Ломаный сентаво. Аргентинец

Петр Заспа (2024)

Весной 1945-го, перед самым концом войны молодой переводчик Клим Данилович Судак попадает на немецкую подлодку в качестве военнопленного. Ему удается бежать с субмарины у берегов Аргентины. Но убежал он лишь от немецких подводников, но никак не от нацистов. Ведь в Аргентине Клим попадает в места, где укрылись сбежавшие от правосудия фашисты, а там вся уцелевшая верхушка рейха — Мюллер, Борман, Гитлер и даже Ева Браун. И теперь Клим уже не может заботиться только о спасении своей жизни и возвращении домой. Он — советский человек, он должен вступить с нацистами в схватку. Кроме сбежавших военных преступников вокруг хватает экзотики и приключений: зелёный ад джунглей Амазонии, полный ядовитых змей, жалящих насекомых и пигмеев-каннибалов, золото партии, за которым идёт отчаянная охота, русские эмигранты, которых немало осело в Южной Америке после Гражданской войны, прибрежные океанские воды, где идут свои сражения. Пройдя через всё это, поневоле сделаешься настоящим аргентинцем… если, конечно, до того не погибнешь.

Глава четвертая

Казалось, влажность здесь ещё сильнее, чем на подводной лодке. Клим уже не обращал внимания на заливающий глаза и спину пот и шёл как машина, с трудом вытаскивая ноги из бурой шипящей жижи. Воздух висел неподвижный, насыщенный, сырой, как в парилке, и насквозь пропитанный запахом трав. Если ещё вчера Клим считал, что он уже в настоящей знаменитой сельве, то только теперь понял, что там была безобидная роща. Подлинная преисподняя начинается лишь сейчас. Они пробирались по едва заметной звериной тропе, тесно друг за другом, шаг в шаг, но всё равно он каждый раз терял из виду мокрую спину бредущего впереди Германа. Вокруг царил неописуемый разгул растений. Деревья, лианы, кусты, перегораживающие путь поваленные гнилые брёвна, из которых доносились подозрительные шорохи, — и всё это с такой невероятной плотностью на квадратный метр, что, казалось, отойди в сторону на пять шагов, пару раз обернись, и больше никогда не вернёшься обратно. А ещё тучи свирепствующих насекомых. Потревоженные, они взмывали вверх, затем набрасывались из листьев голодной стаей.

— Всем сюда! — донесся искажённый зарослями голос Шмидта.

Он стоял, измождённый, опираясь на карабин, как на посох и тяжело дышал. Заняв крохотный клочок сухой земли, вокруг него собрались и остальные. Вид у всех был измученный, и даже Айземанн с тяжёлым мачете в руках, весь забрызганный зелёным соком, не выдержав, обессилено опустился на поваленное бревно.

— Что? — только и смог он произнести.

— Передохнём, — коротко ответил Шмидт.

— А потом?

— Не знаю.

— Не знаешь?

— По компасу туда, — Шмидт махнул рукой в заросли, затем кивнул на проводника. — Он ведёт туда, — теперь рука махнула в сторону на девяносто градусов. — А кого слушать, одному чёрту известно.

— Зверь обязательно выведет к реке или ручью, — оправдывался Сальвадор, указывая на едва заметную звериную тропу. — Идти будет легче.

— Он прав, — согласился Айземанн. — Да и к тому же здесь я нигде не вижу следов Бормана. Если, конечно, он вообще здесь был.

— Тогда туда, — не стал спорить Шмидт, кивнув на притоптанные листья.

Конец ознакомительного фрагмента.