Свид 24. Книга 2

Реми Медьяр, 2023

Две страны, схожие технологии войны, которую рисуют красивым шоу, бросают пыль в глаза обывателям. Анри хотела стать педиатром, лечить детишек в своем родном городе, но вышло иначе. Теперь она недоучка медсестра на фронте. Кровь, пьяные драки бойцов, интриги и она, маленькая и абсолютно непонимающая происходящего. А весь остальной мир делает ставки на жизнь или смерть очередного бойца, сражающегося, но за что? Ядерная война ничему не научила людей, кроме того, что оружие нового поколения должно умело кромсать сотни тысяч людей, но без ущерба важной инфраструктуре. На арену боев вышли роботизированные экзоскелеты. Свид и Раук – железные гробы для миллионов бойцов противоборствующих стран, а между ними сгорающие в огне реактора судьбы людей, которых Анри смогла рассмотреть сквозь завесу дыма с полей сражений. Шаг в пропасть сделан, назад пути нет, и он пойдет вместе с ней…

Часть 3

Глава 1

На другой стороне моста колонну встречали бойцы Свидов, они словно статуи стояли на входе и не планировали просто так пропускать бойцов. Они их отлавливали и отправляли в части, которые растянулись по всему берегу реки. Ник предвидел это и на подходе к мосту, приказал Розалин выстрелить ему в ногу. Розалин не стала требовать объяснений и подбила его. Перетерпев боль, он приказал ей покинуть машину и бросить здесь.

— Что? Зачем? Она цела! — недоумевала Розалин.

— На той стороне, они сразу тебя припашут в часть, да ещё и будут проверять, как так девушка боец и всё такое. Вылезай. Хрен с ней с машиной — он едва держался от боли, но знал, что поступает правильно. Розалин нахмурилась, ей не хотелось покидать машину, но слова Ника засели у неё в голове, и она согласилась. Они медленно шли в сторону своих. Ник ковылял прихрамывая, но счастью его не было предела. С этим ранением его точно отправят в медпункт, а там он найдёт Анри, и они сбегут. Куда и как, он ещё не знал, но понимал, что не останется больше на фронте, чего бы ему это не стоило.

На посту их обыскали, оценили ранение Ника и отправили к остальным людям, которые толпились у одного высотного здания, со стеклянными окнами, откуда глазели любопытные сотрудники. Эта часть города продолжала жить обычный жизнью, однако страх не покидал людей, ведь в паре километров от них, на другой стороне реки рыскали Рауки и это всех заставляло тревожиться. Но телевизионные экраны пестрили новостями о скорой победе над саандорийцыми, войска упорно прорывались к вражеской столице и не было ни одного упоминания Завира, который ровно наполовину был оккупирован и жил буквально под прицелом.

Утром жители города всполошились от звуков сражения. Офисные сотрудники с волнением вглядывались вдаль, ища глазами наступавшие отряды Рауков, а когда показалась колонна с беженцами, все побросали свои дела и прильнули к окнам с телефонами в руках. Уже через час сеть заполнили видео о том, как вероломно и отважно сотрудники Свид 24 вырвались из цепких лап врага. Народ ликовал, посыпались тысячи комментариев с вопросами о том, как людям удалось сбежать, а к моменту прибытия полутора сотни беженцев к посту, здесь уже были журналисты и в таком количестве, что военным пришлось отгонять их силой. Но как только люди стали проходить за линию поста, выбираться из машин со слезами счастья на глазах, новостных сотрудников было не остановить, они словно хищники кидались на каждого встречного, задавая кучу вопросов. Кто-то отмахивался от них рукой, кто-то начинал подробно рассказывать, как всё произошло.

— Это всё Ник, его заслуга.

— Их было двенадцать или тринадцать бойцов, двое шли с нами, остальные удерживали Рауки на территории центра, мы шли и постоянно оглядывались, было очень страшно. Но всё Ник организовал. Кто он? Он боец первой линии, был на лечении в центре после тяжелого ранения.

— За день до побега, Ник подошел ко мне и сообщил об их плане. Я как заведующий понимал все риски, но оставаться было нельзя, пришла бы вторая линия Рауков и нас всех бы поубивали, нужно было прорываться и он взял всё на себя. Собрал каких-то бойцов, видимо подлатал Свиды, которые были в центре, а дальше, дальше мы просто ждали его отмашки. Мы не видели, как они сражаются, не знаю выжили они или нет. Они выступили против пары сотен Рауков, а может и больше.

— У меня есть видео сражения. В этот день Ник сражался без огня с бойцом Рауков, там какой-то спор был, я точно не знаю деталей. Ник бился достойно, мы все понимали, что он победит, но он проиграл, наши говорят, что это было спланировано, иначе бы бойцы Рауков взбунтовались и перебили нас всех. Тот боец ему вообще не соперник был.

— А потом он ему руку протянул и вытащил Ника из машины, понимаете, он не убил его, сказал, что саандорийцы должны показать себя милосердными. А вообще да, они нас не трогали. Был один задира, из-за которого и случился весь этот сыр бор, но Ник его в рукопашной уделал. А вон он, вон Ник! Эй, ребята, Ник жив, жив! — журналисты кинулись в сторону Ника словно косяк рыб, но он их не замечал, даже не понимал, что происходит.

