Синдром пограничника

Перец Ю (2024)

Борис — талантливый художник, который и подумать не мог, что очередной эскиз принесет ему билет в магический мир. Мир этот, конечно, красивый, но с подвохом: с одной стороны — война, с другой — эльфы, гномы, вампиры и прочая нечисть. А посреди всего этого — Борис, который только начинает привыкать к новой жизни, и Ольга, его спутница, мечтающая выйти замуж при любом удобном (и неудобном) случае. Пока Борис пытается спасти королевство людей и доказать, что герои бывают не только с мечом, Ольга ловко добавляет в этот магический суп щепотку хаоса своей любовной активностью.

Глава 4

Подойдя поближе, я понял, что шатёр лишь казался красочным. Вблизи стали ясно видны и многочисленные заплаты, и ещё более многочисленные прорехи, и общая потёртость потерявшей цвет ткани. Королевский цирк явно переживал не самые лучшие времена. А хмурая физиономия дежурящего у входа верзилы с дубиной усугубляла это впечатление.

— Кто вы такие? Я вас не знаю, — мрачно проворчал верзила. — Идите отсюда!

— Дядюшка Охт, ты ли это? — расплылся в приторно-слащавой улыбке Тед. — Неужели ты не узнаёшь старого товарища? Можно даже сказать, друга?

— Таких друзей — за нос и в музей, — дядюшка Охт сделался ещё мрачнее. — Тед, зачем ты припёрся? И что это за тип, которого ты с собой притащил?

— Это твой будущий зять, — не моргнув глазом, ответил Тед.

— ЧТО?! — возмущённо прорычали мы с дядюшкой Охтом.

— Возможный, возможный! — тут же исправился стражник. — Охт, ты же сам говорил, что хотел бы найти для Ю-ю хорошую партию, что хватит ей водиться с этим потаскуном управляющим, бухло ему таскать…

— Мне гадалка нагадала, что у Ю-ю будет прекрасный муж, — ещё сильнее помрачнел дядюшка Охт. — Но этот мозгляк совершенно непохож на прекрасного. Видимо, наврала, карга старая. Ну я ей покажу!

— Покажи лучше, где ваш управляющий обитается, — приказал Тед. — Есть к нему разговор.

— Агр! — догадался дядюшка Охт, становясь мрачнее тучи. — Ты хочешь пристроить этого молодца к нам в цирк! На моё место метишь? Чтобы моя плата, и так невысокая, ещё снизилась. Не пущу!

Дальше всё произошло очень быстро. Дубина дядюшки Охта описала туманный полукруг, заставив воздух взвыть от боли — но вместо Теда она рассекла пустоту. А потом дядюшка Охт отлетел в одну сторону, а его дубина — в другую.

— Так-то лучше, — проворчал Тед, потирая кулак. — Так что, проводишь нас? Или мы сами?

— Провожу, чтоб вы провалились, — буркнул дядюшка Охт, поднимаясь на ноги. — Иначе вы нам полцирка разнесёте, и мои доходы упадут.

— Простите, а ваше место — это какое? — я не удержался от вопроса. — Кем вы трудитесь в этом славном цирке?

— Кем-кем… Клоуном, — печально ответил дядюшка Охт и презрительно сплюнул.

— Не может быть! — изумился я. — Я думал, что клоуны такие… э-э-э… весёлые, что ли!

— Я же сейчас не на работе, — ответил дядюшка Охт. — Как бы тебе объяснить… Вот представь, что ты стражник, дни и ночи ловишь злодеев. Потом хочешь отдохнуть, приходишь на пляж, а там — бандит на бандите сидит и бандитом погоняет!

— Но как вы могли подумать, что я претендую на ваше место? — меня внезапно охватил приступ возмущения. — Я что, похож на клоуна?

— Конечно, похож, — пробасил Тед и внезапно стукнул меня по спине. Да так сильно, что я не удержался на ногах, стукнулся об дверь. Распахнул её и ввалился в достаточно большое помещение.

— Эй, вы чего вламываетесь? Я занят! — из-за стола, заставленного бутылками всевозможных форм и расцветок, выкатился человечек.

