Что случилось в замке барона Банпо

Райв Корвус, 2022

Вполне обычный день короля на охоте оборачивается неприятностями. Сначала неудачи, риски. И даже когда на миг все успокоились во время пира, в глубине сущности у нескольких аристократов закрались подозрения. Однако финал этой истории несет горькое послевкусие и слишком неопределенное для судьбы всех героев. Словно в насмешку, автор оставляет открытый финал, предоставляя читателю возможность додумать события. А может именно ты тот счастливчик, который знает о том, что их всех ждет?

Эмарак, 570 год новых летописей.

Безымянный материк, что существует уже неизвестно сколько лет. Неизвестно чем он был в прежние времена, до катастрофы, однако сейчас он раздроблен на территории, на которых живут разные существа. Конкретно равнина Сабрека, как и большая часть Эмарака отличалась относительно теплым климатом. Особенно в сравнении с остальной частью долины Баас. Материк разделяет почти надвое странная территория — Долина Мертвецов — жуткое место со странным жарким климатом практически круглый год. Равнина Сабрека расположена близко, хотя и не прям рядом с этими пустошами, где под слоями пыли, песка и земли хранятся кости существ настолько древних, что Кровавый культ их не застал.

И все же — как и положено зимой равнина покрывается легким слоем снега. Погода меняется, и жуткий холод начинает сковывать каждого отчаянного путника. Однако некоторые находят в этом времени возможность"приятно провести время". Когда остальные спешат скрыться от холодного воздуха и снега, юный король Эмарака счел это время пригодным для охоты. И в том не было бы ничего удивительного, если бы не те люди, что его сопровождали в этот день.

— Когда эти охотники подадут знак, что выследили дичь? — раздался в тишине зимней чащи надменный голос. — Я уже устал ждать.

Нынешний король Эмарака даже с виду не походил на мудрого правителя: любой бы кто его увидел, сказал бы, что тот просто недозрел для управления королевством, хотя физически — это юноша. Несколько нескладный, но все же мужчина в самом расцвете своих сил. Занятно, что отличить его от свиты мог бы даже простой прохожий. И дело тут не только в том, что король всегда имеет лучшее, чего не бывает у других, этого юношу отличал от прочей свиты и столь неприятный голос, который не слишком–то подходил мужественному человеку.

— Всему свое время, король, — заговорил мужчина, ехавший рядом. — Охота никогда не была простым делом. Тем более что я взял с собой лучших — они точно заняты.

Жесткий, даже почти бесчувственный, тон этого человека только усиливал неприятное первое впечатление. Одно только присутствие герцога — словно бы давило на всех окружающих. Даже в его внешнем виде улавливалась какая–то строгость, а сам он, казалось, не менялся уже на протяжении многих лет. Как и его привычки, как и его вкусы. Даже из–под утепленной мехом накидки виднелись почти полностью седые волосы, лицо, что изрезано морщинами и мелкими рубцами. Он казался непомерно старым, настолько, что с трудом верилось хоть кому–то, что герцогу спустя три года будет только пятьдесят.

Ни у кого не было вопросов к тому, что лошади герцога и короля ехали почти вровень друг с другом. Для одних — эта картина слишком привычна, чтобы к ней придираться. Тем более герцог нависает над юным королем, как мудрый советник. Как казалось. Некоторые же просто знают одну маленькую тайну, что герцог несет с собой, почти с самого своего рождения. Об этой тайне точно знает отстающий от основной группы маркиз, как и один из баронов, что сопровождали в этот день короля.

— Их в самом деле давно не слышно. — прервал тишину барон по имени Баэлат. — Мне это не нравиться.

В отличие от других, он двигался немного в стороне. Выходя то вперед, то останавливая своего коня, присматриваясь к деревьям и кустам, словно ожидал нападения.

