Работа над ошибками

Питер Лавси, 1995

Самое необычное дело суперинтенданта Питера Даймонда. Полиция Бата поднята по тревоге – из тюрьмы сбежал Джон Маунтджой, приговоренный к пожизненному заключению за убийство шведской журналистки. Более того, он ухитрился вернуться в Бат и взять в заложницы дочь местного крупного полицейского чиновника. Единственное требование Маунтджоя – повторное расследование его дела. Он утверждает, что убийства не совершал…. Неужели Даймонд, который вел дело, совершил ошибку? Неужели из-за него пострадал невиновный? Шаг за шагом детектив пытается понять, что же упустил много лет назад…

Глава 3

Сержант Браун вел машину так, словно сидел не за рулем автомобиля, а за штурвалом самолета, идущего на взлет. Улицы западного Лондона за окном сливались в мутные полосы. Сидя на заднем сиденье красного «Ровера Монтего», Питер Даймонд предпринял несколько попыток завязать разговор со своими сопровождающими. Ему хотелось выяснить, в чем состоит «экстренная ситуация», о какой упомянул Фарр-Джонс и из-за которой его вытащили из дома среди ночи. Однако и Смит, и Браун предпочитали отмалчиваться, так что в конце концов Питер решил, что они оба — просто оперативники и им самим ничего толком не известно. Сменив тему, он попробовал узнать, какие изменения произошли за последние два года в кадровом составе полиции Эйвона и Сомерсета. Ему сразу стало ясно, что с приходом нового начальника там появилось много новых сотрудников. В отделе по расследованию убийств после ухода Даймонда осталось лишь два детектива, которые работали при нем. Семеро были либо переведены на другие должности и в другие отделения, либо ушли в отставку. Оставшимися оказались Кайт Халлиуэлл, человек весьма обаятельный, но довольно поверхностный в том, что касалось профессии, и Джон Уигфул, карьерист, думавший исключительно о том, как угодить начальству. При этом Уигфулла повысили до старшего инспектора, так что теперь он возглавлял отдел.

Узнав новости, Даймонд прикрыл глаза, убеждая себя в том, что его они больше не касаются. Какое ему дело до того, что подхалим Уигфулл оказался на руководящей должности?

— Правильно делаете, — сказал Смит.

— Вы о чем? — удивился Питер.

— Пытаетесь хоть немного поспать, пока есть возможность.

— Если и дальше будем мчаться так быстро, не исключено, что мы все можем заснуть вечным сном.

Странно, но в какой-то момент Даймонд все же задремал. Когда же проснулся, машина въезжала на заправку.

— Не знаю, как вы, джентльмены, а я бы не отказался от чашки кофе, — сказал Питер.

— Мы будем на месте меньше чем через час, — отозвался Смит.

— Точнее, менее чем через сорок пять минут, — заявил Браун. — Тогда и кофе попьете.

— Боюсь, к тому времени мне потребуется кое-что покрепче, чем кофе.

На последнем отрезке пути, когда дорога после длинного подъема начала спускаться, Браун превзошел самого себя. Почти не снижая скорости, он закладывал крутые виражи на поворотах, и визжавшие покрышки оставляли на дороге черные следы. Даймонд знал, что, если бы они не удержались на трассе, их ждало бы падение с высоты в несколько сотен футов. Он крепко вцеплялся обеими руками в край сиденья всякий раз, когда Браун бросал автомобиль в очередной изгиб дорожного полотна.

При иных обстоятельствах Питер Даймонд мог бы насладиться видом залитого электрическим светом Бата и украшенного подсветкой аббатства. Однако он благоразумно решил подождать с выражениями восторга до того момента, когда машина закончит спуск.

— Хорошо, — негромко произнес он, когда это произошло.

— Что именно? — поинтересовался Смит. — Вам понравилось вождение? Или рады оказаться здесь, в Бате?

— Сколько сейчас времени?

— Начало четвертого.

— Значит, дорога заняла целых два часа. Долго же мы ехали.

Смит и Браун являлись для Питера легкими мишенями — задеть их было проще простого. Впрочем, интуиция подсказывала Даймонду, что настоящий обмен колкостями еще впереди.

— Ну, и с кем мне предстоит побеседовать? — спросил он. — Кому из вашего начальства не спится?

Смит никак не отреагировал на слова Даймонда.

Машина подкатила ко входу в отделение полиции Бата на Манверс-стрит, и Питер, радуясь, что остался жив после поездки, в сопровождении Смита отправился получать ответ на свой вопрос.

Ему сразу бросилось в глаза, что просторную когда-то приемную для посетителей разделили перегородками на несколько небольших помещений. Трофеи, завоеванные в соперничестве с коллегами из других отделений, по-прежнему хранились неподалеку от входа в стеклянном шкафу. Круглое зеркало было размещено на стене таким образом, чтобы из любой точки вестибюля можно было хорошо видеть входящих и выходящих. Дежурный сержант сидел за бронированным стеклом, словно банковский служащий. Он был одним из старожилов отделения, и при виде Даймонда лицо его просияло.

