Вынужденная игра

Радмила Скрытня, 2022

Династические браки издревле использовались для укрепления международных отношений. А потому совершенно неудивительно, что и доноторский король Олеандр решил женить сына не без пользы для государства, конкретнее сказать, на одной из шендолинских принцесс. Ведь этот союз окончательно сделает две враждовавшие страны союзницами. Однако перспектива данного брака устраивает, по всей видимости, далеко не всех. Иначе как объяснить случившееся на балу, который должен был стать помолвочным? Так быть ли свадьбе?

Глава 1

Гантворт — столица Донотора

Часовая стрелка медленно переползла последнее из отделявших ее до 4 часов дня делений и сравнялась с проделавшей тот же путь мгновением раньше минутной. Одновременно с этим маятник напольных часов темно-красного дерева пробил четыре раза, а последняя песчинка изящных, выполненных в готическом стиле часов, рассчитанных на 10 минут, в третий раз пройдя цикл, упала на вершину, сложившейся в нижнем сосуде песчаной пирамидки. И только наручные часы короля Олеандра, нарушив все законы времени, продолжали показывать 3 или 15 минут четвертого, или еще какое-то неведомое Ладислаусу значение, позволявшее царственному родителю юноши уже добрых полчаса с чистой совестью отсутствовать в рабочем кабинете.

Если не больше, чем полчаса…Секретарь принесший записку настоятельно советовал принцу Ласло прийти пораньше, и последний, на свою беду согласившись, теперь изводился от скуки в отцовском кабинете. Окончательно простившись с надеждой вовремя успеть на бал по случаю двадцатилетия Джейд, Ладислаус встал из кресла и прошелся по комнате, в которой не было решительно ничего интересного.

Большой лакированный прямоугольный стол, занимавший примерно половину пространства, с узкой кроватью, отделанной зеленым бархатом с подушкой-валиком по каждую сторону от спинки под зеленым же балдахином, увенчанным короной, во главе. По три также зеленых неудобных кресла вокруг, король Олеандр имел привычку считать, что чем аскетичнее условия работы, тем лучше ее результат, но в отношении себя, разумеется, не считал нужным соблюдать это правило. Стопки листов по всему периметру кабинета также являлись результатом минималистических убеждений короля, категорически не желавшего захламлять свой кабинет шкафами и полками. В основном это были карты и замороженные законопроекты и только одну самую небрежную из бумажных гор составляли портреты, присев рядом с ней на корточки, Ласло от скуки начал перебирать акварельные изображения, оказавшиеся преимущественно мужскими портретами, тогда как рисунков, изображавших женщин, обнаружилось только два.

На одном из них была нарисована миловидная девушка с большими ярко-синими глазами и улыбкой эмпата на пухлых губах, с рыже-каштановыми волосами, завитками уложенными на макушке в пышный пучок, украшенный маленькими розочками. Несмотря на то, что ее внешность была скорее милой, чем красивой, синеглазая притягивала к себе взгляд гораздо больше, чем блондинка с классическим набором внешних черт, присущих истинным аристократкам: тонким прямым носом, изящными дугами бровей и, конечно же, бледностью.

«Нравится?» — внезапно поинтересовался из-за спины Ладислауса король Олеандр. «Симпатичные», — вернув портреты обратно стопку, сдержанно ответил Ласло. «Рад, что тебе понравилось», — кивнул ему отец: «Все-таки я убежден, что симпатия между людьми возникает либо сразу, либо никогда, а брак без симпатии, особенно политический, это не брак, а недоразумение». «Только давай обойдемся без драматического закатывания глаз», — заметив реакцию сына на свои слова, продолжил король Олеандр: «Ты-то уже не ребенок, чтобы хныкать при сочетании слов брак и политика».

«А все эти умудренные опытом мужи, надо понимать кандидаты для Станы?» — бросив скептический взгляд на стопку мужских портретов, поинтересовался Ласло. «Стане пятнадцать лет, какие кандидаты», — отмахнулся король: «Да, и титулами все эти достопочтенные мужи мелковаты, чтобы я сватал за кого-нибудь из них свою единственную дочь. Так что данная портретная кипа — всего-навсего попытка выслужиться Архарова». «Да и вообще делать после войны сразу две свадьбы было бы излишне расточительно», — в довершении ко всему добавил король Олеандр.

«Мы же выиграли, разве контрибуция не должна покрыть львиную часть расходов?» — непонимающе нахмурил брови Ласло. «Выиграть то выиграли, только не забывай благодаря кому», — наставительно произнес король: «И уж поверь Сивенарт и Лиштвон, не постесняются затребовать большую часть компенсации себе». «Шендолин же несмотря на поражение по-прежнему является одной из богатейших и сильнейших стран Сангинарии, продолжая плавно выходить на большую политическую арену, несмотря на все усилия, предпринимаемые Сангинарийским союзом против этого», — продолжил король Олеандр. «Рано или поздно, но Шендолин станет во главе новой коалиции и существенно изменит расстановку сил на континенте, поэтому, чтобы продолжать оставаться крупным игроком нам и необходимо заключить союз с королевством Любомирских сейчас, пока они ослаблены и готовы идти на уступки», — уверенно заявил правитель.

«Твой брак с одной из дочерей короля Зарвия станет гарантией, что впоследствии все обязательства будут соблюдены», — поделился с сыном планами царственный отец. «Этот брачный союз очень важен для будущего нашей страны, так что надеюсь, ты не будешь ему противиться», — добавил король. «Не буду», — тяжело вздохнув, заверил отца Ласло: «А принцессы-то согласны? Ну, то есть Шендолин». «Пункт о браке между детьми династий Сташинских и Любомирских отдельно значится в проекте мирного договора и, по донесению Архарова, с высокой вероятностью не встретит возражений во время подписания текста самого договора в Междуречье послезавтра», — сообщил король Олеандр. «Но в твоих руках превратить высокую вероятность в стопроцентную, поскольку мировое соглашение будет подписано после бала в честь примирения двух держав в качестве кульминации торжества, и благосклонность одной из принцесс значительно способствует утверждению данного условия», — прибавил король.

***

«Покажите все колье, какие есть», — не здороваясь, потребовал от придворного ювелира Ласло. «Приветствую, Ваше Высочество, извольте», — оторвавшись от расшифровки схематичных и довольно средне исполненных рисунков принцессы Анастасии, произнес месье Эверетт, торопливо выставляя на стол три бархатные подушечки.

Обведя придирчивым взглядом серебряный будто сотканный из кружева коллар с пятью миниатюрными белыми агатами на подвесках, массивное ожерелье-воротник из рубинов и жемчуга и изумрудный пласторн, Ладислаус остался недоволен. Принц уже готов был вернуться к первоначальной идеи подарка — серебряному перстню с бриллиантом и бриллиантовой же подвеской, о необходимости выкупить который тактично умолчал месье Эверетт, когда заметил жемчужный фермуар с черным сапфиром в бриллиантовом обрамлении. «Не колье, но может быть, вас заинтересует», — быстро уловив реакцию клиента, предложил Ласло золотую цепочку с золотым же кулоном в форме сердца, украшенным вставкой из красной шпинели.

«Нет», — сразу же отмахнулся Ладислаус: «Покажи лучше то колье с сапфиром». «Боюсь: вынужден отказать, поскольку это не аксессуар из коллекции на продажу, а заказ, причем полностью оплаченный», — покачал головой месье Эверетт. «Плачу двойную цену», — решительно заявил Ласло. «Принц, это заказ вашего отца, если я продам его вам, лишусь должности, однако, если вы дадите мне пару недель времени, думаю, что смогу изготовить нечто подобное», — попытался утешить Ладислауса придворный ювелир.

«Да ты не расстраивайся так, братик, ну, подумаешь, забыл купить подарок для ненаглядной на совершеннолетие, ведь все равно расстаетесь», — насмешливо прокомментировала ситуацию принцесса Стана. «Так что можешь сослаться на государственные дела и не ходить, а через две недели отправить ей ожерелье подороже и слезливое письмо с извинениями и объяснениями», — язвительно посоветовала принцу Ласло сестра. «Впрочем, можно и просто колье, вряд ли она захочет тратить время на чтение твоих записок, когда поймет, что следующей королевой Донотора ей не быть», — продолжила издеваться над братом Анастасия. «По себе судишь?» — в тон сестре ответил Ласло.

«Твоя Джейд позвала на свой день рождение всех аристократов и состоятельных буржуа, не пригласив при этом не одной подружки, ничего странным не кажется?» — пропустив мимо ушей подкол брата, все в той же язвительной манере поинтересовалась Стана. «А ты умеешь утешить», — с сарказмом произнес Ласло, непроизвольно захлопывая коробочку с кольцом, которую как бы невзначай положил между подушечками и шкатулочками с тем, что имело хотя бы косвенно отношение к формулировке колье, месье Эверетт. «И, вообще, откуда ты все это знаешь?» — раздраженно добавил принц. «Марат проговорился», — невинно отозвалась девушка. «Она и его пригласила?» — не смог сдержать возмущенного удивления Ладислаус. «Пригласила» — подтвердила Анастасия: «Но, к слову, получила отказ».

