Кваздапил. Наявули

Петр Ингвин, 2020

Послеточие завершенной дилогии о встрече западных и традиционных ценностей.(Дизайнер обложки Галина Николаиди, с использованием иллюстрации Ксении Григорьевой для цикла "Кваздапил" П.Ингвина).

Глава 6. Вперед и с песней

До выезда из города мы ехали сидя: я и Машка — впереди, Гарун — сзади. Ночью дороги радовали пустотой, мы неслись с максимально разрешенной скоростью. За городом я свернул на обочину:

— Ты как насчет поспать первым?

Гарун кивнул:

— Можно.

Мы сложили задние сиденья, вместе с багажником они образовали огромное спальное место. Сумки, чемодан и пакеты заняли место вдоль всей левой стороны, оставшиеся две трети вытянутого пространства размером с обычную кровать я застелил ватным одеялом, сверху мы положили две маленьких подушки и два одеяла. Спать, скорее всего, будем по одному, но если надо, то, почти не мешая друг другу, поместятся двое. Благодаря тонированным стеклам, снаружи не увидеть, что происходит в задней части длинной большой машины. Сейчас Гарун, одетый, как и мы, в спортивный костюм, снял кроссовки, засунул их под сложенное сиденье и залез на импровизированную постель.

— Лучше пятизвездочного номера! — объявил он, укрывшись. — Устанешь — разбуди, меняться надо до того, как начнешь клевать носом. Машка, следи за ним, чтобы не строил из себя героя.

— Прослежу! — клятвенно пообещала Машка.

Мы помчались дальше — на юго-запад, в ночь, за мечтой.

Машка непривычно долго молчала. Я поглядывал на нее: заснула, что ли? Сидя? Нет, она о чем-то думала, глядя вперед. Сзади донеслось размеренное сопение — Гарун уснул.

— Это же тот друг, который разрулил «стрелку» с соседским двором, да?

— Угу.

— И он же потом разобрался с Данилой?

— Угу.

— У тебя замечательный друг.

— А еще у меня есть замечательная сестра, а у нее — замечательный брат.

Впервые Машка не поддержала веселья.

— Я бы все на свете отдала, чтобы у меня был такой друг.

— Зря.

Умозаключения вроде того, что сейчас вывела Машка, обычно делают дети. И влюбленные. Мир делится на что-то (или кого-то) и все остальное. Со временем приходит понимание, что мир шире и глубже, но понять это помогает только время. У Машки все впереди.

Километры летели, мы въехали в соседнюю область. Когда забрезжил рассвет, я, с тяжелой головой и осоловелым взглядом, остановился для смены. Машка периодически отключалась, ее голова безвольно падала вниз, движение тела заставляло проснуться и продержаться еще несколько минут. Мы с Гаруном поменялись местами, Машка влезла на лежанку рядом со мной:

— Подвинься, я тоже спать хочу.

Для большего удобства я перебросил несколько сумок на переднее сиденье и больше ничего не помнил — выключился мгновенно, едва заняв горизонтальное положение.

Так мы и ехали. Менялись. Спали по очереди. В основном спали по одному, пока двое сидели впереди. Иногда Машка не хотела вставать и просто сдвигалась, и я располагался с другого краю. Спали, как и ехали, в спортивных костюмах, я в старом, а новый ждал последнего участка пути, где предстояло строить из себя «крутого чувака».

Когда не спали все трое, то разговаривали, играли в города и тренировались на скорость складывать сиденье и принимать вертикальное положение, чтобы к моменту, когда остановивший гаишник подойдет, каждый сидел в машине как положено и был пристегнут. Отработанный навык пока остался невостребованным, никто нас не останавливал.

Пили мы запасенную воду из пластиковых бутылок, а иногда делали растворимый кофе — работавший от прикуривателя кипятильник оказался слабеньким, он не кипятил, а только подогревал. Ждать, пока нагреется одна кружка, приходилось по нескольку минут, но оно того стоило — размешанный в кипятке порошок бодрил и позволял продержаться еще некоторое время.

Пока оставались запасы готовой еды, мы ели на ходу и все равно останавливались чаще, чем планировалось. Как ни хотелось быстрее домчаться до цели, а организм навязчиво намекал, что он не железный. Когда я в свое время объявил Машке об одной остановке на тысячу километров, то, как оказалось, не представлял дорожных реалий.

В туалет мы ходили в придорожный лес или, иногда, на автозаправках. На заправках — только мы с Машкой. Гарун перестраховывался, его больше устраивала обочина и съезды на перекрестках, он не хотел быть замеченным случайными земляками в нашей компании и, тем более, в машине, которая вскоре вывезет Хадю. Проблем не было, у нас все получалось. Закрадывалась крамольная мысль: а стоило ли так перестраховываться? Можно было не продавать «Ладу», и у Гаруна осталась бы машина, на которой спокойно доехали бы до места и затем вернулись, а у меня не было бы долгов…

Все же, думаю, Гарун лучше представлял, куда едем и чего нужно бояться.

