Два лика января

Патриция Хайсмит, 1964

Честер Макфарланд – весьма обеспеченный человек, ему сорок два, недавно он женился на прелестной Колетте. И все бы хорошо, но махинации, которые Честер совершал с ценными бумагами, вскрылись, и ему вместе с молодой супругой пришлось пуститься в бега. Райделу Кинеру двадцать пять, он неблагодарный и даровитый сын гарвардского профессора, порвавший с семьей. Случайная встреча двух американцев в коридоре греческой гостиницы повлекла за собой целую череду непредсказуемых и трагических событий…

5

Честер вернулся в «Дарданеллы» в начале двенадцатого и застал жену в постели. Она лежала на боку, лицом к двери, подперев голову рукой. Рядом с кроватью горел ночник. Глаза у Колетты были влажными от слез.

— Что с тобой, дорогая? — Честер опустился возле нее на колени.

— Не знаю, — ответила она срывающимся, по-детски высоким голосом, который появлялся у нее, когда она плакала. — Просто… Все это так внезапно обрушилось на меня… на нас.

— Что ты имеешь в виду?

Она торопливо смахнула накатившуюся слезу.

— Он мертв? Это правда?

— Думаю, да. То, что произошло, конечно, ужасно, но, с другой стороны, этот… несчастный случай — ведь это действительно несчастный случай — помог нам. Если бы тот тип очнулся, у нас было бы куда больше неприятностей. Так что…

— Не понимаю, как ты можешь спокойно говорить об этом, — вспыхнула Колетта.

— Дорогая, мне тоже нелегко, но я обязан сохранять спокойствие, если хочу… если мы хотим выпутаться из этой истории. Ты ведь не хочешь, чтобы я потерял самообладание?

— Нет, — всхлипнула Колетта, словно ребенок, от которого требуют послушания.

— Ну вот и умница. Я делаю все, что в моих силах. В четверг на Крите мы получим новые паспорта. Я встречусь с тем парнем в аэропорту, как только он сойдет с самолета. А теперь посмотри, что я тебе принес.

Он поднялся, достал из кармана пиджака жемчужный браслет и поднес к свету, чтобы ей было лучше видно.

Какое-то время она смотрела, затем протянула руку и повернула браслет на ладони.

— Красивый, — проговорила Колетта и убрала руку обратно под одеяло.

— Дорогая… — Честер на мгновение растерялся. — Настоящий жемчуг — и почти даром. Всего пятьсот баксов. Ну же, улыбнись. — Он взял ее за теплый круглый подбородок.

Прежде она улыбалась и охотно подставляла губы для поцелуя. Теперь же в ее глазах застыла тревога.

— Это будет тянуться за тобой до конца дней. Ведь так?

— Что именно?

— Смерть грека.

Честер понял, что она имеет в виду, и присел на кровать.

— Не совсем. Это будет тянуться за Честером Макфарландом. Но теперь Макфарланд не имеет ко мне никакого отношения. — И посмотрел на нее с таким видом, словно изрек прописную истину. — Короче, в четверг у нас обоих будут новые имена.

Он подождал, что скажет жена, но она молчала. Тогда он поднялся и начал снимать пальто.

— Честер, мне страшно, — всхлипнула Колетта, совсем как ребенок, который не хочет, чтобы папочка уходил.

— Я знаю, что ты сейчас испытываешь, дорогая. Но завтра, вот увидишь, все будет позади. Обещаю. Райдел купит нам билеты, я дал ему денег. От нас требуется лишь одно: быть в десять часов в аэропорту.

Колетта молчала и по-прежнему глядела перед собой невидящими глазами. Честер надел пижаму. Он уже принял перед ужином ванну и теперь брился своей бритвой на батарейках. У него была густая щетина, и сегодня вечером это досаждало ему вдвойне. Он бодро проговорил:

— Кстати, этот молодой человек поедет с нами. Что ты об этом думаешь? По-моему, он нам может пригодиться.