«Дайте вон то с бриллиантами», — не глядя ткнул к обилие ювелирных украшений пальцем Ласло, доставая из кармана заранее приготовленный черный, перевязанный золотистой ленточкой мешочек с вайвернами. «Что всё равно пойдешь?» — насмешливо поинтересовалась Стана. «Можно подумать, она списки гостей единолично составляла», — уже успел вернуть себе самообладание Ладислаус. «Единолично, не единолично, но все же сомневаюсь, будто родители в ультимативной форме запретили ей пригласить графиню Лавлесс», — тонко возразила Анастасия. «Как-никак двоюродные сестры, и даже по слухам дружат, причем якобы с детства», — продолжила принцесса: «Так какая еще может быть причина не приглашения, кроме как не боязнь конкуренции?».

«Это поэтому ты позволяешь фрейлинам появляться при дворе лишь три раза в год?» — с напускным недоумением поинтересовался Ласло. «Хорошая попытка», — похвалила Стана: «Вот только все эти графини и княжны в первом поколении мне по определению не конкурентки». «Кстати, не забудь отправить им приглашение в Междуречье», — уже на выходе бросил Ладислаус: «Хоть отец и решил повременить с твоим замужеством, но вполне возможно решит помолвить тебя с кем-то из дома Моклофинов или Шевель».

***

«Вам что-нибудь подсказать?» — мгновенно оценив стоимость оранжевой плиссированной юбки из тафты и облегающей желтой кофты с рукавами воланами, чуть оголяющими плечи, пошитой из того же материала, в которые была одета белокурая девушка, сосредоточенно листающая каталог, и придя к выводу о достаточной платежеспособности блондинки, проворковал юноша за прилавком. «Скорее показать», — очаровательно улыбнувшись, поправила его белокурая: «Вот эти сережки с сапфирами под номером 121».

«Сапфировые под номером 121…Вы видимо имеете в виду серьги из коллекции «Этюды»?» — после секундной заминке понял продавец: «К сожалению, из нее остались лишь бриллиантовые и изумрудные, она ведь вышла в начале весны, так что сами понимайте». «Тогда почему же их не убрали из каталога?» — с ноткой недовольства осведомилась белокурая. «Коллекция вышла довольно востребованной, поэтому некоторые украшения из нее решено было повторить, уже через несколько дней они появятся в продаже, потому их не убрали», — подобострастно пояснил продавец.

«Серьги нужны мне завтра, это можно как-то устроить?» — перебила потенциальная покупательница. «Да, наверно…» — неуверенно пробормотал продавец: «Вам лучше поговорить об этом с ювелиром». «Так проводите меня к нему», — потребовала белокурая. «Или ювелира в наличии тоже нет?» — заметив на мгновение мелькнувшую в глазах продавщицы панику, ехидно поинтересовалась блондинка. «В нашей мастерской ювелир в наличии всегда», — вмешался в разговор незаметно появившийся откуда-то из глубин ювелирного салона русоволосый юноша с ясными голубыми глазами, устало смотрящими из-под черных густых бровей, галантно раздергивая перед девушкой шторы, прикрывающие вход на лестницу, ведущую непосредственно к мастерской.

«Надо понимать ты пришла не из-за серег», — начал разговор Феликс, едва они остались наедине. «Нет, но из-за них в том числе», — по-хозяйски устраиваясь на единственном в комнате стуле, с интригующей улыбкой ответила Стана: «Знаешь ли, мне скоро предстоит первый выход в свет». «Кажется, в твоем распоряжении есть ювелир с целой армией подмастерьев, причем, находящийся в шаговой доступности», — язвительно заметил Феликс.

«Никто не заставлял твоего отца отказываться от места», — с нотками жесткости произнесла принцесса Анастасия. «Зато моего брата поставили под ружье, несмотря на то, что ему оставался еще год до совершеннолетия, а затем бросили в Наварретскую мясорубку, бесперспективность которой была ясна с самого начала, и теперь он…» — воскликнул Феликс.

«Что это?» — раздраженно прервал свою тираду юноша, поднимая с пола только что ударивший его по носу конверт. «А ты открой, посмотри», — посоветовала девушка. «Приглашение на бал в честь примирения Донотора и Шендолина», — непонимающе поднял брови юноша: «Стана, ты издеваешься? Неужели нельзя было подобрать кого-нибудь другого на место кавалергарда в своей свите?». «Дочитай до конца», — с нажимом произнесла Анастасия.

«В Междуречье?» — удивленно поднял брови Феликс: «Бал в честь окончания войны десятилетия решили провести в месте, наполненном ведьмами, колдунами и прочей нечестью?» «Ну, зато оно имеет официальный статус нейтрального, к тому же расположено как раз между Донотором и Шендолином, а безопасность на один день обеспечат, и ты сможешь без какого-либо риска отыскать ту целительницу, Веру, кажется, о могуществе которой так много рассказывал», — возразила Стана. «Варду», — поправил Феликс. «И исцелить с ее помощью брата», — закончила девушка: «Конечно, утверждать, что других возможностей посетить этот дивный и отгороженный от остального мира край у тебя не будет, я не стану, но кто знает, доживет ли до них Орест». «Я согласен», — аккуратно спрятав во внутренний карман жилета синюю с золотыми тесненными буквами пригласительную карточку, объявил юноша.

***

«Марат? Что ты здесь делаешь?» — удивленно вскрикнула при виде камергера брата, никак не ожидавшая встретить его в своем экипаже Стана. «Ну как же? Вы ведь сами хотели, чтобы я сопровождал вас в прогулке по Торговой улице», — демонстративно удивился молодой человек. «Во всяком случае, вы ведь это сказали конюху, когда приказали ему запрячь мою карету», — все с тем же напускным недоумением продолжил Марат. «Вот старый службист», — пробормотала Стана: «Больше ни монеты от меня не получит».

«Ну, будь он действительно службистом, навряд ли вам удалось бы забраться в этот окраинный район», — заметил Марат: «Вполне возможно ваша выходка и вовсе прошла бы незамеченной, если бы Его Высочество не отправил бы меня к ростовщику. Бедного старика Ренарда чуть удар не хватил, когда я через двадцать минут после вашего отъезда пришел на конюшню и велел ему седлать Каштана, так что об всем случившимся он рассказал исключительно из страха за вашу безопасность».

«Как ты меня нашел?» — равнодушно поинтересовалась Стана. «Просто сопоставил ваш характер и список тех, ради кого вы могли поступить столь нехарактерно», — отозвался Марат: «Хотя, признаться, тот факт, что вы взяли не королевскую карету меня едва не сбил». «Да? А, мне кажется, это была самая явная подсказка, ведь для ворот любого другого дома королевский герб напротив послужил бы ключом…» — задумчиво заметила Стана.

«Касталановы далеко не глупые люди, которые, уверен, не стали бы отказывать вам от дома из-за трагедии, где отсутствие вашей вины очевидно», — возразил Марат. «Они в первую очередь люди, а людям, знаешь ли, свойственны эмоции», — довольно резко возразила Анастасия: «Никогда не забуду, как Феликс крикнул, что все произошедшее с Орестом моя и только моя вина».

«Но судя по тому, с какой улыбкой вы садились в карету, он осознал, что был не прав», — продолжил стоять на своем Марат: «И никакой нужды во всем этом спектакле совершенно не было, как собственно и для встречи через мастерскую». «Скорее у меня просто получилось предложить ему компенсацию достаточную, если не для того, чтобы простить, то хотя бы чтобы попытаться понять», — пробормотала Стана. «Вот, как и что же это?» — с любопытством поинтересовался Марат. «Место кавалергарда в свите», — отозвалась Стана.

«Хм, Феликс, конечно, бесспорно красив, но помимо внешности такая должность предполагает и определенный уровень воинской подготовки, в которой Касталанов, скажем прямо, не силен», — заметил Марат. «Не преувеличивай, Еля фихтует вполне себе сносно», — возразила Анастасия: «К тому же это скорее церемониальная, а не имеющая какое-то реальное практическое значение в обеспечении безопасности должность».

«О еще как имеющая, особенно учитывая, что на балл в честь перемирия невозможно привести стражей», — отпарировал Марат: «Ведь, вы, как я понимаю, намерены взять графа Касталанова в Междуречье?» «Хватит, Еля едет, и этот вопрос решен», — прервала его Стана: «К тому же для обеспечения безопасности там будет достаточно и специально обученных людей». «О, не смею спорить, принцесса», — выставил руки вперед Марат. «Не знаю, что вы задумали, но надеюсь, вам хватит сил удержать все под контролем, поскольку последствия могут быть непредсказуемыми», — наставительно произнес молодой человек, откидываясь на спинку сидения и давая понять, что разговор окончен.

