Глава 4
Ринг для вызовов — это место, где всадников куют или ломают. В конце концов, ни один уважающий себя дракон не выберет всадника, который не может защитить себя, и ни один уважающий себя кадет не позволит такой угрозе для крыла продолжать тренировки.
— Елена Соса, Брейден Блэкберн… — Капитан Фитцгиббонс зачитывал с помоста список погибших.
Ему помогали еще два писца, а мы в молчании стояли во внутреннем дворе крепости, щурясь на утреннее солнце.
Сегодня утром мы уже все были одеты в черное, у меня на ключице появилась серебряная четырехконечная звезда, знак первогодка, а на плече — нашивка Четвертого крыла. Вчера, после прохождения парапета, нам выдали стандартное обмундирование: летние облегающие рубахи, брюки, ремни и обувь. Не выдали только кожаную форму всадников. Не было смысла тратить на нас более плотную и прочную боевую форму, когда в октябре, к началу Молотьбы, половины из нас здесь уже не будет. Бронированный корсет, который для меня сделала Мира, не соответствовал нормам, но, надев поверх него униформу, я отлично вписалась в толпу одинаковых кадетов.
Спустя всего сутки и одну ночь в казармах на первом этаже я начала понимать, что этот квадрант представляет собой любопытную смесь из гедонизма под девизом «Завтра мы все равно умрем» и крайней эффективности — по той же причине.
— Джейс Сазерленд… — капитан Фитцгиббонс продолжал читать, а писцы рядом с ним устало переминались с ноги на ногу. — Дугал Луперко.
Думаю, счет уже шел где-то в районе пятидесяти, но я сбилась, когда несколько минут назад он зачитал имя Дилана. Ведь это единственная память об этих людях, единственный раз, когда их имена произносили в стенах цитадели, поэтому я старалась сосредоточиться и запомнить каждое — но их было слишком много.
По совету Миры, я всю ночь провела в доспехах, и теперь у меня пошло раздражение по всей коже, а еще болело колено, но я сопротивлялась желанию наклониться и поправить обмотку.
Утром мне удалось незаметно перемотать бинт, несмотря на то что уединиться тут было проблематично. Но я справилась, прямо на койке в казарме для первогодков, пока никто не проснулся.
Нас оказалось сто пятьдесят шесть человек на первом этаже общежития. Кровати стояли в четыре аккуратных ряда на открытом пространстве, в больших залах. Несмотря на то что Джека Барлоу поселили на третьем этаже, я не собиралась позволять никому из окружающих видеть мои слабости. Не раньше, чем я узнаю, кому можно доверять. А личные комнаты — это как летные доспехи: не получишь, пока не переживешь Молотьбу.
— Симона Кастенеда, — капитан Фитцгиббонс опустил свиток. — Мы отдаем их души Малеку.
Богу смерти.
Я моргнула. Похоже, его речь была ближе к концу, чем я думала. Не было формального завершения построения, никто не выделил минуты молчания. Имена на свитке покинули помост вместе с писцами, и тишина во дворе нарушилась, когда командиры отрядов повернулись и начали инструктировать своих людей.
— Надеюсь, вы все позавтракали, потому что до обеда у вас не будет возможности поесть, — сказал Даин, и его глаза встретились с моими на долю секунды, прежде чем он отвел взгляд, притворяясь безразличным.
— А он отлично делает вид, что не знает тебя, — прошептала Рианнон рядом со мной.
— Да, — так же тихо ответила я.
Улыбка задрожала в уголках моего рта, но я сохраняла как можно более безучастное выражение, впитывая сердцем, наслаждаясь видом Даина. Солнце играло в его песочно-каштановых волосах, и когда он повернул голову, я увидела шрам, выглядывавший из бороды на подбородке, который вчера как-то не заметила.
— Второй и третий курсы, я полагаю, вы знаете, куда идти, — продолжил Даин, пока по краю двора справа от меня писцы проходили, направляясь обратно в свой сектор.
Я старательно игнорировала тихий голосок внутри, напоминающий о том, что мог быть и мой квадрант. Размышления «если бы да кабы» не помогут мне дожить до завтрашнего восхода солнца.
Старшие кадеты впереди нас согласно забормотали. Как первокурсников, нас поставили в два задних ряда маленького квадрата, составляющего второй отряд.
— Первогодки, хотя бы один из вас должен был запомнить учебное расписание, когда его раздавали вчера, — голос Даина гремел над нашими головами, и образ сурового, серьезного руководителя никак не сходился с веселым, улыбчивым парнем, которого знала я. — Держитесь вместе. Я ожидаю, что вы все будете живы, когда мы встретимся сегодня днем в зале для вызовов.