Рядом с ним не было ни воинов, ни каких–либо слуг. Баэлата сопровождал лишь его рыцарь и, как многие подозревают — друг. Существо это крайне приметное: он не асирианского рода, из–под одежды выглядывал хвост с короткой рыжей шерстью, голые ноги, больше похожие на лапы крыс, нежели человеческие. И хотя морда данного существа была в большей степени человеческой, украшали ее два оранжевых, лисьих глаза. Ходило оно на двух ногах, как человек, но было в нем нечто звериное: те же когти на руках и лапах, заостренные, покрытые шерсткой уши, едва заметные тонкие и длинные клыки. И странная чудаковатость в пропорциях — его руки словно были длиннее и ниже, чем должны быть, хотя ростом он был едва выше асирианской женщины, все же тело казалось мелким, в сравнении с конечностями. И держался этот тип только лошади своего барона, как будто и в самом деле опасался, что кто–то из аристократов или охраны мог застрелить его из лука, точно дичь.

Внезапно заговорил до этого молчавший второй барон с несколько чудаковатым именем Скива:

— Мне вообще вся эта идея с охотой не нравиться. Есть множество куда более культурных способов досуга, а так мы бродим по лесостепи, словно варвары, выжидая хоть какого–то зверя.

Скиву никто бы не назвал трусом, однако каждый знал, что этого барона вытащить из своего замка та еще задача. Скучный тип и жизнь его протекала также скучно и размеренно: был не первым, но получил в наследство земли, нашел себе такую же скучную жену и вот на пару с ней скучно проживает в фамильном замке. Немного низкий, несколько полноватый в виду своего скучного образа жизни. Привычно тихий и все же не вызывающий презрения у кого–либо. Даже сейчас его лошадь плелась позади короля и герцога. Лишь время от времени Скива пришпоривал ее, чтобы не отстать от них совсем, поравнявшись с маркизом.

За спинами аристократов раздался гадкий старческий смех. Впрочем, никто не спешил оборачиваться. Особенно герцог. Он непроизвольно поморщился, прекрасно понимая, кому может принадлежать этот голос.

— Предлагаешь днями сидеть в замке, как ты, Скива? — за спинами снова раздался смешок. — Просто ты не распробовал вкус крови: нет чувства прекраснее, чем украшающая стену голова опасного зверя или старого врага.

Маркиз, старый настолько, что в его возрасте уже давно положено быть мертвым или хотя бы в старческом бреду. Однако он не только не был безумным, но и сам до сих пор неплохо держался в седле и без посторонней помощи. Его сопровождал стражник из его собственного войска, который лишь иногда придерживал за узды коня. Пусть времени не удалось источить его разум, к телу маркиза оно не было столь снисходительно: от некогда опасного воина, способного внушить страх даже своим союзникам, осталась лишь бледная немощная тень, едва ли способная крепко держать излюбленный топор. Хотя из–под утепленного плаща с капюшоном не видно всей убогости нынешнего вида маркиза, каждый знал — внешне он больше напоминал мертвеца, чем действительно живого человека.

— И любоваться целыми днями на чей–то кусок тела? — не успокаивался барон Скива. — Дикость.

— Да плевать я хотел на то, насколько опасна эта тварь. — возразил король. — Все, что я хотел: это лишь прибить к земле этим копьем, — он перехватил оружие в руке, демонстрируя его отстающему маркизу, — безмозглую тварь. И только.

— Конечно. — словно уступая, согласился маркиз. — Может вам достаточно и этого, но не мне.

