Кудесники

Петр Урбан (2021)

Жизнь Арти — это жизнь обычного среднестатистического кудесника. Он ходит в школу, любит разноцветные свитера и не знает, кем хочет стать. Но что-то неуловимо меняется, когда они с подругой находят книгу, полную странной, незнакомой им магии. Меняется в мире — или в нем самом.

Глава II

Высокого, темнокожего Джейка сложно было не заметить. Он шел по коридору, окруженный девчонками, и отмахивался от их расспросов.

— Анита видела, как ты выходил из учительской, так что колись! — заявила Мари, держа его под локоть.

— Видела! — подтвердила Анита, повиснув на Джейке с другой стороны. — Так что рассказывай давай, а то мы от тебя не отстанем!

— Девочки, не шуршите, — дружелюбно пробасил Джейк. — Ну учитель как учитель, ничего особенного. Нестарый, высокий, почти как я.

“Ничего особенного”, ну как же! Девочки мечтательно вздохнули. Джейк в прошлом году сильно вытянулся и был выше почти всех в лицее, даже физкультурник едва доставал ему до плеча. В росте с ним могла соревноваться разве что учительница английского, но даже она немного уступала. А тут новый учитель и высокий почти как Джейк, красота же!

Вообще они не ждали нового преподавателя, но в первых числах октября — через пару недель после того, как Мари и Арти нашли книгу, — их учительнице по математике и бытовым чудесам наконец пришел ответ на перевод, который она давно планировала, и она стремительно уехала. Уроки бытовых чудес взял на себя преподаватель факультатива по истории, а вот математика, в том числе и математические методы в кудесной сфере, остались неприкаянными.

Новый учитель, более того, новый учитель-кудесник — это было интересно. Всегда жила надежда, что на этот раз появится кто-то, кто покажет им настоящие чудеса, а не будет пичкать формулами. Да, формулы — это тоже важно: в отличие от обычной математики, где мало кто понимал, зачем они нужны, в матметодах в кудесной сфере все было разложено по полочкам. Конкретные формулы расчета энергии для того или иного чуда, какие бывают виды, как распределяется энергия при сложенных или совместных чудесах… Это даже могло бы быть интересным, если бы не начиналось и не заканчивалось формулами на бумажке.

— А во что он был одет? — продолжила допрос Анита, но Мари шикнула на нее.

— Сама скоро увидишь! Он у нас через урок. Идемте быстрее, а то опоздаем.

Ребята поторопились к нужному классу, продолжая перешептываться. Точнее, девчонки перешептывались, а Джейк невозмутимой глыбой шел вперед, окруженный ими с обеих сторон. Ни матметоды, ни новые учителя его не интересовали. Единственное, чего он по-настоящему ждал, — это будущая репетиция в зале, когда он наконец сможет взять в руки гитару.

Арти оттолкнулся от стены, захлопнул книжку и направился следом за остальными в класс. Конечно, ему тоже было интересно, что представляет из себя их новый учитель, но двигаться такими же очевидными путями, как Мари, он не собирался. Сейчас этот загадочный новый кадр должен начать вести урок у класса младше, так что на большой перемене он выловит Лису и все у нее выспросит. Лучше заранее знать, чего ожидать. Арти никаких планов на нового преподавателя не строил и не надеялся зазря, что тот будет больше времени уделять обучению, чем оценкам. Но пощеголять свежеобретенными знаниями о новом учителе ему тоже хотелось — а то почему вся слава опять Джейку достается?

— Класс! — скомандовала учительница. — Вы звонок слышали? Прекратите болтать, урок уже начался!

Класс послушно притих, но разговоры не закончились — Мари с Анитой за партой перед Арти продолжили тихо обсуждать возможную внешность нового учителя. Арти закатил глаза. Иногда его подруга была такой… девчонкой! Невыносимой. Это не было плохо, скорее, его раздражало то, что он не может присоединиться к ней и в этом, а ведь они дружили с детства. Для девчачьих разговоров у Мари была Анита, Арти же уныло рассматривал доску и записывал новые правила, пока на его парте не оказалась сложенная в несколько раз записка.

Мари оглянулась, подняла брови, указывая на записку, и отвернулась обратно. Анита, не заметив ее ухищрений, старательно выводила цветной ручкой название темы, но надолго ее не хватило — закончив с каллиграфией, она снова повернулась к Мари и что-то ей яростно зашептала.

Арти развернул записку. В ней было всего несколько слов:

“Сегодня на том же месте.”

