BAD KARMA. История моей адской поездки в Мексику

Пол Уилсон, 2019

БЕСТСЕЛЛЕР AMAZON О ПУТЕШЕСТВИЯХ № 1! Увлекательные мемуары о катастрофической поездке в Мексику ради серфинга, которая случайно завела в логово знаменитого наркобарона Эль Чапо… Лето 1978 года. 21-летний Пол Уилсон из Калифорнии очень хочет стать крутым и вписаться в тусовку пляжных серферов, чтобы обрести уважение среди парней и успех у девушек. Для этого нужно пройти обряд инициации – совершить путешествие в материковую часть Мексики ради серфинга. Зловещие кармические предзнаменования преследуют его на каждом шагу: не имея возможности заплатить за поездку, он грабит супермаркет, а вскоре узнает, что один из его попутчиков – осужденный убийца в бегах, а другой – беспринципный подонок. Более того, парни даже не подозревают, что конечная цель их путешествия лежит в самом сердце знаменитого наркокартеля Эль Чапо… Искрометные и остросюжетные, воспоминания Пола Уилсона – это адская поездка, самые настоящие «Страх и ненависть в Латинской Америке» в антураже мексиканских джунглей. Несколько раз едва не погибнув, терпя неудачу на всех этапах своей поездки, Пол переосмысливает свою жизнь – и спустя годы, когда истек срок давности, рассказывает эту историю. «Живое и восторженное повествование. Эта увлекательная книга описывает ушедшую эпоху». – Kirkus Review «Пол Уилсон написал увлекательные мемуары. Его непростые приключения, попутчики, случайные люди, которых он встречает на пути, – все они невероятно хорошо описаны… в том числе и парень по имени Хоакин Эль Чапо Гусман». – Discovery «Настолько правдиво, что хочется, чтобы это было вымыслом! Эта книга – громкий смех сквозь слезы над трудностями взрослой жизни». – The Prairies Book Review В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Глава 1. Девятнадцать серферов, четырнадцать квартир, одно здание на пляже

«Отель разбитых сердец», «Детская кроватка», «Стад Эстейтс», он же Поместье

Безуспешные попытки быть или казаться крутым — полный отстой. Как будто вечно трешься у витрин магазина, пытаясь заглянуть внутрь. Я вырос замкнутым ботаником — даже учителя называли меня «очкариком» — и отчаянно пытался выйти из жестокой социальной изоляции, которую сам себе устроил. Но алкоголь, наркотики или матерная ругань совершенно не придавали мне крутизны. Даже сейчас, несмотря на то что последние два года я был неотъемлемой частью так называемого Поместья и каждый день проводил бесконечные часы на серфе, меня все еще считали скорее прихлебателем, чем резидентом. По-настоящему заслужить репутацию крутого парня — и стать неотъемлемой частью серферской тусовки — мог лишь тот, кто путешествовал по Мексике. Калифорнийский полуостров не котировался. В зачет шел лишь материк — чем южнее, тем лучше. Существовали два типа резидентов: те, кто занимался серфингом в материковой Мексике, и те, кто лишь мечтал об этом. Первые считались крутыми, они были эдакой серф-версией членов субкультуры парней из кампуса, которые носят спортивные куртки с эмблемой школы. Люди смотрели на них снизу вверх. Если вам повезло покататься с одним из них, вы чувствовали себя учеником, наблюдающим за профи. В иерархии серферов, известной как «линейка», они вытеснили с первых мест всех остальных. Им доставались самые лучшие волны — и все самые симпатичные девушки. Черт, они были классными. Я хотел быть одним из них больше всего на свете и решил, что это мой шанс.

В последние несколько дней практически осязаемый гул наэлектризовал все здание. Лось и Жеребец готовились к путешествию на материк. Да, у всех нас были прозвища. Не какой-нибудь Лунный Песик или Красотка — это отстой. Наши прозвища были крутыми… за исключением разве что моего. С самого начала меня прозвали Пол Э. Оптерс, и это прижилось. Думаю, так произошло потому, что меня слишком часто видели «вертолетящим» среди жителей верхнего яруса, что было некруто^[2]. И все же прозвище моего соседа было еще хуже. В то утро, когда его окрестили Вонючими Ногами, его настоящее имя Джон было забыто навсегда.