Ник оглянулся на пост, его Свид стоял неподвижно «больше я в тебя не сяду никогда» радовался он. До его ушей не долетали вопросы журналистов, а только чьи-то неистовые рыдания. Он прислушался, манера плакать была до боли знакомая. Ник начал тревожиться, сердце стало биться чаще. Мадам рыдала безудержно, крики её разносились на добрых пару сотен метров вокруг. Розалин побежала, она не могла удержаться от волнения, думая, что Мадам ранена, но та была цела и невредима. Она распласталась на грязной дороге и рыдала. Рядом сидела Мари, её голову бинтовала другая медсестра. Ник почувствовал, как всё тело накрыла волна страха.

— Что случилось? — вопрошала Розалин, но Мадам лишь лила слёзы и истошно выла — Мари, что случилось? Отвечай? — девушка перевела на неё пустой взгляд, лицо было измазано кровью, но она даже не пыталась его отмыть.

— Анри — начала она и Ник опустился на колени перед ней, всё внутри похолодело, он хотел заткнуть уши и не слушать её. Врачи вокруг одергивали его, предлагали помощь, видя как по ноге стекает кровь из свежей раны, но он не обращал внимание — её похитили, какие-то мужчины, подъехали и забрали, я пыталась, правда пыталась её отбить, но он меня чем-то ударил по голове и я отключилась, а когда очнулась их уже не было — на этих слова Мадам залилась истошным воем, а Мари тихо заплакала не сводя взгляда с Ника, но тот быстро встал и побежал к мосту, он бежал так, словно нога его не была ранена. На посту его схватили. Толпа журналистов хлынула за ним, фиксируя на камеры каждый шаг. Были слышны крики, он рвался обратно, повторяя имя Анри, но никто не слушал, бойцы повязали его, а кто-то из врачей уколол седативным и на этом всё стихло.

Ник очнулся уже в палате, на другой день после операции. Он был намертво привязан к больничной койке и не мог даже двинуться. Чудовищная не физическая боль охватывала всё его тело, каждую клеточку, он плакал, кричал и плакал, так, что другие пациенты, стали вызывать медсестер, которые пытались успокоить его. В голове стоял образ Анри, которая была теперь там, на той стороне и неизвестно, что с ней. Никто не хотел ему помогать, один потерянный человек для всех был такой мелочью, но только не для него. Он обещал, что вернётся, он обещал ей, что всё будет хорошо, что Анри будет в безопасности, а теперь её не было. Остались лишь её слова «Я верю тебе и буду ждать на той стороне». Ник ненавидел себя, всем своим существом он ненавидел себя. Прошло столько времени, что сложно было понять, где сейчас Анри, что с ней и почему её забрали? Почему её, не Мари или кого-то ещё? Он метался в своих мыслях, пытаясь найти ответ, пытаясь понять, что же делать дальше. На жалобы пациентов пришёл врач и снова поставил укол. Ник забылся сном ещё на двенадцать часов.

В этот же день сети заполнили видео с Ником, его сражение без огня в центре, его неистовые крики и попытки вернуться за неизвестной девушкой по имени Анри, отрезками интервью с беженцами, которые рассказывали о том, кто их вывел из окружения. Всё это бесконечно листалось каждым жителем страны и обсуждалось.

Бойцы первой линии практически не выходили в рейтинг. Ник попал туда после того, как был отмечен одним из известных бойцов «Встретил чувака, которые на первой линии прожил четыре года, достойно уважения». Кто был этот боец, Ник не знал, да и не интересовался, но после быстрого взлёта сразу попал в тридцатку лучших. Люди, чувствительные до таких трагедий как заключенный, сражающийся за честь страны, удерживали его в тридцатке несколько месяцев. Ник и раньше продавал беттерам интересные видео и фотоматериалы, которые находил в полях, но по правилам мог получить лишь часть денег, а в рейтинге занимал чуть ли не последние строки. Но после его триумфального возвращения из Свида 24, сеть взорвалась симпатией к нему. Особенно всех зацепила его таинственная история любви. Все копали материалы на неизвестную медсестру по имени Анри и журналисты порционно выдавали интервью с сотрудниками центра, кто был лично с ней знаком, а там вспыли все интересные факты знакомства.

— Банки только летели, он махал штативом как сумасшедший, ну я его понимаю, только с фронта, ранение, а его машину куда-то увезли. А мы черт его знает, где она и тут заходит Анри и говорит, что отведёт этого психа к машине.

— Мы все ахнули, когда она вышла в компании с ним, такая спокойная, она вообще очень спокойная девушка, добрая такая и к нему была добра, а он поверьте не сахар как человек. Жизнь его обидела, сами понимаете.

— Анри вытащила его из захваченного госпиталя, на своём горбу, сама ранена была в голову, просто чокнутая баба, но преданная делу. Я горжусь, что в наших рядах есть такие люди.