Именно выкатился, потому что был он довольно невысокого роста даже по местным меркам, зато невероятно широк в плечах, напоминая кого-то, кого я видел совсем недавно. Да гнома же! Однако, вспомнив, как выглядели коротышки, я понял, что он не гном. Если тех можно было вписать лишь в квадрат, то этот поместился бы лишь в прямоугольник с соотношением сторон 4:3, то есть ростом он был повыше гномов, а в плечах поуже. Полугном. Похоже, именно тот, о котором рассказывал стражник…

— Привет, Бегемот, — прогудел Тед, войдя в комнату. — Чем это ты занят? Бухаешь?

— Я не бухаю! — взвинчено ответил Бегемот. — Я отдыхаю! Очищаю душу!

— Ты пойми, что бухло губит нас…

— Мы его тоже не жалеем!

— Ты хоть закусываешь? Или хотя бы запиваешь?

— Не надо гнать! Я смешиваю бухло с соком.

— С каким ещё соком?

— С желудочным, ясное дело, — ответил Бегемот. И немедленно выпил.

— Как ты вообще на сцену выходишь в таком виде? Как ты гирями жонглируешь?

— Это как раз проще всего. Десять рук и весь потолок в гирях!

Пикировка продолжалась, но я видел, что оба её участника спорят не всерьёз. Это была своего рода игра, ритуал при общении. Доставлявший всем, кроме дядюшки Охта, живейшее удовольствие.

— Так зачем ты явился, старый ты чурбан? — вежливо поинтересовался Бегемот у своего визави. — Жениться решил? Или напиться? В принципе, можно совместить. У нас тут, кстати, есть отличный спирт… Или желаешь чего-то покрепче?

— Нет уж, — Тед отрицательно замахал руками. — Как-нибудь обойдусь. А пришёл я, чтобы представить молодого человека, достойного во всех отношениях. Ты возьмёшь его к себе в цирк!

— И не подумаю! — рявкнул Бегемот. — У нас и так кризис. Нет у меня вакансий!

— Вижу, что у вас кризис, — Тед лениво катнул ногой пустую бутылку по полу. — Если так бухать, то проблемы неизбежны.

— Как же мне не бухать, когда у нас столько проблем? — нелогично возразил Бегемот. — Зритель покинул нас!

— И правильно сделал, — едва ли не зевнул Тед. — Ваши представления как успокоительные капли. У гимнастов номера скучные, дрессировщик постоянно угашенный в дрова (его звери не сожрали только потому, что боятся алкогольного отравления), клоун грустный и унылый…

— Я стараюсь! — возразил дядюшка Охт.

— Надо не стараться, а смешить! — отрезал Тед. — А иллюзиониста вообще нет! Стыд и позор!

— А где я возьму фокусника? — завопил Бегемот в ответ. — Магически одарённые люди не пойдут к нам горбатиться за пригоршню медных монет! Они одним движением руки могут наколд… намагичить себе больше денег, чем у нас за месяц выходит!

— Вот я и нашёл тебе человечка, который пойдёт! — Тед кивнул в мою сторону. — А ты ещё носом воротишь. Фу таким быть!

— В самом деле? — Бегемот прищурился и взглянул на меня по-новому. — Что же, в этом случае он, быть может, и подойдёт… Ладно, уболтал. Берём. Сегодня как раз выступление.

— Но я же не волшебник! — запротестовал я. — Я же не умею всех этих волшебных штук!

— У всех свои недостатки, — отрезал Тед. — Я же видел, как ты исцелил судью. Несколько штрихов, и дело сделано. Так что если захочешь жить — научишься.

— Но…

— Никаких «но»!

— Но ведь…

— Никаких «но ведь»! Иди, готовься к выступлению! Ю-ю тебя проводит.

Я обернулся. И в самом деле, прекраснейшая Ю-ю с бутылками в руках замерла у двери, не решаясь войти. Причём бутылок было так много, что некоторые из них она прижимала плечом и предплечьем к телу. И при виде этой картины внутри меня поднялось настоящее цунами негодования. Я не смог этого вытерпеть, и бросился к ней. Не слушая возражений, отобрал бутылки и водрузил их на пустую часть стола перед Бегемотом.

