровный, — с гордостью прибавил он. — Потому-то я так счастлив с вами познакомиться, сэр. Я много о вас слышал.

Стив сказал это так искренне, что все подозрения Хока относительно него растаяли как дым. Взяв протянутую Стивеном руку, он тепло пожал ее.

— Так вы говорите, что у вас есть иноходец? Значит, вы собираетесь принимать участие и в состязаниях двуколок, и в конных состязаниях?

— Нет, — поспешно ответил Хок. — Мы будем участвовать только в соревнованиях двуколок.

— А как же это великолепное создание? — поинтересовался Стивен, указывая на Черного Принца. — Потрясающий конь! Я бы с удовольствием вызвал его на состязание, но боюсь, что проиграю и лишусь собственного рысака.

Хок расхохотался.

— Это уж точно. Но не беспокойтесь, я не собираюсь выставлять Черного Принца ни на скачках, ни против вашей лошади. Он еще молод. Когда-нибудь он покажет, на что способен, но пока я предпочел бы им не рисковать. Мало ли что может случиться? Вдруг он повредит ногу?

Взглянув исподтишка на Ребекку, Стивен ухмыльнулся во весь рот и лукаво ей подмигнул. Ребекка мгновенно вспыхнула и отвела взгляд.

— Как я понял, вы собираетесь принять сегодня участие в скачках? — спросил Стивена ничего не заметивший Хок.

— Непременно! — порывисто воскликнул Стивен. — Я буду скакать на своем чистокровном жеребце Брайт Мон. Если вы рискнете поставить на него доллар, обещаю, вы не пожалеете. Брайт Мон выиграет.

— Что ж, мистер Лайтфут, скромностью вы, похоже, не страдаете, — съязвила Ребекка. Замечание было несправедливым, и Ребекка это понимала, однако ей очень хотелось отплатить Стиву за ухмылку, что она и сделала.

— Ну что вы, мисс Хокинс, какое же это отсутствие скромности? Это просто уверенность в том, что Брайт Мон выиграет. Я лично здесь совершенно ни при чем. Надеюсь, вы на меня не обиделись?

— Конечно, нет, — резко бросил Хок и хмуро взглянул на Ребекку. — А тебе, девочка, пора бы научиться различать, когда человек хвастается своей лошадью, а когда уверен в ее победе.

Ребекка снова вспыхнула. Конечно, дедушка прав. Нечего было соваться со своими высказываниями. Но ведь у нее и в мыслях не было задеть Стивена Лайтфута. Просто Ребекке хотелось чуть-чуть подколоть его. Но похоже, она перестаралась, вот и сказала не то, что следовало.

— Пойду отведу Черного Принца на конюшню, — смущенно пробормотала она и застенчиво взглянула на Стивена. — Прошу меня простить, если наговорила лишнего. Вчера я познакомилась с одним пренеприятнейшим человеком, ужасно самодовольным и самонадеянным. Наверное, поэтому и углядела самонадеянность там, где ее и в помине нет.

— А как зовут этого человека? — поинтересовался Стивен. — Надо будет непременно с ним познакомиться.

— Я бы вам этого не советовала. Он просто отвратительный, — поморщилась Ребекка. — А зовут его Оскар Сталл.

— Оскар Сталл? Я о нем слышал, хотя сам с ним не знаком. Его репутация немного подванивает, простите, мисс Хокинс, за грубое выражение. А тот наездник, которого вчера убили, — он ведь, кажется, работал на Сталла?

— Работал, — отозвался Хок.

— Так я и думал. Говорят, что этот Сталл уже нанял на сегодняшние скачки нового наездника. Уму непостижимо, как ему удалось так быстро найти убитому замену. А кто ваш наездник, мистер Хокинс?

— Один молодой человек, невероятно застенчивый, — привычно пояснил Хок. — Из тех, что во время скачек не любит ни с кем общаться.

— Никогда таких наездников не видел, — признался Стивен. — Но это, естественно, его право. Пожелайте ему удачи от моего имени. А сейчас мне пора. Нужно сходить на конюшню, посмотреть, как там моя лошадь. — И Стив учтиво поклонился Ребекке. — Надеюсь увидеться с вами обоими позже.