А вот Лось бывал на материке. Черт возьми, он бывал везде. Он был таким крутым, что даже несколько раз сидел в тюрьме; в основном, насколько я знал, из-за наркотиков. Жеребец не был. Я имею в виду на материке, а не в тюрьме. Но даже без этого он каким-то образом заработал репутацию крутого парня. Возможно, дело было в чрезмерно самоуверенном поведении или в веренице красивых девушек с разбитыми сердцами, которая тянулась за ним. В любом случае Жеребец тоже считался «большим человеком в кампусе».

Мне был двадцать один год, они были на несколько лет старше. Лось был искусным манипулятором; предполагаю, что он с самого начала придумал завлечь именно меня. Они позволили мне подслушать, как они планируют свою поездку, зная, что я сделаю все что угодно, чтобы поехать с ними. Оказывается, у них не было автомобиля, на котором можно было отправиться в путешествие. (Позже я узнал, что они испробовали ту же уловку на всех остальных в Поместье, у кого был подходящий автомобиль, и я буквально был последним жизнеспособным вариантом). Они играли со мной как настоящие профессионалы. Я заверил их, что мой микроавтобус «Фольксваген» 1966 года выпуска идеально подходит для поездки. В нем была убойная стереосистема с шестью динамиками, двумя усилителями и сабвуфером, достаточно мощным, чтобы заставить столовые приборы прыгать на откидном столе, на котором стояла кухонная плитка.

Я достал охладительную систему от старого мини-холодильника и сделал из нее скрытую морозильную камеру под изготовленной на заказ полноразмерной кроватью. Мой автобус был таким крутым, что у него даже было имя и эксклюзивный номерной знак: 1DRBUS, он же Wonderbus, «чудо-автобус». Слишком наивный, чтобы понимать, что меня просто используют, я выложился по полной: даже торговец подержанными авто, жаждущий заработать, не сравнился бы со мной в красноречии и не был бы столь же воодушевлен после закрытия сделки. Мало того что меня брали с собой в поездку, так она еще стала возможной благодаря моему автобусу! Если бы это не помогло мне получить высокий статус в тусовке, то уже ничего бы не помогло.

Некоторые не такие уж и незначительные детали поездки стали всплывать по ходу дела. Она задумывалась как двухмесячное серфинг-сафари с углублением в суровые прибрежные джунгли Южной Мексики на три с лишним тысячи километров. У меня была постоянная работа (и не было денег на такую поездку), но я просто не мог отказаться от этого путешествия. Все это послужило причиной событий, произошедших в тот субботний вечер, который был обычным субботним вечером.

Вот только он был охренеть каким необычным.

Могу я принять ваш заказ?

Я убедил своего лучшего друга Перро стать моим сообщником. (Perro по-испански «собака», и это прозвище спустя годы возникло из изначального «Horn-dog»^[3]. Как он его заработал, я распространяться не стану. Используйте свое воображение.) Мы с ним были заклятыми врагами в средней школе, где я был на год старше его из-за того, что пропустил третий класс. Мы познакомились в столярном кружке. На тот момент восьмиклассник, я был так называемым помощником (читай: «невыносимым питомцем учителя»), а Перро был главным клоуном в своем классе. Моя работа заключалась в том, чтобы убирать все ручные инструменты, очищать машины от опилок и подметать полы в конце урока — а по факту всего лишь перепоручать все это семиклассникам. Я очень серьезно относился к кружку, я был помощником в Начальном столярном кружке на первом уроке, у меня был Средний столярный кружок вторым уроком и Продвинутый столярный кружок шестым уроком.

До этого момента у меня практически не было в жизни ситуаций, когда я нес за что-нибудь ответственность, и Перро, который на протяжении всей жизни был маленьким куском дерьма, сделал мою жизнь невыносимой. Если я просил очистить циркулярный станок, то, возвращаясь, обнаруживал, что он снова покрыт кучей опилок, обрезков и стружки, а Перро сидит сверху, закладывая указательный палец за большой, и швыряет обрезки через какие-то импровизированные ворота. Ничто не могло заставить его относиться к чему-либо серьезно. Однако все изменилось в один прекрасный день в 1969 году, когда он услышал, как я жалуюсь однокласснику, что мы слишком бедны, чтобы иметь телевизор, и что мне придется наблюдать высадку астронавтов на Луну у соседа.