Но выдержать роль мудрого наставника до конца Марату не удалось, резкая остановка кареты и крики заставили мужчину чертыхнуться и, со шпагой наизготовку распахнув дверцу, замереть в боевой стойке. «Впечатляет», — равнодушно прокомментировал принц Ладислаус, аккуратно отводя от своей груди лезвие Марата. «Ласло? Принц?» — синхронно спросили Стана и Марат. «Как ты здесь оказался?» — непонимающе произнесла принцесса. «Принц Ласло», — приложив руку к сердцу, подтвердил Ладислаус: «Решил немного погулять по городу и совершенно случайно едва не попал под экипаж, а теперь когда мы, наконец, со всем разобрались, может, дадите мне войти?» «Да, конечно, проходите», — опуская шпагу и отступая в сторону, произнес Марат. «Благодарю», — сухо улыбнулся принц Ласло.

«Ты что пьян?» — презрительно скривив губки, поинтересовалась у брата Стана. «Нет», — тряхнул головой Ладислаус: «Но скоро буду». «Так, давай, ты все-таки повременишь с предсвадебной вечеринкой хотя бы до того момента, как решение о браке будет окончательно утверждено», — дала брату резонный совет Анастасия. «Думаю единственным, что мне захочется провести в преддверии свадьбы, будут поминальные торжества», — пробормотал Ладислаус. «Династические браки — обычная практика в жизни особ королевской кровей», — наставительно произнесла Стана: «Поэтому не драматизируй». «Тебе так только кажется, поскольку твой династический брак еще не скоро, поверь, когда он станет для тебя непосредственной перспективой, твое мнение изменится», — устало произнес Ласло. «Еще пару часов назад ты был вполне спокоен», — заметила Стана: «Что произошло?»

«Просто осознал: наши с Джейд свадьбы пройдут практически синхронно», — ответил Ладислаус. «А ведь я предупреждала: идея сходить к Джейд на день рождение ничем хорошим не закончится» — мягко, в то же время не без нравоучительной нотки заметила Анастасия. «И самое смешное, что весь этот свадебный переполох не стал для нее новостью», — закончил Ладислаус: «Она обо всем откуда-то узнала еще накануне». «Возможно, просто догадалась», — вмешался в разговор Марат: «Всё-таки твой брак с одной из принцесс Шендолина был предсказуем». «И потому она, не дожидаясь окончательного решения, поскорее обручилась с Гайосом», — закончил за друга Ласло.

«Да ладно, хватит уже возмущаться, ты все равно бы не женился на Джейд, а ей с учетом материального положения рода Кристальди, брак был, можно сказать, жизненно необходим», — попробовала урезонить брата Стана. «Не делай из Кристальди нищих, празднество, которое они сегодня устроили, обедневшая семья провести просто не смогла бы, да и я на произвол судьбы свою фаворитку не оставил бы», — возразил Ладислаус. «Хотя в чем-то ты, наверное, права, и будь Джейд такой же прагматичной я, может быть, отнесся бы к этому по-другому», — пробормотал Ласло: «Вот только она всегда была ангелом, ну, или мне просто так казалось».

***

В это же время в столице Шендолина — Хонорате

«Поднимите голову слегка сильнее, да вот так, а взгляд направьте чуть выше моей головы, да, идеально», — наконец закончил с построением композиции свободный художник, приглашенный специально для написания портрета младшей принцессы Любомирской — Жан Поль Шарье: «Ваше высочество, выглядите просто как сущий ангел». «Я сказал что-то смешное, мадемуазель?» — заметив смешок одной из фрейлин, держащих ветви акации рядом с принцессой так, чтобы, казалось, будто она сидит в парке, а не на балконе, раздраженно поинтересовался Шарье. «Простите, просто вспомнила кое-что», — вновь улыбнувшись, извинилась девушка. «Давайте на сегодня закончим», — вмешалась в их перепалку принцесса Белолика. «Но я же только общую композицию набросал», — растерялся художник. «И этого вполне достаточно для одного дня», — заверила его Белолика и, хлопнув в ладоши, добавила, обращаясь уже к фрейлинам: «Все кроме графини Готье могут быть свободны».

«Ваше высочество, я ни в коем случае не хотела вас обидеть», — вновь попросила прощения не вовремя улыбнувшаяся фрейлина, как только за последней из придворных закрылась дверь. «Не стоит извинений», — отмахнулась Белолика, бросая недовольный взгляд в зеркало: «Я и сама прекрасно знаю, что если на какого ангела и похожа, то только на ангела смерти». «Слава о вашей красоте ходит по всему континенту, и ни один портрет в проигрышном образе это не изменит», — заверила принцессу графиня Готье. «А толку? Не забывай, кто инициировал все это», — со злостью вскидывая легкими длинными широкими рукавами, являвшимися единственным украшением бежевого атласного платья, возразила Белолика: «Ясно же на кого отец сделал ставку».

«Вполне возможно его желание отдать за принца Сташинского именно Дарьяну объясняется тем, что она старшая», — предположила графиня Готье. «На несколько минут», — невесело рассмеялась Белолика: «Да, и к тому же, даже если ты права, то с учетом политической ситуации, единственным принцем, который мог бы на мне женится, всё равно остается Ладислаус Сташинский, уже отведенный отцом Дарьяне». «А так как порядок престолонаследия папа скорее всего нарушать не будет, то моя участь — терпеть сначала задвигания под Дарьяну, потом замужество за каким-нибудь мелкопоместным дворянином, с перспективой высылки из столицы», — пожаловалась принцесса. «Едва ли кузен захочет терпеть присутствие прямой наследницы Любомирской династии в Хонорате», — грустно предположила девушка.

***

«Недолго же месье Шарье выдержал общество моей сестренки», — прокомментировала отъезд художника принцесса Дарьяна: «Если он и дальше будет писать ее портрет по полчаса в день, то до скончания веков не управится, не говоря уже о начале свадебного сезона». «Едва ли он и дальше продолжит потыкать капризам вашей сестры», — заверила принцессу маркиза Арчер: «Ведь Его Величество дал недвусмысленный приказ, а потому, если месье Шарье не хочет лишиться головы, то все исполнит в срок». «Надеюсь, что ты права, Бенедикта», — пробормотала Дарьяна: «И Лике не удастся в очередной раз подчинить отца своей воле, поскольку ситуация, когда все присущие царственному положению обязанности исполняю только я, и так слишком затянулась». «Но в случае с браком вы в любом случае не сможете заменить сестру», — возразила маркиза Бенедикта: «Не можете же вы в конце концов выйти замуж два раза одновременно».

«Но и подобающий нашему статусу жених сейчас только один», — безрадостно заметила принцесса Дарьяна: «Ладислаус Сташинский — влюбчивый, мечтательный и увлекающийся наследник Донотора». «Что не мешает ему быть одновременно практичным и гибким, к тому же он очень умен и вероятнее всего станет отличным политиком в будущем», — возразила своей госпоже Бенедикта. «Ну надо же какая противоречивая информация», — пробормотала Дарьяна. «И все же я больше склонна верить той, что исходит от родственников его бывших фавориток, а не от Архарова всеми силами пытающегося устроить этот брак», — резонно рассудила принцесса Дарьяна. «Не будьте столь строги к принцу Ласло, принцесса, не так уж много у него было фавориток, и не одна не осталась обиженной», — заметила маркиза Арчер: «Ну, и в качестве дополнительного бонуса он точно станет в будущем королем, а вы королевой».

«Власть королевы не больше, чем власть любой другой дворянки», — невесело усмехнулась принцесса Дарьяна. «Зато власть женщины над любящим ее мужчиной огромна, а если он король, то власть эта приобретает просто колоссальные масштабы», — возразила маркиза Арчер: «Я слышала, что мать принца Ладислуса играет далеко не последнюю роль в политике Донотора. «Очаруйте принца — получите власть», — посоветовала фрейлина. «Подумать только, я столько занималась историей, географией, языками и правом, только чтобы не уронить репутацию Шендолина при чужом дворе», — воскликнула Дарьяна: «Танислав и в половину не так образован, но будет править, просто потому что он мужчина». «Ведь просвещенческие течения, которыми охвачена Сангинария, не предполагают права престолонаследия для женщин, да и даже, если б предполагали…отец все равно бы не нарушил традиции», — обиженно произнесла принцесса.

***

«Надеюсь, посетители на сегодня закончились, Годфри», — устало массируя виски, скорее сказал, чем спросил король Шендолина — Зарвий IV, как только за представителем Донотора — Архаровым закрылась дверь. «Почти», — попытался утешить правителя помощник: «Осталась только аудиенция с…». «Граф Залесский», — перебил секретаря поджарый и абсолютно лысый мужчина с толстенной папкой подмышкой — министр финансов, бесшумно возникая в королевском кабинете.

«Ах, да, граф, как же я мог забыть», — выдавил из себя улыбку вежливости король: «Надо понимать решили вопрос с налогами?». «Не думаю, что здесь уместно словосочетание вопрос с налогами», — полностью лишенным эмоциональной окраски голосом ответил граф Залесский: «Скорее вопрос о выплате контрибуции, который, к слову, при помощи поднятия налогов решить не коем образом невозможно, если вы, конечно, не хотите крестьянских бунтов или заговоров знати».