Наверное, этот разговор так бы и продолжался, если бы не крик со стороны леса. В воздух взлетело несколько птиц. Все напряженно прислушались. Никто не сомневался, что это был человеческий крик, хотя звук раздался достаточно далеко. Но ничего больше. Спустя мгновение снова повисла напряженная тишина. Только в этот раз она казалось зловещей, словно в ней притаилось нечто опасное. Король остановил своего коня, стал беспорядочно оглядываться, но все на что мог наткнуться асирианский взгляд — это лишь темные стволы деревьев и режущая глаз белизна снега. Герцог отреагировал на все крайне сдержано. Словно бы его нисколько не смутило то, что совсем недавно раздался такой звук. И только спутник Баэлата едва заметно дернулся и развернулся, присматриваясь к чему–то в стороне. Сам барон тоже остановился, а после попытался рассмотреть то, что привлекло внимание друга. Однако ни его глаза, ни его слух не могли сейчас ему помочь — он увидел все тоже, что и король — холодный пейзаж и никакого противника. И все же. Прислушиваясь, он стал улавливать едва различимый звук, что все больше и больше нарастал. Как раз со стороны леса.

Лишь спустя несколько мгновений за темными стволами деревьев появилось темное пятно. Поначалу могло показаться, что это лошадь, но силуэт все приближался, становясь больше, да и всадника не было видно. От темных деревьев отделилась еще одна тень — человека. Она двигалась прочь от надвигающегося темного пятна, прямо навстречу королю с его свитой. Быть может, в самый последний миг этот человек что–то осознал, но было уже слишком поздно — то нечто, преследовавшее его, все больше обрастало чертами зверя, и сейчас разъяренное оно мчалось прямо на королевскую свиту.

— Бегите! — выкрикнул человек.

В тот миг, когда он выскочил на поляну, каждый увидел королевский герб, нашитый на его плече. Это королевский охотник, но то, что он мчался прочь от чего–то, вызывало недоумение и легкий страх. Очень скоро и показался сам зверь. Изначально он походил на огромного кабана, однако, стоило ему только приблизится, как в нем проявились чудовищные черты: безобразный правый глаз, словно залитый кровью, черные отростки, особенно длинные с той же стороны. Отростки шевелились, точно существовали отдельно от самого зверя. Из–под черно–бурой шерсти торчали шипы, непонятные черные наросты. Зверь тяжело дышал. Снег под ним красился в красный цвет от крови, что вытекала из ран на шее и холке. И все же монстр двигался крайне резво. Три огромных клыка, торчащие вверх, тоже окропленные кровью. Но если бы это была кровь зверя — между ними угадывалась рыжая шесть одной из королевских борзых.

Зверь на мгновение остановился, когда его взгляд вцепился в живых людей. А после он резко кинулся в сторону Баэлата, разбрасывая комки окровавленного снега. Его левая конечность выглядела крайне странно: с выгнутом в сторону суставам, больше напоминая лапу хищной птицы с крючковатыми когтями. Конь барона отреагировал быстрее, чем сам человек — заржал и кинулся в сторону. Зверь промчался дальше, будто ему сложно было остановиться. От него отшатнулась стража, кинулась прочь лошадь Скивы. Проскочив немного дальше, зверь с трудом замедлил шаг, стал медленно разворачиваться.

Казалось бы: этот миг просто идеален, чтобы напасть — один удар под шею, прямо в тот промежуток между ней и передней ногой — и возможно получилось бы нанести смертельную рану. Но король лишь мешкал. На его лице читался не азарт, а испуг. И тут уже ему не мог помочь нависающий над ним герцог, если бы только не пришлось все делать вместо короля. Однако ему не выпал такой случай — барон Баэлат, увидев робость молодого короля, понял, что если хоть кто–то не остановит это зверя сейчас, то после он сможет не только кого–то ранить, но и убить.