— Мистер Даймонд! — воскликнул он. — Рад вас видеть!

Приветствие оказалось более теплым, чем Питер ожидал. У него, впрочем, не возникло по этому поводу никаких иллюзий — он сразу сообразил, что дело не в отношении лично к нему, а в инструкциях. Руководство отделения велело сотрудникам по возможности быть любезными с посетителями.

Смит проводил Даймонда наверх, в комнату, где обычно принимали вышестоящее начальство. Питер хорошо помнил, что именно из этой комнаты он вышел, демонстративно хлопнув дверью, когда находился в отделении на Манверс-стрит в последний раз. В тот день мистер Тотт, заместитель начальника отделения, облаченный в застегнутый на все пуговицы мундир, объявил Питеру, что он отстранен от расследования дела об убийстве, которым занимался в последнее время. Даймонд также узнал, что дело передано Уигфуллу. Причиной послужил незначительный инцидент, случившийся ранее. Даймонда обвинили в чрезмерной жестокости по отношению к двенадцатилетнему хулигану, пнувшему его в пах. В результате ответных действий Питера тот якобы получил сотрясение мозга. Между тем Даймонд всего лишь оттолкнул парня, и тот ударился спиной и головой о стену. Позднее Мэтью — так звали наглого юнца — признался, что никакого сотрясения не было и он просто симулировал. Однако к тому времени Даймонд уже уволился со службы.

Дверь комнаты была открыта.

— Входите, — произнес Смит. — Мистер Тотт ждет вас.

Даймонд резко остановился, упершись ладонью в дверной косяк.

— Вы сказали — Тотт? Не могу поверить.

— Замчальника отделения, — прошептал Смит с нотками благоговения в голосе.

— Мне известно, кто он такой, — заявил Даймонд громко и резко, так что в комнате его слова наверняка услышали. — Я не желаю с ним говорить.

Развернувшись, Питер двинулся по коридору обратно к лестнице. Он вряд ли смог бы сказать, куда именно идет, но знал одно — ему хотелось оказаться как можно дальше от неприятного ему человека, которого он презирал. В душе Даймонда снова закипел гнев.

Догнав Питера, Смит схватил его за рукав:

— Что случилось?

— Просто я не хочу устраивать здесь бойню.

— О чем вы?

— Не волнуйтесь. К вам это не имеет никакого отношения.

— Еще как имеет. Мне поручили доставить вас в ту комнату. Там вас ждут и хотят с вами побеседовать. Куда вы вдруг собрались среди ночи?

— Куда угодно, лишь бы подальше от этого ублюдка. Я — гражданское лицо, штатский. И никому ничего не должен.

Питер зашагал вниз по лестнице.

— Я не могу позволить вам уйти, мистер Даймонд, — произнес Смит у него за спиной. — Я вас не выпущу из здания.

— Ну-ка, попробуйте остановить меня! У вас есть ордер на мой арест?

Спустившись на первый этаж, Питер пересек вестибюль, не удостоив ни словом своего старого знакомого, сержанта, сидящего в дежурке. Распахнув двойные двери, он вышел на улицу, жадно вдохнув прохладный ночной воздух.

— За кого они меня принимают — за полного идиота? — возмущенно воскликнул он.

Даймонд быстро зашагал прочь по Манверс-стрит, чувствуя, что кровь у него в жилах продолжает бурлить от ярости. Однако, когда перед глазами замелькали светящиеся пятнышки, Питер сообразил, что у него, вероятно, поднялось давление, и будет лучше, если он успокоится. По крайней мере, сказал он себе, у него хватило решимости уйти. Тем самым он показал своим недругам, что нисколько от них не зависит и не намерен плясать под их дудку.

Даймонд решил попробовать снять номер в отеле «Фрэнсис» на Куинн-сквер. Это было вполне подходящее место, где он мог поспать до утра, а затем сесть на поезд и отправиться домой. В прежние времена в обеденный перерыв он нередко заходил в бар отеля, чтобы выпить кружку пива. Питер представил уютное помещение с плюшевыми диванами и креслами. Вспомнил городских щеголей в костюмах из ткани в тонкую полоску, развлекающих капризных девушек в шляпках-колокольчиках. И невольно улыбнулся.

Центр города Бат в ночное время был безопаснее для одинокого пешехода, чем центр Лондона. За весь путь Даймонд никого не встретил, если не считать группы бродяг, сгрудившихся у вентиляционной решетки неподалеку от римских бань — из нее поступал теплый воздух. Питер решил, что, если не удастся снять номер в отеле, он отправится на железнодорожную станцию и проведет остаток ночи там. А затем уедет обратно в Лондон первым же поездом.