— На Крит? — Колетта оживилась и впервые за все время разговора подняла голову.

— Да. Я предложил ему поехать с нами. Он не хочет брать за свои услуги ни цента. Во всяком случае, так он сказал. Может, ему перепадет что-нибудь из той тысячи, которую получит от меня Нико. Но главное, он едет, и это нам выгодно, — добавил Честер, понизив голос и продолжая вытирать руки полотенцем. Он приблизился к Колетте. — В случае чего Райдел подтвердит, что был с нами весь день и что мы не видели того грека. Впрочем… — Честер осекся. Только сейчас он сообразил, что после четверга, когда они уже не будут Макфарландами и у них появятся другие паспорта, отпадет необходимость в алиби.

— Так, значит, он не взял с тебя денег. Как благородно с его стороны! Видишь, твои подозрения оказались беспочвенными, — улыбнулась Колетта. Она села на постели, обхватив колени.

— Может быть.

Честер уже начал раскаиваться в том, что пригласил потенциального шантажиста — а Райдел еще мог оказаться таковым — сопровождать их в поездке. Честер и сам должен был понять, что после четверга алиби ему больше не понадобится. Но почему же Райдел Кинер об этом умолчал? Ведь он очень толковый молодой человек и наверняка учел все. Честер посмотрел на просветлевшее лицо жены. От ее слез не осталось и следа. Он прошел к бюро, на котором стояла бутылка виски.

— Хочешь немного выпить?

— Нет, спасибо. От чего бы я сейчас не отказалась, так это от стакана молока.

— Заказать?

Честер поставил бутылку и направился к телефону.

— Не надо. — Колетта замотала головой и снова задумчиво уставилась перед собой. — Надеюсь, он получит что-нибудь с той тысячи.

— Почему это тебя волнует?

— Потому что он заслужил эти деньги и к тому же в них остро нуждается. Ты обратил внимание на его туфли?

— Да. — Честер отхлебнул виски и нахмурился. — Я только что подумал: после четверга у нас уже не будет нужды в его услугах, если, конечно, ничего не случится и мы не останемся без паспортов. Тогда без него не обойтись. Нам придется заявить, что у нас их украли или что-нибудь в этом роде. Ты помнишь, он обещал подтвердить, что был с нами весь день?

Колетта слабо усмехнулась, и Честер почувствовал, что она поняла это раньше его. Он частенько замечал, что Колетта схватывает все гораздо быстрее. У нее был острый ум и тонкая интуиция.

— Он знает греческий, и это может нам пригодиться. Кроме того, он порядочный человек, ты мог в этом убедиться, Чес.

— Ты так считаешь? Будем надеяться. Выключить свет?

— Да. Он говорил мне, что родом из Массачусетса.

— Что с того? Я знавал достаточно проходимцев родом из тех мест.

— Но он не похож на проходимца. — Она уютно устроилась в его объятиях, положив голову ему на грудь.

— Ты же видела, как он одет.

— При чем тут одежда? У него приятные манеры. Наверняка он из бедной, но благородной семьи.

Честер снисходительно улыбнулся в темноте. На такие темы спорить с Колеттой бесполезно. Он считал, что в глубине души она оставалась южанкой. В ванной таинственно загудела труба. Где-то за стеной раздался глухой сердитый голос, ему ответил пронзительный женский.

— Надеюсь, это не будет продолжаться всю ночь? — вздохнула Колетта.

— Хотелось бы.

Настроение у нее заметно улучшилось. Честер вдруг понял причину. Это оттого, что молодой человек едет с ними. А он еще собирался уговаривать Колетту согласиться. Не смешно ли? Честер нахмурился. Ему вспомнилось, как Райдел и Колетта переглянулись, когда он выходил из ванной комнаты с чемоданом. Как знать, может, именно в этом причина, почему молодой человек умолчал о том, что скоро отпадет необходимость в его услугах. Честер поморщился. Теперь, если Райдел останется, он сможет держать его еще крепче. Видимо, он рассчитывает на куда бóльшую сумму, нежели несколько сотен долларов или даже тысяча.