Перро встал передо мной и выдал: «Эй! Да что ты знаешь о бедности? Ваша семья живет в апартаментах с бассейном, и ты еще жалуешься, что у вас нет телевизора? Пока я рос, мы жили в палатках и все время переезжали. Моя семья каждый день ходила собирать фрукты. Я всегда думал, что мы в кемпинге! Только в прошлом году моя мама рассказала, что, когда я был ребенком, мы работали временными сельскохозяйственными рабочими. Так что заткнись, черт возьми! У тебя все нормально!»

Именно тогда мы с Перро стали кровными братьями. Я наконец понял, почему он так счастлив и беззаботен. У него было все, о чем он мечтал: дом, который он мог назвать своим; родители, которыми он гордился за их достижения; и дружба, которую он теперь мог завести, зная, что она не закончится к концу сезона сбора урожая.

С тех пор мы пережили вместе много всего, но в детстве у нас были свои уникальные взгляды на вещи. Он жил с тремя старшими братьями, которые часто его избивали, — у меня же были три сестры, которым нельзя было дать отпор. Когда мы познакомились, он был на пятнадцать сантиметров ниже меня, но перерос меня в старшей школе, а потом я обогнал его летом после выпуска. Он много лет жил в одном доме и в одном школьном округе. Моя семья постоянно переезжала из-за позорных выселений за неуплату, так что я за то же время пожил в восьми разных школьных округах. Я мог рассчитывать лишь на ту дружбу, которая продлится максимум до следующего выселения. Итак, когда пришло время попытаться осуществить что-то, что могло изменить мою жизнь, Перро стал моим соучастником в преступлении. Я хотел заниматься серфингом на материке, и вот как я собирался получить деньги: украсть их. Но не напрямую — для этого требовались бы яйца побольше, чем мои.

Я руководил ночной бригадой грузчиков, делал некоторые заказы и имел ключи от входной двери оживленного супермаркета на «острове» Коронадо к северу от города. Коронадо — не настоящий остров, хотя жители снобистски считают себя первоклассным сообществом. Он граничит с водой с трех сторон, и база ВМФ Team One обеспечивает ему надежную защиту от гамбургерной деревеньки Империал-Бич на юге. (Даже федеральное правительство подыгрывает, называя военно-морскую базу в Коронадо «Военно-морской авиационной базой Норд-Айленд».) В моем магазине, явно более приятном по сравнению со вторым городским супермаркетом, проходы всегда были полны народа, независимо от времени суток — в рабочие часы это были покупатели, а в ночное время грузчики. Всегда, за исключением трех часов раз в неделю, с полуночи до трех утра воскресенья, когда появлялся я, чтобы впустить работников.

Я проработал каждую деталь и сотню раз отрепетировал все в голове. План заключался в том, чтобы зайти в магазин немного позже полуночи и к 0:45 притащить все, что я намеревался присвоить, к краю задней погрузочной платформы. Оттуда Перро сваливал все это в кузов своего грузовика, а затем проезжал двадцать километров на юг до нашей квартиры. Я рассчитывал, что к его прибытию уже буду там, чтобы помочь отнести трофеи в нашу квартиру на втором этаже, и что у меня еще будет достаточно времени вернуться в магазин и к трем часам открыть его для грузчиков.

Я дал понять своим товарищам из Поместья, что буду «затариваться в нерабочее время», и получил массу заказов. К моему удивлению, даже пара их мам зашли со списками. (Неудивительно, что здание было набито негодяями-бездельниками!) Я спрашивал, что им нужно, и мы договаривались о цене. Случайный гениальный ход: я одним выстрелом убил двух зайцев — добывал припасы для поездки и финансировал свою часть.

На складе всегда царил беспорядок. Никто даже не заметил кучу товаров, которую я скопил за горой всякой школьной ерунды. Я тщательно продумал загрузку двух поддонов, чтобы они напоминали бесполезный хлам, складывая ящики по их периметру и оставляя в центре каждого свободное пространство, куда я мог бы беспорядочно сбрасывать небольшие трофеи. Четыре цикла «перезаказа» товаров снабдили меня достаточным количеством картонных коробок с продуктами, из которых можно было построить стенки для поддонов. Их основание было выложено тридцатью ящиками тунца в масле (2160 банок! И более 1400 из них предназначались для мамы Вонючих Ног! Оглядываясь назад, я подозреваю, что она также выполняла заказы для своих друзей. Ведь никто не любит рыбу настолько, не так ли?). В заказах также было десять ящиков (240 банок!) арахисового масла, кофе в количестве, достаточном для того, чтобы открыть бистро, а также пиво. Я не был бы крут, не прихватив немного пива… ну не то чтобы немного, а очень много пива. На самом деле у меня были один поддон пива и один поддон всего остального. Я «затаривался» во время своих обычных смен, складывая банки или упаковки того-сего, пока оба поддона не были заполнены, а заказы моих соседей — выполнены.