Ник взмыл в рейтинге так быстро, что беттеры не успели опомниться, как он занял десятую позицию. В больницу ломанулись потенциальные менеджеры, все хотели урвать договор с ним, ведь сейчас, даже несмотря на ограничения, на его счет лились деньги, словно горные ручьи. У заключенных обычно не было официальных беттеров, но им позволялось участвовать в рейтинговании в качестве бонуса, но так как выживаемость бойцов была не высока и денег они в руки получить до истечения срока не могли, вся выданная им сумма удерживалась беттинговой компанией, которая делила деньги вместе с правительством. Всё это было крепко связано с самого начала. Обычные беттеры, даже те, кто умудрялся вырвать лакомый кусочек и получить в подопечные лучших бойцов, всё равно имели лишь малую сумму от того, сколько ставили люди в целом.

Крупных беттинговых компаний было немного, но все они были связаны определёнными обязательствами с правительством, которое поощряло их деятельность и пресекала работы незаконных ставочных организаций. Самим беттинговым компаниям не было необходимости связываться с Ником, у них были тысячи беттеров, которые получали свой жалкий процент с раскрутки бойца. Для этого использовались все возможные способы, начиная с телерадиовещания и заканчивая расклейкой плакатов по самым злачным районам городов. Всё это привлекало людей, чем ниже заработок, тем выше желание поиграть на жизни какого-то бойца и урвать свой куш. Но как бы они не рвались к Нику, он не отвечал на их запросы. Единицам удалось прорваться в его палату, они бросались бесконечными обещаниями гор золота, денег и женщин, даже намекали на возможность обжаловать его обвинение в суде, но Ник молчал. Он молчал не только с ними, но со всеми, кто к нему приходил.

На третий день в палате объявился Марк, он что-то долго рассказывал, объяснял, но поняв, что Ник глух к нему ушёл. Ник безразлично смотрел в потолок, губы были плотно сомкнуты. Его уже развязали, он больше не пытался сбежать, как и не пытался жить. От еды он отказывал, только пил воду и лежал. Врачи уже начали тревожиться и слухи дошли до Мари, которая также приняла безуспешную попытку разговорить Ника, плакала, просила прощения, а в конце отругала его и ушла.

На пятый день врачи забили тревогу, они уже вводили ему питательные вещества через капельницу, но это с трудом компенсировало полный отказ от еды. В палату к нему больше не пускали беттеров или журналистов, которые уже по всей стране разнесли фотографии исхудавшего лица бойца, со словами «боец, спас сто пятьдесят сотрудников Свид 24, но не смог спасти свою любовь». Фраза ходила в народе и создала небывало романтичный ареол вокруг Ника, который поднялся до пятого места. Беттинговые компании бушевали, такого резкого перекоса никто не ожидал, аналитики не спрогнозировали такой скачок и получили за это выговоры, а кто-то даже лишился работы.

— Мелина, пойдём с нами, может ты сможешь с ним поговорить, он ведь убьет себя? — взмолилась Мари, отыскав Розалин среди сотрудников. Врачи вызывали их троих с целью вразумить бойца, чтобы он начал питаться. Уже ни один психолог приходил к нему, но всё было безрезультатно.

— Не пойду, раз он решил сдохнуть, пусть сдохнет, слабак — Мари была готова заплакать, она уже потеряла подругу и не хотела терять ещё и друга, перед которым чувствовала себя кругом виноватой.

— Слушай, Розалин, Мерсад передал мне телефоны, и я попробую связаться с той стороной. Если получится, то ты сможешь связаться с родными. Да знаю, ты держишь это всё в тайне, но Мари мне рассказала, а ей Мерсад. Я прошу, сходи с нами к Нику. Я попытаюсь помочь тебе, а ты нам — Розалин злобно выдохнула.

— Зови меня здесь Мелина, понял? — Марк кивнул.

Лицо Ника осунулось за неделю. После операции он так и не ел, организм едва находил силы на восстановление, а питательные капельницы не могли заместить все потери тела. Он не обращал внимание на пришедшую делегацию из Мари, Розалин и Марка, а смотрел в потолок пустыми глазами. Ник уже не думал, днем и ночью он лишь смотрел в потолок, в ожидании смерти, смотрел, в надежде, что та самая с косой прекратит эти страдания, это жгучее чувство вины и потери, нужно было только потерпеть.

Розалин приблизилась к постели, на её лице было отвращение.

