Курсант. Назад в СССР 2

Рафаэль Дамиров, 2023

Продолжение приключений нашего современника Андрея Петрова по прозвищу Курсант, очутившегося в далеком 1978 году в СССР. Андрей устроился в местное УВД и тянет милицейскую лямку, начав с самых низов. Провинциальный городок по-прежнему терроризирует неуловимый убийца молоденьких девушек, которого прозвали Новоульяновским душителем. Петров использует навыки из будущего, чтобы выйти на след серийного убийцы…

Глава 4

Спокойная жизнь криминалистического отдела в это прекрасное утро нарушилась громогласными возмущениями неизвестного посетителя.

Выглянув из лаборатории, я увидел, как участковый Осинкин махал руками, словно ветряная мельница, и с жаром что-то рассказывал кивающему рядом Паутову:

— А где я их возьму, Бенедиктыч! У меня на участке много кто самогон гонит, но продают единицы! А начальство трясёт за сбыт! Вынь, блин, да положь! А как я сбыт оформлю, если они только своим алкашикам продают? Подсылал раньше подставных, да только теперь дурных нема! Не продадут им больше. А меня Губарев трясет, чтобы два сбыта самогона в этом месяце сделал. Что за палочная система, Бенедиктыч? Не было же такого в милиции раньше…

— А я тебе говорил, Петя, — назидательно поучал Паутов. — Ко мне надо было устраиваться. В эксперты…

— И что бы я здесь делал? — всплеснул руками раскрасневшийся Осинкин. — Пальчики катал да чай тебе заваривал? Я ж бригадир бывший. С людьми люблю работать. На свежем воздухе… Не моё это, как крыса в лаборатории сидеть и на улицу нос не казать. Извини, Аристарх, но по участку бродить мне милее.

— Вот и броди, — усмехнулся Паутов, — а по кварталу выговор схлопочешь за отсутствие работы по пресечению самогоноварения.

— Злорадствуешь, да? А ещё товарищ называется. Я ж к тебе за советом пришел. Подскажи, как самогонщиков прищучить?

— А я откуда знаю? — удивился Паутов. — Я эксперт.

— Во-о… — Осинкин многозначительно поднял указательный палец вверх. — Как говорил кто-то из классиков: “Эксперт — это звучит гордо”… К вам же всё УВД бегает советоваться. Сколько раз слышал, когда кто-то в тупик заходит, ему говорят: “Спроси у экспертов”.

— Мне, конечно, приятно слышать, что служба наша в таком почёте, но в проверочных закупках я не силен.

— Ладно, — удрученно махнул рукой Осинкин и протянул опечатанную бутылку. — Возьми на исследование жидкость…

— Ну, вот, — Паутов взял бутылку и повертел в руках. — А говоришь, проблемы с изъятием.

— Конечно, проблемы, — понизил голос Осинкин. — Это мой самогон. Жена делала. Ну и запах, конечно…

— Как — твой? — Паутов тряхнул головой так, что очки чуть с носа не сползли.

Он вовремя их подхватил и водрузил на законное место.

— А так. Приходится вертеться, — вздохнул Осинкин, промакивая лоб носовым платком. — Оформлю, как добровольную выдачу, на какого-нибудь алкаша. Всё ж какой-никакой результат. Не сбыт, конечно, но дышать пока смогу.

Паутов хотел что-то сказать, но Осинкин увидел меня и воскликнул:

— О! Андрюха! Иди сюда!

— Здравствуй, дядь Петь, — я подошел к ним. — Что расшумелся?

— Придумал! — хлопнул себя по лбу Осинкин. — Бенедиктыч, одолжи мне Курсанта.

— Зачем это? — Паутов напрягся.

— Он молодой, и рожей, пардон, лицом на сотрудника пока не тянет, закуп будет делать.

— Ну так-то на алкаша я тоже не очень похож, — вмешался я.

— Да хрен с ним, с алкашом, — прервал меня Осинкин. — Молодежь тоже иногда покупает. Как раз те, кому в магазине водку не продают. А Петров как раз на старшеклассника похож. Вот только рубашку надо попроще надеть. А то какой-то ты, Андрюха, солидный смотришься. Настоящий эксперт. Есть что пообтрепаннее?

— Найдем, — кивнул я.

— Вообще-то, — скривился Паутов, — я своего согласия не давал.