Баэлат потянул поводья коня на себя, заставляя остановиться. Животное нервно переступало ногами, подрывалось, чтобы кинуться в бегство, но все же не решалось ослушаться хозяина. В этот миг барон развернул его, а после резко пришпорил и конь тут же кинулся вперед, прямо на зверя. Барон выставил вперед копье. Он без сомнения двинулся на монстра, словно бы в этот миг он не чувствовал ни страха, ни сомнения. Как если бы им сейчас руководил холодный и жестокий разум, где этот огромный зверь был не более чем помехой и угрозой. Уродливый и здоровый бежевый глаз смотрели прямо на барона. В самый последний миг зверь кинулся вперед, чтобы укусить лошадь и всадника, но барон отреагировал быстрее. Копье проткнуло толстую шкуру, но не остановило существо. Древко хрустнуло и сломалось надвое. Баэлат даже не успел увести в сторону коня: зверь налетел на него, ударил всей тушей и выбил из равновесия. Животное под бароном оступилось, а в следующий миг, Баэлат понял, что падает — конь заваливается на бок и все стремительнее приближается заснеженная земля. Вынув ногу из стремени, барон прижал ее к себе. Баэлат понимал, что сейчас рискует и все равно поступил именно так: оставив лишь левую ногу на стремени, он прижался к телу коня, схватив рукой его за гриву. Еще одно мгновение, а после резкий удар — конь ударился всем своим плечом, после завалился на бок, но если бы только это — животное с силой протащило по земле еще несколько шагов.

На несколько биений сердца будто бы замер мир. Барон все еще держался за гриву коня, прижавшись к животному. Кожу обжигал холодный снег, однако даже это не помогало отойти от нахлынувшего изумления. Где–то позади послышались шаги и хрипение раненого зверя, но все это словно бы происходило невообразимо далеко. На какое–то время все словно сфокусировалось на этой пустоте, как и приглушенном ритмичном биении сердца. Вдруг конь вскочил на ноги. Баэлат успел упереться в левое стремя. Как только почувствовал, что конь поднимается, лишь немного позволил своему телу расслабиться, словно бы соединившись с ритмом движений коня. Лишь до того мгновения, как понял, что животное встало на все четыре конечности. Барон уперся правой ногой в свободно болтающееся стремя, пусть и не получилось сделать это удачно с первого раза. Однако к тому моменту, когда конь порывался кинуться в бегство с испугу, барон твердо упирался ногами в оба стремя. Он резко осадил коня, а после развернул.

Взгляд барона метнулся по сторонам. Король все же ничего не делал. Он даже не пытался остановить пятящегося от драки коня. Герцог напряженно озирался то на Баэлата, то на зверя, что-то говоря своим воинам. Раненого монстра окружили стражники, временами стреляя в зверя, когда тот открывался. Баэлат увидел и своего друга — пока только он и привлек внимание монстра — то приближаясь, то отступая, словно хищник, дразнил зверя. Приковал его внимание к себе, однако и не давал ему приблизиться. Тем более что сейчас полузверя не сковывали латные доспехи, и он мог изгибаться так, как это ему позволяет его природа. В такие мгновения полузверь и в самом деле напоминал рыжего кота или лису — по своей проворности, гибкости и прыти — он им нисколько не уступал. Где в этот момент находился Скива, Баэлата интересовало меньше всего. Он лишь мельком заметил, как в стороне стоит маркиз. Казалось, что он даже не осознает опасности, а просто стоит рядом, как безучастный наблюдатель. Что же до зверя — то барон не промахнулся — кусок копья торчал прямо в груди чудовища. Настоящего чудовища — получив смертельную рану в сердце, зверь все еще двигался. Темнейшая кровь просачивалась из раны и падала в снег на том месте, где он стоял. Зверь иногда замедлял шаг, но в другой миг мог резко кинуться на людей. Казалось, что этот монстр будто бы понимал, что после такого удара, он непременно умрет, но все равно был готов с яростью настоящего вепря, разорвать в клочья любого, кто окажется на его пути.