Он нашел Лису у окна на лестнице. Звонок на большую перемену уже прозвенел, и большая часть учеников отправилась вниз, в столовую. Арти рассчитывал на эту перемену, предполагая, что им удастся спокойно поговорить. Но, когда он подошел ближе, Лиса все еще смотрела в окно, не шелохнувшись.

— Лиса? — осторожно спросил Арти, подходя ближе. Он уперся руками в подоконник и тоже посмотрел на улицу. Ничего интересного за окном не было.

Лиса ответила не сразу. Медленно, словно пробуждаясь ото сна, она вздохнула и, наконец, повернулась к другу. Арти подумал, что никогда не видел ее в таком настроении — Лиса могла быть грустной или, наоборот, задорной, но такой тяжелой меланхолии, которая открылась ему сейчас, он еще никогда за ней не замечал.

Возможно, этот новый учитель ей что-то сказал? Ее раскосые глаза выдавали в ней уроженку соседней страны, и не все были согласны с этим мириться. Даже несмотря на День Народов, который должен был символизировать дружбу между странами, почему-то до сих пор находились люди, которым не нравилось, что другие выглядят не так, как и они. Особенно, конечно, это касалось харийцев, потому что их родина на протяжении веков вела себя довольно агрессивно по отношению к соседям. И пускай сейчас все было хорошо, неприятие и предрассудки так никуда и не делись. Арти это бесило. Он даже забыл про свои надежды на учителя — если сейчас выяснится, что он обидел Лису, Арти сам пойдет и ударит его, и плевать, выгонят его после этого или нет. Некоторые вещи просто не должны происходить.

— Прости, я задумалась, — неуверенно, будто вспоминая, как это делается, улыбнулась Лиса. Арти чувствовал себя как натянутая тетива, готовая пустить стрелу прямо в лоб обидчику.

— Что-то случилось? — спросил он напряженным голосом.

— Что? Нет! — тут же отреагировала Лиса. Ее плечи заметно расслабились. — Просто оказалось, что Петр был на моей, ну знаешь… В Харии. Я хотела подойти к нему и расспросить, но застеснялась. Глупо, да? Мне всегда хотелось услышать о тех местах от человека, который был там, но вот он здесь, а я не нашла в себе смелости подойти к нему.

У Арти от сердца отлегло. Самое главное его пожелание — чтобы новый учитель не был сволочью — похоже, сбылось, а то, что он путешественник, давало еще больше плюсов.

— Петр? — переспросил он.

— Да, он попросил нас называть его по имени. Думаю, вас тоже попросит. Он шутил, что чувствует себя старым, когда его зовут по имени-отчеству, как остальных учителей, и одновременно недостойным такого обращения.

Так было еще лучше. Подавляющее большинство учителей в лицее держали с детьми дистанцию, и она чувствовалась во всем. Арти не смог бы назвать ни одного преподавателя, к которому можно было бы без последствий обратиться с вопросом, не касающимся уроков. Но новенький, похоже, нацелился именно на эту пустующую нишу. Итого, помимо того, что говорил Джейк, теперь Арти знал о новом учителе то, что он много путешествовал и явно хочет иметь со своими учениками дружеские отношения, не собираясь смотреть на них свысока. Картина пока складывалась неплохая.

— Он же не последний день работает, Лиса. — Он положил ладонь на плечо подруги и несильно сжал в знак поддержки. — Успеешь еще подойти к нему. Главное, не робей. Он, похоже, довольно открытый к ученикам. Думаю, ему будет интересно ответить на твои вопросы.

— Наверное, — Лиса улыбнулась и кивнула. — Спасибо тебе. Не знаю, чего я так расклеилась.

— С каждым бывает, — убежденно сказал Арти. — Ты в столовую сейчас? Пошли вместе, я как раз своих найду.

Ну, по крайней мере, Джейк был прав — их новый учитель действительно был довольно высоким. И красивым. Он, может быть, и не был таким уж молодым, Арти дал бы ему навскидку лет тридцать, но не настолько старым, как большинство их учителей. Одет он был в рубашку и джинсы. Простое сочетание, но среди преподавателей лицея №3 приветствовался преимущественно строгий стиль в одежде. Джинсы строгим стилем не были.

Медленно пройдясь вдоль первых парт, он шагнул на подиум, на котором располагался учительский стол, и развернулся к ученикам.

— Добрый день. Я, как вы уже поняли, ваш новый учитель. Меня зовут Петр, вы можете называть меня так же, от всех этих уважительных обращений у меня, если честно, мороз по коже. Как зовут вас, я узнаю по списку, но поначалу попрошу вас подсказывать — у меня не очень хорошая память на лица, а сегодня уже три урока было.