— Что, решил сдохнуть? — Мари охнула, ей уже хотелось вывести Розалин из палаты, пока та не сделала хуже, но Марк её остановил — Ты же у нас такой страдалец, ужас, как мне тебя жаль — язвила Розалин, Ник игнорировал её — ведь только Анри в тылу врага, других таких нет, только она бедная несчастная в лапах чужаков. М-да, стоит один раз дать мужику, и он весь остальной мир не видит, не видит, что вокруг есть люди, которые пережили гораздо более худшее. Да-да, знаем, плавали — глаза Ника сдвинулись в сторону Розалин. Мари прикоснулась к лицу руками, она впервые за неделю видела хоть какую-то реакцию с его стороны — значит всё это делалось лишь ради неё одной — по щеке Ника скатилась одинокая слеза. Розалин подумала с минуту, глядя на этот безнадёжный взгляд. Она знала, не только ради Анри он это делал, но ради других людей, даже врагов, ведь перед самым боем строго запретил стрелять в безоружных, но он ждал и был уверен, что тут будет она, ведь все дошли вполне спокойно, не было ни неожиданных нападений, ни попыток разнести всю колонну. Нет, они мирно дошли до моста, не считая случая с Анри — знаешь, я немного знала Анри, но разве ты не думал, что даже там сейчас она верит и надеется, что ты живой? Она не из пугливых, поверь, за свою шкуру будет переживать в последнюю очередь. Да, ничего ты не понимаешь, даже того, что единственное, что она тебе не простит — это если ты сдашься — Розалин склонилась над его постелью — знаешь, что меня держало от того, чтобы подвеситься на крюке в части Гарыча? Моя вторая семья, моя любимая мама Эн и Сандро, я знала, что они будут ждать меня даже тогда, когда им придёт повестка о моей смерти, даже когда я пропаду на десять, а может двадцать лет, они будут меня ждать, помнить и любить, и я буду им нужна. Как ты не понимаешь, что она сейчас там, напугана, в ужасе от происходящего, думает лишь о том, как бы ей выбраться, чтобы вернуться, а вернуться куда? К твоему трупу? Этого она не простит тебе никогда.

— Ты думаешь она жива? — злобно сказал Ник. Розалин улыбнулась.

— Тупой ты, однако. Если бы её хотели убить, то уже бы там прикончили, но судя по словам Мари, она им нужна живой — шептала Розалин — она связана с самым известным бойцом Саандорийского союза, он в десятке лучших, понимаешь, о чем я? Мерсад, Мерсад самый рейтинговый боец последнего года и до сих пор сохраняет позицию. На ней хотят заработать, может потребовать у него выкуп, ну никак не убить. А ты раскис и лежишь тут как идиот, когда твоя женщина борется за жизнь, чтобы быть рядом с тобой. Поверь, она ещё та оторва и выберется оттуда живой, а вот ты даже пятки её не достоин. Она тащила тебя с фронта, даже раненная, она верила в тебя, а ты в неё не веришь. Мне даже противно тебе это объяснять — лицо Ника становилось всё сосредоточенней, Розалин отошла от постели, засунула руки в карманы и стала ждать. Ник проматывал в голове все события, связанные с Анри, все её поступки и слова, осознавая, что Розалин говорила правду. Он поднял на неё глаза, они горели яростью и уверенностью.

— Ты права — громко произнес он и сел на постели. Розалин улыбнулась и ушла, а следом ушли Марк и Мари. Ник вернулся, словно восстал из пепла. Он корил себя за слабость, мысленно прося прощения у Анри «Я вытащу тебя, где бы ты не была, вытащу».

Яркий свет ударил в глаза до боли, Анри прищурилась, думая, что это солнце, но это был фонарь на одиноком столбе возле брошенной автозаправки. В дали стояли груженные фуры, их силуэты проступали на небе, где пару часов назад село солнце. Они были слишком далеко, чтобы добежать до них, а ноги Анри были связаны. Один из мужчин ослабил ремни на ногах и толкнул девушку в сторону туалета. Анри повиновалась и зашаркала мелкими шажочками. Через десять минут её снова бросили на заднее сиденье с мешком на голове.

Всю дорогу из Завира машина летела так, что Анри едва не падала с сиденья на пол, один из мужчин побоялся, что та расшибётся и пристегнул её ремнями. Сложно было понять куда они едут и как долго. Сперва Анри пыталась запоминать повороты, но они столько раз сворачивали и петляли, что она сбилась со счета. А теперь уже на брошенной автозаправке она осознала, что они далеко от города и движутся в тыл Саандора. Но её успокаивало, что о ней беспокоятся, привязывают ремнями, дают воды и водят в туалет, это означало, что убивать её не хотят, но для чего она им нужна идей не было. На второй день страх и паника отступили, Анри совладала с собой и начала обдумывать план побега с чужой территории. Всё это казалось страшным сном, но имея опыт побегов, она верила, что и это реализуемо. Её силы подпитывались уверенностью, что Ник жив, что он добрался до той стороны и теперь был в безопасности. Она знала, что, не найдя её он точно взбесится не на шутку, но что предпримет догадаться было сложно. Главное, чтобы не навредил самому себя, а она то точно выберется. С детства отец её учил, что не бывает безвыходных ситуаций, что всегда есть решение, просто мы в пылу эмоций и переживаний не видим его, а значит нужно было приложить все усилия, чтобы прийти к равновесию.

Через два дня Анри стала слышать шум за окнами. Это был город, вокруг кричали торговцы, сигналили машины, всё до боли напоминало какую-то ярмарку. Час они медленно ехали на машине, каждый раз притормаживая, а водитель то и дело кричал из открытого окна на других участников движения. Анри невольно вспомнила рынки на границе с Туринией, там была в точности такая же атмосфера. В машине было жарко и душно, она ни раз просила снять мешок, чтобы было легче дышать, но её просьбы игнорировались, а потом и вовсе замотали рот скотчем, чтобы она не шумела и не привлекала внимания.