— Что с тобой, дорогой? Я сказала что-то не так?

— Нет. Все нормально.

У него было неспокойно на душе. Вновь и вновь он мысленно возвращался к тому, о чем думал весь день. О том, что тело убитого агента обнаружат в гостинице «Кингз-палас» не позднее пяти часов утра. Часа через два полиция осмотрит поезда и автобусы, после чего займется проверкой афинских гостиниц. Макфарландов могут задержать уже в восемь часов утра, прежде чем они успеют покинуть «Дарданеллы». А может, он испытывал гнетущее состояние оттого, что у него был такой тяжелый день? За ужином Честер почти заставил себя съесть бифштекс. И после всего Колетта заявляет, что он совершенно спокоен! Честер долго не мог уснуть. Рука у него затекла. Осторожно, чтобы не разбудить жену, он вытащил руку из-под ее головы и повернулся на другой бок.

Честер проснулся в половине восьмого. Колетта еще спала. Он снял трубку телефона и заказал завтрак:

— Кофе по-американски, тосты и джем. Тосты с маслом… Нет, намазанные маслом. Молоко отдельно. Не в кофе. Поняли?.. Но я ничего не говорил о кофе по-французски. Кофе по-американски. Хорошо. Когда молоко доливается — это и есть с молоком. Пожалуйста, поторопитесь. И, если можно, подготовьте наш счет. — Честер положил трубку. — Уф!

Колетта открыла глаза:

— У тебя какие-то проблемы?

Она улыбнулась, села, откинула назад волосы и потянулась, подняв руки над головой. Ее пальцы выгнулись, повторяя изгиб спины. Пока Честер брился, Колетта быстро приняла ванну. Горячей воды не было, и, окунувшись, она вскрикнула от холода.

— Тебе приготовить ванну, дорогой? — спросила она Честера.

— Спасибо, нет времени.

Он не притронулся ни к сероватому кофе, ни к ломтикам круглого черствого хлеба, больше похожего на сухари, но поданного в качестве тостов. Зато Колетта съела их несколько. Она размягчала их, макая в кофе, затем густо намазывала апельсиновым джемом.

— Понюхай, Чес, — рассмеялась она и протянула тарелку с хлебом. — Пахнет мокрой овцой.

Честер понюхал, кивнул в знак согласия и вернулся к тому, от чего оторвала его Колетта: он украдкой выпивал в ванной. Жена сердилась, когда Честер начинал день с виски.

Они прибыли в отделение авиакомпании «Олимпия» без четверти девять. Райдел обещал купить билеты на имя Кольбертов. Честер сдал багаж. У него не спросили имени и поинтересовались только, каким рейсом он летит. Он назвал рейс в Ираклион в одиннадцать пятнадцать, добавив полчаса к тому времени, которое было указано на табло. Затем вместе с Колеттой вышел на улицу. Он решил немного прогуляться, чтобы не маячить в отделении авиакомпании, где его может искать полиция. Впрочем, наиболее вероятное место для розыска — аэропорт.

Время тянулось медленно. Честер едва удержался, чтобы не заглянуть по привычке в «Америкен экспресс». Обычно он дважды в день проверял, не пришла ли ему какая-нибудь корреспонденция. Теперь он уже не мог спрашивать письма, адресованные Честеру Макфарланду, так же как не мог обналичить ничего из тех пяти-шести тысяч долларов в дорожных чеках, выписанных на это же имя, которые лежали у него в чемодане. Интересно, что бы предложил Райдел Кинер для спасения хотя бы части этих денег?

— Дорогой, посмотри на эти туфли. — Колетта потянула его за руку к витрине магазина.

Честер послушно уставился на витрину. Красновато-коричневые узконосые туфли были расставлены полукругом и, казалось, все указывали на него.

— Да, конечно, время еще есть, — машинально ответил он на вопрос Колетты, и в следующее мгновение ее темная фигура в меховом манто уже вырисовывалась на фоне стеклянной двери, на которую она налегала плечом, пытаясь открыть.