Питер уже отчетливо различал перед собой портик отеля «Фрэнсис», выполненный из стекла и металлических решеток и обращенный в сторону старых деревьев на Куинн-сквер и обелиска, украшавшего площадь. Оставалось пройти до вращающейся двери отеля всего несколько шагов, когда из-за угла, с Чепэл-роуд, вывернулась полицейская машина с включенным проблесковым маячком и, грубо нарушая правила и визжа покрышками, ринулась прямо к нему.

На Куинн-сквер спрятаться было некуда. Ни переулков, ни дверей магазинов, куда можно нырнуть, — ничего, кроме отеля, вход в который был обнесен металлическими поручнями. Комплекция Даймода плохо подходила для бега и прыжков, к тому же ему не хотелось ворваться в отель, будучи преследуемым по пятами полицейскими. Он остановился на тротуаре и стал ждать.

Патрульная машина остановилась, и с пассажирского сиденья на тротуар ступил человек в джинсах и кожаной куртке. Питер не сразу сообразил, что это женщина. Еще больше времени ему потребовалось, чтобы узнать ее. В последний раз, когда они встречались, Джули Харгривз была полицейским сержантом. Тогда Джули произвела на Даймонда положительное впечатление — она показалась ему способным и надежным сотрудником.

Вздохнув с облегчением, Даймонд немного расслабился и улыбнулся.

— Я ничего такого не сделал, шеф, — сказал он. — Зачитайте мне мои права.

Джули улыбнулась в ответ.

— Я так и знала, что вы отправитесь во «Фрэнсис».

— Да, это было одним из моих любимых мест.

— Смит проверяет «Пратт».

— Вы хорошо изучили мои привычки. Ну что, наденете на меня наручники, Джули?

— Вообще-то следовало бы. Вы сейчас самый разыскиваемый человек в Бате.

Почувствовав, что наступил удобный момент, чтобы получить хоть какую-то информацию, Даймонд произнес:

— Было бы интересно знать, почему. Тотт, похоже, полагает, что у него есть полное право приказать, чтобы меня разбудили среди ночи, вытащили из постели, запихнули в машину, отвезли за сто двадцать миль из Лондона в Бат и доставили к нему в кабинет для разговора. А я-то, дурак, думал, что времена гестапо канули в прошлое.

— Извините, мистер Даймонд, дело действительно срочное.

— Да, мне говорили.

— За вами послал вовсе не мистер Тотт.

— Верно, не он, — кивнул Питер, — а Фарр-Джонс.

— Мистер Тотт в данном деле вообще ничего не решает. Он, конечно, имеет к нему отношение, но лишь косвенное — как жертва.

— Жертва?

— В каком-то смысле. В общем, если говорить откровенно, жертва не он сам, а его дочь.

— Дочь Тодда?

— Послушайте, я вам ничего не говорила, ладно? — Джули нервно оглянулась через плечо на водителя патрульной машины, который говорил по рации. — Начальство хочет само ввести вас в суть проблемы. Они очень надеются на вашу помощь.

— Но что я могу такого, чего не могут другие?

— Вы должны их выслушать, мистер Даймонд. Эту историю держат в тайне.

Даймонд хотел спросить, о какой истории идет речь, но понял, что, пытаясь получить информацию от Джули, поступает не совсем порядочно. Ведь он мог добыть нужные ему сведения вполне легальным путем. А его неприязнь к Тотту — сугубо личное дело.

— Ну, так что, сэр? — промолвила Джули. — Вы поедете со мной обратно на Манверс-стрит, чтобы переговорить с моим начальством?

— Ладно, ваша взяла, сержант.

Когда они сели в автомобиль, Джули сообщила Питеру, что в ноябре прошлого года ее повысили до должности инспектора. Он сказал, причем искренне, что она это заслужила.

Через пять минут Даймонд сидел за большим овальным столом в кабинете Тотта, при виде которого его едва не стошнило. Тотт принадлежал к исчезающей разновидности полицейских руководителей, которых на вид трудно было отличить от генералов времен Второй мировой войны. Кроме него и Даймонда за столом расположились старший инспектор Джон Уигфулл, инспектор Джули Харгривз и инспектор Кайт Халлиуэлл. Уже по тому, как собравшиеся его поприветствовали, Питер понял, что речь действительно пойдет о чем-то чрезвычайном. Тотт, встав со своего места, обошел стол и, остановившись перед Даймондом, чуть ли не насильно пожал ему руку. Мало того, стиснув в пожатии правую ладонь Питера, Тотт другой, левой рукой ухватил его за локоть.

Халлиуэлл ограничился приветливой улыбкой и вежливым кивком. Уигфулл тоже растянул губы, но при этом состроил страдальческую физиономию, словно участник Уимблдонского теннисного турнира, проигравший решающий сет.