— Выпить подано, — ядовито процедил я.

— Я что, нанял грузчика? — заорал Бегемот, неожиданно для меня приходя в ярость. — Ты же волшебник, эльфы тебя дери! А ведёшь себя, как слуга, бутылки вместо бабы таскаешь? У тебя есть хоть капля самоуважения? Впрочем, сейчас проверим!

Бегемот схватил одну из бутылок. Проверил, что она пуста, и мощным ударом разбил её о край стола. После чего с хищным выражением лица двинулся ко мне. Мысли, как всегда в моменты смертельной опасности, ускорились. Было ясно, что он ждёт колдовства, а единственный его источник это ручка! Может, стоит её использовать?

Я выхватил из кармана ручку, направил её на Бегемота и нарисовал в воздухе косой крест. Обмирая от страха, что ничего не произойдёт, и агрессор до меня доберётся… Но реальность превзошла все ожидания. Неведомая сила приподняла Бегемота, и достаточно сильно шваркнула об стенку.

— Я волшебник, — холодно сообщил я Бегемоту, который тряс головой, пытаясь придти в себя. — Я веду себя так, как хочу. А кто попытается мне указывать — пожалеет.

Бегемот обессилено кивнул. Тед иронично приподнял бровь, но промолчал. Дядюшка Охт зато стал смотреть на меня чересчур пристально — видимо, всё-таки счёл меня достойным… Лишь Ю-ю не скрывала своих чувств — она повисла на мне, радостно хихикая и болтая ногами.

— Пойдём, отведу тебя в каморку иллюзиониста, — прошептала она мне на ухо. — Шутки-шутками, но надо же готовиться к выступлению.

Каморка мне понравилась — достаточно просторная и чисто убранная, лишь в углу стояли несколько ящиков с реквизитом, а напротив них возвышался массивный книжный шкаф.

— Спасибо, что привела, — поблагодарил я девушку.

— Не за что, — ответила она, глядя не на меня, а чуть в сторону.

— Ты так добра… — я шагнул к ней.

— Характер такой, — она отступила на шаг.

— И столь прекрасна… — я сделал ещё шаг.

— Хорошая наследственность, — холодно сказала она.

— Что-то не так? — спросил я, останавливаясь. — Я что-то не то сказал или сделал?

— Нет, всё в порядке, — грустно сказала она. — Просто у меня есть проблема. И я пока не могу думать ни о чём ином. Звёздочка заболела. Сильно. Лежит, не встаёт. И почти ничего не ест. Я так сильно о ней беспокоюсь, — Ю-ю всхлипнула.

— Пошли, посмотрим, — предложил я. — Вдруг я смогу помочь.

— О, это было бы чудесно! — от недавней печали Ю-ю не осталось и следа. — Идём скорее!

Я едва успел захватить с собой лист пергамента и последовал за нею, по пути размышляя, кто такая эта Звёздочка? Неужели дочка? Или племянница? Или взятая из жалости сиротка — в последнем мнении я укреплялся по мере того, как всё дальше мы отходили от обжитых помещений цирка, и всё сильнее пахло зверями. Точнее, даже откровенно воняло.

— Вот она, — Ю-ю распахнула дверь и просительно уставилась на меня. — Помоги ей.

— Но это же лошадь! — удивился я. — Неужели ты из-за лошади так переживаешь?

— Хорошая цирковая лошадь стоит очень и очень дорого, — отрезала Ю-ю. — Она мне необходима для выступлений. Гимнастка на лошади — это круто, гимнастка без лошади — это полнейшая дрянь и скукотища, какие коленца не выкидывай! Из-за её болезни мне урезали жалованье. Сильно урезали, если быть честной. Помоги ей, ты же волшебник!

— Попробую… — только и смог, что пообещать я.