Дай мне знак

0:35. Я один в магазине, сердце колотится в груди. Во рту так пересохло, что я боюсь подавиться собственным языком. Мчусь по проходам, толкая одну корзину и таща другую, собирая что-то, как участник «Гонок в супермаркете»^[4]. С чего такая паника? Как только весть о том, что я планировал, облетела Поместье, в последнюю минуту на меня обрушился поток заказов на «обязательные вещи», что привело к непонятной путанице.

Может быть, я наобещал достать больше, чем мог? О божечки! Я буду очень крутым! Если никого не подведу…

Я должен был как следует постараться. У меня длинный список заказов, и я был полон решимости их выполнить. Бритвы, батарейки, солнцезащитный крем, термометр для мяса, пиво, вяленая говядина, пленка, салфетки для вечеринок, конфеты, зажигалки, консервированная ветчина, еще пиво… Я складываю все на два уже перегруженных поддона, хватаюсь за ручку домкрата и придвигаю первый нелепо тяжелый и колеблющийся груз к откидной двери. 0:42.

Хорошо. На три минуты раньше! Мне нужно подождать, чтобы открыть дверь. Не отступай от плана.

Я перепроверяю время. По-прежнему 00:42. Огромная капля пота падает на мои часы. Мерцающие капли пота скользят по моим ногам на пол склада.

Как может мой рот быть таким сухим, а кожа такой влажной? Блин, тихо. Я не помню, чтобы раньше гудели флуоресцентные лампы. Снова посмотри на часы. 0:43. Да вы издеваетесь. Одна минута? Одна долбаная минута? О чем я думаю? Весь мой план — полнейшая чушь. Собственно, еще не поздно все бросить. Я ведь еще не нарушал никаких законов? Как же не хочется быть пойманным. Но куда меньше хочется возвращать все это дерьмо на свои места! Успокаивающий фактор — мысль о поездке в Мексику. Я должен это сделать, и сделать это сейчас, пока не потерял самообладание. Время? 0:44. Наплевать на время, я поднимаю дверь.

Перро сидит за рулем своего пикапа, припаркованного через дорогу, в точном соответствии с планом. Назад дороги нет. Я перетаскиваю первый поддон, поворачиваю его на 180 градусов и толкаю к месту — частично нависая над краем погрузочной платформы — перед тем как сжать ручку домкрата для поддонов настолько осторожно и точно, насколько могу, выпуская гидравлическое масло с приглушенным визгом. Так будет проще погрузить все в грузовик Перро. Часть поддона не закреплена, доски скрипят, трещат и стонут под нагрузкой, грозясь сломаться. Грохот домкрата, когда я выдергиваю его, пронизывает тихий ночной воздух. Через дорогу стоит ряд аккуратных пляжных коттеджей с белой обшивкой. Кто-то ведь обязательно пожалуется. Шесть дней в неделю они должны слушать этот грохот, а я достаю их в единственную тихую ночь. Я оттаскиваю домкрат обратно и забиваю его под второй поддон.

Бац! Бац! Бац! Бац! Сделать это тихо просто невозможно. Весьма иронично, если нас поймают из-за жалоб о нарушении тишины. На этом поддоне в основном пиво. Интересно, закон о краже пива строже, чем о краже консервированного тунца и арахисового масла? Опять же, поддон такой тяжелый, что качается и шатается, как будто провалил полевой тест на трезвость. Потихоньку. Я слишком сильно раскачиваю груз и в панике карабкаюсь по левой стороне, чтобы не дать упасть зловеще наклонившейся пивной стене. Боже, у меня руки трясутся! Я вытаскиваю домкрат и показываю Перро большой палец. Он кивает и в ответ салютует левой рукой. Я опускаю и запираю дверь. 0:50. Еще пять минут, и Перро будет далеко отсюда. Это мой план, и он отлично работает.