— Почему бы вам не проверить, что стало с тем кофе, который мы заказали? — спросил Тотт, бросив взгляд на Уигфулла.

Старший инспектор, залившись краской, встал из-за стола и вышел из комнаты.

— Мистер Даймонд, — начал Тотт, как только дверь за Уигфуллом затворилась, — нам всем придется нелегко. Джон Уигфулл сейчас является старшим инспектором, и все нити расследования дела, о котором пойдет речь, находятся в его руках.

— Поскольку я ни в каких расследованиях больше не участвую, не вижу в этом проблемы, — заметил Даймонд.

Тотт, опустив голову, сел и подпер подбородок кулаками. Поза свительствовала о том, что он в чем-то раскаивается и собирается сделать нелегкое для себя признание.

— Я хочу выступить с заявлением личного характера. Было бы хорошо, если бы вы, мистер Даймонд, отбросили в сторону свои негативные чувства ко мне. Надеюсь, в данный момент мы сможем на время забыть о причинах, которые эти чувства породили. Смею вас заверить, что мое присутствие здесь в данный момент не является необходимым. Но я подумал, что должен присутствовать в отделении, когда вы сюда прибудете. Как-никак я перед вами в долгу.

— Передо мной?

— И перед… перед другими тоже. Полиции Эйвона и Сомерсета необходима ваша помощь. И я считаю нужным лично призвать вас… Нет, попросить с сочувствием выслушать все, что вам скажут. А поскольку мы с вами во время нашего последнего разговора в этой комнате расстались отнюдь не друзьями, самое меньшее, что я могу сделать…

— Ладно, мистер Тотт, попытка засчитана, — произнес Даймонд. — Я не ожидал, что когда-нибудь снова окажусь в этой комнате. Но тем не менее я тут.

— Благодарю вас.

— А теперь, может, кто-нибудь объяснит, зачем меня сюда привезли?

Нетрудно было заметить, что Тотт находился в состоянии нервного напряжения. Голос его прерывался, руки дрожали.

— Полагаю, будет лучше, если это сделает старший инспектор Уигфулл, который вот-вот вернется, — ответил он.

Тотт и Уигфулл. Ну и команда, подумал Даймонд.

В комнату вошел полицейский-стажер, неся поднос с кофе и бутербродами с ветчиной и сыром. Следом за ним появился Уигфулл и занял свое место за столом. Питер не без язвительности отметил, что назначение Уигфулла на должность начальника отдела по расследованию убийств привела к одному любопытному изменению в его внешности: теперь его усы были тщательно подстрижены. А пару лет назад они довольно неопрятно торчали в разные стороны.

— Насколько я понимаю, вы собираетесь ввести меня в курс дела, Джон, — сказал Даймонд.

— Именно так.

Уигфулл дождался, пока стажер выйдет и закроет за собой дверь, и взглянул на Тотта. В зависимости от отношения к старшему инспектору этот взгляд можно было истолковать либо как выражение вежливости, либо подобострастия. Тотт кивнул.

— Итак, — начал Уигфулл, — как вам известно, десять дней назад, четвертого октября, Джон Маунтджой совершил побег из тюрьмы Олбани.

— Вы сказали «как вам известно». Но я про побег Маунтджоя ничего не знаю, — возразил Даймонд.

На лице Уигфулла появилось недоверчивое выражение.

— Но ведь об этом писали все газеты!

— Я не читаю газет, Джон.

— В общем, он каким-то непостижимым образом прошел через несколько дверей с электронными замками, переодетым в форму офицера полиции. Справедливости ради следует сказать, что в это время в тюрьме возникли беспорядки, и весь персонал бросили на их подавление. Пока не удалось выяснить, был ли бунт устроен специально, чтобы облегчить Маунтджою побег. С момента, когда он оказался за пределами тюрьмы, и временем, когда охранники обнаружили его отсутствие и подняли тревогу, прошло два часа. Судя по всему, беглец отличается редким хладнокровием. Вместо того чтобы прямиком направиться к дороге, он добрался до Паркгерста, соседней тюрьмы, которую, как вам известно, от Олбани отделяет только поле. Там он проник в дом, где живут женатые надзиратели, и украл принадлежащую супруге одного из охранников карточку торговой сети «Метро». Два дня спустя ее нашли в Бембридже.

— Странный он выбрал путь. Ведь Бембридж находится довольно далеко, на восточной окраине острова.

— Этот человек поступает непредсказуемо. Пока полиция прочесывала местность к северу от Олбани, он украл небольшую прогулочную лодку класса «Миррор Динги», стоявшую на берегу у одного из летних коттеджей, рядом с гаванью.

— Похоже, Маунтджой везучий.

— Полагаю, дело не в этом. Там было несколько лодок. Люди на острове довольно беспечны. Хозяин похищенной лодки проявил неосторожность, оставив в ней все снасти. Маунтджою нужно было всего лишь спустить ее на воду под покровом темноты и поднять парус.