Колетта повернулась и развела руками. Ее сумочка отлетела назад.

— Закрыто. Вот придурки. Не умеют торговать. Половина десятого. — Она щебетала, как маленькая птичка.

Честер в душе был рад, что магазин закрыт. Они повернули назад, к отделению авиакомпании «Олимпия».

— А вот и он! — воскликнула Колетта и помахала рукой в светло-серой замшевой перчатке.

Райдел заметил ее и помахал в ответ. Он шел им навстречу с коричневым чемоданом в руке. Сделав знак, чтобы они оставались на месте, он скрылся в дверях «Олимпии». Перед входом то и дело останавливались такси, из них выходили пассажиры, и суетливые носильщики помогали им с багажом.

— Он должен купить нам билеты, — сказал Честер.

— Тогда пойдем. — Она потянула его за руку. — Надо дать ему денег на билеты.

— Я уже дал ему вчера. Этой суммы хватит, чтобы заплатить за наши билеты. Себе он купит сам.

Преодолев страх, Честер направился к дверям авиакомпании. Ноги его были ватными.

Они нашли Райдела в окружении группы людей, стоявших с багажом. Тот сделал знак, Макфарланды поспешили к нему, обходя чемоданы и нагруженных носильщиков.

— Доброе утро, — кивнул Райдел Колетте, — миссис Кольберт.

— Доброе утро, — ответила она.

Райдел огляделся по сторонам и повернулся к Честеру:

— Его обнаружили сегодня утром около семи.

— Да? — В ушах у Честера зазвенело так, словно эта новость застала его врасплох. — Откуда вы знаете?

— В вестибюле моей гостиницы есть радио. Я послушал в девять часов новости. — Он посмотрел на Колетту.

В его бесстрастном тоне Честеру почудилось упоение собственным хладнокровием. Казалось, что бы ни случилось, на его лице не дрогнет ни одна жилочка. В том, как держал себя Райдел Кинер, чувствовался гонор. Но сейчас Честеру было не до того. Послезавтра, если этот тип потребует пять тысяч долларов за то, чтобы исчезнуть, Честер, разумеется, заплатит и помашет ему на прощание.

— Вот ваш билет. — Райдел протянул его Честеру.

— А второй?

— Думаю, будет безопаснее, если я и ваша жена пройдем регистрацию вместе как супруги Кольберт, а вы — под фамилией Робинсон. В самолете вы сядете отдельно. Не беспокойтесь по поводу фамилии. Скорее всего, спрашивать ее у вас не будут. Вы ведь знаете, на местных линиях паспорта не требуют.

Самолюбие Честера было задето, но он не нашелся что ответить.

— Если вас ищут в аэропорту, — продолжал Райдел, — то в первую очередь будут обращать внимание на супружеские пары. Мне кажется, лучше подстраховаться.

Честер кивнул. Это выглядело разумно. К тому же полет длился лишь пару часов.

— Хорошо, — согласился он.

— Похоже, уже началась посадка в автобус. Где ваши чемоданы?

Честер получил багаж, и они сели в длинный автобус, на разные места. Автобус плавно проследовал мимо Национального сада, обогнул развалины храма Зевса Олимпийского, на фоне которого Честер еще вчера утром фотографировался с Колеттой. Их щелкнул его камерой один итальянский турист. Пленка по-прежнему была в фотоаппарате, и Честер собирался проявить ее в Ираклионе, выписав квитанцию на новое имя, которого еще не знал. Его колени упирались в спинку переднего сиденья. Что-то круглое каталось под подошвой туфли. Честер нагнулся и поднял светлую, телесного цвета, дешевую шариковую ручку, изготовленную, судя по надписи на корпусе, в Германии. Он чиркнул по тыльной стороне ладони. Паста оказалась синей. Как знать, может, это маленький знак удачи?