Прислонив к стене лист, я принялся рисовать. Изобразить лошадь не так просто — весь секрет в невероятно-загадочном изгибе лошадиной шеи, который, если дастся творцу — позволит лепить лошадей хоть из пластилина, хоть изгибать из проволоки. А если нет — то картина так и останется мёртвой. И после ряда проб мне это удалось — лошадь на пергаменте вставала на ноги, и во всей её стремительной фигуре виднелась страсть к неудержимой скачке. Ручка рассыпала золотые искры, и я вложил в рисунок всё своё умение, силясь исполнить просьбу прекраснейшей девушки…

— Получилось! — воскликнула Ю-ю с сияющими глазами.

И в самом деле, Звёздочка, до того неподвижно лежащая в углу, поднялась на ноги, шагнула к гимнастке и с аппетитом захрустела предложенной ей морковкой.

— Я так счастлива! — с жаром воскликнула Ю-ю, и нежно обняла лошадиную шею. — Будь уверена, Звёздочка, мы с тобой скоро выйдем на арену! И мне наконец-то будут вновь платить как следует!

— Рад был помочь, — сообщил я, чувствуя, как в душе ощущение нежности к девушке сочетается с удовольствием от успешно выполненной миссии, которую она непременно оценит…

— Да, спасибо, — рассеянно ответила Ю-ю, даже не глядя в мою сторону и продолжая наглаживать лошадиную шею.

— Ю-ю, скажи, пожалуйста… — замялся я, но всё же нашёл в себе душевные силы продолжить. — А что ты делаешь сегодня вечером? После представления?

— Какой там вечер? После представления уже глубокая ночь! — фыркнула Ю-ю.

— Тогда что ты делаешь ночью? — продолжил я. — Не желаешь ли полюбоваться на звёзды? В моём, так сказать, обществе?

— Ночью я сплю, — отрывисто сообщила Ю-ю. — И не с тобой. Так что спасибо, мил-человек, и до свидания.

Я хотел что-то сказать. Даже приоткрыл рот. Но обнаружил, что мыслей в голове нет — все они разлетелись подобно вороньей стае, в которую бросила камень жестокая рука хулигана. Потому я молча развернулся и вышел. Теперь надо вспомнить, как добраться до каморки иллюзиониста…

— Ты на неё не обижайся, — посоветовал дядюшка Охт, внезапно вынырнув из-за поворота. — Она не со зла. Просто такой характер… вся в мать. Та тоже спешила жить на всю катушку, без малейших сожалений разбивая сердца недостаточно подходящим кавалерам…

— Но почему я неподходящий? — всплеснул руками я. — Я ей помог, я о ней позаботился. Я же ради неё…

— Можешь мне ничего не рассказывать, — оборвал меня дядюшка Охт. — Я подслушивал.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, — честно признался я, ощущая внутри невероятную растерянность. — Что не так-то?

— Всё не так, — отрезал дядюшка Охт, став в этот миг невероятно похожим на свою дочку. — Ты всё сделал абсолютно неправильно. Оказанная услуга ничего не стоит. Вот если бы ты сперва выбил из неё обещание сходить с нею на свидание… а ещё лучше — не стал бы исцелять лошадь сразу, а заявил бы, что для этого надо несколько сеансов, между которыми тебе надо как следует отдохнуть. Как следует, понял? Вот тогда она была бы твоя. А так ты подобен продавцу, который швырнул в толпу весь товар и удивляется, почему ему никто из толпы денег не несёт.

— Но это же подло, — изумился я. — Добиваться девушки обманом и шантажом — это же ни в какие ворота!

— Это ты вошёл в неправильные ворота, паря, — с сочувствием сообщил дядюшка Охт. — И будешь один, если не поумнеешь.

— Да и хрен с ним! — раздражённо буркнул я, останавливаясь у дверей каморки иллюзиониста. — Дальше не надо меня провожать. Сам справлюсь.

Оказавшись в каморке и заперев на всякий случай двери, я первым делом ринулся к книжному шкафу. Увы, там меня подстерегала ожидаемая неудача — все книги, наверняка содержащие в себе немало информации о магических премудростях, были покрыты убористыми рунами, в которых я понимал не больше, чем пингвин в ядерной физике. Но вслед за неудачей и везение явило мне свой лик — между солидными толстенными томами я увидел тоненькую брошюрку. Видимо, она была предназначена для детишек, и потому текста содержала немного, зато изобиловала большим количеством рисунков.