— Где он научился ходить под парусом?

— А это имеет значение? — удивился Тотт.

— И немалое. Спустить лодку на воду и поднять парус — не так просто.

— Он посещал частную школу в Истберне, — пояснил Уигфулл.

— Там обучают парусному делу? — поинтересовался Даймонд, чтобы внести полную ясность в обсуждаемый вопрос.

— Да. Как раз на «Миррорах».

Уигфулл, судя по выражению его лица, знал о существующей в Британии системе образования так же мало, как о хождении под парусом.

— Итак, беглец под покровом темноты спустил лодку на воду, поднял парус и направился на восток, — продолжил он. — Течение должно было отнести его в сторону Портсмута. Пройдя пятнадцать миль, он оказался в Уэст-Уиттеринге.

— Откуда вам это известно?

— Хозяин коттеджа в Бембридже приехал, чтобы закрыть дом на зиму, и обнаружил пропажу лодки. На берегу в районе Уэст-Уиттеринг нашли обломки ее корпуса. Это давало основания предположить, что Маунтджой утонул. Однако местный фермер заметил рядом с изгородью своего участка аккуратно сложенные парус и спасательный жилет. Полиция прочесала остров между Олбани и Коуз. Было организовано наблюдение за всеми паромами, а Солент постоянно патрулировался вертолетами.

— А беглец, значит, направился в Бат?

Уигфулл кивнул:

— Все, что я сейчас говорю, только для вашего сведения. Пресса не будет ничего писать об этом деле до тех пор, пока мы не разрешим существующую проблему. Итак, в течение недели о Маунтджое ничего не было слышно. А вчера вечером девушка-оператор отеля «Ройал кресент» приняла телефонный звонок. Звонил мужчина, судя по голосу, вполне интеллигентный. Он потребовал, чтобы девушка записала его слова и как можно быстрее передала сообщение полиции. Так, собственно, все и началось.

Уигфулл протянул Даймонду блокнот с фирменным знаком отеля «Ройял кресент». Питер неохотно взглянул на него, всем своим видом давая понять, насколько ему не хочется ввязываться в данное дело. Однако, увидев в тексте свои имя и фамилию, не удержался и, взяв блокнот в руки, прочитал запись: «Мистер Тотт, ради девушки сообщите Питеру Даймонду, что он должен быть готов, с машиной, к девяти часам утра. Он должен быть один. Никаких раций, подслушивающих устройств, попыток преследования. Запомните: терять мне нечего».

— Здесь говорится о девушке. Значит, речь идет о похищении? — уточнил Даймонд и, стараясь не встречаться взглядом с Джули, поинтересовался: — Нам известно, кого преступник имеет в виду?

— Это моя дочь Саманта, — дрожащим от волнения голосом ответил Тотт.

— Ясно.

— Именно поэтому мы все принимаем эту историю так близко к сердцу, — добавил Уигфулл.

— В любом случае вы должны принимать это близко к сердцу, — едко заметил Даймонд. — Не так ли, Джон?

По лицу Уигфулла пробежала тень смущения.

— Она занимается музыкой. Учится в школе Менухина, — произнес Тотт.

— Очень привлекательная молодая женщина, — сказал Уигфулл.

— Разве это имеет какое-нибудь значение? — спросил Питер, взглянув на Джули.

— Да, имеет, — кивнул Тотт. — Все в один голос твердят, что она просто чудо, и если мои слова звучат как отцовское бахвальство — что ж, пусть так. Примерно пять недель назад «Дейли экспресс» напечатала репортаж о талантливых музыкантах, вынужденных из-за спада в экономике играть на улице, развлекая прохожих. В репортаже была помещена фотография Саманты, играющей на скрипке во дворе аббатства, в бювете, где пьют минеральную воду. Очевидно, фоторедактора привлекла ее внешность. К сожалению, в тексте статьи было сказано, что это дочь заместителя начальника полиции. Мы полагаем, что в тюрьме Маунтджою попался на глаза номер газеты.

— Сколько времени прошло после ее похищения?

— Она пропала в субботу вечером, — ответил Уигфулл. — Имеется в виду официально зафиксированное время исчезновения.

Тотт кашлянул и добавил:

— Понимаете, Саманта, в общем-то, сама себе хозяйка. Поэтому мы подняли тревогу только после получения послания.

— В нем не упоминается ее имя.

— Новых заявлений о пропаже девушек не поступало, — объяснил Уигфулл. — А послание составлено таким образом, что сразу становится ясно — отправивший его уверен, что мы знаем, о ком идет речь.

— Сколько лет вашей дочери, мистер Тотт?

— Двадцать два года.

— Способна ли она выдержать подобное испытание?

— Она очень сильная. — Губы Тотта задрожали. — Но всему есть предел.