В аэропорту у них еще оставалось время, чтобы выпить кофе в небольшом баре, где продавалось и спиртное. Честер заказал себе кофе и бренди. Он заметно нервничал. Громкий голос диктора объявлял на греческом, французском и английском языках о посадке, о прибытии самолетов, о погоде, называл фамилии людей, и ему казалось, что вот-вот объявят о том, что в гостинице «Кингз-палас» обнаружен труп. Райдел оставил свой кофе и отправился купить газету. Вокруг царили шум и суета. Колетта выглядела спокойной. Она восседала на высоком стуле у стойки бара, положив ногу на ногу, и разглядывала посетителей, сидевших с газетами в руках в глубоких кожаных креслах среди высоких пятнистых растений и окутанных сизой дымкой сигаретного дыма. Вскоре показался Райдел. Он шел, читая на ходу греческую газету и то и дело натыкаясь на встречных людей.

Он вяло улыбнулся Честеру и покачал головой. Предложил Колетте сигарету, от которой она отказалась, и допил свой кофе.

Они поднялись по трапу самолета — Райдел и Колетта впереди, Честер следом, пропустив вперед себя несколько человек. Самолет взлетел и начал набирать высоту. Внизу показалось море, затем мягкие ворсистые поля облаков, застилавших голубое небо. Честер листал путеводитель, стараясь сосредоточиться на информации о Крите. Схемы Кносского дворца выглядели допотопными и малопонятными. Сквозь шум мотора он слышал позади себя громкий смех и болтовню какой-то греческой пары. Чуть дальше по другую сторону прохода сидели Райдел и Колетта. «Интересно, о чем они сейчас говорят? — подумал Честер. — Наверное, о какой-нибудь ерунде». Колетта была в хорошем настроении. Как быстро она оправилась! Никогда еще Честер не видел ее такой взволнованной и потрясенной, как в прошлый вечер. И вдруг за считаные часы все прошло. Убийство… Конечно, это ужасное испытание для нее. Счастье, что все обошлось. А если бы нет? Как бы то ни было, на его стороне смягчающие вину обстоятельства. Это неумышленное убийство, скорее даже несчастный случай. Нет, ему не вынесли бы смертный приговор. Куда больше Честера беспокоило другое — то, что он еще до этого был в розыске. Смерть греческого агента не исправила, а только ухудшила его положение, позволив выиграть лишь несколько часов и ничего больше.

Честер достал из спортивной сумки, стоявшей у него в ногах, флягу с виски, которую предусмотрительно наполнил, сунул ее в карман и направился в уборную, помещавшуюся в хвостовой части самолета. Колетта сидела закрыв глаза и откинув голову на белый подголовник. Райдел глядел в иллюминатор.

Пассажиры едва успели закончить легкий завтрак, состоявший из холодной закуски, как самолет приземлился. Аэропорт Ираклиона являл собой унылую картину: бетонное поле, подступавшее к кромке воды, здание аэропорта, похожее на длинную плоскую коробку, и рядом — пустующая американская авиабаза, возле которой околачивались несколько служащих, одетых в синюю форму американских ВВС. Всех пассажиров посадили в старенький, видавший виды автобус и повезли в город. Автобус останавливался пару раз в каких-то селениях и наконец, судя по всему, прибыл на место, которое мало чем отличалось от предыдущих остановок. Пассажиры начали выходить, ступая на пыльную мостовую. В конце улицы, через три-четыре квартала, виднелось море.

— Отель «Ираклион»! Недорого! Горячая вода! — выкрикивал чумазый парень. О том, что он имеет отношение к этой гостинице, свидетельствовало ее название на тулье поношенной фуражки.

— Оставь, — отмахнулся от него Райдел. Он пытался отыскать их чемоданы в общей куче багажа, беспорядочно сброшенного с крыши автобуса.

— Отель «Корона»! Всего в двух кварталах!

— Отель «Астир»! Лучший в городе! — Черноволосый парень в бежевой униформе посыльного козырнул Честеру и ухватился за два чемодана, стоявших возле него.