Ребекка с Хокинсом провожали взглядом Стивена Лайтфута, пока он не скрылся из виду, а затем повели Черного Принца на конюшню.

— Какой приятный молодой человек, этот Стивен, — заметил Хок.

— Только немного развязный.

— Послушай, а он, случайно, не приставал к тебе? — забеспокоился Хок.

— Нет-нет, — поспешила успокоить деда Ребекка, улыбнувшись его страхам. — Он ничего плохого мне не сделал, правда-правда!

— Ну, если ты в этом уверена, — с сомнением произнес Хок. — Смотри-ка! А это не Глэдни Хэллоран?

— Где? — заинтересовалась Ребекка и обернулась.

— Да вон там, в конце конюшни. Видишь, там, где стол стоит и толпится народ. Интересно, что они все там делают?

— Дедушка, может, ты один отведешь Черного Принца? — спросила Ребекка, вкладывая вожжи Хоку в руку. — А я подойду к мистеру Хэллорану. Надо же мне поблагодарить его за чудесный вчерашний ужин.

— Хорошо, иди, девочка. Только не забудь, что сегодня скачки. До начала осталось не так уж много времени. Наш наездник должен быть готов.

— Он и будет готов, не волнуйся, — улыбнулась Ребекка. Хок повел Черного Принца на конюшню, а Ребекка направилась к Глэдни Хэллорану. Тот стоял у небольшого складного столика и втолковывал что-то сгрудившимся вокруг мужчинам. Ребекку он не заметил, и она была этому только рада: можно будет без помех посмотреть, чем тут занимается Глэдни.

— Ну что, друзья? Кто желает сделать ставку? Давайте, не робейте! Все проще пареной репы. Нужно только сказать, под какой скорлупкой находится горошина, — и все, выигрыш ваш. Ставите один доллар — кладете себе в карман два, — объяснял Глэдни собравшимся.

— Вы хотите сказать, что за один доллар можно получить два? — удивился кто-то из зрителей.

— Ну да, об этом и речь. Игра пустяковая, выеденного яйца не стоит. Так что пользуйтесь моей добротой, делайте ставки. Выиграть — раз плюнуть.

Все время, пока Глэдни говорил, он, не переставая, двигал по столу три половинки скорлупок. Время от времени он поднимал одну из них, показывал зрителям лежавшую под ней горошину, после чего снова принимался возить по столу скорлупки, да так быстро, что они только перед глазами мелькали.

Ребекка стояла в толпе, сгорая от ярости. Меньше всего она ожидала, что Глэдни Хэллоран окажется обычным игроком в скорлупки! Пока Глэдни занимался привычным для себя делом — облапошиванием простодушных зевак, Ребекка чувствовала, что все ее розовые иллюзии относительного этого молодого человека обращаются в прах. Еще вчера Глэдни был в ее глазах почти героем: он не побоялся вызвать на поединок такого огромного детину, как Оскар Сталл! Позже, вечером, после того как Ребекка увидела, с каким уважением относятся к нему на борту «Королевы Огайо», и послушала рассказ Большого Сэма о подвигах молодого ирландца, Глэдни стал и вовсе казаться ей рыцарем на белом коне. Она настолько увлеклась им, что даже позволила ему себя поцеловать!

А оказывается, он простой игрок в скорлупки… Ребекке было больно и обидно. Как же она могла позволить вскружить себе голову такому человеку? Она хотела повернуться и уйти — неприятно было наблюдать за всем этим мошенничеством, — но, странное дело, ноги словно к земле приросли. Похоже, и в новом качестве Глэдни Хэллоран продолжал притягивать Ребекку.

И она стала смотреть, что будет дальше.

— Ну-ка ты, парень, — обратился Глэдни к парнишке лет шестнадцати, стоявшему в первом ряду. — Думаю, глаз у тебя острый. Покажи-ка им всем, на что ты способен.

— Да у меня денег нет, — пробормотал парень.

— Это ничего, мой мальчик, — вкрадчивым голосом произнес Глэдни. — Ты будешь моим ассистентом, и если глаз у тебя и в самом деле такой острый, как мне кажется, ты выиграешь двадцать пять центов, не ставя ничего на кон. Идет? Ну давай, не робей, малыш. Ты ведь ничего не теряешь.