Даймонд положил ладони на край стола и откинулся на спинку стула. Затем снова взял в руки листок и сделал вид, будто еще раз внимательно читает текст.

— И все-таки, почему вы решили, что делом должен заняться я? — поинтересовался он после долгой паузы.

— Ведь из-за вас Маунтджой оказался в тюрьме, — ответил Уигфулл. — Он отбывал срок в Олбани. Так что ему скорее всего неизвестно, что вы уволились два года назад.

— Да, но что ему от меня надо?

— В свое время он утверждал, что невиновен, — заметил Тотт.

— Так говорят все, — твердо заявил Даймонд. — Маунтджой был виновен. Этот тип и раньше применял физическое насилие по отношению к женщинам. — Он посмотрел на Тотта. — Простите, но мы все знаем, что это правда.

Тотт кивнул и зажмурился.

— Вместо того чтобы залечь на дно где-то в другом месте, он пошел на большой риск, — сказал Уигфулл. — Мы полагаем, что Маунтджой намерен поторговаться с вами, Даймонд.

— Поторговаться? По поводу чего? Я ничем не могу ему помочь. Даже если бы я продолжал работать в полиции, это было бы мне не под силу. В конце концов, я не министр внутренних дел. Его дело прошло через суд.

— Питер, при всем моем уважении к вам, вы упускаете один момент, — произнес Уигфулл.

Оказывается, теперь они относятся ко мне с уважением, с иронией подумал Даймонд. Похоже, за последние два года действительно многое изменилось.

— Объясните, что вы имеете в виду.

— Согласно последним тенденциям, в делах о похищении людей важно выяснить требования похитителей. Это означает, что с ними необходимо установить контакт и построить определенные отношения. Главная цель — максимально точно оценить ситуацию. Только после этого можно разрабатывать план освобождения жертвы.

Идиот, подумал Даймонд. Напыщенный кретин.

— То есть вы намерены тянуть время и немного подыграть Маунтджою?

— Совершенно верно. Мы хотим выяснить, чего он хочет, и не допустить, чтобы он вышел из себя. Тогда пленница не пострадает. Не исключено, что его требования окажутся невыполнимыми, но пока что мы о них ничего не знаем. В общем, мы должны действовать таким образом, чтобы преступник понял: мы готовы к переговорам.

— А роль переговорщика вы решили возложить на меня?

— Ему нужны именно вы, — пожал плечами Уигфулл. — Как я уже сказал, главный принцип в подобных делах…

— Не продолжайте! Значит, вы хотите сделать меня посредником между полицией и Маунтджоем. Поскольку именно я отправил его за решетку, мне кажется, ваш план обречен на провал.

— Но он в своем послании назвал ваше имя!

— Трогательно! Давайте посмотрим правде в глаза: Маунтджой просто собирается прикончить меня. И какое же прикрытие у меня будет? Никакого. Я это по вашим глазам вижу.

— Мы не знаем, вооружен ли он.

Видя, что разговор принял нежелательное направление, Тотт решил вмешаться:

— Дорогой Питер, я не отрицаю, определенный риск есть. В этом нет никаких сомнений. Я не знаю, есть ли у вас дети…

— Нет.

Тотт не был готов к такому ответу — Даймонд одним коротким замечанием выбил у него из рук все аргументы, которые он собирался озвучить. На помощь Тотту пришла Джули Харгривз.

— Чтобы спасти эту девушку, потребуется большое мужество, — тихо промолвила она.

Даймонд не хотел изображать героя, однако, как многие мужчины старой закалки, терпеть не мог выглядеть трусом, особенно в присутствии женщин. И вместо того чтобы отказаться от выполнения сложного и опасного поручения, он спросил:

— Кто-нибудь видел Маунтджоя в этих местах? Если, как вы говорите, в газетах напечатали его фотографию, кто-то мог его видеть и опознать.

— Только не в Бате, — ответил Уигфулл. — Где-нибудь еще, но только не здесь. Вы же знаете, что это за город.

Даймонд недовольно кивнул, пробормотав что-то себе под нос. Да, его бывший коллега прав. Вероятно, виной тому была местная архитектура, отвлекавшая людей от всего остального, но так или иначе жители города и туристы, находясь на улицах Бата, полностью утрачивали способность узнавать других людей. Были случаи, когда члены королевской семьи заходили за покупками в магазины на Мильсон-стрит, и никто в их сторону даже головы не поворачивал.

— Если бы вы сняли запрет на публикации в прессе, вам удалось бы привлечь к делу местных жителей. Их помощь была бы кстати. Вы не думали об этом? — спросил Даймонд.

Тотт стиснул подлокотники стула.

— Я полагаю, сейчас это не совсем уместно, — ответил он.

— По целому ряду причин будет лучше, если мы не станем привлекать к делу внимание журналистов и общественности, — поддержал своего руководителя Уигфулл.