Шум города постепенно стал стихать, по предположениям Анри, машина выехала за город и не ошиблась. Ещё день они мчали по гладкой дороге в другой город, не менее шумный чем предыдущий. Там они остановились на какой-то улице, дождались темноты и вытащили Анри с заднего сиденья. Её привели в какое-то неизвестное помещение, крошечная комнатка, буквально два на три, где не было ничего. Там она провела ещё несколько часов. Пока не появился он. На голову ей снова надели мешок, чтобы она не могла видеть, кто с ней разговаривает, усадили на стул и начали довольно спокойную беседу.

— Привет, Анри, ты наверно хочешь знать где ты и зачем тебя сюда привезли? Да я понимаю твоё беспокойство — голос был приторно сладкий и изворотливый — ты в одном из городов нашего прекрасного Саандора. Я думаю, название тебе ни о чем не скажет. Почему ты здесь, всё просто, ты спасла моего самого ценного бойца, который несет мне золотые яйца, а народец у нас любит такие романтичные истории. Что привело меня к мысли, что было бы не плохо собрать вас вместе и показать миру, за достойную плату разумеется — он выдержал паузу, ожидая что девушка, что-то ему ответит, но Анри молчала — двое моих наемника чудесным образом оказались в вашем городе, когда он был захвачен. Они любят такое, покопаться в брошенных наспех домах, пособирать что-то ценное, да и заглянуть в ваш центр тоже удосужились. Ну вот они-то тебя и признали. Ну с ними ты уже знакома. Я надеюсь, мы с тобой поладим, ведь на родину ты уже не сможешь вернуться без черного пятна на репутации, а слухи говорят, ваши не сильно щадят бывших пленных, да честно признаюсь наши вас тоже недолюбливают. Но я, я это другое, для меня война это бизнес, хороший прибыльный бизнес, для меня нет плохих или хороших, все просто люди, которые могут сделать мою жизнь лучше, а я смею заметить, тоже могу улучшить, чьё-то положение — он замолчал, чтобы последние его слова осели в голове девушки — я предлагаю тебе сделку, ты работаешь на меня, делаешь всё, что я тебе скажу, а взамен получишь второй шанс на жизнь в новой стране. Ты ведь медсестра, если я не ошибаюсь? — Анри молчала — ну да, думаю да, а значит тебя ждал бы только фронт за копейки. Но здесь ты можешь обрести новую жизнь, ты звезда, твоё лицо знают абсолютно все, как и лицо Мерсада, и вы вместе можете сколотить состояние на своей известности, а я вам в этом помогу. Ну что, как тебе такое предложение? — Анри думала, особых вариантов на отказ у неё не было, её либо заставят, либо не получив того, что надо, убьют.

— Хорошо, я согласна — коротко ответила она.

— Ну и отлично. Пока я всё подготавливаю, тебе придётся пожить здесь. Проси всё что надо, еды, воды, но на улицу тебя, прости, не выпустят. Мне не хватало ещё, чтобы кто-то тебя перехватил. Да и сразу скажу, ты так далеко от линии фронта, что бежать будет как минимум глупо, особенно учитывая, что твоё лицо красуется на каждом билборде — он тихо вышел. Потом вернулись его помощники, сняли мешок, развязали руки и оставили одну.

Анри расхаживала по комнатушке, здесь не было окон, пахло сыростью, и никакие звуки не дотягивались до её ушей. Вечером ей принесли сносный ужин, она тут же на него накинулась, силы ей были нужны. Пару раз вывели в туалет с мешком на голове и вскоре она забылась крепким сном. Ей снился Ник, тот день, когда они шли пешком с полигона. Весна только начала касаться улиц, но солнце было такое яркое, что хотелось закрыть глаза. Она резко проснулась, в лицо светили фонарём, Анри вздрогнула от неожиданности, чей-то голос раздавался в глухих стенах.

— Вставай, пошли, эй, вставай — она едва смогла продрать глаза, как её быстро вывели без мешка и не связывая руки и ноги. Мельком она заметила обстановку в месте, где находилась. Это была вполне опрятная квартира, обставленная дорогой мебелью абсолютно безвкусно. В конце коридора мелькал свет, возможно от телевизора, но Анри не слышала звуков. Её быстро вывели на улицу, посадили в другую машину и повезли.

Вокруг был ночной пригород, который спустя полчаса сменился шумными улицами города. За окном автомобиля мелькали огни, люди на улицах прогуливались, смеялись, что-то ели на ходу. Всё было так обыденно и знакомо, будто Анри ехала по тому же Завиру, но рассудок твердил, то был совсем другой город. Она боялась говорить, боялась пытаться сбежать, да и куда. На первом же перекрестке она увидела своё лицо, растянутое на огромном билборде, и ужаснулась. Электронный экран сменился другим лицом, лицом Мерсада. Машина двинулась дальше, а Анри всё ещё не отрывала взгляда от фотографии и продолжала наблюдать из заднего окна. Неизвестный ей не врал сегодня, но она всё равно не могла в это поверить.