Класс зашушукался. Петр понимающе улыбнулся, выждал небольшую паузу и продолжил.

— За эти три урока я успел неприятно удивиться. Не из-за учеников, не подумайте. Мне просто казалось, что лицей с такой репутацией и такой историей относится к чудесам хотя бы немного более уважительно, чем в других местах. Но — нет, выходит, это не так. Кто из вас может дать мне определение чуда?

Мари незамедлительно подняла руку.

— Да? — учитель тут же указал на нее карандашом, который держал в руке.

— Чудо — это…

— Представьтесь, пожалуйста, — перебил ее Петр.

Мари опустила глаза, но тут же взяла себя в руки.

— Меня зовут Мари. Чудо — это единичное событие, совершаемое кудесником при помощи кудесной энергии. Может быть мелким или масштабным, совершаться одним кудесником или группой. Измеряется в норреллах.

— Великолепно! — похвалил ее Петр. — Узнаю определение Сапогова. Это цитата?

Арти нахмурился. Это было слишком похоже на издевку, хотя Петр, похоже, не издевался, а спросил совершенно искренне. Мари, смутившись, кивнула, и Петр окинул глазами весь класс.

— В этом и дело, понимаете? Чудо — это не только заученное определение, не только «событие, совершаемое кудесником». Изначальное значение слова «чудо» — что-то необычное и обязательно хорошее, что-то, чего люди не ждали, но на что надеялись; мечтали, чтобы оно произошло и изменило их жизнь. Я за свою жизнь успел много где побывать, и везде чудо определяется по-разному, но только здесь, в этой стране, его стремятся запихнуть в узкие рамки выверенных терминов. Избавьтесь от этого и станете замечательными кудесниками — все до единого. Вам дан дар, которого нет у других, — пользуйтесь им!

Класс зашушукался. Арти и Мари переглянулись, ничего не понимая. Никто из учителей никогда не говорил им ничего подобного. Называть чудеса даром было так и вовсе странно, особенно в городе-поставщике кудесников. Они такие же, как и все, — да, кто-то не мог пользоваться кудесной энергией, но разве это было плохо? Такие люди могли стать кем угодно, в то время как кудесникам была уготована вполне определенная судьба — пополнить тот или иной коллектив, пойти на завод или предприятие. Кудесников пускай и было немало, но как будто всегда не хватало.

— Вы мне не верите, да? — внезапно усмехнулся Петр. — Думаете, жизнь ваша предопределена? Но кем она предопределена? Теми же, кто и поставил вам эти рамки. Все это бред, вы можете стать кем пожелаете, и никто не сможет вас заставить делать то, чего вы не хотите делать.

Это были слова, которых Арти ждал всю жизнь, хотя и не думал никогда, что ждет. Когда кто-то взрослый уверенно говорит, что ты можешь все, тебе хочется в это верить. Арти вспомнил вдруг Лису и ее странную меланхолию — теперь понятно, откуда она взялась. Лиса хотела быть дизайнером, модельером, но она родилась кудесницей, а потому могла стать разве что штатной швеей. Но если она услышала то же, что услышали сейчас они, это должно было заставить ее крепко задуматься.

— Предлагаю вам хорошенько подумать об этом после урока. Сухие цитаты из учебников — это далеко не все, из чего состоят чудеса, и вам как будущим великим кудесникам это нужно уяснить. Но пока предлагаю перейти непосредственно к предмету. На чем вы остановились?

— Да бред же какой-то, — не очень уверенно сказала Мари. — Сборник мотивирующих цитат для кудесников.

Но Арти было не провести: он видел в подруге внутреннюю борьбу. Ее тоже задели слова их нового учителя, не могли не задеть. Даже ей, спортсменке и талантливой девчонке, нужно было услышать, что она сама может управлять своей судьбой, даже если родилась кудесницей. Особенно после того, что произошло с ее братом. Никто не заставит ее, как его, отправиться на войну только потому, что ей подвластны чудеса. Ей уготовано великое будущее — Арти с самого детства это знал, еще когда они вдвоем в песке копались.

— Не знаю, мне понравилось, — сказал он как можно более отвлеченно.

Мари посмотрела на него, но промолчала.

— Слушай, ну мы-то с тобой точно знаем, что он прав, — решил не сдаваться Арти. — Дай ему шанс. Он, конечно, просто хотел нас заинтересовать, но разве в этом есть что-то плохое?