— Ладно, давайте попробуем, — охотно согласился парнишка.

— Ну вот и хорошо, — одобрил Глэдни и, положив на стол горошину, накрыл ее пустой скорлупкой грецкого ореха. — А теперь гляди в оба.

И Глэдни принялся проворно двигать скорлупки по столу. Чувствовалось, что занимается он этим отнюдь не в первый раз. Наконец он остановился.

— Ну, где горошина, парень?

— Вон под той скорлупкой, — быстро предположил паренек, ткнув пальцем посередине.

Глэдни поднял скорлупку: горошина и в самом деле лежала там.

— Молодец, выиграл! — воскликнул он. — Глаз — алмаз!

— Подумаешь, дело какое! — презрительно фыркнул хорошо одетый толстяк, внимательно следивший за игрой. — Я все время знал, где лежит эта чертова горошина!

— Да ну? — хмыкнул Глэдни, глядя на толстяка невинными глазами. — Может, сыграете со мной, сэр?

— Нет, — отказался толстяк. — Я еще немного посмотрю, если не возражаешь.

— Я никогда не возражаю против зрителей, — заметил Глэдни. — В моем деле чем больше народу, тем лучше. Ну, кто хотел бы со мной сыграть?

— Я.

Вперед вышел высокий худой мужчина в комбинезоне и красной фланелевой рубашке. Видно было, что человек этот хорошо потрудился в своей жизни, видел и нужду, и лишения.

— Я вижу, вы человек рабочий, — сказал Глэдни. — Доллар для вас — деньги немалые. Вы уверены, что хотите рискнуть ими, сэр?

— Уверен, — ответил мужчина. — Я целый год дожидался этой ярмарки и хочу немного погулять. На один доллар, конечно, особо не разгуляешься, но на три можно отлично провести время. — Он от души расхохотался, и стоявшие рядом тоже заулыбались.

— Так, значит, вы уверены? — еще раз спросил Глэдни, внимательно глядя на мужчину.

— В чем дело, приятель? Боишься, что глаза у меня окажутся слишком острыми? — насмешливо бросил работяга и оглядел собравшихся, ожидая от них реакции на свою шутку.

— Хорошо, дружище. Клади свой доллар на стол и смотри за горошиной. Приготовились… Начали!

«О господи! — ужаснулась Ребекка. — Неужели он собирается отнять у этого бедолаги последний доллар? Ну, если он только посмеет это сделать, я ему тотчас же выложу все, что о нем думаю!»

Решив, что уже достаточно, Глэдни остановился и вопросительно взглянул на игрока.

— Здесь! — торжествующе воскликнул тот, ткнув в скорлупку длинным заскорузлым пальцем.

Глэдни поднял скорлупку: горошина лежала под ней. Зрители заохали, заахали, выражая искреннее сочувствие Глэдни, которому так не повезло.

— У тебя тоже исключительно зоркий глаз, приятель, — со вздохом констатировал Глэдни. — Что уж тут поделаешь. — И он вручил победителю два доллара.

— Спасибо, мистер, — так и просиял работяга, беря деньги. — Уж я найду, как ими распорядиться, помяните мое слово. — И, положив выигрыш в карман, он отошел от столика.

— Я и сейчас знал, где спрятана горошина, — снова подал голос толстяк.

— Вот как? Может, сыграем, сэр?

— Нет, — снова отказался тот.

Нашелся еще один желающий сыграть. Одну игру он выиграл, вторую проиграл. Когда мужчина проиграл, из толпы раздались смех и шуточки.

— Ну, он тебя одолел, Пит! — крикнул кто-то.

— А меня нет, — самодовольно бросил толстяк. — Я все время знал, где лежит горошина.

На этот раз Глэдни не обратил на него внимания. Снова положив горошину под скорлупку, он принялся быстро двигать их по столу. Все наблюдали за ним, однако играть желающих не находилось. Руки Глэдни двигались с быстротой молнии. Наконец он прекратил свои манипуляции и только собрался перевернуть скорлупки, как послышался возглас:

— Подожди! Я хочу сделать ставку!

