Как умирали динозавры: Убийственный астероид и рождение нового мира

Райли Блэк (2022)

Эта книга уникальна. Райли Блэк воспроизводит картину событий массового вымирания мелового периода на примерах конкретных животных так, словно присутствовала там и тогда сама. Все начинается в преддверии катастрофы, а затем, глава за главой, мы следуем по пути героев Райли Блэк в разные дни их жизни: через час, через день, месяц, год, столетие, вплоть до миллиона лет после столкновения нашей планеты с астероидом. Пока на Землю надвигается конец света, мы узнаем, как мучается от раковой опухоли трицератопс, как трудно прокормить свое огромное тело тираннозавру рекс и как опасен этот мир для едва вылупившегося из яйца и брошенного мамой аламозавра. Но самое страшное — и самое интересное — впереди. Чтобы не отвлекать читателя от сюжета, в конце книги Блэк дает обширное приложение с комментариями, поясняющими, какие из описаний соответствуют научным фактам, а что в портретах и биографиях героев домыслено. Впрочем, наука не стоит на месте, и вполне вероятно, что сегодняшние гипотетические построения автора завтра найдут подтверждения. Эоконодон не был специализированным хищником. Хотя в моей версии он больше склоняется к мясу, он все же был всеядным — возможно, чем-то вроде крупного коати или енота. Он ел больше мяса, чем другие млекопитающие того времени, но не был палеоценовым ягуаром или волком. Для кого Для всех, кому интересно, как происходило мел-палеогеновое вымирание. Стечение обстоятельств, запустившее вымирание конца мелового периода, достигло кульминации в одно ужасное мгновение — тот редкий случай, когда мы можем точно указать конкретный момент, после которого жизнь не могла быть прежней. До удара тысячи видов процветали на всех континентах.

1

Перед столкновением

66,043 миллиона лет назад

Трицератопс протух. Хотя прошло всего несколько часов с момента, когда огромное травоядное пало, вокруг его неподвижного носа и остекленевших глаз роятся черные тучи мух, которым мешает разве что суета и перебранка усевшихся на тушу воздушных тварей. Они ждут. Стол уже накрыт, но гостей еще не пригласили к обеду.

Незадолго до своей смерти от выжигающей внутренности расползающейся раковой опухоли^{32} старый трицератопс весил десять тонн. Он не был самым крупным представителем вида T. horridus, но раз за разом побеждал в схватках с другими самцами, когда толкал и бодал их огромными рогами, отстаивая свой статус. Каждый сезон трехрогие соперники с ревом, вымазанные грязью и пометом, мерились силой на огромных заросших папоротником полянах, которые под их копытами сразу же превращались в месиво. Но в прошлом году самец заболел. Где-то глубоко внутри росло недомогание. Участвовать в ежегодных схватках ему стало не под силу, и теперь он сторонился сварливой компании собратьев. Одинокая тень на фоне пейзажа, маленький рогатый холмик из мускулов и костей, большую часть времени он проводил, ломая гнилые бревна на краю мелового леса и валяясь в вонючих грязевых ямах, служивших дополнительным слоем защиты чешуйчатой кожи от кусачих насекомых, которые пристрастились копошиться в его кожных складках. Именно в одной из подобных луж он однажды задремал и больше не поднялся.

Первыми тушу заметили птерозавры. Им было проще всех. Пушистые летающие рептилии целыми днями парили, раскинув перепончатые крылья в теплых восходящих потоках, и высматривали падаль внизу. Чтобы схватить порцию гнилых внутренностей и засохших сухожилий, им достаточно было спикировать с высоты. Они походили на аистов с крыльями летучей мыши, неправдоподобные существа, которые тем не менее были первыми позвоночными, освоившими активный полет. Начиная от примитивных изолирующих покровов и заканчивая пустотелыми костями — все их тело было подчинено полету. Впрочем, грациозность этих парящих падальщиков мало чем полезна на земле: cтоя они складывают крылья и опираются на невероятно удлиненный четвертый палец, а передвигаются, как на ходулях, переваливаясь с ноги на ногу и попискивая. Каждое приземление на счету. На ковыляние по меловой пойме уходит куда больше энергии, чем на парение в воздухе, что делает желание перекусить особенно важным. А неосторожные или слишком самоуверенные не всегда успевают вернуться в воздух.

Ни одна часть рогатой туши не пропадет даром. Скорби здесь нет места. Туша такого размера может накормить несчетное число желудков, это шведский стол, дарующий энергию всем от мала до велика, и каждый кусочек мертвого динозавра снова вернется в экосистему. Но трицератопс — отнюдь не мягкий кусок мяса. Птерозавры и птицы, некоторые с крошечными зубками, уже объели те части, какие смогли оторвать. Клювы протыкают глазницы, проникают в ноздри, раздирают клоаку: мертвое тело динозавра словно покрывается мелкими язвами. Но чтобы добраться до богатств, спрятанных внутри, нужно кусать сильнее, нужен хищник, способный прокусить чешуйчатую кожу, фасции и мышцы и добраться до угощения, заключенного в теле динозавра. Прошло больше суток после того, как самец испустил дух на папоротниковом ложе, а летающие падальщики все ждут. Они щебечут, ссорятся и пищат, сидя на неподатливо жесткой шкуре, предвкушая трапезу, которая не может начаться без почетного гостя.