Что-то идет не так, когда я запираю входную дверь тускло освещенного супермаркета и пересекаю пустую парковку. Моя часть работы сделана, я должен выйти из магазина, вернуться в нашу квартиру и ждать Перро. Но что-то не так. Я чувствую это ощущение на вкус. Вместо того чтобы сразу уехать, я сижу в автобусе, смотрю на магазин и вожусь с ключами, поглощенный нерешительностью. Моя некогда белая футболка, теперь полупрозрачная и прилипшая к груди от пота, обнажает мой серферский загар. Несчетное количество раз я капал Перро на мозг: «Придерживайся плана, ничего не меняй». А можно ли мне было отклониться от него? Раз уж это был мой план, разве не мне решать, что с ним делать? Это просто волнение или действительно плохое предчувствие?

1:02. Двенадцать минут прошло с тех пор, как я подал знак Перро и опустил подъемную дверь. К этому моменту он должен уже ехать на юг с грузом. Стоит ли перепроверить? Это было полностью против плана, но я не мог этого не сделать. Я был обязан перепроверить Перро.

Со стоянки; на улицу; повернуть за угол и… черт возьми, я просто не верю своим глазам! Его грузовик даже не переехал через улицу! Наши два поддона с добычей стоят на месте, освещенные огнями погрузочной платформы, как звезды в гребаном бродвейском мюзикле! В панике я подлетаю к Перро. Он надрался! Уткнулся лицом в плечо, высунув руку из окна, в полной отключке! Он вообще не подавал мне сигнала! На самом деле я просто увидел, как он отключился!

Перро!!!

ПЕРРО!!!!!

ТВОЮ Ж МАТЬ, ПЕРРО!!!

Он фыркает и просыпается. Его взгляд постепенно становится более-менее осмысленным.

— Чё?.. Все нормально, я проснулся! Черт! Посмотри на все это дерьмо!

Меня чуть удар не хватил. Мы уже опаздывали на пятнадцать минут. План летел к черту.

— Загрузи все в свой грузовик как можно быстрее! Я обойду квартал и проверю, нет ли копов. Вернусь через пару минут и отправлюсь к дому вслед за тобой.

Окрестности магазина сегодня пустынны. Никаких машин. Никаких копов. В городе, должно быть, что-то происходит. Слишком тихо. Может быть, карма все-таки нам улыбается, — думаю я, возвращаясь назад, чтобы снова проверить Перро.

Срань господня! Я сильно переоценил вместимость его грузовика! Перро у погрузочной платформы рядом со своим грузовиком, стоя по колено в банках и пакетах, старается не допустить, чтобы еще больше выпало из кузова, и проигрывает эту битву. Как я мог так облажаться? Расширяются ли упаковки, когда их сбрасывают в грузовик, а не складывают? Я забыл, что часть кузова занимают колесные арки? Куча напоминает силуэт верблюда и подчеркивает маленький размер платформы его грузовика; эти два горба на полметра выше кабины!

Перро замечает меня, когда двухлитровая банка «Гавайского пунша» выпадает наружу, громко ударяется о борт его грузовика и катится к тротуару.

— ТВОЮ МАТЬ, ОПТЕРС! Как, черт возьми, я должен уместить все это дерьмо в свой грузовик? — ревет он пьяным громким голосом.

Мой голос звучит хрипло, и я изо всех сил стараюсь говорить громким шепотом. В горле так пересохло, что я давлюсь словами, не в силах закончить предложение, не глотая через каждые несколько слогов.

— Хрен с ним! Мы слишком долго возимся! Давай, надо сваливать…

Гензель и Гретель

Перро заводит свой грузовик и медленно выезжает из зоны погрузки. Сверхпрочный, полноразмерный, полноприводный пикап Ford F-250XL грузоподъемностью три четверти тонны смотрится явно перегруженным и опасно наклонился назад. Спустившись на нижний ярус, Перро осторожно катит грузовик по горке, где пандус переходит в тротуар. Несмотря на всю осторожность, дюжина банок и несколько упаковок с арахисовым маслом срываются с наших гималайских вершин и падают на землю. Звук такой, словно бейсбольной битой бьют по пиньяте^[5], наполненной стеклянными банками. Перро еле тащится, оглядывается на меня широко раскрытыми глазами и качает головой.

Слишком напуганный, чтобы понять, насколько это смешно, я беззвучно говорю в ответ:

— Давай! Давай! Давай!