— Это не мои, — сказал Честер и направился к Колетте и Райделу. С моря дул сильный ветер. Солнце слепило, но не грело. — Что будем делать теперь? — Но, увидев, что Райдел занят поисками их чемоданов и своего, поспешил ему на помощь.

— Пусть эта толпа немного рассеется, — сказал молодой человек. — Потом возьмем такси. Думаю, надо поискать что-нибудь подходящее на побережье.

Толпа таяла. Такси отъезжали, увозя пассажиров и их багаж. Удачливые посыльные, сгибаясь под тяжестью чемоданов, уводили за собой их владельцев.

— Выбрали какую-нибудь гостиницу? — спросил Честер.

Райдел поднял голову и посмотрел в сторону моря. Его бледный, резко очерченный профиль, с сигаретой во рту, выделялся на фоне синего неба.

— Вся проблема в том, что из-за отсутствия паспортов мы не можем остановиться в гостинице, — произнес он негромко и бросил взгляд на Колетту.

— Замечательно! — всплеснула она руками. — Мы будем гулять весь день! И всю ночь! — добавила она с энтузиазмом.

Райдел покачал головой. Он задумчиво посмотрел в сторону порта, затем оглядел улицу, вдоль которой тянулись кремовато-розовые фасады трех — и четырехэтажных домов. Какой-то человек, обутый в высокие ботинки, вел осла, навьюченного мешками, в которых сидели козлята. Они глядели вокруг себя чистыми, невинными глазами, совсем как малыши на спинах индианок.

— Какая прелесть! — воскликнула Колетта и направилась, чтобы посмотреть на них поближе.

— Колетта! — Райдел поднял руку. — У вас еще будет время. — Он повернулся к Честеру. — У меня здесь нет знакомых, у которых мы могли бы остановиться. Нам предстоит бессонная ночь, так что постарайтесь беречь силы. А сейчас нужно пристроить куда-нибудь чемоданы.

— Вы не хотите воспользоваться преимуществом своего положения? У вас ведь есть паспорт. Вы можете остановиться в любой гостинице.

— Да, — проговорил Райдел рассеянно. — Возможно, нам удастся пристроить чемоданы в каком-нибудь ресторане на побережье.

На противоположной стороне улицы была припаркована машина — единственное оставшееся без клиентов такси. Водитель явно ждал их. Райдел пересек улицу и переговорил с ним.

Они сели в такси, разместив чемоданы на крыше, в ногах и на коленях. Поездка оказалось короткой. Они проехали в сторону моря, повернули налево, и через несколько ярдов Райдел остановил машину возле ресторанчика, над дверью которого висела вывеска в виде контура рыбы. Спустя какое-то время он вернулся и объявил, что хозяин согласился оставить их чемоданы у себя.

— Думаю, нам следует здесь перекусить и что-нибудь выпить.

Они пробыли в ресторанчике более двух часов. Выпили узо, к которому подали салат из редиса, хрена и лука. Затем поели жареной рыбы с сыроватым картофелем и распили пару бутылок крепкого белого вина. Хозяин ресторанчика, получив от них щедрые чаевые, не возражал, чтобы они оставили свои чемоданы на всю ночь. Райдел объяснил ему, что они, мол, опоздали на самолет в Афины и теперь им придется возвращаться в город. Переночуют они у своего знакомого, у которого останавливались перед этим, но не хотят обременять его переносом чемоданов обратно в дом. Они заберут их завтра днем, около часу, по пути в аэропорт. Райдел предложил Честеру взять лишь спортивную сумку. Выйдя из ресторанчика, они вернулись на центральную улицу, где их высадил автобус.

Ираклионский Музей античности был открыт. Они провели в нем больше часа, осматривая скульптуры, амфоры и украшения. Когда Колетта ушла в туалет «попудрить нос», Райдел пересказал Честеру то, что слышал утром по радио:

— Смерть Георга Папанополоса произошла в результате пролома черепа. Сообщение было очень коротким. Вашего имени не упоминали. Объявили лишь название гостиницы и сколько времени он был мертв: около двенадцати часов.

