Дед Мороз из прошлого

Полина Грёза (2024)

Когда на носу Новый год, а вокруг бардак, молодой, красивой девушке просто необходима перезагрузка. Увольняемся с ненавистной работы. Выкидываем хлам из дома. Начинаем неистово любить себя. И баловать. Например, путевкой на шикарный горнолыжный курорт! Все начинается прекрасно. Роскошный отель, увлеченный мною мужчина мечты… Но, что это? В номер внезапно вваливается пьяный в хлам Дед Мороз? И лицо у этого гада подозрительно знакомое… Твою-ж мать!!! Бывший муж ворвался в мою новую жизнь, чтобы, как обычно, все испортить! Минуточку… Что значит “не бывший”?

Глава 1. Перемен!

— Эй, Морозова, угадай загадку: “Не пьет, не курит, в новый год дежурит?” — гаденько ухмыльнулся заведующий отделением и с торжествующим видом шлепнул перед Олесей отпечатанный на принтере листок, — На вот, ознакомься. И распишись заодно.

— А чего сразу я-то? — искренне возмутилась девушка, — И в прошлый год я, и в позапрошлый… Так нечестно!

— Честно, Морозова, еще как честно. У всех семьи, планы. А тебе чего дома делать? Дрыхнуть всю ночь? У самой ни ребенка, ни котенка. Даже любовника самого завалящего до сих пор не завела…

— У вас тоже семьи нет, Януарий Арсентьевич! Однако, ни на один праздник вы не дежурите! А на майские, вообще, каждый год отпуск берете!

— Ян! Я же просил называть меня Ян! — захлебнулся злостью непосредственный начальник.

Януарий Арсентьевич Бабчинский, заведующий хирургическим отделением Первой городской больницы терпеть не мог, когда его называли полным именем, и Олеся об этом прекрасно знала.

Ну и что. Пусть побесится немного. Все равно терять нечего.

Она и так в отделении главная “коза отпущения”. Самые “сладкие” дежурства — ей. Самые неприятные и скандальные пациенты — тоже.

Конечно, девушка догадывалась почему. Нечего третий год динамить важного начальника.

Януарий Арсентьевич давно уже облизывался на нее, как кот на сметану, а она старательно делала вид, что ничего не замечает.

Немолодой лысый мужичок ростом примерно полтора метра с гнусавым голосом отличался от Олесиного мужского идеала, как Бредд Питт от Квазимодо. Но сегодня, похоже, этот престарелый Казанова был намерен поставить вопрос ребром.

Заведующий, сверкая крысиными глазками, присел за стол напротив, подложил морщинистую лапку под подбородок и вкрадчиво заговорил:

— Слушай, Морозова, а тебе никогда не приходило в голову, что будь ты хоть немного посговорчивее, дежурить могла бы гораздо реже? И уж точно не в праздники…

Красивая ты, Олесенька, знаешь ведь. Только глупая…

В общем, надоело мне кружить вокруг да около! Поэтому, говорю открытым текстом.

У тебя два варианта. Первый: этот новый год ты встречаешь у меня в квартире, в красивом белье, на шелковых простынях попивая дорогое шампанское.

Или здесь, на рабочем месте. Всю ночь принимая обострившиеся от пережора панкреатиты, холециститы и прочую праздничную прелесть.

А еще обморожения, раны от петард, расшибленные после катания с горки черепушки, ожоги, отравления… Всё в широчайшем ассортименте. И, ближе к утру — вишенка на торте: алкогольный абстинентный синдром.

Да, что я тебе рассказываю, сама знаешь…

— Думаете, напугали? — презрительно фыркнула Олеся, — Да у меня каждое праздничное дежурство такое. Привыкла уже. Благодаря вашему особому ко мне отношению набралась опыта.

— Значит, придется тебе жизнь устроить — веселее некуда. Чтобы все, что было раньше, цветочками показалось. Я всегда говорил: баба-оперирующий хирург — это нонсенс.

— Тоже мне, удивили. Знаю я, что в отделении меня недолюбливают. И вы по любому поводу придираетесь…

— Так я не буду придираться. И всем сразу же расскажу какой ты охренительный доктор. Особенно высшему руководству. Одно твое слово.

А то так и будешь за чужие косяки отдуваться…

И не понимаю, все-таки, Морозова, чем же так тебя не устраиваю. Не красавец, конечно, но зато материально обеспечен и щедр к тем, кто ко мне лояльно относится.

К тому же, могу сильно продвинуть тебя по службе… Неужели не интересно?

Заведующий хитро прищурился, окинул девушку плотоядным взглядом и сладенько прогнусавил:

— А еще, Лесенька, я опытный боец и знаю как сделать молодой женщине приятно… Никто пока не жаловался…

Это был перебор. Олесю передернуло и она решительно встала из-за стола. Будем хамить красиво:

— Сделайте мне приятно, Януарий Арсентьевич, отстаньте, наконец, и дайте работать спокойно. Вон сколько у нас в отделении молодых, симпатичных медсестер. Попытайте с ними счастье.

Может кто-нибудь и согласится скрасить ваше новогоднее одиночество.

Не безвозмездно, конечно. За определенную сумму.

А у меня уже три любовника есть. Четвертого, боюсь, не потяну, — бессовестно соврала девушка и теперь следила за реакцией Бабчинского.