«И какой же альтернативный путь вы нашли для решения проблемы, касаемой выплаты контрибуции?» — с язвительной ноткой поинтересовался король Зарвий. «Во-первых, можно уменьшить приданое принцессы Дарьяны скажем до пятидесяти тысяч золотых», — начал перечислять министр. «С учетом того, как посол Донотора добивался в мирном договоре пункта о браке между домами Любомирских и Сташинских, а также отсутствия даже проекта брачного контракта, никаких негативных последствий это иметь не будет», — заверил короля граф Залесский. «К тому же, брачный союз принца Танислава с княжной Левандовской мог бы здорово поправить финансовое положение страны», — продолжил высказывать предложения министр.

«Не вы ли, дорогой граф, были резко против вступления Шендолина в Сангинарийский союз?» — с усмешкой поинтересовался король Зарвий. «А я разве предлагаю в него вступать?» — в тон собеседнику ответил Залесский. «Но всего один способный дать продолжение династии по мужской линии наследник во времена войн — это попросту опасно, поэтому необходимость брака здесь, думаю, очевидна, так почему бы не устроить его с той, за которую дают самое большое в Сангинарии приданое», — резонно рассудил граф Залесский. «Наполним казну, выплатим контрибуцию, а заодно и безопасность укрепим, ведь едва ли король Януш станет участвовать в вероломных интригах против страны, где находится его обожаемая кузина», — уверенно предположил Залесский. «С чего вы взяли, будто Януш отдаст ее за наследника проигравшей державы?» — продолжил спор ради спора король Зарвий. «Да хотя бы с того, что даже то приданое, которое дают за княжну явно не окупает сомнительность ее происхождения, недаром же она уже третий год невеста», — рассмеялся граф Залесский.

«Неплохой план, хотя местами и излишни смелый», — тоже засмеялся король Зарвий: «И я даже, пожалуй, прислушаюсь к нему в части, касающейся Дарьяны, уж больно надоел этот Архаров». «Но вот никакой свадьбы с бастардом рода Левандовских не будет», — категорично заявил монарх: «В благородности представителей династии Любомирских никто сомневаться не должен». «К тому же невеста для моего племянника давным-давно выбрана, так что продолжайте поиск наименее разорительных для казны способов выплаты контрибуции, Алексей», — распорядился король.

***

Шендолин, Фазинберг

«Я вернулся», — сбрасывая с ног запыленные и заляпанные дорожной грязью сапоги, крикнул внутрь небольшого одноэтажного особняка, по воле его царственного дядюшки именующегося загородной дворцовой резиденцией наследника, Танислав: «Аннета!» С минуту постояв в холле и не дождавшись никакого ответа, молодой человек быстро пересек гостиную и, не переставая звать девушку по имени, быстрым шагом прошел узкий длинный коридор и распахнул крайнюю дверь, задрапированную бежевыми бархатными занавесями.

«Нет, ее здесь», — довольно резко оборвал крики Танислава виконт Никандр Кроу — один из ближайших королевских приближенных, выходя из отделанного в белых тонах будуара. «Министр Кроу?» — недоуменно произнес Танислав: «Чем обязан?» «Глупостью и беспечностью», — ядовито ответил Никандр Кроу: «Перевести в свою резиденцию принадлежащую к роду Нумарк девушку во времена, когда королевская власть особенно зависит от верности дворян, такое, пожалуй, нарочно не придумаешь».

«На девушку из вполне заурядного и вдобавок обедневшего рода Милгородских вы реагировали также», — холодно заметил Танислав. «Да, и вполне доходчиво объяснял вам невозможность этих отношений», — заметил виконт.

«Сташинский младший, за которого Его Величество намерен выдать одну из моих кузин, несмотря на преддверье свадьбы, продолжает вполне открыто встречаться с девушкой отнюдь не крестьянского происхождения, большинство королей еще в бытность наследниками имели фавориток из числа придворных, так почему мне это запрещено?» — с трудом сдерживая раздражение, поинтересовался Танислав. «Во-первых, потому что их династии намного старше, если не сказать древнее рода Любомирских, который шендолинские дворяне, несмотря на пятьдесят лет правления страной, до сих пор воспринимают лишь как равный себе и по-прежнему пытаются навязывать ему собственную волю», — начал перечислять Никандр Кроу. «Хорошо еще, что мои люди вовремя перехватили карету Нумарк, иначе свадьбы, а вместе с тем и потери положения вы бы не избежали», — продолжил объяснять виконт Кроу.

«Ведь, если помните, принимая титул престолонаследника, вы подписывали соглашение, одним из пунктов которого значилось обязательство жениться исключительно по выбору короля Зарвия», — напомнил министр. «Но даже если бы не это, женившись на Анетт Нумарк, вы бы фактически сменили правящую династию, ведь не думаете же вы, будто смоли бы отстоять власть у стоящего за ней могущественного семейства, а также родов, состоящих с Нумарками в группировке, буквально грезящих о браке между вами и одной из шендолинских дворянок?» — продолжил приводить аргументы виконт. «Ах, да как же я умудрился забыть о своем положение бедного родственника», — съязвил Танислав.

«Послушайте, принц, от вас никто не требует вести образ жизни аскета, просто придерживайтесь тех правил, на которые сами когда-то согласились и не давайте Его Величеству повода вспомнить о другом своем племяннике», — посоветовал Никандр Кроу. «Вы что угрожайте мне этим…» — не смог подобрать подходящих слов Танислав. «Всего лишь предупреждаю», — одарил собеседника широкой улыбкой Никандр Кроу. «Когда-то в силу старшинства, а также некоторых событий в прошлом из двух своих племянников Его Величество выбрал вас, однако, несмотря на то, что Дмитр всё это время жил во всеобщем забвении, он такой же законный представитель династии, как и вы, только без личных проступков», — напомнил Кроу. «Так что мой вам совет: постарайтесь не совершать новых ошибок, тем более, что терпеть осталось всего ничего, как только контрибуция будет выплачена, а обстановка в стране стабилизируется, вы вступите в брак и получите полную свободу действий, а теперь, простите, я должен идти», — простился с принцем Никандр Кроу.

***

Шендолин, Хонорат

Из-за долгих увещеваний никак не могущего усвоить элементарные вещи наследника, советник Кроу едва не опоздал со второй частью своей миссии, буквально-таки поймав за руку уже готовившегося сесть в карету герцога Нумарка. «А верный королевский пес Кроу», — холодно прокомментировал Нумарк: «Очень надеюсь, что вы пришли, чтобы исполнить роль сватьи и принести извинения, поскольку в противном случае, я не побоюсь отдать слугам приказ спустить на вас собак, думаю, Его Величество даже скажет мне спасибо за экономию на бумаге и жалованиях судий и палача».

«Сказать по правде, я ожидал услышать совсем другие слова», — с невинной грустью произнес Кроу: «Скажем благодарности за то, что уберег вашу дочь от опрометчивого шага, который бы навсегда разрушил ее положение в обществе и обрек бы ее либо на одиночество, либо на брак с тем, кто снизойдёт до нее». «Ведь вы не хуже меня знаете: общество не прощает девушкам жарких писем, молящих о свидании», — все в той же невинной манере продолжил виконт. «Все письма, написанные Анеттой Нумарк, в том числе и то, где она просит разрешения войти в дом принца, находятся у меня», — вернув голосу обычную жесткость, объявил Никандр Кроу: «Поэтому в ваших же интересах сохранить все в тайне и не раздувать скандал, поверьте, ничего кроме бесчестия вашей же дочери он не принесет». «Ну, а в качестве небольшой моральной компенсации Его Величество милостиво предлагает герцогине Аннет место в свите его старшей дочери», — сделал предложение Никандр Кроу. «Уверен статус фрейлины окончательно возвысит ее над большинством дворянок и позволит устроить свою судьбу наилучшим образом», — с улыбкой заявил виконт Кроу.

«У Анетты тоже остались письма», — процедил герцог. «Ну, учитывая, что инициатор отношений из всех находящихся в моих руках писем очевиден, а также то, что эти отношения не переросли ни во что большее, чем легкий флирт на нескольких баллах и переписка, думаю обнародование ответных посланий принца Танислава едва ли позволит вам добиться свадьбы», — предупредил Кроу. «А я и не хочу свадьбы своей дочери с трусом и слабаком, только справедливости за ее унижение, и, уж поверьте, найду, как наказать и Танислава, и покрывшего его короля, ведь к Зарвию надо понимать обращаться бессмысленно?» — перебил собеседника герцог Нумарк захлопывая дверцу кареты, в которую еще совсем недавно собирался сесть. «И то, что сейчас я принял ваши условия, еще не значит, что оскорбившие мою дочь останутся безнаказанными», — предупредил Юджин Нумарк.

Глава 2

Донотор, Гантворт

Тысяча двадцать четыре золотые монеты — всё, что удалось скопить за прошедшие после случившегося с Орестом месяцы, серебряный, выполненный в форме правильного круга амулет, украшенный объемным изображением зловеще нахохлившегося ворона — верное средство от ведьм. Если верить тому, что мама говорила Феликсу в детстве, заставляя напяливать старинный оберег всякий раз, когда в столице случалось какое-либо происшествие, немедленно приписываемое газетами темным силам. Впрочем, юноша еще окончательно не решил, как будет использовать талисман в отношении колдуньи, в качестве оберега или средства оплаты услуг, все-таки вещь была старинной, к тому же выполненной в утраченной на сегодняшний день технике и явно стоила несколько десятков золотых.

