Обелиск

Полин Герц (2024)

Квартира наверху всегда пустовала, но в одну из февральских ночей в замке повернулся ключ… Каково это — знать, что живешь бок о бок со Жнецом? И каково это — понимать, что совсем скоро он постучит в дверь не за щепоткой соли, а за твоей душой? Каково это — любить смерть?

Часть 3. Страшные сказки

«С тебя должок.»

— Быстро, однако, — Элизабет нетерпеливо щелкнула по иконке нового письма, отображающегося на экране. — И что же ты нашел?

Глаза скользили по дрожащим строчкам на мониторе, пальцы отбивали чечетку на клавиатуре. Острый взгляд изучал схематичные рисунки, фотографии холодных безжизненных лиц, заключения, подписи и даты.

— Что там? — Рейчел бесцеремонно опустила подбородок на плечо подруги и тут же скривилась. — Фу, мертвецы! И как тебе не противно?

В этом вопросе, как, собственно, во почти во всех, они с Рейч расходились во мнениях. Выросшая в обществе мягких игрушек, рыжеволосая кудряшка предпочитала смотреть на мир под одним конкретным углом. В противоположном же сидела она: словно воспитанная не тёплыми руками, а стаей волков, Элизабет тянулась к мрачным историям и страшным сказкам с плохим концом. Главные герои в них всегда умирают в зубастой пасти дракона, а принцессы седеют в своих одиноких башнях. Эти истории были ей ближе, потому что действительно походили на реальную жизнь.

— Брысь, — шикнула Стоун в веснушчатое ухо. — Ты мешаешь мне работать.

— Ты в отпуске, дорогая! — рыжеволосая недовольно сложила руки на груди, облокачиваясь на край стола. — Отпуск, понимаешь? Время, которое ты тратишь на другие вещи! Кстати, а сколько тебе дали?

— Шесть лет общего режима, — буркнула Элизабет, откидываясь на спинку кресла. — Ничего не дали: Уиллис просто выставил меня из редакции на неделю, сказав, что после таких потрясений любому требуется отдых. Словно его кто-то просил. Так что, раз не могу работать там, буду делать это здесь. Мне нужен не чертов отпуск, а моя работа.

Говорила и сверлила глазами Рейчел. Уверенно, бескомпромиссно. И молилась, чтобы та не раскусила обман. Потому что она лукавила — идея взять перерыв поначалу показалась крайне привлекательной.

Первый день по-честному пыталась валяться в кровати до обеда, мокнуть в ванной, пока не полопаются мыльные пузыри, попивать вино, вальяжно листая томик Мора. Но сон не шел, вода раздражала, вино казалось кислым, а страницы расплывались. Потому что всякий раз, закрывая глаза, она видела его. Холодные. Голубые.

Единственным доступным способом выбросить из головы беспокойные образы была работа, а потому, когда на следующее утро в дверь постучала Рейч, рассчитывая вытащить подругу на бодрую пробежку, бесконтрольный шоппинг и безбашенную пьянку в баре — те самые вещи, которыми занимаются нормальные люди в отпуске — она уже сидела, уткнувшись в монитор.

Прости, Рейчел, но тебя опрокинули.

— Я начала это еще до отпуска, и не могу бросить на целую неделю, — ставя точку, Элизабет вернулась к своим мертвецам. Их глаза хотя бы были сомкнуты. — Тем более, когда я что-то нащупала.

А вот это было чистой правдой. Перед ней мелькали шесть имен, которые вскоре украсят гранит городских кладбищ. Шесть смолкших сердец. Абсолютно разных, ничем не связанных при жизни, но единых в смерти.

— И что же наша мисс Марпл нащупала? — саркастично сощурилась Рейч. — Какая сенсация может быть важнее нашего девичника?

Элизабет лишь отмахнулась и нашарила рукой телефон. Не прошло и десяти затяжных гудков, как в трубке раздалось сонное бормотание.

— Какого хрена, Стоун? — прохрипел раздраженный голос. — На время смотрела?

— Смотрю прямо сейчас, уже девять, — бесстрастно ответила она. — А еще смотрю на твое письмо. Ты уверен?

— В такую рань я ни в чем не уверен, — зевнули из динамика. — Но отчеты не врут, Эл. По-братски, с тебя три сотни и бутылка. И постарше той, что была в прошлый раз.

— Еще случаи были? — пропустив нахальную ремарку, уточнила она. — Такие же или похожие?

— Откуда я знаю, Стоун? Ты просила найти подозрительные сердечные приступы. Я нашел. И не просто подозрительные, а до ужаса стремные. Чего еще тебе надо, а?

— Ладно-ладно. Будет тебе бутылка, — она добавила голосу мягкости, той, с которой успокаивают детей. — Две, если продолжишь проверять сводки.

— По рукам, Нэнси Дрю, — хохотнул собеседник. — А теперь вали, маньячка, я хочу спать.