Проклятье, я почти забыла, что у нас сегодня спарринг. В расписании нам поставили спортзал только два раза в неделю, так что если сегодня получится остаться невредимой, то еще на пару дней я в безопасности. По крайней мере, у меня будет немного времени, чтобы прийти в себя перед Полосой препятствий. Эту невероятно сложную цепочку испытаний мы должны были идеально освоить за два месяца, к тому времени, как листья окрасятся в теплые цвета.
Если нам удастся одолеть последнюю Полосу, мы отправимся по естественному каньону над ней к полю для Представления, где драконы этого года, желающие выбрать всадника, будут смотреть на оставшихся кадетов. А через два дня после этого в Долине под цитаделью начнется Молотьба.
Я оглядела своих новых товарищей по отряду и невольно задалась вопросом, доберется ли хоть кто-то из нас до этого поля для Представления, не говоря уже о Долине.
Так. Не стоит забивать себе голову неактуальными проблемами.
— А если мы все же сдохнем? — спросил какой-то умник-первокурсник позади меня.
Я не снизошла до того, чтобы обернуться, а вот Рианнон посмотрела назад и показательно закатила глаза.
— Тогда мне не придется учить твое имя, поскольку его зачитают завтра утром, — ответил Даин, пожимая плечами.
Второкурсница впереди меня фыркнула от смеха, от этого движения зазвенели две маленькие серьги в форме колечек в ее левой мочке, а вот розоволосая осталась серьезной и промолчала.
— Сойер? — Даин посмотрел на первокурсника слева от меня.
— Я их отведу, — коротко кивнув, отозвался высокий, жилистый курсант с бледным веснушчатым лицом.
Его челюсть дернулась, и у меня в груди защемило от сочувствия. Он один из второгодников — кадет, который не нашел дракона во время Молотьбы, и теперь ему пришлось начинать весь год заново.
— Вперед, — приказал Даин, и наш отряд — одновременно с остальными — из ровного строя превратился в толпу болтающих кадетов. Всадники со второго и третьего курса, и Даин в том числе, куда-то быстро засобирались и ушли.
— У нас около двадцати минут, чтобы добраться до класса, — прокричал Сойер, обращаясь к первогодкам — всего нас было восемь человек. — Четвертый этаж, вторая комната слева в учебном крыле. Шевелите задницами и не опаздывайте.
Он не стал дожидаться, пока мы ответим, что услышали его и все поняли, и тут же зашагал в сторону общежития.
— Это, должно быть, тяжело, — сказала Рианнон, когда мы толпой отправились за ним следом. — Быть отброшенным на год назад и делать все заново.
— Не так тяжело, как быть мертвым, — сказал тот умник, что шутил на построении, проходя справа.
Его темно-каштановая челка подпрыгивала на смуглом лбу с каждым шагом. Кажется, звали его Ридок, если я правильно запомнила из краткого знакомства со всеми, которое состоялось вчера вечером перед ужином.
— Это правда, — ответила я, когда мы затормозили у двери, пытаясь все одновременно просочиться внутрь здания.
— Я слышала, как один третьекурсник сказал, что если первогодок выживает после Молотьбы, но не получает дракона, то квадрант дает возможность попробовать еще раз, если таково желание кадета, — добавила Рианнон, и я не могла не задаться вопросом, сколько решимости нужно иметь, чтобы выжить в первый год и затем начать все заново только ради шанса однажды стать всадником. Ведь и во второй раз ты можешь так же легко умереть.
Слева раздался птичий свист: мое сердце подпрыгнуло и я вгляделась поверх голов в толпу, потому что сразу узнала этот звук. Даин.
Зов повторился снова, и я сузила круг поиска до того места, где виднелась дверь в ротонду. Даин стоял на вершине широкой лестницы, как только наши взгляды встретились, он едва заметным кивком указал в сторону двери.
— Я буду… — начала было я говорить Рианнон, но она уже проследила за моим взглядом.
— Я возьму твои вещи и встречу тебя уже на занятии. Они под твоей койкой, верно? — спросила она.
— Тебя это не затруднит?
— Твоя койка рядом с моей, Вайолет. Так что мне не сложно. Иди! — Она одарила меня заговорщицкой улыбкой и хлопнула по плечу.
— Спасибо!
Я улыбнулась ей, а затем начала активно пробираться сквозь толпу, пока не вырвалась на свободу. К счастью для меня, курсантов, направляющихся в общежитие, было не так уж много, а значит, никто не видел, как я проскользнула в одну из четырех огромных дверей ротонды.