Честера прошиб холодный пот. Теперь случившееся попало в сводки новостей. Тысячи людей слышали это сообщение по радио.

— Наверное, об этом будет напечатано в сегодняшних газетах?

— Да, в афинских, — согласился Райдел. — Думаю, их привозят сюда на пароме с опозданием на сутки. А впрочем, это могут напечатать уже сегодня. Наверняка здесь выходит хотя бы одна вечерняя газета. И ваше имя будет упомянуто. Я имею в виду фамилию Макфарланд.

Честер поежился. Теперь фамилию Макфарланд придется забыть. Он боялся этого с той минуты, когда подал заявление на получение заграничного паспорта. Почему он не воспользовался фальшивым свидетельством о рождении? Честер Макфарланд. Это его настоящее имя. И это самое ужасное.

— Кроме того, на Крите есть радио, — продолжал Райдел. — Возможно, в выпуске новостей уже прошла дополнительная информация с описанием ваших примет.

— Да, но… — Честера охватил новый приступ страха. — Фотография, которая была у агента, старая. На ней я без усов и у меня худое лицо. Может, мне следует их сбрить?

Райдел прищурился:

— Ваша жена возвращается. Полиция наверняка попросит персонал гостиницы описать вашу внешность. Не сбривайте усов. Лучше отпустите бороду. Это изменит вас больше.

Они зашли в дешевое кафе напротив музея и выпили чаю с пирожными, подкрепив силы перед прогулкой на мол, откуда хотели посмотреть на закат. Однако у воды оказалось слишком прохладно, и они продрогли. Кроме того, Колетте было тяжело ступать на высоких каблуках по гальке, устилавшей мол. Они заглянули в ресторан гостиницы «Астир», чтобы выпить и согреться. Бара в нем не оказалось, и им пришлось заказать себе коктейли в общем зале. Они были одни. Пустые, застланные белыми скатертями столики расходились вокруг, теряясь в неосвещенных углах зала. Честер чувствовал себя разбитым. Последнюю ночь он плохо спал. Он выпил на два бокала больше, чем Райдел и Колетта. Их разговор раздражал его. Скучная, пустая болтовня. Его жена рассказывала о Луизиане, о своей учебе в пансионе, о поездках домой в Виргинию два раза в год, о вечеринках на каникулах и о попытках в течение трех лет организовать в Байлокси драматический кружок, которые всякий раз разбивались о всеобщее безразличие. Райдел посочувствовал Колетте. Он ответил на ее вопросы о Массачусетсе, сказал, что учился в Йеле, но, как заметил Честер, был скуп на подробности. Затем, извинившись и сказав, что хочет поискать вечернюю газету, ушел.

— Сомневаюсь, что смогу продержаться всю ночь, — сказал Честер.

— Дорогой, оставь виски. Выпей лучше кофе. Разве это не чудесно: не смыкать глаз всю ночь, нашу первую ночь на Крите?

Честер поскреб подбородок. Щетина издала скрежещущий звук. Следует ли ему отпустить бороду? Будет ли от этого прок? А как же фотография в паспорте? Дельный ли совет дал Райдел?

— Думаю, мне не помешает еще глоток виски.

— Ах, дорогой, — укоризненно покачала головой Колетта.

— Не хочешь, чтобы я заказывал? Ну что ж, у меня с собой фляга. И проще, и дешевле, — добавил он язвительно и даже не воспользовался своим пустым бокалом.