— Вы хотите сказать, что это повредит репутации полиции Эйвона и Сомерсета?

Уигфулл бросил на Даймонда взгляд, намекающий, что он не столько рассержен, сколько оскорблен его замечанием.

— Для нас важно не позволить Маунтджою манипулировать СМИ. Он ведь не дурак.

— К тому же мы не хотим, чтобы пресса и общественность помешали проведению операции, — добавил Тотт.

— Операции? — повторил Даймонд.

— Пока речь идет о расследовании. Впрочем, называйте как хотите.

— Меня нисколько не заботят тонкости терминологии, мистер Тотт. Я просто даю вам понять, что, если хотите, чтобы я участвовал в данном деле, мне необходимо знать все детали вашего плана.

— Я вас прекрасно понимаю.

— Итак, что вы предприняли до этого момента?

Тотт сделал жест рукой, предоставляя право ответа Уигфуллу.

— Мы следуем обычной процедуре, предусмотренной для случаев похищения человека, — начал тот. — Иными словами, проводим интенсивное прочесывание местности в радиусе пяти миль от центра города.

— Большая территория.

— Верно, но нами задействовано много сотрудников. Кроме того, мы тщательно проверяем все случаи незаконного проникновения в дома и угона автомобилей.

— Вы считаете, что Маунтджой находится в городе?

— Чтобы захватить Саманту, он должен был оказаться в Бате. В последний раз, когда ее видели, она давала музыкальное представление на Столл-стрит.

— Что значит — захватить? Не мог же он среди бела дня в субботу сгрести ее в охапку прямо на Столл-стрит и утащить с собой? Кругом полно людей, в том числе туристов. Она давала представление?

— Да.

— Данные точные?

Уигфулл кивнул:

— Одна из ее подруг видела, как Саманта играла на скрипке, развлекая прохожих. Это было примерно в четверть пятого. Подругу зовут Уна Мун. Это та самая молодая женщина, которая в понедельник заявила, что Саманта пропала. Мисс Тотт проживает в заброшенном доме в Уиткомбе — вместе с еще несколькими молодыми людьми и девушками.

— У них там что, незаконное поселение?

Тотт заерзал на стуле.

— Можно сказать и так, — отозвался он. — Там живет безработная молодежь. Саманта ушла из дома почти год назад — вопреки нашему с супругой желанию. Мне очень жаль, что так случилось.

— У вас есть ее фотография?

Джули Харгривз достала из папки черно-белую распечатку снимка размером пять на семь дюймов и передала его Даймонду. Видимо, оригинал фото взяли из семейного альбома. Девушка в длинном платье из тафты со старомодными пышными рукавами стояла на сцене вместе с группой молодых музыкантов. Саманта оказалась на редкость миловидной. Безупречный овал лица, большие темные глаза, красиво очерченные губы с чуть приподнятыми уголками. И пышные волосы в мелких кудряшках.

— В субботу она была одета иначе?

— В черном вязаном топе и голубых джинсах, надетых поверх черных колготок, — объяснила Джули Харгривз. — И еще длинные черные носки и поношенные кроссовки «Рибок». На улице уже холодно. Разумеется, у нее была с собой скрипка. И футляр.

— Скрипку не нашли?

— Нет.

Даймонд протянул руку к блюду с бутербродами. Взяв один, он то ли случайно, то ли нарочно столкнул на стол еще два, которые затем также переложил на свою тарелку. Остальные участники беседы молча наблюдали за его действиями.

— И какой же у вас план, Джон? — наконец спросил Питер.

Уигфулл вдруг засуетился — потер щеки, несколько раз поменял положение ног под столом, откашлялся.

— Это зависит от того, можем ли мы рассчитывать на ваше сотрудничество, — наконец произнес он.

— Да ладно вам! — резко бросил Даймонд. — Слушайте, хватит торговаться. Мы с вами не на каирском базаре. Если у вас есть план действий, я хочу знать, какой именно.

— Я вас понимаю.

— Ну и?

— Мы бы хотели, чтобы вы выполняли все инструкции Маунтджоя. У вас будет машина, оборудованная устройством для видеонаблюдения.

— Инструкции Маунтджоя, по-моему, этого не предусматривают. Более того, если я правильно понимаю, они запрещают подобные трюки.

Уигфулл кивнул:

— Понимаете, «жучки», которые мы используем, настолько малы, что он не сумеет обнаружить их — если только не разберет машину на части где-нибудь в гараже. Мы сможем постоянно фиксировать ваше местонахождение и вести скрытое видеонаблюдение. Я подчеркиваю, Питер, скрытое. О попытках провести захват преступника в тот момент, когда вы будете находиться рядом с ним, речи не идет. Просто благодаря оборудованию мы выясним, куда он направится после контакта с вами.