Они проехали красивые центральные улицы и показался серый, пугающе бедный район города. Повсюду валялся мусор, в тонированные окна машины пялились нагловатые лица пьяных прохожих. Анри сглотнула, это место ей совсем не нравилось, но именно здесь они и остановились. Возле одного неприметного десятиэтажного дома, вокруг которого сновали бандитского вида парни, а распутные женщины, цеплялись к прохожим мужчинам. Дверь распахнулась, водитель протянул ей руку и вежливо поманил на улицу. Когда он её забрал, напуганная Анри даже не разглядела его лица, да и полумрак города скрывал её образ. Но выбравшись из машины, ей все-таки удалось взглянуть на него. Это был мужчина лет тридцати пяти-сорока, с острыми чертами лица, нос вытянутый и немного кривой, он был похож на крысу, но очень статную крысу, так как был одет в костюм. Взоры людей привлекла дорогая машина больше, чем сами её пассажиры. Они подозрительно косились, перешептывались, в окнах соседних домов показались лица.

— Что уставились? Пошли нахер отсюда или забыли кто я? — рявкнул водитель и все вокруг вдруг стали отворачивать любопытные взгляды и заниматься своими делами так, будто и не было здесь этой отполированной дорогой тачки. Мужчина повел Анри к грязному подъезду, рывком открыл дверь, и они зашли в темноту. Анри встала на месте, двигаться в полной темноте она не умела и не знала куда, но мужчина мягко взял её под руку и повел дальше.

— Тут лестница, аккуратно — Анри пару раз запнулась, а потом приноровилась идти на ощупь касаясь носком обуви края ступеньки. На третьем этаже была одинокая и очень тусклая лампочка, которая слабо освещала путь, но внушала хоть какое-то спокойствие. На пятом этаже они наконец свернули в узкий коридор, старый, но чистый, прошли мимо нескольких дверей и остановились у одной. Мужчина быстро постучал. Анри радовалась, что не стала днём упрямиться и согласилась на сделку, отношение к ней изменилось и уже не нужно было ездить с мешком на голове. Обращались вежливо, возили не связывая, предупреждали о ступеньках, а не волокли как мешок с мукой. У неё был уникальный дар находить в самых плохих ситуациях хоть что-то хорошее, что она и пыталась сделать сейчас. Тому мужчине нужны были деньги, значит она будет жить, значит, когда народ насытиться, она сможет уехать, может даже найдет Ника и всё встанет на круги своя. Она цеплялась только за него, с ним сражалась Розалин, а значит он как минимум не в окружении напыщенных и безразличных бойцов. Сердце подсказывало, что он жив, а значит и она не должна была терять надежды. Ею она в принципе и жила последние годы. Только теперь список образов пополнился вредным парнем с глазами цвета весны. Дверь приоткрылась, кто-то внимательно осмотрел гостей. Через секунду дверь снова открылась, но уже полностью, мужчина легонько подтолкнул Анри в проём, а сам удалился без лишних слов.

В квартире стоял полумрак, пахло свежестью и какой-то едой. Анри осторожно прошла в комнату, справа стоял незнакомец. Когда глаза привыкли к освещению, она рассмотрела его внимательнее. Темноволосый угрюмый парнишка лет пятнадцати точно также разглядывал и её, будто не ожидал, что кто-то сегодня придёт.

— Привет, ты кушать хочешь? — Анри помотала головой, подумав, что это какой-то смотритель для неё от того мужчины, который приходил днём — может чай? — парень настаивал и Анри согласилась легким кивком.

Квартира была не большая, но очень уютная, сразу было видно женскую руку. Цветы на окнах, мягкие пледы на диване и кресле, кухня сияла чистотой. Анри осторожно села на край стула и стала ждать. Парнишка суетился у плиты. Поставил на стол большой заварочный чайник, такие бывали обычно у бабушек и стал насыпать заварки, потом залил кипятком и квартиру наполнил уютный аромат свежих трав.

— Сейчас заварится и я налью, ты с сахаром или без? — он сел напротив и уставился на Анри. Приятные карие глаза внимательно за ней следили.

— Без — тихо ответила Анри. Она опустила глаза в стол, он был накрыт скатертью в цветочек, всё было так странно. Это место сильно отличалось от того, в котором она находилась днём. Там была стильная и модная обстановка, а здесь уютный бабушкин домик.

— Я знаю, что тебя похитили, знаю зачем и честно, если бы я мог как-то это предотвратить, то предотвратил бы. Но ты уже здесь. Я попрошу тебя не пытаться бежать, ты сейчас находишься далеко от Никирии, глубоко в тылу так сказать — Анри опешила, парень говорил уверенно и спокойно, совсем на обычного смотрителя — потому что тебя могут взять правительственные люди, а они уже точно не будут так благосклонны к тебе как беттеры. Беттеры, конечно, скверные люди и то, что они делают чудовищно, но то, что делает правительство во много раз хуже. Не знаю как в Никирии, но думаю также — он снял крышку заварника, быстро заглянул и снова закрыл — нет, ещё минут пять — так вот, давай выпьем чаю, подумаем, чем мы можем друг другу помочь — Анри насупилась, она не знала, чем она ему могла помочь и зачем.

— Мы вроде с твоим боссом обо всем уже договорились — строго сказала она.