Складной нож, фляжка, два совсем еще зеленых яблока, несколько завернутых в салфетку гренок, серая льняная сорочка и несколько пар носков — вот собственно и всё, что Феликсу удалось уместить в небольшую кожаную наплечную сумку, а также всё, что он мог вынести из дома, не привлекая лишнего внимания. Всё — необходимое для успеха, как всей душой хотелось верить юноше.

Закончив со сбором вещей, Феликс перешел к выбору дорожной одежды, вернее одежды, в которой можно было без стеснения появиться при дворе, а также того, под чем ее можно было бы скрыть на случай столкновения с родителями, которые навряд ли одобрили бы его план спасения брата. Сноровисто прикрепив к белоснежной рубашке оставшиеся со времен жизни при дворе кружевные манжеты и кружевной же воротник, юноша с минуту посмотрелся в зеркало и, найдя свой внешний вид весьма и весьма подобающим, накинул поверх придворного облачение просторную капюшонку из грубой коричневой ткани и, перебросив через плечо сумку с провиантом и оружием, выскользнул из комнаты, стараясь как можно меньше скрипеть половицами.

Он уже почти отпер входную дверь, когда резкий и в то же время слабый окрик матери заставил его остановиться. «Куда ты уходишь?» — обеспокоенно спросила у юноши мама. «Навестить Ореста», — как можно более невинно отозвался Феликс. «Так рано», — тревожно нахмурилась мать юноши. «Скорее поздно», — возразил Феликс: «Пока дойду, пока побуду с братом…там не больше получаса до стрелы останется в итоге».

«Вот возьми, наймешь экипаж», — с готовностью вынула из стилизованной под морскую раковину шкатулки увесистый мешочек мать юноши. «Не надо, у меня есть», — торопливо отказался Феликс: «Просто хотел пройтись». «Точно? Ну, ладно, только смотри не опоздай», — напутствовала его мать.

«Стрелы ходят каждый час», — заметил Феликс. «Еля, ты должен уехать на первом», — настойчиво произнесла мать юноши: «Мы и так слишком затянули твой отъезд». «Ах, неужели нельзя было сразу согласиться?» — чуть не плача спросила женщина. «Мама, война уже закончилась», — попытался успокоить ее Феликс. «Этот мир еще даже не подписан», — фыркнула женщина: «И с учетом того, что подписание зависит от человека, чье имя давно стало синонимом войны, еще неизвестно чем всё закончится». «Ты должен уехать в Гонт как можно скорее, пока не закончилось перемирие, мои родители там смогут тебя защитить, потери еще одного ребенка я попросту не переживу», — предупредила она.

«Всё будет хорошо, не нервничай», — заверил ее Феликс: «Хоть ты и считаешь Ореста мертвым, но это не так, он просто болен, пусть и серьезно, а раз болен, значит, его можно вылечить». «И я его вылечу», — мысленно добавил юноша. «Надеюсь», — пробормотала мать Феликса: «Иди же, а то никуда не успеешь, я и так тебя сильно задержала».

***

«Что?» — не выдержал оценивающего взгляда Станы Феликс. «Да, так ничего, выглядишь просто роскошно», — со смешком отозвалась девушка: «Только кавалергарды одеваются обычно несколько скромнее». «Ладно, во время привала мы сделаем твой облик более пригодным для миссии, сейчас же есть дела поважнее», — добавила принцесса. «Так что просто накинь это и следуй за мной», — высунув из-под нежно-зеленого с желтой бахромой по краям платка, словно плащ, укрывавшего ее практически до пят, темный сверток, приказала Анастасия. Послушно облачившись в черный, лишенный всяких украшений колет, Феликс торопливо поспешил за довольно далеко ушедшей принцессой.

«Уже придумал, как спасти брата?» — стоило им поравняться, будто бы невзначай поинтересовалась Стана. «Когда мы будем на подъездах к Междуречью, я сразу же покину твою свиту, найду Варду и выкуплю у нее лекарство», — отозвался Феликс. «И это весь план?» — скептически фыркнула девушка. «А что надо было подробно описывать по каким тропкам я буду уходить и какими монетами платить?» — с вызовом спросил Феликс.

«Думаю, вряд ли тебе удастся расплатиться с ведьмой одними только монетами», — словно бы ненароком обронила Анастасия и, заметив в лице друга недоумение, добавила: «Ты…правда не знаешь?». «Не знаю о чем?» — раздраженно спросил Феликс. «О том, что ведьмы всегда взимают двойную плату: деньгами для себя, и жертвой для сущностей питающих их силу», — воскликнула принцесса: «Еля, ты вообще хоть чем-нибудь поинтересовался о колдуньях, помимо слухов о том, кто из них сильнее?»

«Можно подумать узнать какая ведьма самая могущественная в Междуречье, находясь при этом в Доноторе и в условиях войны, так просто», — фыркнул Феликс. «Ведьмы всегда помимо денег требуют живую жертву», — повторила Стана: «И ты не обойдешься ягненком или даже быком, если хочешь выторговать у смерти жизнь человека, жертва должна быть равносильной». «Откуда ты всё это знаешь?» — усомнился Феликс. «Просто помню, по каким обвинениям казнили магов до того, как было принято решение сделать Междуречье буферной зоной, а замеченных в колдовстве использовать для заселения данной территории, чтобы никто уж точно не нарушил установленный там режим», — ответила Анастасия.

«Ну, не все же маги, наверное, совершали ритуальные убийства», — неуверенно возразил Феликс, тоже вспомнивший охоту на ведьм десятилетней давности. «Но та, к которой намерен обратиться ты, наверняка, раз считается в Междуречье сильнейшей», — уверенно возразила Стана. «К тому же, как я понимаю необходимость отдать что-то взамен того, что хочешь получить — один из основополагающих принципов магии и главная причина запрета колдовства», — высказалась девушка.

«Предполагая твое незнание этого принципа, вчера я составила список приговоренных к смерти преступников, чья казнь из-за перемирия была отложена, ты найдешь его во внутреннем кармане колета», — добавила Стана. «Те люди всё равно умрут, а ты сможешь спасти брата», — философски рассудила она. «Спасибо», — после небольшого замешательства, поблагодарил Феликс. «Да, и, думаю, это не будет лишним», — добавила Анастасия, снимая с талии скрепляющую полы платка-плаща золотую миниатюрную брошь-стрекозу, отделанную мелкими изумрудами и вкладывая украшение в руку юноши. «Увы, у меня нет доступа к деньгам, составляющим мое содержание, я лишь выбираю вещи в пределах выделенной суммы», — будто бы извиняясь, пояснила Стана. «И даже драгоценности в большинстве своем фамильные и хранятся в сокровищнице, эта брошь — то немногое, что принадлежит лично мне», — виновато сказала принцесса. «Она маленькая, хоть и очень ценная, поэтому тебе будет просто взять ее с собой», — произнесла девушка. «Кто-то идет сюда, прячь же скорее», — добавила Анастасия, видя нерешительность друга и в то же время слыша где-то рядом шорохи ткани о кусты.

«Ваше высочество», — подтвердил слова принцессы окрик Марата Гайдаржи. «Ваше Высочество, вот вы где, как хорошо, что я вас наконец нашел, до отъезда в Междуречье всего десять минут, и ваш отец будет крайне недоволен, если поездка задержится», — скороговоркой произнес граф Гайдаржи. «Да, да уже иду», — кивнула Стана, плотнее закутываясь в платок и жестом приказывая Феликсу следовать за собой. «Месье Касталанов», — прохладно приветствовал юношу наконец заметивший его присутствие Марат Гайдаржи. «Феликс мой кавалергард», — напомнила Марату Стана. «Знаю», — коротко и все также прохладно ответил граф: «Тем не менее вам всё же не стоит оставаться с ним наедине в укромных уголках парка». И, прежде чем девушка успела оскорбиться, добавил: «Идемте же».

***

Шендолин, Хонорат

В то время как весь королевский двор Донотора уже с раннего утра был охвачен суетой приготовлений к отъезду, главная резиденция Любомирской династии, в силу довольно близкого географического расположения Шендолина по отношению к Междуречью, всё еще пребывала во власти покоя и сновидений.

Впрочем, возможностью подольше подремать перед балом примирения воспользовались далеко не все обитатели Хоноратского дворца. И одновременно с тем, когда из столицы Донотора стремительно отъезжали кареты с царственной семьей и ее многочисленной свитой, у ворот центральной резиденции Любомирских в ожидании экипажа с королевским гербом на дверце замерла закутанная в узорчатый льняной палантин серого цвета принцесса Дарьяна.

