«Пушкинский» выпуск Императорского Лицея. «Тесней наш верный круг составим…»

Группа авторов (2016)

Царскосельский лицей дал России плеяду блестящих выпускников, прославивших наше Отечество. Но первый его выпуск мы неизменно связываем с именем Пушкина, называя его «пушкинским». Пушкину и его друзьям по Лицею и посвящена эта книга.

Владимир Вольховский

1798–1841

Владимир Вольховский был переведён в Лицей из Московского пансиона благодаря отличной успеваемости и примерному поведению, не имея ни протекции, ни рекомендаций. Отличной учёбой и примерным поведением Вольховский выделялся и в Лицее, заслуженно занимая первую парту лучшего ученика.

Спартанскою душой пленяя нас,

Воспитанный суровою Минервой,

Пускай опять Вольховский сядет первый,

Последним я, иль Брольо, иль Данзас…

— писал Пушкин о своём товарище «Суворчике», «Суворочке», как приятельски называли его воспитанники.

Пожалуй, не было для «Суворочки» человека более авторитетного, нежели Александр Суворов. Мечтая о воинской службе, Вольховский, подобно своему кумиру, закаливался, приучался спать на голых досках, добровольно подвергал себя лишениям и испытаниям.

Преподаватели и воспитатели характеризовали Вольховского исключительно позитивно.

Профессор словесности Н. Ф. Кошанский: «Владимир Вольховский один из тех редких питомцев, кои соединяют все потребные способности в лучшей степени: особенно он отличается примерным вниманием и примерным прилежанием».

Адъюнкт-профессор А. П. Куницын: «Вольховский весьма понятен и действует силой рассудка, а поэтому весьма способен к наукам отвлечённым».

Надзиратель по учебной и нравственной части М. С. Пилецкий: «Скромность его столь велика, что достоинства его закрыты ею».

Наставники отмечали благородство и вежливость Вольховского, его благоразумие и кротость, стремление к знаниям и терпеливость: «Разум его не столь остр, сколько проницателен. В нём приметны черты не столько гения, сколько природного дара смысла. Успехи его чрезвычайны».

Была у лицеиста Вольховского и одна черта, отличавшая его от прочих воспитанников. Характеризуя воспитанников, педагоги часто прибегали к одним и тем же формулировкам. Привычна в них была такая фраза: «рачителен к пользе своей». В отчётах о Владимире Вольховском таких слов никогда не было. Их заменяли другие: «Рачителен к своей обязанности». И это было подмечено верно. Рачительность к обязанности своей всегда будет отличать этого блистательного военного, на каких должностях он бы ни состоял и в какой бы ни оказался обстановке.

Иногда Вольховского относят к лицейским друзьям Пушкина. Пушкину, несомненно, был симпатичен умный и рассудительный Вольховский. Но Вольховский стремился к ровному отношению ко всем лицеистам, и к тем, кто активно искал его дружеского участия, и к тем, кто не стремился вовлечь его в свой ближайший круг. Недаром Большую золотую медаль ему присудили с учётом мнения соучеников. В каком-то смысле Вольховский дополнял старания воспитателей и гувернёров, не допуская ссор и разрешая любые споры. При всём этом он сохранял завидную независимость и постоянство, что позволило Энгельгардту так отозваться о своём подопечном: «Из всех учеников этого надо оберегать меньше всего, так как перед его душой стоит прекрасный идеал, к достижению которого он стремится твёрдо и настойчиво».

Владимир Вольховский на черновике поэмы «Братья разбойники».

После выпуска из Лицея Вольховский поступает на службу в Генеральный штаб гвардии. О деятельном его участии в движении декабристов точных сведений не имеется, хотя он посещал собрания «Священной артели», «Союза спасения» и «Союза благоденствия». Ему, безусловно, были близки декларируемые декабристами идеи действовать в пользу справедливости и бескорыстия. Несмотря на отсутствие явной причастности к восстанию, высочайшим повелением было решено отправить Вольховского на Кавказ, в действующую армию, где уже находилось немало бывших декабристов. В сражениях Вольховский демонстрировал исключительную храбрость, за что был награждён множеством орденов и Золотым оружием. Участвовал в персидской, турецкой, польской кампании. На Гроховских полях под Варшавой был контужен.

Николай Первый, посетивший в 1837 году Кавказ, устроил ревизию всем высшим чинам отдельного Кавказского корпуса, среди которых начальник штаба корпуса генерал-майор В. Д. Вольховский был в числе первых. Последовал ряд громких отставок, Вольховский получил назначение в Литву с явным понижением в должности. Что послужило причиной такого события, сказать сложно. Возможно, донос, а, возможно, покровительство Вольховского и командира корпуса генерала-адъютанта Г. В. Розена сосланным декабристам. Но чаще всего указывают на иную причину: коляска Императора опрокинулась на Верийском спуске при выезде из Тифлиса, что привело Николая в неописуемую ярость.

Вольховский писал по этому случаю: «Двадцать лет продолжал я службу, пользуясь милостивым одобрением всех начальников своих и даже имел счастие неоднократно удостоиться Высочайшего внимания и благоволения, но 1837 год был пределом моего благополучия. Между тем строго в совести моей, рассматривая поведение своё, нахожу себя может быть ещё более несчастным, нежели виновным…»

В 1838 году здоровье Вольховского сильно пошатнулось, и он вынужден был отправиться на лечение в Пятигорск. 16 февраля 1839 года В. Д. Вольховский подал в отставку и вместе со своей женой Марией Малиновской, дочерью первого директора Лицея, поселился в имении Малиновских — селе Каменка Харьковской губернии. Соседом Вольховского был его лицейский товарищ Иван Малиновский.

Один из кавказских сослуживцев впоследствии писал о своём начальнике: «Даровитый к гражданскому долгу В. Д. Вольховский, мой горячий защитник, в немилости доживал последние часы своей жизни…»

Конец ознакомительного фрагмента.