— Может, ты и прав, — пожала плечами Мари. — Главное, чтобы он, весь такой заинтересованный, не узнал о нашей книге.

— Конечно, он не узнает! — поспешил заверить ее Арти. — Да и откуда ему? Мы же договорились никому не рассказывать.

Они решили так: для начала нужно попробовать и выяснить все самим. Арти не хотел никого подвергать опасности, отдавая книгу на растерзание других людей, даже друзей. Вместе с тем, эгоистичной своей частью он думал, что раз уж они нашли эту книгу, то им же и предстоит в ней разобраться. Что будет потом — кто знает? Возможно, они перевернут мир с помощью этих знаний, и кудесники от обыденности действительно придут к величию. Возможно, чудеса и правда могут произойти и в том смысле, который объяснял для них на уроке Петр. Все может быть.

Если быть совсем честным, то это он нашел книгу, но мысль о том, чтобы бросить Мари и заниматься чудесами без нее, была похуже мысли, что книгу у них отберут. Это было бы глупо и неправильно, не говоря уже о том, что Мари была куда смелее Арти и без нее он бы скорее всего даже не решился бы самостоятельно что-то пробовать. Она была нужна ему, всегда была. Она тянула его за собой к новым высотам, и Арти был бесконечно благодарен ей за это. Он никогда бы ее не бросил.

— Не узнает, — уверенно повторил он. — Сегодня в семь, да?

— Да.

Мари облегченно улыбнулась, из-за чего Арти неожиданно почувствовал стыд. Он ничего такого не имел ввиду когда говорил об их новом учителе, и уж точно не планировал раскрывать ему их секрет, но все равно. Ему показалось, что Мари не очень понравилось то, что он вдохновился словами Петра… но, возможно, это была просто игра воображения.

К семи Арти уже пробирался к облюбованной ими поляне. Теперь та была расчищена, часть травы была даже прополота (Мари на время взяла дачные грабли) чтобы удобнее было чертить. С каждым днем темнело все раньше, поэтому Арти шел с фонариком. Ему было не страшно… не очень страшно. В конце концов, они были рядом с домом, да еще и кудесничали с каждым днем все лучше. В случае чего они смогли бы за себя постоять.

— Ну, как репетиция? — спросил он, увидев Мари посередине их импровизированного кудесного поля.

Мари только подняла руку, пресекая любые разговоры. Она казалась очень сосредоточенной, поэтому Арти действительно замолчал, только подошел ближе. Узор, над которым работала Мари, был смутно ему знаком, но точно определить его он не смог.

— Что это? — шепотом спросил Арти.

Мари недовольно посмотрела на него, но потом тяжело вздохнула и выпрямилась.

— Пытаюсь понять, как они вообще работают. Чертежи. Из того, что мы с тобой нарыли в библиотеке, я поняла разве что то, что количество углов напрямую зависит от сложности чуда. Больше пока ничего.

Арти присел рядом с чертежом, стараясь не повредить линии, и внимательно посмотрел на него. За последнюю пару недель им с Мари удалось найти не так уж много, сведений о чудесах язычников практически не было, но числа действительно занимали в их вере значимую роль. Так, цифра пять считалась самой магической, их предки строили пятиугольные дома, и даже сейчас люди, кудесники и нет, хранили этот обычай. Пускай комнаты давно стали четырехугольными, «счастливым» пятым углом по-прежнему называли пространство между шкафом и стеной. Туда шептали пожелания и кидали записки перед важными событиями. Семь язычники считали счастливым числом, четные же числа, наоборот, — несчастливыми, числами смерти, поэтому на кладбища всегда несли букеты с четным количеством цветов. Арти было очень интересно, фигурирует ли где-то число тринадцать, но до этого он еще не добрался.

— Мне кажется, количество углов означает не только это, — медленно проговорил он. — Не только сложность, я имею ввиду. Возможно, количество углов обусловлено еще и конкретным чудом — чего кудесник хочет добиться. Может быть, треугольник — это что-то простое и одновременно пожелание для себя, типа успешного окончания какого-то дела. А семь — это что-то глобальное, допустим, если человек к концу года хочет купить дом. Я утрирую, но у меня не очень хорошо с примерами.

— Да, это точно, — отвлеченно сказала Мари, переводя взгляд с Арти обратно на чертеж. — Возможно, ты прав. Возможно, число углов действительно зависит еще и от этого. Как думаешь, мы готовы идти дальше? Мне кажется, мы уже достаточно натренировались с легкой магией, чтобы переходить к более трудным вещам.