Главным элементом каждого рисунка был некий предмет, который я условно назвал «волшебной палочкой» — именно с её помощью человек чертил различные узоры, после чего происходило что-то волшебное. Знаков было не так много, и я, неплохо разбиравшийся в семиотике, сумел их запомнить и классифицировать. Осталось дело за практическим воплощением. Я закатал рукава, взял наизготовку авторучку, и принялся экспериментировать.

* * *

— Дамы и господа! — торжественно провозгласил Бегемот, одетый в праздничный сюртук и невыносимо клетчатые брюки. — Сейчас перед вами выступит мегазвезда и супергений, выдающийся маг всех времён и народов инкогнито… — в этот момент в голову Бегемоту прилетела морковка (или нечто, очень на неё похожее), и он быстро свернул свои речи: — В общем, встречайте! Господин Ха!

— Мистер Икс, тупица! — проворчал я, выходя на сцену. — По пьяни всё перепутал!

— Улыбаемся и машем, — почти не разжимая губ, сообщил мне Бегемот. — Иначе они нас забросают аграрной продукцией по самые огурцы. Давай, жги!

Я остановился в центре сцены. Осмотрел зрительный зал, заполненный едва на треть. Зрители сливались в единую массу, лишь поблёскивали белки их многочисленных глаз. А в центральной ложе разместился сам принц Морфеус — весь обмотанный бинтами, со ссадинами на физиономии и донельзя удручённым выражением на ней же. И я не смог удержаться, чтобы немного не похулиганить.

— Скажи мне, любезный Бегемот, — осведомился я у клетчатоштаного управляющего цирком. — Как по-твоему, ведь народонаселение вашей Столицы значительно изменилось?

— Э-э-э… — проспиртованный мозг Бегемота завис, пытаясь осмыслить поступившую информацию.

— Да где там ему измениться! — выкрикнул кто-то из публики. — Как были люди говном, так и остались. Особенно Боженка с соседней улицы, которую вчера видели в компании двух гастарбайтеров…

— Куда там «не изменилось»! — ехидно возразили с другой стороны зала. — Гастарбайтеров понаехало — не продохнуть! А Боженка с ними гуляет, изменщица!

— Да она стабильно ему изменяет!

— Вот я и говорю! Измена это же изменение!

Устав слушать перепалку, я принялся колдовать. Это оказалось совсем несложно — я извлекал из коробка металлические шары, рисовал на их серых боках нужные знаки, и они взлетали к куполу, плавно меняя цвет и кружа в вышине, потом опускаясь на землю, отскакивая от неё и вновь отправляясь в полёт. И весь зал застыл, любуясь феерией красок. Я и сам ею залюбовался, хотя рисунки были совсем несложными — первый из них ослаблял воздействие гравитации, так что шары находились в воздухе минутами. А второй создавал на их поверхности тонкие плёнки различной толщины, преломление света в которых играло всеми цветами радуги.

И тут я заметил, что на сцене появились новые действующие лица. Дядюшка Охт, Бегемот и пятеро других циркачей калибром поменьше торжественно возразили на песок цирковой арены кресло с принцем Морфеусом. Причём физиономия у принца выглядела настолько перекошенной, словно у олигарха, которому предложили горящий тур в двухзвёздочный отель Турции.

— Решили полюбоваться поближе, ваше высочество? — спросил я у принца.

Принц ничего не ответил, лишь помрачнел ещё сильнее и заскрежетал зубами.

— Нет, он здесь не для этого, — на арену шагнул Тед. — Вылечи принца!

— Ты забыл волшебное слово, — проворчал я.

— Лечи его, мразь! — рявкнул Тед.

— Ладно, ладно, вылечу! — алебарда Теда выглядела очень острой, и мне совсем не хотелось познакомиться с нею поближе. — Только дайте мне пергамент… и отойдите подальше!