— Не сомневаюсь — усмехнулся парень — Тави даже с дьяволом договорится. Да он хочет продать тебя на телешоу, поднять своего бойца на первое место и грести деньги лопатой. Да, это весьма привлекательная сделка, если тебя всё устраивает, то ты можешь вернуться к нему. Но если, я повторяю, если вдруг у тебя в голове или в сердце есть хоть капля желания изменить этот мир, не просто прославиться, это ты уже сделала, не заработать кучу денег, купить себе яхту и домик в три этажа, а изменить людей и может остановить войну, то тогда лучше останься здесь и попробуй воспользоваться этой возможностью — в его глазах горел огонь, он даже чуть склонился вперёд.

— Так тот мужчина, Тави, не твой босс? — лицо парнишки погрустнело, его надежда в одночасье рухнула, он вздохнул и пошёл за кружками.

— Ну он один из заказчиков, дает мне кое-какую работу, но точно не узнает, кто тебя выкрал из его дома — парень усмехнулся и начал разливать ароматный чай.

— А почему этот, который меня вез, помогает тебе? — не унималась Анри.

— Это глава мафии нашего района, торгует наркотой и оружием. Он мог бы на тебя позариться, но пару лет назад его сына забрали из тюрьмы на фронт, ну и тот погиб там, так что теперь эта гроза мафии поддерживает разного рода оппозицию. Кто бы мог подумать да, наркоторговец, выступающий за мир? А ещё он терпеть не может Тави — парень хохотнул.

— А ты кто? — добавила Анри, её не волновал чай, аромат, которого так и витал под её носом, нужно было всё понять и выяснить до мелочей.

— Я, да я просто хороший программист и оппозиционер, но не тот, который выходит на митинги, дерется с полицейскими, я как бы по другую сторону ширмы — взгляд Анри становился настороженнее.

— Как зовут? Мне никто не называет имен, хотя бы твое я могу знать, раз уже я здесь?

— Сандро — с улыбкой сказал парень и глаза Анри резко расширились, память быстро вбросила ей кадры из момента, когда Мерсад звонил кому-то в Саандор, чтобы разоблачить Розалин. Это было то самое имя, Мерсад назвал его лишь однажды, но оно было такое необычное для её слуха, что она хорошо его запомнила, а потом и сама Розалин неоднократно его упомянула. Сердце её сжалось от счастья, каким-то немыслимым образом она оказалась именно здесь и сейчас, рядом с тем, кто буквально пару дней назад признавался в любви её новой подруге. Той самой, которая носилась с ней в день захвата, той самой, что шла плечом к плечу с Ником. Она громко рассмеялась, а Сандро замер, задержав кружку у лица, не решаясь пить.

— Сандро? Серьёзно? Сандро? А у вас тут много людей с таким именем? — сквозь смех говорила она.

— Эм, да я как-то не задумывался, а что? Что вообще происходит?

— Ты любовник Розалин, да, и друг Мерсада? — Сандро опустил кружку, и он не мог собраться с мыслями и в совпадения не верил.

— Да не то, чтобы любовник, да и откуда ты их знаешь вообще? Тебе Тави что-то сказал? — Анри расслабилась, она начала пить, чай уволакивая из крошечной мисочки печенье.

— Нет, Розалин мне рассказала, ну как рассказала, Мерсад тебе звонил, а мы были рядом. Ну и потом её прорвало, она рассказала о тебе и твоей семье, о том, как вы живете. В общем о многом — Сандро заулыбался, потом засмеялся и встал, хватаясь руками за голову. Анри подхватила его смех.

— Боже как? Ты была в Завире? — Анри весело закивала, надкусывая очередное печенье. Сандро снова сел за стол — Как она? Как Мерсад?

— Ну — Анри тянула, ей не хотелось говорить о том, что кучка Свидов сражалась с полчищем Рауков, но лгать не хотела — в день, когда меня схватили, мы уходили из оккупированной части города к своим. Ник и Розалин и ещё несколько бойцов удерживали Рауки, когда мы отходили. Но Мерсад увел большую часть в город, поэтому я думаю они живы. Тем более Ник очень хороший боец. А до этого с Розалин всё было хорошо, у неё поддельные документы и она работала у нас медсестрой, точнее не у нас, а на второй линии, но её прорвали и всех перебросили в центр Свид 24, он в Завире, а потом и меня ранили, и я там тоже оказалась. Вот так мы все и встретились. Ну там ты наверно знаешь, что пришли Рауки и Мерсад — она отмахнулась от подробностей, не хотелось всё это вспоминать. Сандро улыбался во все зубы, он забыл о чае, а лишь довольно смотрел на Анри.

— Мерсад мне ничего не говорил об этом, хотя я его понимаю — Сандро вздохнул — завтра утром придёт Эн, это моя мать, а я ещё не придумал, как объяснить ей твоё присутствие — Анри отпила глоток и беззаботно ответила.

— Скажи правду — Сандро недовольно фыркнул, словно идея Анри была верхом глупости — судя по милой обстановке, женщина она должна быть приятная.