— Да, я думаю, да. С чего ты хочешь начать?

— Там есть одно чудо… влияние на разум. Оно не трудное, честно! Я просто подумала, скоро полугодовые контрольные, может, мы сможем повлиять на кого-нибудь из учителей, чтобы он дал нам правильный билет? Что скажешь?

Арти крепко задумался. Эфемерные чудеса, к которым относилось любое влияние на разум, были делом сложным. Им почти на каждом уроке, касающемся чудес, проговаривали, что это опасно и антигуманно, поэтому такие чудеса запрещены. Но ведь речь шла о традиционных чудесах, верно? Кто знает, как проворачивали такое язычники? Может, у них все куда проще и безболезненнее?

— Ладно, — наконец, решился он. — Если оно действительно простое, думаю, мы сможем это сделать.

— Оно простое, — заверила его Мари. — Мы можем сейчас потренироваться в начертании, чтобы потом не налажать. Ну и чтобы у нас было время на подготовку.

Что-то в словах о подготовке заставило Арти напрячься — ведь раньше им не нужно было отдельно готовиться к чудесам, — но он решил, что это не так важно. В конце концов, им действительно нужно было научиться правильно чертить все символы: в самом начале книги было несколько предостережений на тему чудес. Говорилось, что неправильные символы могут кудесника чуть ли не в ад затащить, и Арти готов был поклясться, что это не просто фигура речи.

Он взял заранее заготовленную палочку, которая лежала рядом с их кудесным полем, и заглянул в книгу, которую успел отдать Мари. Вроде бы действительно ничего сложного. Сначала круг, внутри него квадрат, по углам простые символы, в центре — основной.

— Я помню этот символ, — он ткнул пальцем в центр чертежа. — Это подчинение.

— Круто! — Мари оторвалась от попытки сделать круг как можно ровнее и с удивлением посмотрела на друга. — Из книг в библиотеке запомнил?

— Ну… да, — Арти смутился. Он понимал, что это было неважно, но его интересовала теоретическая сторона вопроса. Практика была больше стезей Мари, и именно поэтому она чертила нужные символы. Он подошел ближе и внимательно посмотрел сначала на чертеж в книге, а потом — на его переложение на голой земле. Мари старательно вычерчивала каждый символ практически по памяти, лишь изредка заглядывая в книгу, но в целом делала все правильно. В какой-то момент Арти показалось, что он здесь совсем лишний.

В чем заключалась настоящая сила кудесников? Чем энергия от электростанций отличалась от той, которой пользовались кудесники древности? И почему рисунки, к которым они так привыкли и которые выводили пальцами в воздухе, работают только там, где есть провода, а чертежи на земле, необходимые для магии язычников, будут просто картинками, если пользоваться привычной энергией КЭС? Книга не давала ответы на эти вопросы. Больше всего, как они с Мари уже поняли, она была похожа на свод инструкций. Сделай так и эдак, и получишь нужный результат. Как, почему — это, похоже, совсем не интересовало автора книги, а найти хоть что-то стоящее в других источниках у них не вышло.

Мозг Арти болел от попытки объять необъятное. Мари такими высокими материями не страдала, ей хватало новых возможностей, но для Арти казалось очень важным все это понять. Может быть, когда он, наконец, поймет, то сможет написать свою книгу — продолжение этой, объяснение.

— Ты не передумал?

Ее взглядом можно было как ножом резать. Арти нахмурился и качнул головой.

— Нет. Почему ты так подумала?

Мари так сильно заинтересовалась идеей нового чуда, что потащила друга в библиотеку сразу после уроков. По мнению самого Арти, лучше было бы разбираться с чудом такого рода в одном из классов заброшенной части школы, но Мари была так увлечена, что он решил держать свое мнение при себе. В конце концов, внешне они ничем не отличались от других учеников, которые пришли в библиотеку за информацией для доклада или в поисках новых книг. Все столы были заняты, и окружающее пространство было заполнено гулом. Все старались быть очень тихими, но когда людей много и все они шепчут, шума не избежать.

— Как дела с чертежом?

Арти отлип от стеллажа, подошел ближе к подруге и заглянул ей за плечо. На странице был начерчен идеальный круг с символами внутри — тот самый, который они пытались воспроизвести вчера вечером в лесу. Рядом с ним был рисунок, изображающий пустую клетку со следами крови. Вчера он ничего такого не заметил. Арти ткнул в рисунок пальцем.