Светило солнце, и мы радовались продолжавшемуся лету. Днем, когда я и Гарун сидели впереди, а Машка, прислушиваясь к нашим разговорам, блаженствовала сзади, позвонила мама. Она интересовалась, как дела, все ли хорошо, и, поскольку мы поедем через Калмыкию, продиктовала адрес двоюродной сестры, у которой частный дом в маленьком городке Лагань почти на берегу Каспийского моря — у них, если понадобится, можно остановиться. Все, что я знал о тете Лиде — ее мужа зовут дядя Федя. Негусто.

— Чем они занимаются? — спросил я, чтобы представлять хотя бы в общем, куда поедем, если действительно поедем. В жизни что только ни случается, и лучше быть готовым.

— Лида на рыбном рынке торгует.

Мне не понравилось, что заговорив о тете, мама оборвала себя, когда стоило сказать и о дяде.

— А дядя Федя чем занимается?

— Промышляет рыбой, — нехотя сообщила мама.

— Браконьер?

Голос мамы стал недовольным:

— Другой работы нет, он крутится, как может. Сейчас они ждут ребенка. Я звонила, они сказали, что с удовольствием разместят племянников и их друзей.

Это она так витиевато о Хаде-Наде выразилась. Про Гаруна мама не знала, мы с Машкой решили не посвящать родителей, что едем не одни, а то опять начались бы охи-вздохи, волнения, отговоры…

Нажав «отбой», я рассказал о предложении Гаруну.

— Неплохо, — признал он. — День отдыха перед рывком назад нам не повредит.

Я тоже подумал, что заехать туда стоило бы на обратном пути, когда главное будет сделано.

— Ура! — ликующий Машкин визг около уха чуть не порвал мне барабанные перепонки. — Поедем в гости!

Под предлогом, что в машине жарко, сестренка ехала без спортивной куртки, только в штанах и в том плотном топике, который сначала порадовал меня на квартире у приятелей, а затем напряг. Напрягал он и теперь. Когда Машка сидела сзади на коленях поверх постоянно разложенной «кровати» или переползала на карачках с места на место, топик напоминал не одежду, а провисшие бусы, что чудесно просматривалось в салонное зеркало. Поэтому, в то время как сестренка «спала», то есть находилась в задней части автомобиля, я всегда сидел за рулем, а когда сменялся — тоже отправлялся лежать, чтобы у моей вертихвостки не было шансов заигрывать с Гаруном незаметно и чересчур активно.

Шило, как известно, в мешке не утаишь, особенно если оно в одном месте у жаждущего приключений неугомонного создания. Машка делала все, чтобы мой приятель обратил на нее внимание.

— Лагань стоит на берегу моря, — радостно продолжила она. — Искупаемся!

— Как понимаю, ты смотрела по карте? — спросил я. — Теперь приблизь изображение и посмотри еще раз. Однажды мы с родителями так же искали в Архангельске Белое море.

С минуту сзади доносилась возня, она закончилась недовольным отбрасыванием телефона в сторону.

— Когда-то Лагань была островом, потом полуостровом и совсем недавно, еще в прошлом веке, действительно стояла на берегу, — сказал я, — но море ушло.

— Мы хоть где-нибудь искупаемся? — не унималась Машка, что в переводе с девичьего языка на нормальный означало: она хочет покрасоваться в купальнике — показать себя во всей красе.

— Не обещаю, но постараемся, — сказал я.

— Гарун, ну скажи ему, что поездка на юг подразумевает купание в море, — обратилась Машка за помощью к нашему спутнику.

Хорошая попытка. С другим получилось бы, а здесь — ну совершенно не по адресу.

— Брата надо слушать, — веско ответил Гарун.

Машка поняла, что сейчас он не меня защищал, а озвучил жизненную позицию. Такая позиция Машку от него не отвратила, а, наоборот, почему-то привлекла.

Длинные волосы, чтобы не мешались, сестренка стянула в хвостик. Когда спала, она укрывалась одеялом, в остальное время старалась понравиться Гаруну. Она и так нравилась, я видел. Наверное, моя Машка, вот такая — милая, забавная, веселая, дерзкая, острая на язык и, несомненно, по-женски привлекательная — нравилась почти всем мужчинам. «Почти» оставляю просто так, потому что такие, кто не оценил бы Машку внешне, мне еще не встречались.

Гарун не обращал на нее внимания не потому, что не нравилась, а потому, что она моя сестра. Машка причины не понимала и из кожи вон лезла, чтобы лишний раз попасться на глаза и произвести впечатление. Попытки выглядели неуклюже, чего Машка, к сожалению, тоже не понимала. Возраст и опыт Гаруна говорили, что о женщинах он знает больше, например, того же Захара, то есть отличает форму от содержания. Кроме внешности Гарун видел в девушке личность с определенным характером и, если есть, неким стержнем. Наличие стержня в человеке, как в мужчине, так в женщине, определяет отношение к нему других людей и, через это, будущее человека. Плохо, что самому в себе стержень не разглядеть, он заметен только со стороны. Как заметно и его отсутствие. А кто думает, что главное — внешность, как правило, стержня не имеет или еще молод для понимания. Надеюсь, что в сестренке играет молодость, а не глупость.

Конец ознакомительного фрагмента.