Элизабет нажала отбой и довольно посмотрела на Рейчел. Та лишь обреченно слезла со стола, и, подхватив пальто, направилась к двери.

— Черт с тобой, милая. Хочешь тратить время на тех, кому уже все равно? Твое право. Но я свой выпрошенный, между прочим, ради тебя, отгул проведу так, как это делают все нормальные люди, — бросила Боуз напоследок, в тайне надеясь разбудить в подруге совесть.

Но совесть — понятие неопределенное. Говорит на разный манер, убеждает, подталкивает к противоречиям. И никогда не успокаивается. И у каждого — своя. Поэтому горьких слов Элизабет уже не слышала, лишь рассеянно махнула рукой в сторону двери, все глубже закапываясь в документы. Разные больницы. Разные имена. Одна дата. Одно время. И чутье подсказывало, что подобное не могло быть случайностью.

— Совпадение — это падение сов, — объясняла она молчаливому ноутбуку, сверяя распечатки. — Как можно умереть в таком возрасте? Ни химии, ни шока. Твою мать, он просто отключился на рабочем месте! А эта? На беговой дорожке. А этот? И этот.

Здоровые, полные сил, планов, надежд. Интересно, о чем думала эта девочка, только недавно получившая аттестат? Знала ли, что сделает свой последний вдох в пыльной аудитории на глазах у темнеющих первокурсников? Заслуживал ли этот парнишка такую бесславную, ничем не примечательную смерть на кассе в обычном Старбаксе?

Свободная стена комнаты уже тонула в прикрепленных фотографиях и выдержках из отчетов аутопсии. Она бы протянула красную нитку между кнопками, бессовестно разорвавшими обои, но пряжи в ее доме отродясь не водилось. Часы летели незаметно, и к вечеру вино вернуло вкус, а забытый томик «Утопии» за ненадобностью потерялся под кучей исписанных зеленым маркером листов. Элизабет сидела на заваленном бумагами диване, удовлетворено созерцая результат на стене. Такая картина ей нравилась: живая, дышащая, еще миг — и заговорит. Красное полусухое сверкало в мягком свете ламп, в ванной шипела горячая струя воды, а из динамиков лились любимые смычковые переливы.

Беспокойный и бесполезный понедельник ушел в прошлое, уступив место кипящему, захватывающему вторнику.

Идеальному вторнику.

Безупречному вторнику.

Испорченному вторнику.

Потому что в синее дерево вновь требовательно постучали.

— Да, дорогая, что случилось? — ругаясь про себя, она распахнула дверь. Второй раз за день. Без предупреждения. — Поход в «Спа» отменился?

Без объяснений Рейчел влетела внутрь, оставляя хозяйку изумленно хлопать глазами в дверном проеме. Постояв еще немного, Стоун все же щелкнула замком и проследовала к дивану, на котором уже вовсю заливалась остатками бордо незваная гостья.

— Милая, ты в порядке? — осторожно опустилась Элизабет рядом с подругой, сдвигая на край бумаги.

Рейч лишь потеряно кивнула, отхлебывая вино прямо из бутылки. Наконец, взгляд остановился на уже всерьез обеспокоенном лице Эл.

— Почему ты мне не рассказала? — еле слышно прошептала рыжая, терзая пальцами этикетку на стеклянной поверхности. — Почему, а, коза?

— Не рассказала что, Рейч? — она мягко коснулась дрожащей веснушчатой руки. — Объясни, потому что я ни черта не понимаю.

— Почему ты не рассказала мне, что он такой? — карие глаза расширились, в них танцевали пугающие искры.

— Кто он? — Элизабет окончательно запуталась и нахмурилась.

Покусанные полные губы Рейчел приоткрылись, послышался слабый шепот.

— Морс…

— Да чтоб тебя, — Стоун тряхнула головой, выдохнула и откинулась назад. — Неужели нельзя было обойтись без этой театральщины?

— Я принесла тебе ужин и столкнулась с ним на входе, — продолжила шептать с безумной улыбкой веснушка. — Он просто невероятный. Я пропала. Впервые встречаю такого… Ты бы его видела! Он как из сказки!

Элизабет иронично повела бровью. Невероятных мужчин Рейчел встречала не реже раза в неделю. И все они были потрясающими, «теми-самыми», уникальными. Объединяло их лишь одно — уже через несколько дней они испарялись, сливаясь с безликой массой таких же сказочных персонажей.

— Ты же не против, Эл? — Боуз беспокойно покосилась на смеющуюся подругу. — Эй, я не шучу. Он точно тот самый, поверь, я знаю. Будто раньше я спала, а сейчас очнулась. Все другое — цвета, запахи. Это оно, я знаю.

— Да пожалуйста, — подняла она открытые ладони. — Штурмуй лестницу к 4В хоть сейчас.