Райдел вернулся с газетой. Честер хотел было попросить ее, но увидел, что газета на греческом. Райдел сел, отыскал на первой полосе заметку, оглянулся через плечо — он сидел спиной к залу — и начал читать вслух:

— «Сегодня утром в… кладовой гостиницы „Кингз-палас“ найдено тело детектива национальной полиции Георга Папанополоса, тридцати двух лет. Убитого обнаружила уборщица Стефания Гричос, двадцати трех лет. Согласно заключению экспертизы, смерть наступила вследствие раздробления черепной коробки. Как предполагают, убийство совершено Честером Критоном Макфарландом, сорока двух лет, американским гражданином, разыскиваемым за махинации… махинации с ценными бумагами, — поправился Райдел, — поиски которого и привели детектива в гостиницу. Макфарланд и его жена Элизабет… — он посмотрел на Колетту, она нервно кивнула, — занимали номер на том же этаже, где было найдено тело Папанополоса. Обнаружены следы крови в ванной комнате и на ковре в номере, в котором останавливались Макфарланды, а также в коридоре на ковровой дорожке, ведущей к кладовой. — Райдел сделал паузу и отпил воды, даже не взглянув на Честера и Колетту, жадно ловивших каждое его слово. — Макфарланды покинули гостиницу вчера вечером в начале восьмого, — продолжал Райдел тихим бесстрастным голосом, — заявив одному из служащих гостиницы, что отправляются ночным поездом в Италию. Проведенная проверка поездов, автобусов и самолетов ничего не дала…» — Райдел замолчал и посмотрел сначала на Честера, потом на Колетту.

Она молча сидела в напряженной позе, положив руки на стол, и нервно ковыряла под ногтем большого пальца. Бросив взгляд на жену, Честер прочел в ее глазах испуг и, как ему показалось, укор.

— Это не все, — добавил Райдел. — «Полиция полагает, что Макфарланды не покидали Греции и, возможно, уже сменили фамилию. Георг Папанополос оставил после себя…» И так далее.

Колетта посмотрела на Райдела:

— Продолжайте. «Оставил после себя…»

Молодой человек кашлянул и прочитал:

— «…жену Лидию, тридцати пяти лет, сына Георга, пятнадцати лет, дочь Дорию, двенадцати лет, двух братьев, Филиппа и Кристофера Папанополосов, оба живут в Ламии, и сестру Евгению Милос, проживает в Афинах».

Райдел отложил газету. Честер встретил его взгляд и почувствовал неловкость. Он выпрямился на стуле.

— Не все так плохо, — сказал Райдел. — Здесь ничего не сказано о том, что вас могут искать на Крите, и не дано описание вашей внешности. Это лучшее, что может быть при данных обстоятельствах.

— Но ведь он мертв. — Колетта потерла лоб кончиками пальцев.

Честер плеснул себе немного виски, затем опрокинул фляжку и вылил все. Ему хотелось поднять испортившееся настроение, даже если он захмелеет. Почему бы и нет? Не собирается же он всю ночь напролет изводиться из-за этой чертовой истории, не имея возможности даже хоть чуточку вздремнуть.

— Если все так хорошо, давайте за это выпьем.

Райдел вначале отказался, но затем передумал и кивнул.

Одиннадцать часов застали их в большом, похожем на амбар ресторане, стоявшем на берегу у самой воды. Судя по всему, это был также и ночной клуб. Честер силился вспомнить, как здесь оказался. Несколькими часами раньше они, кажется, где-то ужинали. Впрочем, он не был уверен. Колетта танцевала с Райделом на крохотной танцплощадке. Располагалась она далеко, едва ли не в полумиле от столика, за которым сидел Честер, однако оркестр играл столь громко, что у него раскалывалась голова. Он угрюмо покосился на соседний столик, широкий, круглый, за которым восседало целое семейство греков. Отец, мать, бабушка и дети. У детей были кукольные личики. Несколько минут спустя на обратном пути из грязного туалета Честер подошел, пошатываясь, к их столику и потрепал за подбородок одну из девчушек. Ответом ему был холодный, непонимающий взгляд. Честер вспомнил, что он в Греции, а не в Америке, в какой-нибудь пиццерии в Манхэттене на Третьей авеню. Малышка не поняла ни слова из того, что он ей сказал, а ее родители смотрели на него с подозрением, возможно решив, будто Честер сказал ей что-нибудь неприличное. Он снова уснул.

Конец ознакомительного фрагмента.