— Мари, это что? — вопрос вышел почти утвердительным, без вопросительной интонации. Он как будто уже знал ответ — то ли потому что был по жизни пессимистом, то ли потому что уже достаточно изучил законы языческой магии, чтобы понимать, что это может значить.

— Это… жертва, — она замялась поначалу, но потом подобралась и повернулась к Арти, смело встретив его взгляд. — Для подчинения нужна сильная магия, а такая сильная может быть только с кровью.

— Почему уколоть палец не вариант?

Мари посмотрела на него с раздражением.

— Ты у нас знаток язычества, Арти, ты и скажи!

Она отвернулась, явно обиженная, он неопределенно пожал плечами и отошел. Несмотря на то, что он, вопреки словам Мари, знатоком язычества не был — по крайней мере, пока, — Арти действительно мог бы объяснить сам себе необходимость настоящей жертвы. Мог, но не хотел. Ему вообще не нравилась вся эта затея, и он чуть было не сказал об этом вслух, но вспомнил вопрос, который Мари задавала ему буквально пару минут назад, и промолчал. Признаваться в том, что он струсил, не хотелось. Арти был уверен, что она так и подумает, а еще — что она пойдет проводить ритуал даже без него.

— Для наших целей жертва потребуется совсем маленькая. Я могу достать цыпленка или мышь. Мышей же покупают, чтобы их домашние звери ели? Ничего зазорного в этом никто не видит.

Она проговорила все это, не поворачиваясь; плечи ее подрагивали то ли от злости, то ли от страха. В этот момент Арти стало стыдно за то, что он позволил себе даже задуматься о том, чтобы оставить ее.

— Ладно.

Он сел рядом и наклонился, почти прижимаясь щекой к столу, чтобы посмотреть ей в глаза. Мари это заметила, и уголки ее губ начали приподниматься без разрешения хозяйки.

Полная луна была идеально круглой, небольшой и серебристой, как рублевая монета. Ее свет действительно казался потусторонним, как писали в книгах, и Арти, то ли под влиянием момента, то ли впервые заметив это, подумал, что он почти материален, как будто можно прикоснуться — только руку протяни. Свет ложился на окружающие деревья, как легкое сатиновое покрывало, подсвечивал верхушки, создавая ореол. Арти хотел указать на это подруге, но решил не мешать. Мари и без того была раздражена, но он не винил ее — то, что они задумали было… Ему захотелось выругаться от осознания, что именно они задумали. Это было дерзко и одновременно глупо; в какой-то момент Арти даже показалось, что самым разумным будет бросить все и уйти домой, и увести Мари, упирающуюся и кричащую. Он не сомневался в том, что она будет кричать: она была куда более смелой и куда более упертой, чем он, и если уж решилась, пойдет до конца. Арти же одолевали сомнения. И потому что это было запрещено, и потому что жертвоприношение было событием настолько из ряда вон выходящим, что не верилось, что они действительно хотят это сделать.

— Ты готов? — Мари смотрела на него, нахмурившись. Она как будто мысли читала, как будто знала, что секунду назад Арти думал все бросить и сбежать. Ему стало неуютно, но все же он кивнул. Отступать было поздно, да и некуда.

— Готов.

Она дернула плечом, решаясь, и вытащила из пакета контейнер. Крохотный цыпленок забился внутри и запищал, разбуженный качкой. От его суматошного бега в замкнутом пространстве Арти стало не по себе. Стандартная (назвать ее «нормальной» уже язык не поворачивался) магия не предусматривала таких вещей. Было что-то совсем неправильное в необходимости убивать живое существо своими руками. Что-то дикое, да, но это слово не объясняло всего отношения Арти к происходящему. Это было неправильно, и аргументы Мари, которые звучали вполне убедительно днем, ближе к ночи стали рассыпаться в прах. Его держали здесь только две вещи. Первая заключалась в том, что Мари была уверена в его трусости и желании повернуть все вспять. Арти практически чувствовал эту уверенность в ее походке, в том, как она наклонилась, начиная чертить нужные символы, в том, как она смотрела на друга и книгу в его руках — будто бы хотела вырвать, пока он еще не убежал. Вторая — он был абсолютно уверен, что даже если он сбежит, она не остановится. Арти не был таким плохим другом, чтобы оставлять ее с ритуалом один на один. Они ведь даже не знали, к чему все это в итоге приведет.

— Мы должны делать это вместе? — как можно более уверенно спросил он, подойдя ближе. Взгляд Мари немного смягчился; пищание цыпленка, приговоренного к смерти, стало еще громче — продырявленная для доступа кислорода крышка почти не заглушала его.

