Кто я сегодня?

Писака Ежова

Максиму каждую ночь снится один и тот же кошмар: маленький мальчик на дне темного погреба. Чтобы понять мотивы своего отца-садиста, который и запер там ребенка, Максим решается на безумный эксперимент. Он похищает влюбленную в него девушку и закрывает ее в доме без окон…Удастся ли Максиму не перейти тонкую грань, которая пока еще отделяет его от отца-убийцы?Сможет ли он по крупицам собрать свою жизнь и простить родителей за свое искалеченное детство?Получится ли у него когда-нибудь полюбить?

Глава 11 (Алина, сейчас)

Я не могла понять, сколько проспала. В доме весь день горел электрический свет. Поэтому ощущение времени терялось. Но, без этого света мы не увидели бы ничего дальше собственного носа. Окна были закрыты ставнями. Создавалось впечатление, что они не просто закрыты, а заколочены.

Поворочавшись немного, я встала. Голова была на удивление свежей. Боль ушла. Какой же это кайф! Как будто сон разгладил собравшиеся в ней складки. Это ощущение ровности и свежести меня обрадовало.

Я прислушалась к себе. Ничего. Воспоминаний так и не прибавилось. Вздохнув, я решила пройтись по комнатам еще раз. Может, какой-то знакомый предмет натолкнет меня на мысли о моем прошлом.

Дом был большим. С высокими потолками и просторными комнатами. Обстановка меня не слишком радовала: такое ощущение, что женская рука давно здесь ни к чему не прикасалась. На это замечание напрашивались три вывода: либо я, действительно, сильно болею, либо я плохая хозяйка, либо мы переехали сюда недавно. Какой из них верный, я не знала…

Спальня представляла собой комнату, в центре которой стояла большая кровать. Мягкая, но уже местами потертая. С левой стороны от нее стояла маленькая тумбочка. На ней лежала не менее затертая книжка. Я прочитала автора и название: Эрих Мария Ремарк «Жизнь взаймы». Внутри ничего не отозвалось. Но, я точно знала, что этот писатель известен. И что, возможно, я даже читала его. Помимо кровати и тумбы в спальне был шкаф. Он — единственный, кто выглядел новенько. Я провела по нему рукой. Гладкий, как будто недавно отполированный. Еще и моего любимого цвета: винного. Я улыбнулась этой крупице воспоминаний. Красный. Бордовый. Винный. Все эти оттенки были мне по душе.

Это меня приободрило. Глубоко вдохнув, я и сказала самой себе: «Я обязательно всё вспомню! Обязательно!».

— Что ты сказала? Я не расслышал? — В этот момент с улицы вошел Максим.

Мне пришлось досрочно закончить осмотр дома.

— Да я говорю, что обязательно должна всё вспомнить!

Муж снял ботинки, стряхивая с них снег. От него веяло холодом. Красные щеки только подтверждали мое предположение о погоде.

И я, даже не дождавшись, пока он полностью разденется, задала один из самых волнующих меня вопросов:

— Скажи, а почему у нас весь день закрыты окна?

Мне показалось, что мужу этот вопрос не понравился. Желваки на его скулах напряженно заходили, но тут же снова расслабились. Я чувствовала, что ответ может меня расстроить, но не могла не спросить об этом.

— Это как раз то, о чем я хотел с тобой поговорить. Самая сложная часть беседы. Я всегда рассказываю тебе об этом в последнюю очередь.

Мы прошли в комнату, в которой я проснулась утром. Два деревянных стула по-прежнему жались друг к другу. На меня эта картина почему-то производила удручающее впечатление. Я подошла и, схватив один из них за спинку, отодвинула от другого. От этого простого действия я почувствовала облегчение. Жестом хозяйки я поправила скатерть на столе. И только тогда села на диван. Макс вошел в комнату и расположился на одном из стульев.

— Эти окна не просто закрыты ставнями. Они забиты.

Он сказал это так просто и буднично, как будто все люди живут в домах с забитыми на гвозди окнами… Мой желудок мгновенно пережал спазм. И меня резко затошнило. Что это за дом такой?! С заколоченными окнами. С человеком, которого я вижу впервые. Вранье. Липа… Может, я и не помню ничего, но это не означает, что я дура! Страх так сильно сковал мое горло, что я почти перестала дышать. Вжавшись в мягкое нутро дивана, я сидела не шелохнувшись. А Максим продолжал:

— Я настолько привык к этому страху в твоих глазах, что уже не удивляюсь и не расстраиваюсь. Первый раз твой провал в памяти случился два года назад. В тот день ничего не предвещало беды. Я как всегда пришел вечером с работы. Только вместо ужина обнаружил тебя, лежащую на полу. Кое-как я привел тебя в чувство. Также как и сейчас, ты ничего не помнила. Я сразу повез тебя в клинику. Там провели долгий и внимательный осмотр. Но, ничего так и не выявили…

Он говорил, а я закрыла глаза. Дурнота усиливалась. Господи, ну почему это со мной?! Если это правда, тогда я точно больна… Мне хотелось, чтобы Максим замолчал. Чтобы я и дальше ничего не знала. Но, он, словно на зло, продолжал говорить:

— Тебя выписали через месяц, сказав, что возможно так на тебя повлияло переутомление и постоянные стрессы на работе. Ты, и правда, мало отдыхала в последнее время. Несколько месяцев после лечения всё было хорошо. И мы забыли об этом инциденте, как о дурном сне. Но, через полгода приступ повторился снова. Затем снова и снова… Я продал машину и дачу, чтобы сделать комплексное обследование. Оно показало, что это, вероятнее всего, диссоциативная амнезия. Симптомы такой амнезии, как правило, возникают на фоне стрессовой ситуации. Если сравнить их возникновение с какими-то другими явлениями, то они сопоставимы с аллергией — возникают как последствие. Такое заболевание имеет целый список необъяснимого поведения. И лечение от этого расстройства только одно — покой и смена места жительства. С минимальным количеством людей вокруг и минимальными контактами.

Открыв глаза, я увидела, с каким сочувствием смотрит на меня муж. И мне внезапно стало стыдно. Я думаю только о себе! А каково сейчас ему? Каково ему было тогда, когда всё это происходило? Возиться с женой, которая за два года теряла память бессчетное количество раз… Каково ему?! Каждый раз видеть страх в моих глазах. Страх, что я принимаю его чуть ли не за маньяка. Поддавшись нахлынувшим чувствам, я резко встала и, подойдя к нему, обняла. Он крепко сжал меня в ответ, давая понять, что готов меня поддержать и на этот раз…

— А окна заколочены потому, что в один из своих приступов, ты сбежала, разбив одно из них. И я потерял покой, пытаясь найти тебя на протяжении двух недель…

Я обмякла в его объятиях, понимая, что всё куда хуже, чем я могла себе представить…