— Ха! Три любовника? Не смеши мои подковы, — не повелся на провокацию начальник, — Нет у тебя никого. Абсолютно точно. Три года уже.

С тех пор как этот гаденыш Колян свалил в туман, мужика у тебя в помине не было. Может хватит по нему сохнуть уже?

Наверняка с бабами развлекается где-нибудь за границей. Про тебя и думать забыл, а ты до сих пор в подушку слезы льешь.

С головой ушла в работу и нормальных мужчин к себе не подпускаешь. Пора уже забыть этого урода. А я готов поспособствовать.

А вот это было уже за гранью. Гребаный заведующий все-таки нащупал больную мозоль. Но Олеся скорее сдохла бы, чем призналась в этом. Поэтому крепко стиснула зубы и выдавила из себя лучезарную улыбку.

— Простите, Януарий Арсентьевич, но все-таки нет.

— Почему?

— Мы не подходим друг другу по гороскопу. Я — скорпион, вы — козел…

— Что, в точку попал? — самодовольно ухмыльнулся Бабчинский, — Сделал бо-бо хорошей девочке?

Что же ты нашла в этом нарциссе? Такого, чего нет во мне?

Смазливую рожу и подвешенный язык, вечно несущий чепуху?

Я пестовал тебя с пятого курса! Взял к себе, учил, душу вкладывал… В ординатуру помог поступить, на работу взял…

А ты предпочла его! После всего, что я для тебя сделал! Да и сейчас никак забыть не можешь, тварь неблагодарная!

Только не нужна ты ему на фиг! Он никогда тебя не любил, просто использовал! И свалил в туман при первом же удобном случае!

— Моя личная жизнь — не ваше дело! — повысила голос девушка, — И каким бы гадом не был мой бывший, спать с вами я не буду ни при каких обстоятельствах! Делайте что хотите!

— Что ж, я предупреждал. Меня не услышали, — холодно проговорил Бабчинский и вышел из ординаторской.

— Девочки, хотите анекдот расскажу? — послышался с сестринского поста его скрипучий голос, — Умер как-то хирург Иванов. Встречает его апостол Петр перед воротами рая и говорит: “Прости, не могу я тебя сюда впустить. Ты когда людей лечил им боль причинял, грех это.” “Подожди, — отвечает Иванов, — Но вон же там Морозова в райском саду гуляет? Почему ей можно, а мне нельзя?” “Так Морозова, что, хирург, что-ли?”

Девочки на посту дружно засмеялись, а в душе Олеси вспыхнуло праведное негодование.

Значит, красивую жизнь он ей устроит, кобелина старый… Троллить уже начал. Специально принижать в глазах других сотрудников.

Девушка тяжело вздохнула и подошла к окну.

На улице моросил дождь. Серый и мерзкий, как ее испорченное настроение. Сквозь его пелену уныло мерцали огни гирлянд, украшающих елки вокруг больницы.

Конец декабря, называется. Скоро Новый год, а бардак везде, даже в небесной канцелярии. Календарная зима больше похожа на раннюю весну или позднюю осень.

Олеся внимательно осмотрела кабинет. Тоже скука и серость.

Горы бумаг, занимающих львиную долю времени, которое можно было бы посвятить пациентам.

Мужчины-коллеги, вечно глядящие на нее свысока. С подачи заведующего, естественно.

Разве о такой жизни она мечтала? Что в последние три года видела, кроме тускло-зеленых стен этой больницы?

Когда крайний раз веселилась с друзьями, встречала Новый год не на дежурстве, ездила куда-то отдыхать, наконец? Покупала себе новые красивые вещи?

За все это время даже в отпуске-то толком не была. Жалкая неделя в позапрошлом году не считается.

Ни один уважающий себя негр в Африке столько пахать не стал бы.

А вот простая русская девушка Олеся, которая и коня и в избу, после расставания с любимым мужем, полностью растворилась в профессии. И ее существование превратилось в один бесконечный день сурка.

Работа-дом-работа. Рехнуться можно. Она же не бессмертный пони из известного стишка, в конце концов!

А теперь еще и заведующий крутится вокруг, как озабоченный мартовский кот, абсолютно не скрываясь… Плейбой престарелый, мать его. Было бы смешно, если бы не было так грустно. И вообще. Надоело!

"Перемен требуют наши сердца!" — зазвучала в ушах строчка из известной песни.

Олеся взяла из принтера чистый лист и написала четким, совсем не врачебным почерком: “Мне было приятно у вас работать, Януарий Арсентьевич, но хотелось бы себя попробовать в гетеросексуальном коллективе”.

Посмотрела, перечитала. Суть схвачена, но не до конца. Да и нельзя писать такое в официальном документе. Скомкала. Выбросила. Взяла другой листок.

“А не пошли бы вы на хрен, Януарий Арсентьевич, вместе со своими ядовитыми змеенышами, которые умело притворяются квалифицированными хирургами! Ищите себе другую крепостную и для работы, и для постели!” Нет. Тоже никуда не годится. В мусорку.

“Прошу уволить меня по собственному желанию” — немного успокоившись, вывела девушка на третьем листе. Подумала и добавила: “В связи с переездом к новому месту жительства”.

Все. Хватит. Достали. С Нового года начинаем жить по новому!