Это был все тот же неугомонный толстяк.

— Вы должны были делать ставку, прежде чем я начал, — с беспокойством проговорил Глэдни.

Толстяк самодовольно улыбнулся и оглядел собравшихся.

— А теперь, — торжествующе бросил он, — вы все увидите, как я выведу этого мошенника на чистую воду. Да что же это такое? Когда никто не делает ставок, он оставляет горошину под скорлупкой, а когда кто-то соглашается играть, прячет ее в руке. Это просто мошенничество, вот что я вам скажу!

Глэдни негодующе выпрямился.

— Вы меня оскорбляете, сэр!

— Если этот парень мошенничает, — послышался голос из толпы, — то не очень-то в этом преуспел. Он же проиграл в десять раз больше, чем выиграл, это точно!

— Это он все специально подстроил. Я вам говорю, что он мошенничает, — стоял на своем толстяк. — И я могу это доказать прямо сейчас.

— И как вы это сделаете? — спросил один из присутствующих.

Толстяк взглянул на Глэдни и хитро улыбнулся.

— Если он не согласится сейчас со мной играть, значит, он жульничает!

На лице Глэдни отразилось замешательство.

— Но это против правил. Вы должны были сделать ставку, прежде чем я начал двигать скорлупки.

— Вот видите! — торжествующе закричал толстяк. — Я тебя поймал! Ты не думал, что кто-то будет с тобой играть, вот и оставил горошину под скорлупкой, а не стал прятать ее в руку. Я знаю, где она находится! Да и все это знают, черт подери! Так что если ты играешь по-честному, то разрешишь мне сейчас сделать ставку!

— Ладно, — махнул рукой Глэдни. — Кладите свой доллар на стол, приятель.

— Нет, сэр. — Толстяк энергично замотал головой и ехидно ухмыльнулся. Сунув во внутренний карман куртки руку, он вытащил оттуда толстую пачку денег и отсчитал несколько купюр. — Ставлю сто долларов! — И он швырнул деньги на столик.

— Сто долларов! — ахнули в толпе. — На какие-то скорлупки!

— Сто долларов против твоих двухсот. Точно так же, как ты играл с другими, — предложил толстяк. — Ну что, идет?

— Ну, не знаю, — замялся Глэдни. — Я играю просто для развлечения. Ставки делаю маленькие, от которых никому никакого вреда, и даже если кто-то и проигрывает, он получает удовольствие от игры. А при такой большой ставке, которую предложили вы, сэр, если проиграешь, тут уж не до смеха будет.

— Или ты соглашаешься, — стоял на своем толстяк, — или признаешь, что мошенничал!

— Что ж, похоже, вы не оставляете мне выбора, — покорно согласился Глэдни. — Под какой скорлупкой лежит горошина, сэр? Выбирайте!

Толстяк самодовольно оглядел собравшихся. Горделиво выпрямившись, он без колебания ткнул пальцем в крайнюю справа.

— Здесь! — заявил он, но, как только Глэдни протянул руку, чтобы перевернуть скорлупку, схватил его за запястье. — Не надо! Я сам переверну.

Толстяк перевернул скорлупку и, даже не посмотрев, есть ли под ней горошина, взглянул на зрителей, ожидая восторженных аплодисментов.

Однако ничего подобного не произошло. Толпа испуганно ахнула. На лице толстяка отразилось замешательство. Глянув на стол, он, к своему ужасу, заметил, что никакой горошины под скорлупкой нет.

— Какого черта! — вскричал он. — Ты спрятал горошину в кулак! Ее нет ни под одной из скорлупок!

Скрестив руки на груди, Глэдни холодно произнес:

— Потрудитесь перевернуть ту скорлупку, что в середине, сэр.

Трясущимися пальцами толстяк перевернул среднюю скорлупку — под ней лежала горошина. По толпе прокатился хохот.

— Ну что, вы согласны с тем, что я выиграл? — повысил голос Глэдни.

— Да, черт тебя дери! Ты выиграл, будь ты неладен!

— И показал этой жирной свинье, чего стоишь! — раздался голос из толпы.