Неожиданно зверь замедлил шаг. Он дернул мордой, взглянув будто бы в глаза смертельно ранившего его барона. И было то зрелище столь странным, сколь и пугающим — пусть зверь и руководствовался своими низменными инстинктами, в этот момент он казался невероятно разумным существом. Два разных глаза — кроваво–красный и коричневый смотрели в сторону барона, хотя сложно было понять это сразу — нормальный глаз зверя смотрел немного вбок, как и у любого не плотоядного зверя. И все же — по спине барона невольно пробежала нервная дрожь, когда он увидел этот взгляд зверя, что уставился именно на него. Еще никто не успел ничего осознать, как зверь кинулся в сторону Баэлата, словно бы желая убить напоследок и собственного обидчика. В несколько прыжков он оказался рядом с одним из стражников, вцепился ему в руку, напрочь сломав при этом лук, и протащил его за собой по земле. Раздался человеческий крик, но все же доспех немного спас воина — через несколько таких шагов зверь разинул пасть, освободив окровавленную, но все же не оторванную руку. Теперь же этот монстр мчался, как обезумевший, только на барона и его коня. Еще не успев толком оценить ситуацию, лишь поняв краем сознания, что с обломком копья ему точно не удастся завалить этого зверя, Баэлат отбросил обломок и пришпорил коня.

— Эй, Баэлат, лови!

Крик раздался столь неожиданно, что барон сразу обернулся в ту сторону. Он увидел, как пехотинец маркиза бросил ему копье. В тот миг Баэлат не задумывался ни над чем и сразу развернул коня, заходя сбоку от того места, куда может упасть оружие. Он едва успел схватить брошенное ему копье, даже не заметив, схватил ли он его тогда, когда оно воткнулось в землю или случайно перехватил его, когда оно падало. Все происходило слишком стремительно: зверь тут же отскочил в сторону и снова продолжил мчаться именно на барона. В разные стороны разлетался от чудовища окровавленный снег, раздались чьи–то крики, безумно колотилось сердце. Барон почти интуитивно направил копье вниз, в морду зверя, целясь уже в глаз. Зверь подскочил, готовый вцепиться в бок лошади и разорвать Баэлату ногу. Резкий удар. Визг раненого зверя.

Чудовище мотнуло головой так, что Баэлат не удержал копье — оно выскользнуло из его рук. Он лишь почувствовал, как грубая шерсть задела его тело и нечто массивное промчалось мимо, прижимая его ногу к лошадиному крупу. Проскочив немного дальше, барон замедлил бег коня, развернул его снова и только тогда он увидел зверя. Огромное чудище пошатывалось, но еще делало неуклюжие шаги. С каждым разом все медленнее и медленнее. Барон видел его лишь со спины, как из головы зверя торчало копье. Сделав еще шесть шагов, зверь на миг остановился. Это чудище, словно до сих пор изо всех сил сопротивлялось смерти. Вдруг он с грохотом свалился набок и после этого уже не двигался.

В повисшей тишине раздались чьи–то одинокие овации. Герцог сразу оглянулся в сторону маркиза.

— Вот это я понимаю охота. — произнес маркиз. Хотя большую часть его лица скрывал глубокий капюшон, голос у него и в самом деле звучал подозрительно радостно. — Зрелищная схватка. Мне понравилось.

— Ты смеешься? — грубо задал вопрос герцог. — Этот зверь мог кого–то из нас убить или покалечить, а тебя это лишь позабавило?

— Именно.

Еще несколько мгновений Баэлат приходил в себя. Конь под ним все никак не мог стоять на месте: то рыл копытами землю, то пятился, то и вовсе топтался, не находя себе места и не способный успокоиться. Только осадив коня, барон наконец–то смог спокойно спешиться. Он еще раз посмотрел на зверя, после на маркиза. В какой–то степени барон до сих пор не мог поверить, что кинули копье ему именно по инициативе маркиза. Не сделай он этого и Баэлат также валялся бы на снегу с ужасной раной, как и тот пехотинец, которому сейчас пытались перебинтовать руку. Или вовсе без ноги. С одной стороны, ну что такое кинуть копье — ведь не пытались его убить, лишь дали шанс, чтобы отбиться, совсем простой жест. Если только не знать какое отношение к барону у этого маркиза. Мягко говоря, они не общались и избегали компании друг друга. Особенно после того, как барон женился на его дочери.