— Ну ты, что? Бенедиктыч! Товарищу не поможешь? — жалобно протянул участковый. — С меня рыбалка. Поехали в субботу на зорьку. Место одно знаю, там лещей руками ловить можно.

— Не сезон уже для лещей-то, — недоверчиво возразил мой начальник.

— Там всегда сезон. На прошлых выходных во-о-т такого вытащил.

— Врешь ведь?

— Тёщей клянусь, Бенедиктыч! Такого поросенка подсёк, что еле выудил. Чуть лодку мне не опрокинул.

— Ладно, сказочник, — Паутов снисходительно скривился. — Забирай Курсанта в своё распоряжение на день. Если он, конечно, не против.

Я, естественно, был не против, кабинетно-лабораторная работа уже начинала приедаться. Вроде, хорошо, тепло и мухи не кусают. Но я с Осинкиным согласен. Тоже с людьми привык общаться. И ножками работу делать, а не задницу об стул просиживать.

— Конечно, согласен, — кивнул я. — Тем более, дядя Петя мой участковый. Как же не помочь своему участковому?

— Спасибо, Петров! — Осинкин схватил обеими руками мою ладонь и потряс.

Мол, ух! Держитесь, самогонщики… Курсант в деле!

* * *

Тук-тук-тук! — побарабанил я по двери, обшитой потрескавшимся дерматином.

В подъезде пахло прогорклым табачным дымом и кошачьей мочой. А может, вовсе не кошачьей. Видно, что подъезд часто посещали маргинальные элементы. Вполне себе “проходной притон”.

За хлипкой дверью раздались шаркающие шаги. Светлое пятнышко глазка потемнело. Ага… Злодей смотрит на гостя… Продавать ему самогон или нет. На этаж ниже притаился участковый Осинкин. Дядя Петя напялил спортивный костюм. Когда-то, наверное, он был ему впору, но теперь его арбузный живот плохо вписывался в олимпийку. Растягивал её в районе талии до диаметра фляги. Смотрелось очень эпично, хоть и не по-спортивному. Рядом с Осинкиным притаились два внештатника, которых дядя Петя сразу взял в качестве карманных понятых. Удобно, когда свои понятые всегда под рукой. Мужики взрослые, но в глазах огонёк горит, будто не самогонщика пошли ловить, а самого Горбатого… Ну или сразу всю банду Черных кошек.

— Кто там? — проскрипел за дверью старушечий голос.

Ё-моё… Злодей оказался бабулькой. Надеюсь, похожей на Бабу-ягу.

Ну, Осинкин, ну паразит! Почему сразу не предупредил? В мою бытность за самогоноварение ответственности не было, поэтому в моём представлении самогонщик виделся здоровенным Моргуновым в папахе и с усами Гитлера. А тут бабушка… Тьфу ты, блин… Но отступать поздно, “маховик системы закрутился”. Назад пути нет. Понятые расстроятся, если без добычи вернутся. Что они потом на заводе в курилке рассказывать будут?

— Мать, — голосом уставшего путника проговорил я. — Открой дверь, я по делу.

— По какому делу? — невидимый глаз продолжал меня разглядывать в линзованную дырку.

Я даже, как бы случайно, отошёл назад и встал под лампу, чтобы меня лучше было видно. Что не злодей, не маньяк и не дай бог — не мент…

Потом с заговорщическим видом достал из-за пазухи пустой “шкалик” и повертел им перед глазком, а на морду накинул просящее выражение.

Щёлк! — замок открылся, и дверь распахнулась. Чуть сгорбленная бабушка с узлом седых волос на затылке, внимательно осмотрела меня выцветшими глазами. Морщины на лбу подозрительно на меня хмурились.

— Заходи! — “предпринимательница” впустила меня внутрь. — Откуда узнал про меня?

— Так Петрович проболтался, — выдал я.

— Какой Петрович? — насторожилась бабка.

Я хлопнул себя по лбу.

— Да не Петрович, это брат у него Петрович, путаю их все время, Василич, — я перебрал, на мой взгляд, самые распространенные отчества.

— А-а-а… — закивала бабуля, уже расслабившись. — Вот паскуда, говорила же ему, не веди новеньких. Я, молодой человек, только своим продаю, сам понимаешь, время сейчас такое. А мне внука тянуть надо.

— Внука? — удивился я. — А родители его что?