— Спасибо, дружище, — поблагодарил говорившего Глэдни и сгреб со стола деньги.

Вне себя от ярости, толстяк, расталкивая собравшихся, отправился восвояси, преследуемый улюлюканьем и веселым смехом.

Только сейчас, взглянув поверх голов зрителей, Глэдни впервые заметил Ребекку.

— Джентльмены, — обратился он к собравшимся. — Мне доставило огромное удовольствие скоротать с вами время. Большое вам спасибо за компанию. Но скоро начнутся скачки, и пора прекратить игру. Я собираюсь сделать пару ставок на лошадей и не сомневаюсь, что и вы захотите последовать моему примеру. Особую благодарность выражаю последнему игроку, — тут Глэдни широко улыбнулся, — за его необыкновенную щедрость.

Когда зрители разошлись, Глэдни подошел к Ребекке.

— Как вы себя чувствуете этим чудесным ясным утром, мисс Хокинс? — улыбнувшись, поинтересовался он.

— Так вот, значит, каким способом вы зарабатываете себе на жизнь? — ехидно заметила Ребекка.

Глэдни насмешливо взглянул на нее.

— Что такое? Я, кажется, слышу в вашем голосе нотку неодобрения или мне это почудилось?

— Нет, не почудилось!

— А чем вам не нравится мой способ зарабатывания денег, скажите на милость?

— Чем? И вы еще спрашиваете? Неужели и так не ясно? Я встречала людей, подобных вам, на каждой ярмарке и на каждых скачках, куда мы ездили с дедушкой! Я видела, как несчастные простодушные работяги проигрывают свои тяжким трудом заработанные деньги таким, как вы, жуликам! К мошенникам, павшим настолько низко, что они не гнушаются отнимать у честных людей последние крохи, я никогда не испытывала ничего, кроме отвращения! И вот теперь я узнаю, что и вы принадлежите к их числу!

— А в чем, собственно, разница между мной и вами? — спросил Глэдни. — Неужели вы настолько наивны, что полагаете, будто, делая ставки на вашу лошадь, никто не проигрывает? Проигрывают, и значительно большие суммы, чем играя в мою игру.

— Я вам скажу, в чем разница. На скачках выигрывают честно, а в вашей игре, мистер Хэллоран, все зависит от вас. Вы сами решаете, кому выиграть, а кому проиграть.

— Ну и что в этом страшного? Вы же видели того пожилого фермера, который выиграл три доллара. Вам не показалось, что после игры в скорлупки у него заметно поднялось настроение? Если бы я не вел игру по своему усмотрению, он мог бы проиграть свой доллар.

— Значит, вы признаетесь, что все подстроили? — удивилась Ребекка.

— Ну конечно, малышка, признаю. И вовсе не стыжусь этого.

— А вот мне за вас стыдно, — заявила Ребекка и недовольно поджала губы.

— Малышка, малышка, не стоит растрачивать на меня запасы своей стыдливости, — проговорил Глэдни со смиренным вздохом. — Может настать время, когда она вам еще понадобится, и как будет грустно, если все уйдет на такого недостойного человека, как я. Я этого не заслуживаю. — Глэдни явно намеревался рассмешить Ребекку, но та заявила, что это вовсе не смешно.

— В таком случае, малышка, примите мои извинения, — развел руками Глэдни. — Я вовсе не собирался вас обижать. Я хочу, чтобы мы с вами были друзьями. Неужели это невозможно?

Ребекка взглянула на Глэдни — глаза сверкают, на губах уже знакомая усмешка — и почувствовала, что раздражение ее куда-то испаряется. Сменив гнев на милость, она слегка улыбнулась.

— Я не одобряю способа, которым вы зарабатываете себе на жизнь, и никогда его не одобрю, — заявила она, — но не вижу причины, почему бы нам с вами не быть друзьями. Думаю, никакого вреда от этого не будет.

— Вот это другой разговор! — обрадовался Глэдни.

Но кое-что никак не давало Ребекке покоя: ей очень хотелось узнать, как Глэдни удается выигрывать, и она решила его об этом спросить.

— Глэдни… — осторожно начала она.

Услышав, что Ребекка назвала его по имени — это случилось впервые! — Глэдни так и расцвел.