Наконец, когда сумерки заливают пойму сине-фиолетовым светом, на второй вечер дежурства сапрофилов из кипарисово-гинкговой рощи выходит огромная тень. Хищнику некуда спешить. Длиной десять метров и весом больше восьми тонн, мрачная рептилия занимает вершину экосистемы. Конечно, нельзя назвать ее неуязвимой. Переломы, укусы паразитов и болезни грозят ей не меньше, чем любым другим животным. Но единственную непосредственную угрозу для нее представляет разве что другой представитель ее же вида, да и среди них мало кто превзойдет ее ростом — по сути, это массивные челюсти, дробящие кости, а тело в основном для этого и предназначено. Тираннозавр рекс, высший хищник Хелл-Крика.

В лучах низкого вечернего солнца рыжеватая шкура самки отливает золотом, пока она приближается к лежащему телу. От морды до кончика хвоста она покрыта мелкими чешуйками с тонким пушком, сбегающим от шеи до хвоста. Из подбородка и верхней челюсти торчит несколько усиков, чувствительная плоть почти скрывает ряды двадцатисантиметровых клыков в пасти — бесконечный запас зазубренных лезвий, которые сменяются на протяжении всей ее жизни.

Другой представитель ее вида не упустил бы из виду и ее украшения. Череп — не гладкий, он словно пейзаж с холмами, долинами и хребтами. Вдоль средней линии носа идет ряд бугорков, а над глазами выступают покрытые кератином наросты, придающие морде стервозное выражение. Эти наросты можно было бы назвать рожками, но они нужны не для защиты, а для красоты. Это признаки зрелости и доблести, легко узнаваемые среди соплеменников и по-своему манящие во время шумных ухаживаний.

Самка-рекс прижимает свои крошечные лапки к груди, приближаясь к туше трицератопса. Здесь ей не за что ухватиться. Каждая передняя конечность достаточно сильна и, в принципе, способна удерживать тушу на месте при помощи двух крючковатых когтей, пока страшные челюсти делают свое дело, но большую часть времени эти лапки скорее мешают, чем помогают. Вытянутую лапу может сломать вырывающаяся жертва или отхватить соперник в драке. Вся эволюция тела тираннозавра была направлена на голову, которая хватает, убивает и перемалывает жертв огромной пастью, так что ручки, по сути, необязательны. При этом, несмотря на снижающие вес карманы и воздушные мешки внутри черепа, количество мышц и костей в передней части тела требует огромной силы сзади. Могучие ноги, подходящие для ходьбы на большие расстояния, и длинный хвост-балансир большую часть времени удерживают рептилию в почти горизонтальном положении, хотя, как выяснили некоторые несчастные млекопитающие и птицы, она вполне способна подняться на задние лапы и с той же легкостью объедает ветки, с какой пасется на подножном корму.

Рептилия годами не сталкивалась с серьезной угрозой. Она слишком велика и уверенно занимает свое место непобедимого хищника. Пестрый камуфляж, который был у нее при появлении на свет, теперь практически исчез, остались только едва заметные темные круги на сравнительно светлой окраске горла, живота и внутренней поверхности бедер. Остальные части тела имеют коричнево-красный оттенок — не от засохшей крови, а потому что такой окрас помогает ей сливаться с тенями на опушке леса во время излюбленных часов охоты перед восходом и заходом солнца. В конце концов, хитрый эдмонтозавр (Edmontosaurus) может обогнать рекса^{33} на открытой местности. Напасть на стадо крякающих утконосов — пустая трата энергии и верный способ отправить фыркающую и пукающую добычу к соседнему водоему, где они уже будут настороже. Лучше подождать в укрытии^{34}, а потом сделать шаг-выпад, вложив восемь тонн веса в сокрушительный первый укус, который раздавит и покалечит жертву. Даже если та выдержит эту первую атаку, рекс может понаблюдать и подождать, пока шок и потеря крови не возьмут свое. Здесь главное осторожность и расчет. Хотя у гадрозавров нет защитных рогов, как у трицератопсов, и они не покрыты жесткой хрусткой костяной броней, как неторопливые анкилозавры, их толстые мускулистые хвосты все же могут cломать ребра. Брыкающийся эдмонтозавр не убьет взрослого тираннозавра на месте, но даже сломанная лапа может привести к заражению и болям, которые доконают самого могущественного хищника.