Квартирка выглядела убогой, но чистенькой. Обои двадцатилетней давности местами затёрлись до штукатурки. Крашеный пол облупился. На побеленном потолке вместо люстры болталась одинокая лампочка на заляпанном извёсткой чёрном проводе.

В коридор выскочил малец лет пяти-шести в черных трусах и белой майке. Увидев меня, он обрадовался, будто встретил детсадовского друга:

— Дядь, а дядь, дай рупь!

— Уйди, Андрюша, — шикнула на него бабушка. — не лезь к человеку.

Сердце ёкнуло. Он мне напомнил меня самого. Такой же босой на холодном полу. Только я в детдоме, а он здесь. Ещё и тезка…

— А держи, — я пошарил по карманам и вытащил измятую купюру с единичкой, протянул мальчику.

Тот ловко подскочил и цапнул ее, как коршун куренка:

— Спасибо, дядь!

Андрюшка скрылся в комнате.

— Ой, неудобно как-то, — запричитала бабуля. — Зачем ты деньги ему дал? У меня нечем тебе вернуть.

— Да не надо ничего, — махнул я рукой. — Для тёзки не жалко.

— Погоди, — бабуля уперла в бока руки. — Я тебе самогона бесплатно налью…

— Спасибо, — замотал я головой, — Мне пора. Что-то перехотелось, не буду брать.

— Как так? А чего приходил-то?

— Да для бати купить хотел, а сейчас подумал, обойдётся, старый хрыч. Пусть трезвеет. Уже мамку своими запоями всю извёл. Вот пусть лучше сдохнет с похмелья, не принесу я ему самогона.

— Ну и правильно, — одобрительно закивала самогонщица. — Помереть — не помрёт, а впредь наука будет. Сколько мужиков эта отрава сгубила…

— Так, а вы что тогда торгуете?

— А кто оглоеда кормить будет? Отец — ветер в поле, мамы — доченьки моей, уж год, как нету…

— Сочувствую, а что случилось?

— Да ты проходи, сынок, чай будешь? С баранками. Варенье малиновое, сама варила. Ягода, правда, с рынка…

— Спасибо, не откажусь.

Я разулся и прошёл в зал. Простенькая комната без югославской стенки и без телевизора смотрелась непривычно пусто. Посередине стоял огромный круглый стол довоенных времён. Его потёртая поверхность выдавала благородство древесной породы. Гордость хозяйки.

На столе расстелена плетёная кружевная паутинка из белых ниток, лежит отрывной, уже изрядно похудевший календарь с советами хозяйке.

Сама хозяйка скоро собрала на стол нехитрое угощение. Я дул на фарфоровую кружку и надкусывал баранку. Не знаю, что заставило меня поддаться на гостеприимство, ведь я пришёл за другим. Может, мне не хватало этого самого гостеприимства в прошлой жизни? Потом люди станут другие. Никто никогда не предложит незнакомцу чаю. Это даже станет немного опасным. Тучи мошенников будут ходить по квартирам, представляясь работниками собеса, ПФР или Горгаза, и облапошивать доверчивых пенсионеров, что ещё не успели отвыкнуть от радушия Совка. А пока всё замечательно. Из мошенников только цыгане и Гоша Индия.

— А что же с дочкой вашей случилось? — спросил я хозяйку.

— Убили ее… — старушка смахнула слезу.

— Как убили? — я отставил кружку. — Кто?

— Так не нашли ведь! Умница Верочка у меня была. Закончила пединститут с отличием. Учительницей работала, а нашли её в кустах на набережной, задушил какой-то зверь.

Жёваный компот! Так это же та, что год назад… Про которую Гоша рассказывал. И Паутов потом. Я заинтересовался.

— Сочувствую, извиняюсь, как вас по имени-отчеству? Меня Андрей зовут, как внука вашего.

— Бабой Людой кличут, — хозяйка шмыгнула носом и провела платком по глазам.

— Баба Люда, а у Веры были враги? Недоброжелатели?

— А тебе зачем?

— Так у меня отец в милиции работает, — сообразил сходу я. — Его попрошу, может, разберется…

— Да разбирались уж… — махнула рукой бабуля. — Только без толку. Никто ничего не видел. Никто ничего не слышал. Рассказала я им всё, только про полюбовника Вериного не рассказала.

— Почему? Это же важно.

— Да он человек хороший, интеллигентный. Незачем ему по допросам шастать.

— Баба Люда, миленькая, что же ты им про него не рассказала? Это же очень важно.