Нам крышка.

Передо мной не просто едет грузовик, перегруженный краденым пивом и продуктами, но еще и гремит на всю округу падающим с него хламом. И все это в Коронадо, штат Калифорния, — возможно, самом оживленном прибрежном городе в стране — в 1:20 ночи в летнюю субботу. Будучи стойко консервативным сообществом, город борется с преступностью и бездомными, быстро выгоняя всех сомнительных персонажей через мост Сан-Диего — Коронадо-Бэй длиной почти три с половиной километра и размещая их, теперь надежно скрытых от взглядов жителей, в центре Сан-Диего. Коронадо обычно идет на первом месте в стране по количеству нарушений Правил дорожного движения и арестов пьяных водителей на душу населения. Местным жителям не нужны садовые украшения в виде розовых фламинго: каждой ночью полицейские и так заставляют людей стоять на одной ноге по всему городу. Кажется, даже декоративные фигурки гномов на лужайках всегда рады предложить вам пару наручников.

Перро, должно быть, протрезвел. Он следует по маршруту, который я разработал, чтобы избежать главных улиц — и, надеюсь, полицейских. Этот закоулок, который пересекает остров, все ненавидят из-за идиотски огромных «лежачих полицейских» на каждом перекрестке.

Упс.

Возможно, недооценив вес груза или забыв, насколько огромны «лежачие полицейские», Перро пролетает первый перекресток. Через долю секунды после того, как грузовик задевает днищем искусственную неровность, тысячи банок, бутылок и упаковок взлетают в воздух. Вверх и через двойной горб. И еще раз. О боже! Банки вываливаются за борт с трех сторон, дико подпрыгивая и раскатываясь во все стороны. Слитки консервированной ветчины влетают в припаркованную машину, оставляя четкий отпечаток в форме подковы на водительской двери; липкое пятно ветчинного сока украшает окно. По грузовику тянутся непристойные пятна арахисового масла с гирляндами из разбитого стекла. Косяк банок с тунцом пулеметной очередью влетает в три блестящих металлических мусорных бака у обочины. На другой стороне улицы мигающие огни автомобильной сигнализации и рев клаксона возвещают о нашем визите. Повсюду на моем пути лопается пиво — в воздух взмывают гейзеры желтой пены, вызывая в воображении картины, будто их обстрелял какой-то невидимый сторонник сухого закона. Мои дворники теперь включены, а в воздухе пахнет плохой студенческой вечеринкой.

Вспомнив о неровностях, Перро замедляет ход на следующих восьми или десяти перекрестках. Тем не менее груз продолжает трястись и перемешиваться в кузове. Мятые банки и коробки продолжают мигрировать к бортам кузова грузовика, только чтобы спрыгнуть и умереть, как лемминги. Мы почти пересекли город и делаем поворот у тренировочной базы ВМФ. Наконец-то мы можем разогнаться на шоссе. Мы проезжаем мимо КПП у главных ворот базы. Как по команде, двенадцать банок пива, расположенных возле откидного борта кузова, открываются, и залпы раздаются последовательно, как глубинные бомбы, падающие с кормы эсминца, охотящегося за подводной лодкой противника. Я смотрю, как один из военных показывает другому на нас.

НАМ КРЫШКА!

Следующие восемь-десять километров нашего пути проходят по узкому песчаному перешейку, отделяющему залив Сан-Диего от Тихого океана. Это темный и пустынный участок, и у полиции есть дела поважнее в субботу вечером, чем патрулировать его. Временно свободный от непосредственной опасности, я замечаю, что правый задний фонарь Перро выключен. Бес-на хрен-подобно. Еще одна двухлитровая банка «Гавайского пунша» падает с его грузовика и сильно ударяется о нижнюю часть автобуса, резкий удар отдает мне в ноги. Наверняка к настоящему времени кто-то уже по горячим следам идет по следу продуктов и пива, которые мы оставили после себя. Каждая треснувшая банка на тротуаре безошибочно описывает картину преступления. Мы — современные Гензель и Гретель, ведущие всех, кто желает нас выследить, прямо к своим дверям. Как минимум понятно, что мы покинули город и направились на юг к Империал-Бич, потому что отметились на единственной дороге, ведущей туда. Хуже того, на дороге нет ни одной машины, которая уменьшала бы вероятность того, что нас опознают как преступников.