— Сейчас не получится. Он ушел. — расстроенно опустила голову Рейчел.

— Ну, значит, потом, — усмехнулась Элизабет, поднимаясь с дивана. Винный ящик со скрипом открылся, и на свет появилась новая бутылка. — Ну, что, дорогая, за новую любовь?

— Не смешно, — огрызнулась Рейч, сжимая кулачки. — Сейчас все серьезно.

— Ладно-ладно, — доставая второй бокал, терпеливо заверила Элизабет. — Как скажешь. Дерзай, я обеими руками за тебя.

Рейчел недоверчиво покосилась на Стоун, но вино все же приняла. Напряженная тишина вздрогнула от звона стекла и вскоре исчезла с концами, уступив место расслабленным разговорам.

— Ах, да, кстати, — опустошив бутылку, спохватилась Рейч, копаясь в небрежных складках пальто. — Вот, лежала у тебя под дверью.

Под серой упаковкой мелькнул хорошо знакомый корешок.

«Триумфальная арка».

Первое издание.

То, что она так хотела купить.

То, что купил он.

В памяти вновь холодным огнем вспыхнули голубые глаза, а в груди предательски дрогнула, казалось, давно лопнувшая струна.

«Какого черта», — гудящим роем в ее голове пронеслись сразу десятки мыслей и образов.

— Эй, Эл, ты чего? — обеспокоенно спросила Рейч, вытаскивая подругу из тумана. — Все нормально?

— Да-да, милая, все хорошо. Думаю, последний бокал был лишним, — одернув себя, поспешно выпалила она. — Пожалуй, пора ложиться.

— Мне остаться? — понимающе улыбнулась веснушка. — Можем одеться в твои дурацкие детские пижамы и посмотреть что-нибудь перед сном.

— Нет, я просто хочу спать, — покачала головой Элизабет, резко вставая. — И тебе не помешает, к слову. Тебе-то завтра на работу.

— Да, точно, — поникшая Рейч накинула пальто. — Тогда до завтра.

— Да, наверное, — бросила она в ответ, незаметно провожая подругу к двери. — Крепких снов, милая.

Поджав губы, Рейчел молча махнула рукой на прощанье. Скрипнули петли, щелкнул замок: 2В погрузилась в тишину.

Прости, Рейч, но тебя обманули.

Этой ночью не будет смешных пижам и глупых комедий. Не будет легкого и звонкого девичьего смеха. Только робкий свет одинокой лампы, купленной взамен той, что перекочевала в квартиру этажом выше. И слабый шорох страниц.

«Триумфальная арка».

Первое издание.

То, что купил он.

То, что решил подарить ей.

Второй раз за последние дни она встречала рассвет с открытыми глазами. Наваждение, накрывшее с головой вечером, не отпускало всю ночь, и так, считая часы до утра, недвижно просидела на заваленном распечатками диване, изредка поправляя плед на озябших плечах. Время тянулось медленно, как патока, вяло и нехотя отсчитывая минуты. Часы хотелось сорвать и швырнуть в открытое окно. Но, наконец, испуганные стрелки указали на семерку.

Запивая таблетку аспирина горячим кофе, Стоун поморщилась, прикидывая, сколько будет стоить очередная бутылка коллекционного виски. Торопливо натягивала брюки, ворчала, путаясь в рукавах черного джемпера. Понедельник разочаровал, вторник сбил с ног, среда уже сейчас показывала свой скверный характер, но Элизабет упорно игнорировала сосущее под ложечкой беспокойство.

— Да черт с вами, — бросила она лежащей на диване книжке и громко хлопнула дверью напоследок.

Книга благоразумно промолчала, лишь страницы разочарованно качнулись на ветру, прощаясь с резкими шагами.

* * *

— Брось, Кинг, дай взглянуть, — старательно отыгрывая обаяние, спустя час Элизабет водила пальцем по столу неприветливого детектива. — Всего разок одним глазком. И больше ты меня тут не увидишь.

— Ты всегда так говоришь, — проворчал в ответ усатый мужчина средних лет в мятой рубашке. — Нарочно приперлась так рано? Знала, что я после ночной?

— В мыслях не было! — Стоун округлила глаза и удивленно подняла брови. — Но, возможно, чувствовала, что тебе понадобится кофе, — невинно добавила она, ставя на стол большой дымящийся стакан.

— И что мне с тобой делать, а? — всплеснул Кинг руками. — Выставить бы тебя отсюда на все четыре стороны.

— Ты всегда так говоришь, — подмигнула Элизабет. — Брось, это же я. Одним глазком, на минуту. Для тебя — пустяк, для меня — дело жизни и смерти.

— Черт с тобой, — вздохнул полицейский, отхлебывая горячий напиток. — Пошли. Но только на минуту.

— Ты лучший, Кинг. Без шуток. И знай, что это действительно важное дело.

Конец ознакомительного фрагмента.