— Вы полагаете, он двинется туда, где держит Саманту?

— Да, надеемся на это.

— Я рад, что вы всего лишь надеетесь на это, но не испытываете на сей счет твердой уверенности, — усмехнулся Питер. — Уверен, с Маунтджоем подобный трюк не сработает. Он отнюдь не наивен и не поверит в то, что вы его послушаетесь и не станете использовать «жучки» только потому, что он вас об этом попросил. Полагаю, Маунтджой воспользуется угнанной машиной и отвезет меня в такое место, где сможет разделаться со мной быстрее, чем вы успеете свистнуть в свисток.

Уигфулл покачал головой.

— Он бежал вовсе не для того, чтобы убить вас.

— Откуда вы знаете, что у него на уме?

— Если он вас убьет, это поломает все его планы. Ведь Маунтджой утверждает, будто его осудили несправедливо. Считает, что ему просто пришили дело.

Питер почувствовал, что у него снова поднимается давление.

— Ничего я ему не пришивал. Вы что же, хотите сказать, что я был продажным полицейским, способным намеренно отправить в тюрьму невиновного человека?

— Не обижайтесь, мистер Даймонд, — произнес Тотт.

— Я беру назад свои слова о пришитом деле, — сказал Уигфулл. — Но Маунтджой действительно заявил, что в отношении него была совершена судебная ошибка. Мол, он никого не убивал. Маунтджой заявлял это неоднократно после оглашения приговора и во время пребывания в тюрьме. Через своего адвоката трижды подавал прошения об апелляции. Как сообщил нам начальник тюрьмы Олбани, Маунтджой постоянно твердил, что невиновен. Он не из тех преступников, которые мечтают убить полицейского, засадившего их за решетку.

— Маунтджой — убийца, — заявил Даймонд. — И мы это знаем. Не так ли?

— Вне зависимости от этого…

— Да вы что, шутите?

Уигфулла, однако, возмущенная реплика Даймонда не смутила.

— Итак, — продолжил он, — Маунтджой считает, что у него есть основания для апелляции. Все его требования по этому поводу отклонили. Мы думаем, что он хочет заручиться вашей поддержкой. Я знаю, что это с его стороны лишь беспочвенные мечты. Все мы помним дело Бритт Стрэнд. Но Маунтджой все-таки рассчитывает добиться апелляции. И встречи с вами он требует именно поэтому.

— Он убийца.

— Это означает, что жизнь Саманты находится в опасности, — снова подала голос Джули Харгривз.

Даймонд посмотрел на нее скорее с удивлением, чем с упреком. Он не ожидал, что Джули выступит на стороне других его бывших коллег. Похоже, она поддалась их давлению. К тому же, подумал Питер, никогда нельзя забывать о том, что женщины часто принимают близко к сердцу проблемы других представительниц слабого пола, попавших в беду.

Тотт решил попытаться вернуть дискуссию в продуктивное русло:

— В последние годы мы не раз были свидетелями того, как приговоры пересматривались. Вокруг данных случаев было столько шумихи! В результате теперь едва ли не каждый преступник, сидящий в тюрьме, мечтает, чтобы его оправдали.

— У Маунтджоя нет ни единого шанса, — заявил Даймонд.

— Согласен, но проблема в ином, — сказал Уигфулл. — Он верит, что у него есть основания для подачи апелляции. Несколько лет, проведенных в Олбани, любого убедят в том, что его дело должно быть пересмотрено. Добиваясь этого, люди цепляются за любую мелочь. Как вы думаете, почему Маунтджой оказался в Бате, где было совершено убийство, за которое его посадили? Ведь он мог где-нибудь спрятаться или попытаться уехать из страны. Но он приехал сюда.

— Это лишь предположения, — заметил Даймонд. — Вы не можете знать, что он задумал.

— Я просто пытаюсь найти объяснение его действиям. А что у него на уме, мы выясним позднее.

— А я могу вам сказать прямо сейчас, — усмехнулся Даймонд. — Насилие.

— Предположим. Значит, если ваша встреча с Маунтджоем не состоится, Саманте придется плохо. — Уигфулл положил руку на плечо Тотту. — Мне очень жаль, сэр, наверное, мне не следовало этого говорить.

— Все это тянется уже слишком долго, — пробормотал Тотт, не глядя на Уигфулла. — Вы поможете спасти мою дочь, мистер Даймонд? Если хотите, озвучьте свои условия. Мы не в том положении, чтобы возражать.

Даймонд взял с тарелки бутерброд и предложил его Джули Харгривз. Она покачала головой.

— В здании есть комната с кроватью? — поинтересовался он. — Мне бы хотелось прилечь и подремать пару часов. Около восьми я встану. Было бы неплохо, если бы к этому времени для меня приготовили завтрак с чашкой чая. Когда Маунтджой даст знать о себе, я сообщу вам о своем решении.