— Нельзя было, — вздохнула старушка. — Женат он был. Позор терпеть от соседей, что дочка моя с женатым спуталась. Утаила я. Любовь у них была… И так разведённая, Андрюшка ещё от первого брака. В студенчестве замуж выскочила слишком рано, года не прожили.

— А как звать-то его, помните? — с надеждой спросил я.

— Так я имени и не знала. Вера ничего про него особо не рассказывала. Просто говорила, что человек уважаемый, образованный, что познакомит нас, когда он жену бросит и всё по-людски будет. Я ворчала на неё, мол, что за тайны такие? Где это видано — втихушку любовь плести? Как людям в глаза смотреть? А она говорила, что ей всё равно на окружающих, что главное — моё понимание и любовь её ухажера. Права была дочка. Умница она у меня была… Не уберегла я кровиночку.

Хозяйка опять завсхлипывала.

— Выходит, жену он так и не бросил?

— Не знаю, сынок. Верочки не стало, и я теперь ничего не знаю. Не бросил, наверное. Рассказала бы мне дочка… А может, не успела просто.

— А как же вы избранника её не видели, он что, на похороны даже не пришел?

— А кто его знает, может, и приходил, только на нём не написано было. Столько народу собралось, как в приходе на Пасху. Любили все Верочку, уважали. Проводить пришли от мала до велика. Я там только нескольких человек узнала… Остальные все незнакомые. А ты точно не из милиции? — бабуля опять глянула на меня с подозрением. — А то давеча приходили двое, пытались самогон купить. Но я-то давно здесь живу. Каждого в лицо знаю. Друзья это были участкового нашего. Петьки Осинкина. Балбеса. Додумался же друзей своих подослать, с которыми в гараже по субботам выпивает. Думал, что? Не узнаю я их…

— Участковые — они такие, — закивал я. — Хитрые… Но понять их можно. С них тоже начальство спрашивает.

— Да я-то понимаю, не по своей воле нарушаю закон. Боженька — не Леонид, бабушку простит. Может, ещё чайку? Вот поговорила с тобой, излила душу грешную, и легче прям стало…

— Спасибо, баба Люда, пора мне, — замотал я головой (Осинкин, наверное, извёлся), — хоть и вкусный у вас чаек.

— Так ты заходи, если что… Дорогу знаешь.

— Хорошо, как-нибудь заскочу. А Вера ваша в какой школе работала?

— В седьмой, как раз возле набережной, а что? Отец если в органах, должен и сам подробности знать.

— Ну, да, до свидания, баба Люда, с Андрюшкой за меня попрощайтесь, спит уже, наверное.

— Спит, шельмец. Притих… До свидания, сынок…

Я вышел в подъезд. Только дверь за мной захлопнулась, чуть не столкнулся нос к носу с участковым.

— Ты что, дверь ей дал закрыть? — возмущался он. — Как мы теперь внутрь попадем? Купил?

— Не купил, — развел я руками. — Не торгует она больше, дядь Петь. Всё…

— Как — не торгует? — Осинкин хлопал глазами, будто неваляшка.

— Завязала, говорит. Перед соседями стыдно и закон нарушать не хочет. Боязно.

— Вот бляха… — Осинкин почесал за ухом. — Опять без результата вернусь.

— Пошли, дядь Петь, лучше хулиганов ловить. Давно ты по участку вечером ходил? Посмотрим, что да как. Может, повезет. Знаю я тут пару злачных местечек, где воришки собираются. На гитарах брякают и радиоприёмники с машин ворованные толкают.

— Где это? — удивленно уставился на меня участковый. — Почему я не знал?

— Пошли, покажу. Правда, это не твой участок, но какая разница, где палки рубить, лес — он и есть лес.

— Шустрый ты, Петров, — участковый повеселел и повернулся к внештатникам. — Мужики, вы как, домой не торопитесь?

Те удручённо переминались с ноги на ногу. Перспектива бродить по ночному городу их не особо прельщала.

— Вот и хорошо, что никуда не спешите, — ответил за них Осинкин. — У нас рейд профилактический намечается. В целях, так сказать, предотвращения краж из автомашин. Проверим пару мест, где, по оперативной информации, краденое сбывают. Если задержим с поличным, обещаю подготовить и направить вашему руководству благодарственное письмо от имени начальника УВД города. Как вы на это смотрите? Замечательно! Веди, Петров…