По подсчетам Дарьяны карета отмеченная символом династии Любомирских, чей приезд девушка ждала еще со вчерашнего дня и отчаянно боялась пропустить, должна была вот-вот появиться. Минуты тянулись мучительно долго, наконец, за дворцовыми воротами раздался цокот копыт, страж из смотровой башни дал караульному сигнал отомкнуть замки, послышался скрежет отпираемых щеколд и в каретный двор въехал экипаж с королевской эмблемой. Не дожидаясь лакеев, Дарьяна подбежала к карете и, рывком распахнув дверь, хотела было крикнуть «мама», однако в карете оказался лишь сонный гонец, отправленный ею накануне за королевой Дарсалией. «Где Её Величество?» — с трудом сдерживая раздражение спросила принцесса. «В поместье Мелевиль», — с трудом двигая губами после сладкого сна, отозвался посыльный: «Доктор Берч счел состояние здоровья королевы неудовлетворительным, чтобы ехать на балл».

«Ты же обещал!» — с детской обидой в голосе воскликнула Дарьяна, едва переступив порог трапезного зала. «Доброе утро, Дарьяша», — невозмутимо приветствовал принцессу отец, чем лишь сильнее разозлил ее. «Ведь я просто предложила, никто не заставлял тебя соглашаться, но ты согласился!» — продолжила упрекать короля Зарвия Дарьяна. «Я догадываюсь, о чем ты, но уверяю, что абсолютно здесь не причем», — все тем же спокойным тоном ответил девушке отец. «Теперь же, когда вопрос исчерпан, надеюсь, мы можем продолжить завтрак?» — миролюбиво предложил он. «Вопрос не исчерпан!» — запальчиво возразила Дарьяна.

«Может, кто-нибудь скажет из-за чего весь сыр-бор?» — невинно поинтересовалась молчавшая до этого Белолика. «Из-за того, что наша мать в очередной раз пропустит событие исторической значимости, хоть и должна присутствовать на нем в силу своего статуса», — раздраженно ответила Дарьяна: «Впрочем, когда тебя это волновало». «Если причина этого пропуска такая же как всегда, то твой гнев мне непонятен, уж извини», — намазывая на ломоть хлеба смородиновый конфитюр, высказалась Белолика. «Да, и вообще тащить больного человека на столь утомительное мероприятие, как бал примирения, на мой взгляд, весьма сомнительное проявление заботы», — высказалась принцесса Лика. «Она никогда не жаловалась на плохое самочувствие в письмах», — парировала Дарьяна. «Боюсь, ты иногда забываешь о том, какого рода ее болезнь на самом деле», — ответила в тон сестре начавшая терять терпение Белолика. «Душевные болезни, знаешь ли, обычно причиняют больше страданий окружающим, чем тем, кто ими непосредственно страдает», — едко прибавила Лика. «Как…», — начала было Дарьяна.

«Довольно», — стукнул рукой по столу отец девушек: «Вы обе и так сказали достаточно того, что обычно не принято обсуждать при посторонних». Последнюю фразу король Зарвий снабдил выразительным взглядом в сторону служанок, дежуривших у стола и то и дело подливающих завтракающим членам семьи кофе. «Желайте, чтобы мы вышли?» — тот час же робко спросила одна из прислужниц. «Приберите здесь всё и можете быть свободны», — отдал распоряжение прислуге король: «Не думаю, что кто-то захочет продолжать завтрак после столь отвратительной ссоры». «Мои бутерброды и кофе отнесите ко мне», — тот час скорректировала распоряжение отца Белолика.

«Ты не изменишь решение, да?» — уже абсолютно спокойно спросила у отца Дарьяна. «Еще раз повторю, что не принимал никаких решений в отношении лечения королевы и не собираюсь, поскольку просто не могу этого сделать», — выделяя голосом каждое слово, произнес король Зарвий. «А твоя сестра уже отлично пояснила почему, так что хватит переливать из пустого в порожнее», — дал понять о нежелании продолжать беседу король. «Вместо того, чтобы отвлекать меня от государственных дел, лучше займись подготовкой к отъезду», — с этими словами король ни на кого не глядя вышел из-за стола.

***

Лес Ильсияр 51 километр от Междуречья

Темно-русые всегда взлохмаченные волосы, четко очерченные скулы, широкие темные брови из-под которых добродушно и весело смотрели светло-карие глаза в обрамлении загибающихся вверх ресниц. Несмотря на то, что изображение Ореста было, всего лишь бесцветной гравировкой на внутренней стороне крышки карманных часов, Стана увидела его образ таким же ярким, каким он был в жизни. Был, как он выглядел сейчас, она даже не представляла, поскольку сразу же после возвращения части Ореста в столицу, родители юноши увезли его из госпиталя имени Боно Лейниеце, где лечили всех солдат. «Он в тяжелом состоянии, он может умереть!» Эти слова Феликса, в гневе брошенные ей в день, когда Ростя вернулся с передовой, были единственной информацией, которой располагала девушка. Чуть позже ей всё-таки удалось выяснить у Феликса: Орест в лечебнице Йозефа Дымшица. Однако, несмотря на то, что лечат его колдуны, из-за ограничений, наложенных на магию, на поправку юноша не идет, а единственным шансом на выздоровление для него могло бы стать вмешательство Варды — одной из самых сильных ведьм, среди сосланных в Междуречье.

«Ваше высочество, ваш шатер поставлен», — сообщила Стане фрейлина, заставив принцессу вздрогнуть от неожиданности и выронить часы. «Отлично», — стараясь скрыть в голосе раздражение от прихода придворной и одновременно ища глазами на траве свою главную драгоценность, ответила принцесса Анастосия. Но, заметив, что фрейлина по-прежнему стоит рядом, а также, вспомнив, что положение входящей в непосредственное сопровождение не позволяет девушке приступить к отдыху в шатре без своей госпожи, добавила: «Я скоро приду, а ты пока сходи, узнай, скоро ли подадут обед». «Как прикажите, Ваше Высочество», — присев в глубоком реверансе, чтобы скрыть облегчение от отсутствия необходимости мерзнуть, произнесла придворная.

Вопреки опасениям принцессы настаивать на сопровождении до шатра фрейлина не стала, а, зябко кутаясь в плащ, поспешила к горящему в отдалении костру. Усмехнувшись безответственности придворной, Стана вновь принялась искать часы, на этот раз не только осматривая, но и обшаривая землю, куда могла упасть ценность, но единственным, что она обнаружила, было похожее на нору небольшое углубление в корнях дерева, под ветвями которого она совсем недавно придавалась воспоминаниям и укрывалась от дождя. С минуту поколебавшись и придя к выводу: больше подарку Ореста быть негде, принцесса сунула руку в межкорневое отверстие. Однако вместо гравированного металлического корпуса пальцы девушки наткнулись на что-то мягкое и теплое, ткнувшее ее чем-то острым в ответ. В страхе выдернув руку, девушка резко отпрянула в сторону и, неловко поскользнувшись на мокрой листве, со вскриком упала. Ногу пронзила резкая боль, такая острая, что девушка невольно вновь закричала, на этот раз уже в полный голос. «Принцесса, принцесса, с вами всё хорошо?» — услышала девушка крик бегущего к ней слуги, но потеряла сознание раньше, чем успела ответить.

***

Гостевой особняк Виролайненд

«Граф Гайдаржи?» — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла бледная изящная брюнетка с серо-голубыми дымчатыми глазами, приветливо смотрящими из-под тонких бровей-полумесяцев, вздернутым носиком и губами цвета спелых яблок. «Мы знакомы?» — поднял бровь Марат, непроизвольно откидываясь на колонну, возле которой стоял, и тем самым увеличивая расстояние между собой и незнакомкой, а пальцами машинально касаясь спрятанного в поясе гибкого ножа. «В последнее время трудно найти человека, который бы вас не знал», — кокетливо склонив голову влево, ответила девушка: «Король Зарвий, видите ли, прежде чем давать согласие на брак хотел убедиться в том, что принц Сташинский достойный кандидат на руку одной из его дочерей». «А поскольку вы лучший друг принца, то его психологический портрет отчасти писали с вас», — пояснила черноволосая кокетка.

«Ведь слуги дипломатов, как известно, обычно обучены тому, что следует отвечать на вопросы о личностях монарших особ, как назвать побольше достоинств принца крови и какие недостатки допустимо озвучить, чтобы не испортить картину, и в то же время сделать историю правдоподобной», — продолжила рассуждать брюнетка. «Но если спросить о ближайшем окружении представителей династии, то можно получить намного более правдивую информацию о последних», — заметила черноволосая. «Ваши личные качества сыграли далеко не последнюю роль в согласии на брак принца Сташинского и принцессы Любомирской, а также сделали вас мечтой доброй половины фрейлин Хоноратского замка», — сделала комплимент графу Гайдаржи собеседница.

«А узнать, что тот добродетельный муж и странник в запыленном плаще одно и тоже лицо вам, видимо, помогли личные качества управителя особняка», — не удержался от сарказма Марат. «Скорее случай, — улыбнулась в ответ брюнетка. «Из-за этой погоды простуда моей госпожи начала возвращаться, и я спустилась вниз, чтобы попросить о вызове врача, на что держатель предложил мне, дабы не терять времени, обратиться к услугам доктора, вызванному по приказу графа-инкогнито в 203 номер», — поведала девушка. «Но прежде чем я успела назвать месье Клински номер комнаты госпожи, вы увели его, ну а убедиться в верности моей догадки, вы помогли мне сами», — закончила рассказ блондинка.