На самом деле худшие противники рекса — самые маленькие^{35}. Подойдя к туше трицератопса поближе, самка широко открывает пасть, зевает, и из нее несется жуткое зловоние. Это не просто запах тухлого мяса и дыхания динозавра. Под широким плоским языком едва заметные язвочки, места скопления микроскопических паразитов, которые медленно, но верно прокладывают путь в ее организм. Она случайно подцепила их от съеденного ею же гадрозавра — носителя организма, чей жизненный цикл зависит как от хищника, так и от жертвы. Со временем паразиты размножатся в ее горле и оставят в нижней челюсти отверстия, настолько большие, что в них можно просунуть большой палец, — болезненные, сочащиеся гноем язвы, из-за которых будет практически невозможен прием пищи, не говоря уже об охоте. Но это произойдет еще не скоро. Сегодня, приближаясь к вызревшему мясу трицератопса, она по-прежнему владычица этого участка Хелл-Крика.

Ее ранние пращуры были не столь царственны^{36}. Более 160 миллионов лет назад, на заре триаса, предки динозавров были крошечными, кроткими существами. Их тела покрывал тонкий пушок, а крупнейший из них достигал от силы десять сантиметров в высоту в крестце. Они не рвали добычу зубами и когтями. Их спину не покрывали шипы и броня. Они не порхали, не взмахивали крыльями и не летали. Эти маленькие, стройные протодинозавры скакали. Для самых ранних динозавров не было лучшей закуски, чем хрустящий блестящий жучок, и они максимально использовали свой быстрый метаболизм, передвигаясь прыжками и скачками по лесам, охраняемым гораздо более крупными и грозными рептилиями.

Даже когда протодинозавры доросли примерно до размера немецкой овчарки, они все еще питались жуками и листочками. Они не были ужасными и не правили на Земле. В те триасовые времена самыми заметными позвоночными были древние родственники современных крокодилов, в некотором смысле играющие роль, которую позже заново изобрели динозавры. На этом фоне появились первые динозавры, и лишь к концу триаса хоть кто-то из них вырос до крупных размеров и стал заметной частью мировой экологии. Если бы не массовое вымирание, то самые ранние динозавры, возможно, так и продолжили бы соперничать с бестиарием столь же странных рептилий, которые первыми заявили о своих правах.

Динозавры не могли этого знать, но скромные начинания их предков оказались решающим фактором. Согревающий пух, быстрый обмен веществ, конечности, расположенные непосредственно под туловищем, — все эти признаки дали им эволюционное преимущество, когда на территории нынешнего Восточного побережья Северной Америки примерно за 135 миллионов лет до эпохи тираннозавра рекс начался интенсивный и беспрецедентный всплеск вулканической активности^{37}. Это не было похоже на какой-нибудь мультфильм под музыку Стравинского, когда из-под земли вырываются вверх яростные фонтаны лавы. Земля сочилась и гноилась лавой^{38}, огненные реки разливались на многие мили, выбрасывая в воздух тонны углекислого газа. Моря начали закисляться. Климат стал неустойчивым, жара чередовалась с холодом. Динозавры с горячей кровью выжили, как и мелкие теплые протомлекопитающие, которыми те иногда питались, возможно, благодаря уникальной физиологии и способности сохранять тепло. Но превалировавшие тогда родичи крокодилов серьезно пострадали. Некоторые выжили — и их довольно разнообразные наследники сохранялись на протяжении остальной части мезозойской эры, — только теперь роли поменялись. Теперь царили динозавры, а выжившие крокодилы ютились по болотам и берегам рек; так началось процветание динозавров, длившееся десятки миллионов лет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

32

S. Ekhtiari, K. Chiba, S. Popovic, et al. 2020. First case of osteosarcoma in a dinosaur: A multimodal diagnosis. The Lancet 21 (8): 1021–1022.

33

W. Sellers, P. Manning, T. Lyson, et al. 2009. Virtual palaeontology: Gait reconstruction of extinct vertebrates using high performance computing. Palaeontologia Electronica 12 (3): 1–26.

34

D. Hone and and O. Rauhut. 2010. Feeding behaviour and bone utilization by theropod dinosaurs. Lethaia 43 (2): 232–44.

35

E. Wolff, S. Salisbury, J. Horner, and D. Varricchio. 2009. Common avian infection plagued the tyrant dinosaurs. PLOS ONE 4 (9): e7288.

36

S. Brusatte, M. Norell, T. Carr, et al. 2010. Tyrannosaur paleobiology: New research on ancient exemplar organisms. Science 329 (5998): 1481–85.

37

C. Kammerer, S. Nesbitt, J. Flynn, et al. 2020. A tiny ornithodiran archosaur from the Triassic of Madagascar and the role of miniaturization in dinosaur and pterosaur ancestry. PNAS 117 (30): 17932–36.

38

T. Blackburn, P. Olsen, S. Bowring, et al. 2013. Zircon U-Pb geochronology links the end-Triassic extinction with the Central Atlantic Magmatic Province. Science 340 (6135): 941–45.