— Нет. Жертву приносит тот, кто чертил символы. Тебе даже заклинание читать не обязательно, просто направить энергию в мой поток.

Не сказать, чтобы это успокаивало. Арти хотел было продолжить разговор, подробнее расспросить о ритуале, который Мари явно запомнила гораздо лучше него, но не успел. Мари уже открыла контейнер и вытащила цыпленка. Он так бился в ее руках, что у Арти едва ли не подкосились колени: ему казалось, что птенец предчувствует свою скорую смерть; он не понимал, как Мари может так спокойно его держать. Она поднесла цыпленка к центру круга и одним движением свернула ему шею — а потом оторвала голову так легко, как будто ей это ничего не стоило. Кровь закапала на символы, и ритуал начался.

Арти оставалось молиться, чтобы он не начался с того, что его вырвало.

Ему показалось, что цыпленок визжал даже после того, как его крошечная голова отделилась от тела. Это было страшно — действительно страшно. Кровь бедной птицы попала на футболку Мари, но та не обратила на это никакого внимания, начиная бормотать заклинание, вставляя в нужные места имя их учителя истории. По спине и рукам Арти пробежал холодок — а если они сделают что-то не так, и их учитель умрет? Или повредится головой? Закончит свою жизнь на седьмой версте, а во всем будут виноваты они одни? И все из-за дурацкого экзамена, к которому им лень готовиться? Какой же бред. Дети хоть и прозвали его Грачом за то, что ходил с тростью, хромал на одну ногу и одевался в темное, но он не был плохим учителем. И наверняка не был плохим человеком.

— Все. — Мари вышла из круга как ни в чем ни бывало. Окровавленная клетка с птичьим трупиком была все еще при ней, но Арти просто старался не смотреть в ту сторону. — Завтра узнаем, получилось у нас или нет. Будем надеяться, что да, потому что с этими ухищрениями у нас совсем не осталось времени на подготовку.

— Да уж, — выдавил из себя Арти, когда Мари пошла по тропинке, ведущей прочь из леса.

— Что не так? — Она, услышав его интонацию, обернулась. — Беспокоишься из-за цыпленка? Если бы не мы, его бы в ближайшие дни сожрала какая-нибудь змея, я это точно знаю. У Аниты есть какой-то змей, так она ему этих цыплят все время покупает. Не думай об этом даже.

— Я понимаю, — уныло отозвался Арти. — Но кормежка змеи и заклинание — это все же разные вещи. Сейчас нам понадобился цыпленок, а вдруг в следующий раз понадобится человек? И что мы будем делать тогда?

— Не будем проводить такие ритуалы, — спокойно ответила Мари. — Послушай, я понимаю, это все очень непонятно и страшно, но мы не собираемся делать вещи, за которые нас посадят, правильно? Мы просто расширяем собственные границы, в этом нет ничего плохого. Манипуляции — это тоже не всегда плохо, поверь мне, я в этом деле разбираюсь. Не веришь мне — я тебе телефон хорошего психолога дам, он тебе понятно все разъяснит.

Арти потупился. Меньше всего он ждал фразу про психолога от Мари, она же провела с ними столько времени, когда ее брат погиб. Но, видимо, те действительно помогли, раз уж она советует их своему лучшему другу.

— Ладно, ты права, — поспешно сказал он, пытаясь успеть за подругой. — Завтра посмотрим, все ли случится так, как мы планировали. И если да, то продолжим.

— Хорошо. — Мари наконец вылезла к воротам стадиона и, улыбнувшись, помахала на прощание Арти. — Тогда до завтра!

— До завтра! — Он облегченно улыбнулся и помахал ей в ответ.

Мари развернулась и пошла домой, и Арти последовал ее примеру. Стоило ли беспокоиться из-за первого экзамена? Он еще не знал, но очень надеялся, что нет, потому что времени все выучить у него действительно не осталось.

— Тяните билет, — Грач пристально смотрел на него, постукивая карандашом по столу. Арти, внутренне похолодев, вытащил тот, который показался ему наиболее выступающим из ряда, но учитель едва заметно покачал головой. Арти зацепился за это едва уловимое движение и еще раз провел рукой по билетам. Снова покачивание головой, слишком четкое, чтобы быть случайным, и настолько мимолетное, что занятым зубрежкой ученикам оно было почти незаметно. Арти медленно начал вести рукой в другую сторону, и когда его ладонь накрыла один из билетов, учитель неожиданно замер. Хорошо, значит этот.