«В таком случае мои извинения вам и вашей…госпоже», — произнес Марат, сделав паузы перед последним словом и добавил, выразительно глядя на серебряные серьги с крупными белыми камнями в ушах девушки. «Простите, просто очень странно думать, что у вас есть госпожа», — пояснил свое действие молодой человек: «Кто вы? Шендолинская придворная?» «Вот мы и разрушили инкогнито друг друга», — рассмеялась брюнетка: «Я Кристина Готье — одна из фрейлин принцессы Белолики». «Честно говоря, не думала, что Сташинские тоже выберут особняк Виролайненд для привала да еще и прибудут в него практически в одно время с Любомирскими», — призналась фрейлина. «Ведь чтобы добраться в этот особняк из Донотора нужно делать крюк», — заметила Кристина Готье. «Король Олеандр, королева Бернардина и принц Ладислаус вместе со свитой сейчас находятся на пути в Междуречье и скорее всего прибудут туда всего через пару часов», — ответил Марат: «В особняке лишь принцесса с несколькими слугами и охраной».

«Что-то случилось с принцессой?», — догадалась Кристина. «Вывих», — подтвердил Марат: «Поскользнулась на мокрой листве во время привала и проскользила мимо бала». «Этот особняк был ближайшим к месту инцидента, к тому же восстановление принцессы Станы скорее растянется на несколько дней и должно пройти в условиях соответствующих ее статусу», — закончил рассказ Марат. «Что ж, надеюсь, восстановление принцессы не заставит себя долго ждать», — выразила пожелание Кристина Готье.

***

Междуречье

— Оставьте себе свою награду, вы показали себя храбрецом, исполняя приказ, и, безусловно, ее достойны

— Но ничего этого не было бы без вас, всю жизнь обделяемого благостями судьбы

«Вы правы, я всю жизнь был обделен, так не лишайте же себя того, что дарует вас судьба»,- подняв наполненный сангрини фужер в знак благословления младшего товарища, произнес месье Могуэль.

В третий раз попробовав найти еще одну страницу в приключенческом романе К. Лиферса и убедившись, что слова благословления Мишеля Могуэля действительно являются завершающей строкой произведения, Ласло, с сожалением, отложил книгу и подошел к окну: на улице по-прежнему шел дождь, причем довольно сильный. Но одна мысль о том, чтобы провести оставшиеся двадцать четыре часа до бала просто сидя в комнате, пусть и весьма просторной, была для Ладислауса невыносимой, поэтому молодой человек решил развлечь себя прогулкой по коридорам старинного Даменецкого замка, которому завтра вновь предстояло войти в историю.

Без особого интереса миновав отданную под размещение доноторской королевской семьи и свиты западную часть третьего этажа, Ласло сразу же перешел к исследованию восточного крыла, сохранившего первозданный вид. Выложенный золотыми монетами с гербами подчиненных территорий пол, стены, отделанные темными дубовыми панелями и увешенные трофеями, расписанный сценами победоносных сражений потолок.

Замок еще определенно помнил величественное прошлое Даменецкого рода долгое время правившего Междуречьем, но десять лет назад практически добровольно согласившегося сделать его буферной зоной и местом ссылки магов и колдуний. Впрочем, пустые места, то и дело встречавшиеся на полках и на стенах, свидетельствовали о том, что в скором времени этот уголок славы некогда влиятельнейшей семьи постигнет та же участь, что и остальную часть замка.

Грустно, хоть и не удивительно, ведь пару месяцев назад последний представитель Даменецкого рода был снят с должности наместника Междуречья, и замок перешел во владение Артемия Вишневского отнюдь не склонного хранить свидетельства побед поверженного врага. «В конечном счете, вы тоже не проявляли милости к павшим», — будто бы извиняясь перед портретом основателя династии — Льва Даменецкого, произнес Ладислаус и, подняв с полки кубок в виде перевернутого черепа на невысокой, но устойчивой серебряной ножке, философски изрек: «Жизнь переменчива».

«Осторожнее с этим кубком, когда-то дочь властителя земель, которому принадлежит лежащий в основании этой чаши череп, наполнила его невероятно сильным ядом, отправившего на тот свет не только Льва Даменецкого, но и его сына, пившего из чаши многим позже», — предостерег Ласло тонкий девичий голос. «Это было столетия назад», — отмахнулся Ласло. «Пара столетий совсем не срок для яда, заговоренного ведьмой», — прозвучало в ответ.

«Вы так хорошо осведомлены, потому что сами ведьма или потому что кого-то отравили?» — не удержавшись от сарказма, с вызовом повернулся на голос настойчивой доброжелательницы Ладислаус. «Мои знания имеют сугубо теоретическую природу», — заверила его облаченная в черное на белых пуговичках платье с расклешенной юбкой по щиколотку и коротким рукавом и черную же шляпку-таблетку, сдвинутую вправо, худощавая блондинка с тонкими чертами лица и глазами цвета замерзших фиалок.

«Не знал, что принцесс Шендолина учат токсикологии», — заметил Ласло. «О, своим знаниям в токсикологии я обязана вовсе не придворным учителям», — усмехнулась принцесса Белолика: «Хотя признаюсь, определенную подвижку к этой науке они мне дали». «Возможно, вы знаете, что в образовании королевских дочерей особое внимание принято уделять истории всех имеющих хоть какой-то политический вес государств», — начала рассказ девушка. «Так вот, изучая сказания о жизни великих и не очень правителей, я заметила, что большинство из них умерло не на поле боя или от болезней, а именно от яда, причем отравления из века в век имели общие черты, менялись только ядовитые вещества», — поделилась наблюдениями принцесса.

«Насколько мне известно, королевы чаще выступали в роли отравительниц, а вовсе не жертв», — заметил Ладислаус: «В свете чего ваше увлечение выглядят несколько двусмысленно и даже опасно». «Просто имена отравленных королев история в большинстве случаев предпочла забыть», — зло ответила Белолика: «И, да, вам бояться уж точно нечего, всё чем увлекается Дарьяна — это прогулки по саду». «Боюсь, вы неправильно все поняли, я лишь хотел предостеречь вас о том, чтобы вы не беседовали с посторонними о вещах, которые большинство из них не поймет», — выкрутился из ситуации принц Ладислаус. «И уж точно я не стану жениться на принцесса Дарьяне лишь в пику вашему увлечению», — заверил девушку Ласло. «Можно подумать вам будет дозволено выбирать», — фыркнула Белолика.

«Принцесса», — прервала их беседу окриком с лестницы курносая девушка с русыми, накрученными мелкими локонами и убранными наверх, волосами: «Простите за вмешательство, но сюда вот-вот поднимется мадам Беранжер». «Мне нужно идти», — бросила вместо прощания Белолика и, вихрем пролетев по восточному крылу, скрылась на лестнице.

«Ну, и где эта старая ведьма?» — полушепотом поинтересовалась принцесса, осторожно выглядывая из-за гобелена. «Вероятно, плетет косу в своей спальне», — фыркнула в ответ камеристка. «Ты же сказала, что она вот-вот поднимется», — начала злиться Белолика. «А что мне надо было крикнуть: Ваше Высочество прекратите общение с мужчиной, не являющимся вашим женихом?» — парировала служанка.

«К тому же вы уже и так пробыли в этом паучьем гнезде слишком долго, и если мы сейчас же не отправимся в ваши покои, то я просто не успею подготовить вас ко сну до прихода Беранжер», — добавила камеристка. «Вот на твою нерасторопность всё и спишем», — прикидывая как лучше незаметно проскользнуть мимо принца Ладислауса, сухо произнесла Белолика: «Я должна закончить то, зачем пришла». «Если вы не успеете прийти в свои комнаты раньше мадам Беранжер, то всё равно не сможете изучать этот кубок, поскольку все оставшееся время поездки она будет при вас неотрывно», — вновь попробовала убедить ее камеристка. «Мне кажется, или ты пытаешься указывать мне что делать, Ния?» — холодно прищурившись, спросила принцесса.

«Всё полуночничаете?» — долетел до девушек чей-то мужской голос с расположенного этажом выше пролета. «Слышите?» — торжествующе воскликнула Ния: «Еще бы мгновение и вас увидели бы вместе, думаю, вы понимаете, к каким бы последствиям это привело, так что я спасла вас от большой беды, а теперь идемте же, наконец, в покои». Поняв, что всё равно не сможет продолжить поиски, Белолика нехотя поддалась увещеваниям камеристки.

***

«Прекрати зевать», — недовольным шепотом одернула сестру Дарьяна: «Весь распорядок из-за бала и так сдвинулся на полдня, неужели тебе не хватило лишних двенадцати часов, чтобы выспаться?» «Так лучше?» — распахнув зеленый, украшенный изображениями ландышей веер и кокетливо прикрыв им пол лица, поинтересовалась в ответ Белолика. «Не позорь нас!» — стараясь сохранить нейтральное выражение лица, сквозь зубы прошипела Дарьяна. «Что-то не так?» — вопросительно подняла бровь Белолика. «Да, твоё поведение», — наставительно произнесла Дарьяна: «Ведешь себя как малолетний ребенок, причем крестьянского происхождения, перестань уже наконец паясничать и прояви уважение к чужой религии, пока нас не выгнали с богослужения».