Получив желаемое, я принялся рисовать. Принц на рисунке получался гораздо лучше, чем в жизни — без вечнонедовольной гримасы, а открыто улыбающийся миру человек. И его лицо мне показалось знакомым — я точно его где-то видел. Причём часто видел… причём не в этом мире видел…

— Как это вообще работает? — не удержался от вопроса принц.

— Магия, — коротко ответил я.

— Я сам волшебник, — скептически заявил Морфеус. — И я о таком не слышал!

— Риcoвaть чeлoвeкa — это само по себе cpoдни вoлшeбcтву, — объяснил я. — Пpoникaeшь внутpь чeлoвeкa. Нe только в тело, но и в душу.

— Ладно, хватит, — принц Морфеус махнул перевязанной рукой. — Я так и знал, что ничего не получится. Да и ни к чему это всё.

— Ни к чему лечиться? — меня охватило чувство глубочайшего изумления. — Но почему? Вам нравится терпеть боль?

— Физическая боль — ничто по сравнению с болью в сердце из-за неразделённой любви! — эту фразу Морфеус изрёк настолько пафосным тоном, что её можно было намазывать на хлеб вместо паштета. — Ах Ольга, прекрасное создание, как ангел, и жестокое, словно демон! Знал бы ты, как сильно я её люблю, и сколь жестоко она со мной играет!

— Это же магия, — попытался я урезонить страдающего принца. — Эффект переселения в другой мир, все в неё влюбляются. Это не твоё чувство, оно навязано тебе извне!

— Мне без разницы! — взвыл принц Морфеус. — Я бы и без магии в неё втрескался по уши!

— Да ты же её вчера впервые увидел! — возмутился я. — И совсем не знаешь, что эта особа собой представляет!

— Это любовь с первого взгляда! — возмутился принц. — Да как ты смеешь? Я тебя сейчас!

Принц резво вскочил на ноги и ринулся ко мне, одной рукой шаря у себя за поясом, а другой замахиваясь для удара. Драться с ним мне не хотелось — он был весьма упитан, как кабанчик, и вполне мог задать мне хорошую трёпку. Но если бы даже всё сложилось иначе, и трёпку получил бы он — у меня бы после такого появилась наверное масса забот. Потому я решил пойти иным путём. Я внёс небольшие изменения в картине — подрихтовав разлюбезному принцу левое колено. И сработало! Принцу тотчас же взвыл, сбился с шага и рухнул наземь, пропахав носом песок арены. Зрители восторженно выдохнули. Они и представить себе не могли такого зрелища — что у них на глазах будет огребать не безымянный клоун, а брат короля!

— Мне больно, — выдержав длительную паузу, пожаловался принц Морфеус. — Гномы-экономы, очень больно!

— Вся жизнь — это боль, — философски ответил я. — Мы тонем в океане страданий, могильный холод ползёт по бледной коже. А счастье захлебнулось в бездонном океане отчаяния…

— Немедленно вылечи меня! — капризно потребовал принц.

— Разрешите бегом? — издевательски осведомился я. — Ой, простите, ваше высочество, не сейчас. Я шнурки забыл погладить. Вот как только — так сразу! Ладно, я пошутил. Не дуйся.

— Да будь ты человеком! — в голосе принца наконец-то стали пробиваться настоящие, искренние эмоции. — Пожалуйста…

Я потратил несколько секунд на то, чтобы штрих поперёк ноги принца превратился в затейливую деталь одежды.

— Всё, готово, — сказал я. — Можешь вставать.

Принц Морфеус осторожно встал. Топнул ногой, потом второй — сперва осторожно, а потом со всей силы.

— Принимайте работу, — слегка склонил голову я. — Вы исцелены, мой добрый принц!

— А кто сказал, что я добрый? — Морфеус явно не читал Гамлета, и истолковал цитату по-своему. — Ты сейчас поплатишься за всё! Узри мощь настоящей магии!

Далее принц занялся какой-то достаточно странной акробатикой. Он принялся шарить у себя за поясом, а потом и в карманах — сперва одной рукой, а потом и двумя, и движения его становились всё более дёрганными, хаотичными и неуверенными.

— Нет… — стонал принц Морфеус. — Только не это, нет, нет, нет, не может быть!