Жертвенный автобус

Еще один поворот дороги, осталось меньше мили. Не могу поверить, что нам это сойдет с рук! Перро съезжает на обочину на несколько секунд, затем выправляет курс и возвращается на дорогу. Этот небольшой маневр поднимает облако пыли и сбрасывает за борт еще одну порцию товаров, снова уменьшая нашу добычу. Что-то бросается мне в глаза в темноте впереди; я напрягаюсь, чтобы разглядеть. ВОТ ДЕРЬМО! Это машина полиции Коронадо! За два года я ни разу не видел, чтобы в этом месте ночью пряталась патрульная машина! Днем — да. Это печально известное укрытие полицейских, ловящих нарушителей скоростного режима в течение дня. Но сейчас? Когда мы проезжаем, я замечаю, как на нас направляется его маленькая красная радарная лампа, и быстро проверяю нашу скорость. Пятьдесят восемь миль в час. Нормально.

Вот дерьмо! Его фары только что зажглись, и он выезжает на шоссе позади меня. Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Он приближается ко мне почти вплотную. Не думаю, что Перро его заметил. Мне надо подумать. Я не хочу сесть в тюрьму. Я не могу сесть в тюрьму! О чем я только думал?! Это было так глупо! Ладно, надо подумать… У меня есть идея. Если я врежусь куда-нибудь, ему придется остановиться и посмотреть, в порядке ли я, а Перро сможет свалить домой. Что, если Перро не поймет, что я разбился специально, и тоже остановится? Это был бы провал. Пожертвовать собой ради Перро, и все зря. Я должен это сделать. Мы не можем попасться вместе. Уж лучше я попаду в больницу, чем в тюрьму… Да. Пусть будет так. Если коп решит остановить нас, я сверну вправо. Интересно, подумает ли он, что я выпил? От моего фургона несет пивом. Держу пари, он чувствует запах даже из своей машины. Нет ни единого шанса, что он меня НЕ остановит.

Еще четверть мили, и мы бы выехали из Коронадо. ТВОЮ МАТЬ! Он включил свои красно-синие мигалки! Я делаю глубокий вдох и готовлюсь к предстоящей аварии. Патрульная машина начинает обходить меня слева так быстро, что я теряю ее из виду на долю секунды и колеблюсь. Мигалки сверкают рядом со мной, полицейская тачка разгоняется по направлению к Перро.

Я что, просто струсил? Все происходит так быстро, я на секунду замешкался. Хорошо, я все еще могу врезаться куда-нибудь, когда он подъедет к Перро. Он должен остановиться… верно? Я имею в виду, он бы не оставил без внимания горящие обломки в зеркале заднего вида, чтобы преследовать какой-то мусорящий грузовик… так ведь?

Я снова готовлюсь к удару. Раз, два, тр… Стоп! Он только что пролетел мимо Перро!!! Полицейский пролетает по дороге еще сотню метров, поворачивает и уезжает на север — со включенной сиреной и красно-синими стробоскопами. Он едет по вызову из Коронадо!

О боже! Интересно, его вызвали осмотреть кучу банок на дороге? Думаю, я только что намочил штаны. Никто не заметит. Я весь в поту, но дышу. Боги улыбаются нам. Мы вернулись в свой район.

Наш городок, Империал-Бич, называют причудливым маленьким прибрежным тупиком, официально известным как «самый юго-западный город в континентальной части Соединенных Штатов». Большое-мать-вашу-дело. Единственная его претензия на известность — это тот факт, что он, по сути, истинная Метамфетаминовая Столица Штатов. Мы с притворной нежностью называли его Венерический Пляж, где Мусор Встречается с Морем. Наши полицейские были клонами Барни Файфа^[6], а байкеры, они же «Ангелы ада», — авторитетными фигурами.

Мы были дома и были свободны.

Примечания

2

От слова helicopter — «вертолет» (англ.).

3

Horn-dog — «сексуально озабоченный».

4

Supermarket Sweep — американское игровое телешоу. Формат сочетает в себе обычную командную викторину с новой концепцией гонки по супермаркету с тележками на время.

5

Пиньята — мексиканская полая игрушка довольно крупных размеров, изготовленная из папье-маше или легкой оберточной бумаги с орнаментом и украшениями.

6

Барни Файф — вымышленный персонаж американской телепрограммы «Шоу Энди Гриффита», бравирующий, но некомпетентный полицейский.