За его спиной раздался топот лошади и очень скоро послышался голос Скивы:

— Давайте лучше закончим с этой охотой и просто вернемся в замок.

— А в чем дело, Скива? — с наигранной лукавостью произнес маркиз, однако дальнейшие речи прервал король, впервые заговоривший за столько времени.

— Согласен. — он едва заметно кивнул. — И много в этом лесу таких монстров?

Герцог перевел свое внимание на племянника:

— Нет. Не много. Скорее всего, просто чудовище из чащи. Родилось где–то под кустарником и выросло в подобную тварь. Потому как я не припомню чего–то подобного на территории Эмарака. — герцог оглянулся, выискивая кого–то взглядом. — Где. Хоть кто–то из охотников?

Сразу герцогу никто не ответил. Некоторые из стражников оглянулись на оцепеневшего, выбежавшего из леса охотника. На него перевел свой взгляд и герцог. И только тогда охотник тихо произнес:

— Мертвы. Мы выслеживали зверя, когда на нас выбежало это. Разорвало на куски собак, еще одного. Я едва успел сбежать, но… Я не думал. Что все получиться так.

Герцог махнул рукой, приказывая замолчать. Указал на четверых воинов.

— Вы идете за мной. — кратко сказал герцог и направил своего коня в сторону чащи. — Найдем их тела для начала.

Король на мгновение был готов пришпорить свою лошадь, чтобы направиться за герцогом.

— Дядя… — этот звук звучал столь жалко, что просто не достоин речи настоящего короля.

Однако в последний миг юный король все же воздержался, лишь проводив взглядом герцога.

— Лучше оставьте эту работу герцогу, мой король. — Скива подъехал на свое кобыле ближе. — В конце концов, если с вами что–то случиться для королевства настанут темные времена: ведь наследника у нас нет, только ваша супруга. Давайте все же вернемся в замок. К тому же среди нас есть раненый.

Король с недоумением посмотрел на барона, однако Скива никак не пояснял свои слова. Только направил свою лошадь к раненому воину.

— Он двигаться может? — барон задал этот вопрос в сторону простых людей.

Настолько неожиданное внимание к простым пехотинцам, пусть и из королевского войска, на мгновение застало врасплох даже самих воинов. Единственный, кто отошел от оцепенения раньше других — полузверь. Он кратко кивнул, хотя все еще с сомнением посматривал на барона Скива.

Баэлат же за всем этим лишь наблюдал. Только когда увидел, что король вместе со Скивой собрались уезжать, крикнул:

— Кеос, сопроводи короля до замка! Мне еще кое–то надо доделать!

Полузверь обернулся, когда услышал свое имя. Он кратко еще раз кивнул, после чего Баэлат отвернулся и направился к убитому зверю. Барон не сомневался, что его друг выполнит приказ. А пока что ему предстояло хотя бы вернуть одолженное оружие. Он дернул за узды коня, уводя нервного жеребца за собой.

Приблизившись к чудовищу, Баэлат внимательно его осмотрел. Теперь стало понятно, почему изначально показалось, что это кабан: крупное короткое тело, четыре конечности, массивная голова и крайне короткая шея с огромным горбом. Ухо виднелось только с одной стороны, с другой — безобразная груда наростов из плоти и еще непонятно чего. Вместо нормального носа — две грубых прорези. Временами губа врастала в череп, оголяя безобразные зубы. Только две ноги имели копыта — одна из передних и правая задняя. Другая же имела пальцы, почти как у человеческой руки. Внешне никак не получалось понять, что это за существо. Скорее — это безобразное уродливое нечто, наподобие так называемых"прокаженных Немории" — создание без вида и рода. Хотя подобное Баэлат видел лишь среди разумных существ, он был удивлен, увидев что–то подобное у животного.

Конец ознакомительного фрагмента.