Замуж не всерьёз. Воронцовы

Регина Янтарная

— Он нам не подходит! Мы его не берём! — кричит громко дочка, делает рогатку пальчиками, тычет в область глаз парню. — Ева, почему это?! — усмехается Адам. — Есть конкретные критерии отбора? — Ты не в тренде. У тебя глаза не синие, — извещает его Ариша. Она — мать-одиночка, воспитывающая озорную шестилетку Аришку. По беспощадному завещанию бабушки вынуждена срочно выйти замуж, чтобы унаследовать ломбард «999». Он — завидный жених, упёртый холостяк. Не единственный наследник империи «Князь диванов» вынужден расстаться со свободой по завещанию деда.

Глава 4

Ева

Наутро всё как обычно. Просыпаемся поздно. Бегом завтракаем, бегом одеваемся.

— Поделка! — чуть не плачет дочь.

Одеваемся, выходим на улицу, искать листья.

Как назло на нашем участке берез нет, зато они есть у соседа.

Прошмыгиваем через зазор в заборе к нему.

Ищем опавшие березовые листья для осенней поделки.

— Ой! — вскрикиваю от неожиданности, услышав, как под чужими ногами скрипят опавшие осенние листья.

Вскидываю глаза, передо мной взрослый мужчина.

— Чего-то потеряли?

— Мамочка, глянь, у него синие глаза! Он наш, — шепчет кровожадно.

Мужчина сверлит меня пытливым взглядом.

— Что здесь происходит?

— Мы ищем мамочке жениха! — выпаливает дочь.

— Вот как теперь делаются дела!

— Дочка хотела сказать, что мы ищем золотые березовые листья, — шепчу с отчаянием, приклеивая к лицу заискивающую улыбку.

— Мать — охотница, ребёнок — монстр! — гневно шипит мужик.

— Старик! Иди отсюда! — дочь психует, мстит ему тут же.

— Какие дерзкие слова выходят из этого ротика!

Откуда не возьмись, наш кокер несется к нам.

— Тузик, взять его! — дочь тычет пальчиком в мужика.

— Достали! Если не уберетесь, вызову полицию, — гневно цедит мужик.

— Ой, беда — беда! — приклеенная улыбка сползает с лица, хватаю дочь за руку, бежим к калитке чужой дачи.

Вылетаем из калитки, останавливаемся отдышаться.

— Миу, миу! — где-то рядом с ногами раздается кошачий жалобный зов.

— Мамочка, ты слышишь?

Жалобно смотрю на часы. Поделки нет. И мы снова опаздываем в садик.

— Заюш, может, пойдём?

В зеленых глазках застывают слёзки.

— Хочешь, я тебе вечером накрашу ноготки? Бесцветным лаком?

— Это нечестно, — пищит тихим голоском.

— Знаю! — рыскаю глазами по кустам в поисках источника звуков.

— Смотри! — показываю дочке на кошку с тигринным окрасом.

— Тигрёнок? — моя удивленно лупится на котейку.

— Нет, домашняя кошка. Окрас такой.

— Она толстая? — глядит широко распахнутыми глазами на животное в беде.

— Боюсь, что нет. Беременная.

— Мамочка, мы ведь возьмем ее домой? — жалобная просящая мордаха смотрит на меня так, что сердце готово оборваться.

— У нас же Тузик!

— Бросишь ее здесь?

Я? Блин. Осталась крайней, как всегда. Какая-то редиска выбросила беременяху на улицу, а виноватой в глазах дочки останусь я.

Из изумрудных глазок уже капают слёзки. Смотрю на дочь, думаю, в кого она такая добрая?

— Эй, вы! — к калитке приближается тот самый мужчина, с синими глазами. — Почему до сих пор здесь?!

Не чтобы я испугалась. Ожидаемо не захотела продолжать препирательства. Кто знает, что у этого чудика на уме.

Подхватываю дочь на руки, она в свою очередь хватает беременяшку. Уносим ноги из опасной зоны.

Дома устраиваем кошку в коробку, даем поручение бабушке следить за новым жильцом.

— Не подпускай к ней Тузика, пожалуйста. Вдруг, рожать начнет. Помоги.

Благодарная мордаха кошки говорит мне: — Пчелкина, ты поступаешь правильно.

А вот циферблат часов кричит: — Всё как обычно! Ты не права.

— Внучка, ты в своём репертуаре, — мягко отчитывает бабуля.

— Ой, только не надо говорить под руку в дорогу! — отмахиваюсь от неё.

Заглядываю в чистые благодарные глаза дочки, нахожу в них поддержку, свою силу воли, мотивацию. Она сжимает мои пальцы своими теплыми пальчиками.

— Мамочка, ты поступила правильно.

— Взрослая ты моя, серьезная. Знаешь, что мы снова опоздали в садик. И поделки у нас нет.

— Ну и что! Зато мы спасли кошку!

— Тоже верно.

***