— Странная какая-то магия, — изрёк я, когда принц обхватил голову руками и застонал особенно жалобно. — Но должен предупредить: я был женат, и потому магия слёз на меня больше не действует…

— Врёшь ты всё, — на арену шагнул Тед. Брови его хмурились, а алебарда оказалась недвусмысленно направлена в мою сторону. — Никогда ты не был женат.

— С чего это ты взял? — оскорбился я.

— Нет среди людей такой дурынды, которая бы за тебя пошла, — безапелляционно заявил Тед. — А теперь ты похитил у принца палочку!

— А колбочку не похитил? — почему-то я подумал про светочувствительные рецепторы глаза. — Или погодите, погодите… речь о…

— О волшебной палочке! — взвыл принц. — О средоточии моей магии! Её нет! И магии тоже нет! А кто я без моей магии?

— Гений, миллиардер, плейбой, филантроп… — я попытался его приободрить. — К тому же брат короля! Так что не переживай, высочество! Найдём мы твоего воришку.

— Правда? — с надеждой уставился на меня принц.

— Ещё какая, — пафосно заявил я. — В конце концов, тварь я колдующая или право имею? Давайте сюда этих носильщиков.

— Кого-кого?

— Тех, кто тебя несли, — пояснил я. — Только у них была возможность незаметно украсть палочку.

Вскоре предо мною выстроилось семь человек… точнее, шесть человек и один полугном. Я взял мешок, в котором принёс шары, поймал один из них, нарисовал на нём извилистую руну и бросил шар в мешок.

— Это новейший πριδορ… тьфу ты! — опять отсутствующее в языке слово едва не прервало пафосность речи. — В общем, это антиворовская магия. Вам нужно сунуть руку в мешок и коснуться шарика. И если вы не трогали палочку, то с вами ничего не случится.

— А если трогали? — спросил дядюшка Охт в своём глупейшем костюме клоуна. — Мы умрём?

— О нет! — рассмеялся я. — По крайней мере, не сразу. Тут вы получите всего лишь небольшой ожог. А уж потом вами займутся королевские палачи. У вас же есть палачи? Хотя если слово такое есть, то должны быть!

— Есть, наверное, — принц Морфеус задумчиво потёр лоб. — Я как-то не интересовался этой стороной бытия. Но ради такого дела — найдём!

— Давайте! Кто первый? — я протянул мешок к семёрке.

— Дайте я. — дядюшка Охт засучил рукава, поплевал на ладони и решительно опустил руки в мешок. — Холодный!

— Ты не вор! — констатировал я. — Следующий!

Остальные подозреваемые по очереди подходили к мешку, засовывали в него руки и провозглашали «холодный!». И когда это слово прозвучало в седьмой раз, принц Морфеус горестно поник, Тед нахмурился, а я рассмеялся.

— А теперь протяните руки ладонями вверх! — скомандовал я. — Живее!

Они подчинились, и предо мною возникла вереница из двенадцати грязных и двух чистых ладоней.

— На самом деле я вас обманул, — сообщил я уставившимся на меня людям. — Шарик не выявлял вора. Он просто был вымазан чернилами. И любой, кто к нему прикасался, пачкал руки. Не испачкал их лишь один человек… а точнее, полугном. Где палочка, Бегемот?

— Я отдам… всё отдам… — Бегемот подошёл к морковке, которая чуть раньше стукнула его по лбу, а нынче скромно валялась в углу. И извлёк из неё волшебную палочку.

— И что ты собирался с нею делать? — с любопытством спросил я. — Продать, наверное. Ведь цирк денег не приносит, а выпить хочется всегда… А теперь вопрос на миллион. Кому ты её продать собирался?

Бегемот затравленно огляделся и внезапно бросился бежать. Я выхватил авторучку, но не успел. Туманным полукругом взвизгнула алебарда, и по арене покатился небольшой круглый предмет. Это была отрубленная голова Бегемота.

Зал выдохнул от ужаса, и через миг взорвался громом оваций. Тед с довольной улыбкой раскланялся, нежась в лучах славы. А мне почему-то снова захотелось ему врезать.