— Да, Ребекка?

— Расскажите мне, как вы это делаете? Как вы надули того толстого напыщенного идиота?

Откинув голову, Глэдни заливисто расхохотался.

— Ловкость рук, моя дорогая, простая ловкость рук, — ответил он и, не вдаваясь в объяснения, вынул из кармана часы. — Однако скоро начнутся скачки. Пойдемте, я хочу поставить на Пэдди Боя свой выигрыш. А затем мы с вами найдем какое-нибудь хорошее местечко у финишной прямой, откуда лучше будет видно.

— О господи! Скачки! — Ребекка испуганно прижала ладонь ко рту. — Чуть не забыла! Я должна идти.

— Идти? Куда идти? — удивился Глэдни. — Разве вы не будете смотреть вместе со мной скачки?

— Нет, — взволнованно ответила Ребекка. — Я должна подготовить наездника к состязаниям.

— Подготовить наездника? Как это? — Глэдни изумленно уставился на Ребекку. — Он что, сам не может подготовиться? Неужели он настолько беспомощный?

— Дедушка ведь говорил вам, что он очень застенчив. Если перед скачками к нему подходит кто-то чужой, это настолько выбивает его из колеи, что он может и проиграть.

— Боже правый! Ну и наездник у вас! Никогда не думал, что такие нежные бывают. Что ж, вы его наняли, и это ваше дело. Только передайте ему от меня, чтобы старался, потому что я собираюсь поставить на Пэдди Боя все свои деньги.

— Глэдни, пожалуйста, не делайте этого! — взмолилась Ребекка. — Я не хочу оказаться виноватой, если Пэдди Бой проиграет и вы все потеряете.

Но Глэдни лишь отмахнулся:

— Не беспокойтесь за Хэллорана, Ребекка. Я не раз терял свои денежки и, думаю, еще не раз потеряю. Но ведь когда рискуешь, жить гораздо веселее. Чувствуешь, что жизнь — отличная штука, верно? А сейчас идите к своему наезднику, и если потом сможете присоединиться ко мне, чтобы посмотреть скачки, — прекрасно. А если нет, тогда, может, после состязаний отпразднуем победу Пэдди Боя?

Ребекка повернулась, чтобы уйти, но, вспомнив еще кое о чем, остановилась.

— Скажите-ка мне еще вот что, Глэдни. Вы ведь не всегда говорите с ирландским акцентом. Как это у вас получается?

— Это меня и самого беспокоит, дорогая, — совершенно серьезно ответил Глэдни. — То он есть, то его нету. Сам не пойму, как это получается.

Когда Глэдни с Ребеккой разошлись в разные стороны, каждый по своим делам, в противоположном конце ярмарки Оскар Сталл встретился со своим новым наездником Редом Паркером. Это был крохотный человечек с близко посаженными глазками-бусинками, злобным взглядом, ярко-рыжими взъерошенными волосами, крючковатым, словно ястребиный клюв, носом и тонким, почти беззубым ртом. Он постоянно злился на весь белый свет за свой неказистый рост, и эта злость составляла отличительную черту его характера.

— Помни, — внушал ему Сталл, — нужно обязательно столкнуться с двуколкой, иначе колесо может не отлететь. Ты должен подъехать к двуколке Хокинса как можно ближе, но самому при этом удержаться. Справишься?

— А как же, мистер. Сталл, — нахально заявил Паркер и углубился в созерцание своих ногтей, словно задача, которую поставил перед ним Сталл, была не бог весть какая сложная.

— Смотри у меня! — рявкнул Сталл. — Не справишься — я тебя в порошок сотру! Я не потерплю, чтобы Хокинс опять взял надо мной верх!

Паркер улыбнулся, и улыбка эта не только не смягчила его лица, а, наоборот, сделала его еще более злобным.

— Не волнуйтесь, мистер Сталл. Вот увидите, его наездник будет сидеть в пыли на своей заднице и думать только о том, как бы не попасть под колеса прочих двуколок. Будем надеяться, что шкура у него толстая, да и башка крепкая, а то ведь если лошадь ненароком ударит по ней копытом, она и расколоться может как орех!