И тут же резко втянула воздух, замерев. Ротонда была похожа на рисунки, которые я видела в архивах, но ни одно изображение, ни одно художественное средство не передавало, насколько подавляло пространство внутри нее, насколько изысканной была каждая деталь. Возможно, это было самое красивое произведение архитектуры не только в цитадели, но и во всем Басгиате. Помещение высотой в три этажа, наполненное мягким утренним светом от полированного мраморного пола до куполообразного стеклянного потолка. Слева — две массивные арочные двери в академическое крыло, справа — такие же, ведущие в общежития, а еще через полдюжины ступеней передо мной виднелись четыре дверных проема, открывающихся в зал собраний.
На равном расстоянии друг от друга, переливаясь разными цветами — красным, зеленым, коричневым, оранжевым, синим и черным, — стояли шесть устрашающих мраморных колонн, вырезанных в виде драконов, словно пикирующих с потолка сверху. Между оскаленными пастями у основания каждого из них было достаточно места, чтобы в центре поместилось по меньшей мере четыре отряда, но сейчас там было пусто.
Я прошла мимо первого дракона, высеченного из темно-красного мрамора, и чья-то рука ухватила меня за локоть, втянув за колонну, туда, где обнаружилась щель между каменным когтем и стеной.
— Это я, — проговорил Даин тихим, низким голосом, поворачивая меня лицом к себе.
Каждая линия его фигуры излучала напряжение.
— Я так и подумала, раз уж это ты звал меня сюда по-птичьи. — Я засмеялась, кивнув.
Он использовал этот сигнал еще с тех пор, как мы были детьми и жили у границы Кровлы, когда наши родители служили там в Южном крыле.
Нахмурив брови, он окинул меня взглядом, несомненно, в поисках новых повреждений.
— У нас есть всего несколько минут, потом здесь станет людно. Как твое колено?
— Больно, но жить буду.
У меня бывали травмы и посильнее, и мы оба это знали, но бесполезно просить его расслабиться, когда он явно не собирался этого делать.
— Никто не пытался приставать к тебе прошлой ночью?
Беспокойство морщиной прорезало его лоб, и я сложила руки на груди — лишь бы не сорваться и не начать разглаживать эту жесткую линию пальцами. Его забота наполняла мою грудь каменной тяжестью.
— Если бы попытались, это был бы ужас-ужас? — решила я его поддразнить, улыбнувшись еще шире.
Он опустил руки и вздохнул так тяжело, что звук эхом заметался по ротонде.
— Ты же знаешь, я не это имел в виду.
— Никто не пытался убить меня прошлой ночью, Даин, и даже не причинил мне вреда, — я прислонилась спиной к стене, чтобы немного снять нагрузку с колена. — Почти уверена, что мы все слишком устали и были слишком рады, что остались живы, чтобы начать резать друг друга.
После того, как выключили свет, в казарме довольно быстро стало тихо. Кажется, предыдущий день всех эмоционально измотал.
— Но ты успела поесть с утра, да? Я знаю, как быстро всех выпроваживают из общежития, когда колокола звонят шесть.
— Я поела с остальными первокурсниками, и, предупреждая остальные нотации, я заново забинтовала колено под одеялом и заплела волосы в косу до того, как зазвучали колокола. Я уже много лет живу по часам писцов, Даин. Они встают на час раньше. Я даже подумываю стать добровольцем для дежурства за завтраком.
Он уставился на туго заплетенную серебристую косу, которую я кру́гом уложила на голове — так она выглядела словно корона на более темных волосах.
— Тебе стоит их остричь.
— Только не начинай, — покачала я головой.
— Женщины здесь не просто так коротко стригут волосы, Ви. Как только кто-то вцепится в твою косу на ринге для поединков…
— Мои волосы меньше всего волнуют меня на ринге, — ответила я.
Его глаза расширились.
— Я просто пытаюсь защитить тебя. Тебе повезло, что сегодня утром я не сунул тебя в руки капитана Фитцгиббонса и не умолял его забрать тебя отсюда.
Я проигнорировала угрозу. Мы теряли время, а от Даина мне позарез нужно было кое-что узнать.
— Почему вчера наш отряд перевели из Второго крыла в Четвертое?
Он напрягся и посмотрел в сторону.
— Расскажи мне.
Я хотела знать, не накручиваю ли я себя почем зря по поводу, которого не существует.
— Проклятье, — пробормотал он, проводя рукой по волосам. — Ксейден Риорсон хочет твоей смерти. После вчерашнего об этом весь руководящий состав знает.
Нет. Не зря накручиваю.