Арти достал билет медленно, будто это была граната. Перевернул его словами к себе и прочитал:

— «Кудесные организации во второй половине тридцать седьмого века».

Это было подарком судьбы — или, скорее, чудом, потому что Арти очень любил эту эпоху и готов был говорить о ней часами. Простите, одноклассники! Арти самодовольно улыбнулся и прошел на свое место — готовиться к ответу.

Он дописывал третий абзац, когда за билетом пошла Мари. Подмигнув другу, она практически повторила его действия — медленно провела ладонью над билетами и, остановившись на одном, вытащила его и произнесла вслух:

— «Дворцовые перевороты эпохи правления Павла III».

Арти знал, что это ее любимая тема. Мари улыбнулась — слишком ярко, но объяснимо для той, кому на экзамене досталась любимая тема — и уселась на свое место.

Написать подсказки было проще простого, Арти бы даже без них справился, но посчитал, что это было бы подозрительно. Мари, в соседнем ряду и на две парты впереди, усердно расписывала каждый пункт. Грач выглядел как обычно: внимательно рассматривал ряды учеников, часть из которых морщила лоб в попытке вспомнить нужную тему, пока другая часть пыталась списать. Арти тоже напустил на себя обеспокоенный вид, хотя и не знал в точности, понимает ли учитель, что произошло.

Его взгляд как рентгеном прошел сквозь Арти. Внимательно рассмотрел на предмет шпаргалок и переместился к следующему ученику. Наверное, Грач все же не знает, что с ним случилось. Как это было для него? Он не заметил, как качал головой? Это просто исчезло из его памяти? Это занимало мысли Арти куда сильнее, чем выбранная тема, из-за чего он пропустил пару пунктов в подсказке. Но это не было страшно: он расскажет все и сам.

Мари прыгнула на него со спины, обнимая и смеясь как-то полубезумно. Арти, не ожидавший такого, пошатнулся, но устоял на ногах и схватил ее за руки, слегка наклонившись, чтобы она не соскользнула с его спины. Его переполняло то же странное чувство, что и ее, — ощущение всемогущества и одновременно страх. Он все еще не верил, что все прошло так, как и должно было пройти, без каких-либо проблем: они просто провели ритуал над учителем, и тот просто сработал. Они сдали экзамен — да, они могли бы сдать его, просто подготовившись, но ведь дело было не в этом? Они могут не просто поднимать вещи силой мысли, о нет, теперь Арти понял, что они способны на куда более масштабные вещи. Это пугало и восхищало одновременно.

— Мы сделали это! — восторженно прошептала Мари ему на ухо. — Сделали, понимаешь!

Арти понимал. Шестеренки в его голове крутились с сумасшедшей скоростью, мысли сменяли одна другую. С такими возможностями, как у них, можно перевернуть весь мир. Можно сделать его лучше, можно сломать устои. Можно устроить бескровную революцию и заставить всех уважать кудесников. Можно — действительно, буквально! — стать кем угодно. Мир неожиданно распахнул перед ними двери, и их обоих обдало ветром невероятных возможностей. Арти задыхался в этом ветре.

— Мы должны попробовать что-то еще, — сказал он, едва Мари слезла с его спины. — Мы обязаны…

Он потерялся в собственных мыслях, но Мари, кажется, все поняла. Она взяла его за руки и кивнула, смотря ему в глаза.

— Мы попробуем, — сказала она. — Мы должны продолжать.

Теперь это превратилось в «должны». Они несли ответственность перед всеми кудесниками. Они обязаны были показать, что кудесники в действительности могут, на что способны. И тогда никто не посмеет им указывать.

Вечером, когда школьники уже разошлись по домам, учителя и не думали заканчивать работу. Петр сидел в своем кабинете и проверял тетради, изредка прерываясь на чай, который любезно принесла библиотекарша. Он даже не заметил, как его уединение было нарушено — темноволосая невысокая девушка с большими глазами и в черном платье появилась в классе как тень. Но когда Петр, наконец, заметил ее, то не удивился.

— Не говори, что пришел убить меня, — девушка выразительным взглядом смотрела на Петра, опершись на переднюю парту. Он будто избегал ее взгляда, возился с портфелем, засовывал в него канцелярию и свои записи, проверял замки. Два щелчка прозвучали оглушительно громко в тишине темного кабинета, и только тогда он поднял голову.

— Нет, не убить. — Он посмотрел на нее в упор, но больше ничего не сказал.

Девушка пожала плечами.

— Тогда не стой у меня на пути.