«Инициатива заключения брачного союза и причем, как я слышал, весьма активная исходила от Донотора, так что можете хоть на голове стоять, ничего не сорвется, ведь очевидно: им самим зачем-то во что бы то ни стало нужен этот брак», — заверил принцессу Дарьяну принц Танислав. «Да и потом, держу пари, что нас вообще пригласили на эту церемонию, только чтобы дать Сташинскому побольше времени на окончательный выбор невесты», — высказался шендолинский принц. «И, тем не менее, давайте соблюдать приличия», — с раздражением попросила Дарьяна.

«На самом деле ваши переживания напрасны, принцесса, наша религия свободнее вашей в отношении храмового этикета, поэтому маловероятно, что веер принцессы Белолики оскорбит чьи-то чувства», — успокоил девушку молодой человек в тонкой льняной рубашке бежевого цвета и светло-серых брюках. «К тому же до начала богослужения еще целых тринадцать минут», — очаровательно улыбнувшись, прибавил молодой человек: «Ах, да, простите, забыл представиться, принц Ладислаус Сташинский».

Хотя на принце в силу храмовых правил и не было короны, запоздалое представление было совершенно излишним, поскольку его внешность: прямые платиновые волосы чуть выше плеч, широкие русые брови, светло-зеленые глаза, прямой нос, высокие скулы, заостренный подбородок, но при этом полные губы, полностью соответствовала описанию, данному принцу доноторским послом.

«Принц Танислав, а это мои кузины — принцессы Дарьяна и Белолика», — сделал встречное представление шендолинский наследник. «Одна из которых уже совсем скоро станет моей невестой», — продолжил за собеседника Ладислаус: «Поэтому, думаю, небольшой культурный экскурс будет полезен, если вы, конечно, не против». «О, разумеется, нет», — мило улыбнувшись, произнесла Дарьяна.

«То есть вы будете проводить лекцию о культуре Донотора параллельно с религиозной церемонией?» — иронично поинтересовалась Белолика. «Скорее эта церемония изначально задумывалась в качестве живой иллюстрации», — возразил Ладислаус: «В нашей культуре довольно много чего исходит из религиозного корня, хоть само зничество уже конечно не имеет того значения, что столетие назад». «Даже наш герб — вайверн фактически является изображением бога Знича», — поведал принц Ласло.

«Если религия для вас второстепенна, то почему вы навязывайте ее принятие постоянно проживающим на территории Донотора иностранцам?»-не удержалась от каверзного вопроса принцесса Белолика. «Вступление в зничество обязательно лишь для тех, кто хочет заключить брак с гражданином», — возразил принц Ласло: «Ни для каких других целей оно вовсе не нужно, поэтому едва ли здесь уместно слово навязывание».

«Зничество содержит довольно много запретов и ограничений, особенно для женщин, мы с сестрой воспитывались в несколько более свободном духе, но совсем скоро одной из нас предстоит стать вашей женой и перейти в вашу веру, но для чего нужен этот переход, если Донотор отошел от религии?» — пояснила вопрос сестры Дарьяна. «Все религии во многом строятся на запретах», — заметил принц Ладислаус: «И для мужчин их в зничестве, поверьте, не меньше». «Однако поскольку в Доноторе принято чтить традиции, то правило о котором вы спросили вполне закономерно», — высказался принц Ласло.

Одновременно с последними словами принца Сташинского свет в призамковом храме погас, а воздух начал затуманиваться дымкой благовоний. «Сейчас будет ритуал благословения», — переменив тему, негромко прокомментировал Ладислаус: «Поэтому давайте пока оставим спор и просто посмотрим». «Уверен: вам понравится, во всяком случае меня этот обряд завораживает заново каждый раз», — поделился мнением доноторский принц.

***

Несколькими часами позже

«Это еще что такое?» — недоуменно указала взглядом на насыщенно-голубое облегающее платье в пол Дарьяна.

Впрочем, несмотря на яркий оттенок, назвать платье голубым можно было лишь, как следует, приглядевшись, так как ткань, из которой оно состояло, была очень и очень тонкой. Мелкие стразы и драгоценные камни, почти вплотную покрывающие лиф, а также щедро украшающие верх и подол юбки, оставляли фактически полностью открытыми ноги. Руки же и вовсе ничего не закрывало, поскольку, несмотря на то, что рукава по длине достигали пола, они были довольно сильно приспущены, оставляя плечи обнаженными, лишь слегка украшены стразовым узором, а также имели широкие разрезы, начинающиеся от подмышек. Одним словом, платье, хотя формально и соответствовало требованиям, предъявляемым к женским бальным нарядам, выглядело скорее как костюм танцовщицы, пусть и выполненный со вкусом.

«Подарок от королевской семьи Сташинских», — почувствовав недовольство госпожи, робко ответила ее камеристка Камилла: «Доставлено лично графом Архаровым, он очень просил вас появиться в нем на балу». «Сташинские что же думают, будто у нашей семьи нет денег на пошив бальных платье, и соответственно можно дарить какую угодно непристойность?» — не к кому не обращаясь, возмущенно произнесла Дарьяна. «Думаю, они просто обозначили свой выбор», — возразила ей маркиза Бенедикта, предварительно жестом отослав прочих фрейлин и прислугу. «Я видела: принц всю церемонию благословения провел, беседуя с вами и принцессой Белоликой, и, судя по всему, остановил свой выбор на вас», — поделилась наблюдениями фрейлина.

«Скорее мой отец поставил Архарову одним из условий брака, чтобы невестой была именно я», — возразила Дарьяна: «Поскольку заинтересованности принца в отличие от тебя не увидела». «Возможно, он просто еще не успел себя проявить», — попыталась утешить подругу маркиза Бенедикта. «Ну, а вам-то принц Ладислаус понравился?» — полюбопытствовала Бенедикта Арчер. «Он довольно красив и определенно обладает подобающим наследнику престола воспитанием», — высказалась Дарьяна. «К тому же, по всей видимости, может быть хорошим собеседником, когда захочет, но, тем не менее, в разговоре всё равно чувствовалось что-то искусственное», — продолжила делиться впечатлениями принцесса. «Я уже тогда подумала, что он, скорее всего, просто исполняет волю родителей, а это платье все лишь подтверждает», — подытожила Дарьяна.

«Не расстраивайтесь раньше времени», — вновь попыталась подбодрить ее Бенедикта. «Ведь бал еще только впереди, а что касается платья, то, на мой взгляд, наряд, сшитый с учетом моды Донотора, станет вам еще одним средством по завоеванию сердца принца», — заговорщически произнесла маркиза Арчер. «Да, я не расстроилась», — отмахнулась Дарьяна: «Скорее устала от этого бесконечного лицемерия вокруг». «Свадьба между мной и Сташинским будет независимо от того понравимся ли мы друг другу, так что приемы с платьями на грани приличия явно излишни», — печально произнесла принцесса.

«К тому же…я не питала иллюзий, будто при чужом дворе обрету власть или хотя бы какой-то вес, которых не имела при родном, но все же надеялась на уважение, но, поговорив сегодня с принцем, поняла напрасность своих надежд», — грустно резюмировала Дарьяна. «Он сам сказал, что Донотор во всех отношениях светское государство, но при этом его жена должна будет принять зничество просто в угоду традициям», — раздраженно произнесла принцесса. «А то, что в этой религии даже свадебный ритуал, обрекает невесту на муку, никого не волнует», — в сердцах воскликнула принцесса Дарьяна. «Во всех религиях есть ограничения», — передразнила Ладислауса Дарьяна: «Вот только что-то не могу припомнить хотя бы одной религии, где невеста должна пройти к алтарю босиком по горячим углям!» «Честно говоря, сейчас я уже вовсе не горю желанием обыгрывать сестру в борьбе за внимание Сташинского младшего», — призналась Дарьяна.

***

Днем позже

«Ласло!» — окрикнул Ладислауса переливчатый женский голос. Голос, которым на его памяти обладал лишь один человек, и присутствие которого на этом балу было невозможно, ведь фаворитка принца на объявлении царственной невесты — не просто дурной тон, а оскорбление. Но, тем не менее, Джейд была здесь и, отчаянно взмахивая хрупкими руками, затянутыми в короткие и тонкие перчатки красного цвета, украшенные по краю рядом мелких бриллиантов, пробиралась к нему через разряженную толпу.

«Нам надо поговорить», — наконец преодолев разделявший их живой барьер, произнесла девушка. «Мы же уже всё обсудили», — не смог удержаться от соблазна не напомнить Джейд ее же фразу Ладислаус. «А что еще я могла сказать, когда старая карга Мелхола — глаза и уши моей матери, неотрывно стояла рядом?» — возразила в ответ Джейд. «Думаешь, в этой толпе не найдется сплетников, которые доведут до сведенья мадам Кристальди, а заодно и твоего жениха наш разговор?» — иронично поинтересовался у девушки Ладислаус. Зазвучала торжественная музыка, раздались короткие приветственные слова обоих королей.

Конец ознакомительного фрагмента.