— Он перевел отряд, чтобы у него был прямой рычаг влияния на меня. Теперь он может делать все, что захочет, и никто не будет задавать лишних вопросов. Я — его месть моей матери, — мое сердце даже не дрогнуло от того, что мои подозрения подтвердились. — Я так и думала. Мне просто нужно было убедиться, что мое воображение не рисует все в слишком мрачном свете.
— Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, — Даин сделал шаг вперед и взял мое лицо в ладони. Его большой палец успокаивающе погладил мою скулу.
— Ты мало что можешь сделать. — Я оттолкнулась от стены и поднырнула под руку Даина, оказавшись вне его досягаемости. — Мне нужно идти на занятия.
В ротонде уже раздавалось эхо голосов — кажется, несколько кадетов прошли мимо совсем близко.
Подбородок Даина на секунду напрягся, а между бровями снова появились складки.
— Постарайся держаться в тени, особенно когда мы собираемся на инструктаж. Цвет волос тебя, конечно, все равно выдаст, но это единственный курс, который проходит весь квадрант. Я посмотрю, — может, кто-нибудь со второго курса постоит на страже…
— Никто не станет убивать меня во время урока истории. — Я закатила глаза. — Лекции — это единственное место, где мне не нужно волноваться. Да и что Ксейден сделает? Вытащит меня из класса и проткнет мечом посреди коридора? Или ты действительно думаешь, что он пырнет меня ножом посреди инструктажа?
— От него чего угодно можно ожидать. Он охренительно безжалостен, Вайолет. Как ты думаешь, почему его дракон выбрал именно его?
— Тот темно-синий, который вчера приземлился за помостом? — Мой желудок скрутило.
То, как его золотые глаза оценивали меня…
Даин кивнул.
— Сгаэль — синий кинжалохвост, и она… злобная. — Он сглотнул. — Не пойми меня неправильно. Кэт — та еще штучка, если разозлить, — как и все красные мечехвосты. Но даже большинство драконов сторонятся Сгаэль.
Я посмотрела на Даина, на шрам на его челюсти и встретила жесткий взгляд знакомых и одновременно чужих глаз.
— Что? — спросил он.
Голоса вокруг нас тем временем становились громче, и эхо множества шагов то приближалось, то удалялось.
— Ты связан с драконом. У тебя есть способности, о которых я даже не знаю. Ты открываешь двери с помощью магии. Ты — командир отряда. — Я произносила фразы медленно, надеясь, что их смысл дойдет наконец до моего сознания и я действительно пойму, насколько сильно он изменился. — Просто мне трудно осознать, что ты все еще… Даин.
— Я все еще я. — Его поза смягчилась, и он поднял короткий рукав своей туники, обнажая печать красного дракона на своем плече. — Просто теперь у меня есть это. А что касается способностей, то Кэт обладает довольно выдающейся магией по сравнению с некоторыми другими драконами, но я еще не достиг мастерства в этом. Я не так уж сильно изменился. Что касается малой магии, получаемой через связь с помощью этой метки, то я могу делать стандартные вещи, такие как открывать двери, увеличивать скорость движения и наполнять ручки чернилами, чтобы не писать неудобными перьями.
— А какая у тебя печать?
Как только дракон начинает питать своего всадника силой, всадник может творить малую магию, но печать — это уникальная способность, индивидуальная, самое сильное умение, которое является результатом особенной связи между драконом и человеком.
У некоторых печати одинаковые. Владение огнем, владение льдом и владение водой — вот лишь некоторые из наиболее распространенных способностей, полезных в бою.
Но еще есть знаки, которые делают всадника необыкновенным. Моя мать может заклинать бури.
Мельгрен — предвидеть исход битв.
Я не могла не задаться вопросом, что за знак у Ксейдена — и не использует ли он его, чтобы убить меня, когда я меньше всего этого ожидаю.
— Я могу читать недавние воспоминания человека, — тихо признался Даин. — Не так, как прорицатель читает мысли или что-то в этом роде, — я должен прикоснуться к тому, чьи мысли читаю. О моей печати не распространяются. Думаю, меня будут использовать в разведке.
Он постучал пальцем по нашивке компаса под эмблемой Четвертого крыла на плече. Ношение этого знака указывало на то, что печать строго засекречена. Просто вчера я этого не заметила.
— Никому ничего не скажу, — я улыбнулась и с облегчением выдохнула, вспомнив, что на форме Ксейдена не было никаких дополнительных нашивок.
Даин кивнул и возбужденно улыбнулся.
— Я все еще учусь, и конечно, чем ближе я к Кэт, тем лучше результат, но да. Я кладу руки на чьи-то виски и могу видеть то, что видел человек. Это… невероятно.
Эта печать не просто выделила Даина из толпы. Она сделает его одним из самых ценных инструментов допроса, которые у нас есть.
— И ты говоришь, что не изменился, — поддразнила я.
— Это место сильно меняет людей, Ви. Оно отсекает все наносное, обнажая твою сущность. В этом цель. Твои прежние связи рвут, чтобы ты был предан только своему крылу. Это одна из многих причин, по которым первокурсникам не разрешают переписываться с семьей и друзьями, иначе я бы обязательно тебе писал. Но год не изменил того, что я по-прежнему считаю тебя своим лучшим другом. Я все еще Даин, и в следующем году ты все еще будешь Вайолет. Мы все еще будем нами.
— Если я останусь жива, — пошутила я одновременно со звоном колокола. — Мне нужно на занятия.
— Да, а я теперь опоздаю на летное поле. — Даин шагнул в сторону, готовясь выйти из-за колонны. — Слушай, Риорсон все же лидер крыла. Он будет преследовать тебя, но… но сначала он найдет способ делать это в рамках правил Кодекса, по крайней мере на виду у всех. Я был… — Его щеки заалели. — В прошлом году я очень подружился с Эмбер Мэвис — нынешним лидером Третьего крыла, и говорю тебе, Кодекс для них священен. Теперь ты иди первой. Увидимся в зале для спаррингов.
Он ободряюще улыбнулся.
— Увидимся.
Я улыбнулась в ответ и, повернувшись на пятках, прошла вокруг основания массивной колонны в полупустую ротонду. Здесь было уже несколько десятков курсантов, идущих от одного здания к другому, и мне потребовалась секунда, чтобы сориентироваться.
Затем я заметила вход в учебный корпус между оранжевой и черной колоннами и направилась туда, сливаясь с толпой.
Волоски на затылке встали дыбом, а по позвоночнику пробежал холодок, когда я пересекла центр ротонды, затем мои шаги замерли. Кадеты продолжали двигаться вокруг меня, но мой взгляд устремился вверх, прикипел к верхней ступени лестницы, ведущей в зал собраний.
Вот дерьмо.
Ксейден Риорсон смотрел на меня сузившимися глазами, рукава его униформы были закатаны, массивные руки сложены на груди, метка на запястье и предплечье выставлена напоказ. Третьекурсник рядом что-то говорил ему, но Ксейден откровенно его игнорировал.
Мое сердце подпрыгнуло и застряло в горле. Между нами было около двадцати футов. Мои пальцы дернулись, готовые выхватить один из клинков, закрепленных в ножнах у ребер. Так вот где он это сделает? Посреди ротонды? Мраморный пол серый и гладкий, так что персоналу не составит труда убрать кровь…
Он наклонил голову и изучал меня своими невероятно темными глазами, словно выискивая слабое место.
Я должна бежать, верно? Но, по крайней мере, я смогу уловить начало его атаки, если замру здесь, глядя на него.
Тут его внимание переключилось, Ксейден увидел что-то за моим правым плечом и поднял одну бровь.
У меня свело живот, когда Даин вышел из-за колонны.
— Что ты… — начал было он, подходя ко мне и хмурясь в замешательстве.
— На верху ступеней. Четвертая дверь, — прошипела я, прерывая его.
Взгляд Даина метнулся вверх. Толпа вокруг нас уже поредела, и он, пробормотав проклятие, не очень скрытно шагнул ближе ко мне. Меньше людей — меньше свидетелей, но я не настолько глупа, чтобы думать, что Ксейден не убьет меня на глазах у всего квадранта, если захочет.
— Я знаю, что ваши родители крепко повязаны, — сказал Ксейден, и жестокая улыбка искривила его губы. — Но вам двоим обязательно было вести себя настолько очевидно?
Несколько кадетов, которые все еще находились в ротонде, повернулись, чтобы посмотреть на нас.
— Дай-ка угадаю, — продолжил Ксейден, скользя взглядом между мной и Даином. — Друзья детства? Или даже первая любовь?
— Он не может причинить тебе вред без причины, верно? — прошептала я. — Без причины и созыва кворума командиров крыльев, потому что ты командир отряда. Статья четыре, раздел три.
— Верно, — ответил Даин, не потрудившись понизить голос. — Но тебе — может.
— Я ожидал, что ты будешь лучше скрывать свои привязанности, Аэтос. — Ксейден двинулся по ступенькам к нам.
Дерьмо. Дерьмо. Гребаное дерьмо!
— Беги, Вайолет, — приказал мне Даин. — Сейчас же.
И я побежала.