— Она с ума сойдет, может отправлю тебя на время к Гийому — рассуждал он вслух — ну тот, кто тебя привез. Но у них там не спокойно, а ко мне точно не сунутся. Спасибо безупречной репутации моей матери и моей предусмотрительности.

— Ну а что она сделает? Выгонит меня? Ну раз так, то тогда поеду, а если нет, то останусь — Сандро усмехнулся — мне знаешь надоело гонять за это время, тут я хоть в душ спокойно схожу, а сидеть в логове мафии, ну знаешь, такое себе дело.

— Да, может Гийом и не сдаст, а вот его товарищи — он задумался, многих из них он знал достаточно хорошо, чтобы не доверять им.

— А что ты вообще задумал? — Анри наклонилась вперед и сощурила глаза. Сандро не торопился рассказывать, ему и не хотелось, он был уверен, что девушка не одобрит его идеи.

— Да так, ничего особенного. Гийом свяжется с правительственными людьми через своих людей и предложит им сделку, что ты будешь говорить то, что им нужно — он замолк, Анри задумалась.

— То есть то же самое, что предлагал твой это Тави. А что нам с этого? — Сандро вздохнул.

— Ну мы потанцуем немного под их дудку, а потом, когда тебя допустят до центрального канала, скажем правду — он видел, как глаза девушки стали меняться, она стала оглядываться по сторонам, словно искала за что бы зацепиться взглядом. Анри не особо нравилась эта идея, так как она не понимала какую правду ей нужно было сказать и самое главное, что за этим последует, хотя догадки уже были.

— А что потом? — тихо спросила она — что будет со мной, если я скажу правду? — Сандро сцепил пальцы и сжал, но врать было бессмысленно исход был очевиден.

— Тебя расстреляют — сказал он, глядя прямо в глаза — может не сразу, так как нужно будет утихомирить народ, придумать какую-то сказку про тебя, что ты из никирийской разведки и всё это хитрый план врагов, но потом точно расстреляют — Анри молчала. Ей хотелось отказаться от этой затеи, пусть уж она будет местной звездой и никогда больше не вернётся в Никирию, но зато будет живой. Она потерла рукой вспотевший лоб и продолжила.

— Тогда зачем эта правда, если они всё замнут? Смысл этой жертвы? — голос её дрожал от возмущения. Сандро, из того милого малолетнего паренька, превратился в палача, который уже давно точил свой топор над её шеей. Его холодные рассуждения не пестрили сожалением, он говорил четко и по делу, без эмоций, как того предполагала ситуация.

— Возможно они не смогут утихомирить народ, и война по крайней мере замедлит свои темпы. Мерсад передал мои телефоны Марку, это какой-то инженер из ваших, и я уже молюсь на него, чтобы он смог наладить связь со мной, тогда возможно, что мы сможем сделать трансляцию на весь мир. Если мы только здесь поднимем народ, то нас скорее всего захватят никирийцы, а это тоже не очень хорошо. Нужно пробудить всех людей ото сна, понимаешь? Я не уверен, что здесь люди примут твои слова на веру, не говоря уже о ваших, но если мы не попытаемся, то ради чего мы вообще тогда живём? Ради личного блага? Но это наше личное настолько эфемерно, что его любым ветром унесет — он отодвинул кружку и с надеждой заглянул в встревоженное лицо Анри — я знаю одно, люди устали от войны и думаю ваши тоже, на это и расчет — в квартире воцарилось молчание. Чай медленно пускал струйки пара вверх, за окном шумели улицы. В Анри боролись две стороны, одна животная — желание выжить и выбраться, вторая альтруистическая — желание остановить эту войну. Пусть идея Сандро и казалась глупой, но если был здесь хоть какой-то шанс, то сложно было отказаться от голоса совести, который в ней говорил сейчас громче, чем её собственные переживания за личное счастье.

— Марк сможет — строго добавила она — я уверена, он дельный товарищ и скорее разделяет твою позицию. Но — она задумалась, язык не поворачивался сказать, то, что крутилось в её голове — но я не знаю готова ли пойти на такое. Пару дней назад я думала, что меня убьют или будут пытать, и была счастлива, когда узнала, что на самом деле от меня хотят, ведь это давало мне шанс на жизнь. А теперь я должна собственноручно перерезать себе глотку и ради чего? Ради того, чтобы люди двух воюющих сторон вышли на улицы и начали протестовать? Не знаю как у вас, но наши даже думать об этом боятся, не то, чтобы свергать власть. Тем более многие саандорийцев даже за людей не считают. Стоит ли это того? Может война скоро закончится, а я просто подпишу себе смертный приговор. Я ведь даже не жила — она затихла и грустно вздохнула. Сандро понимал, что такое решение не дается просто так. Он знал об Анри, только то, что девушка она была весьма смелая, раз спасла Мерсада, но больше ничего.

Сандро глотнул чай, пошарил рукой в пустой чашке с печеньем и задумался. Для него жизнь Анри по большому счету ничего не стоила, как бы он не пытался пробудить в себе чувство сопереживания, выходило лишь равнодушие. Важнее была жизнь Розалин, а ещё жизни его друзей и родных, а Анри была лишь орудием, которое в умелых руках должно было стать мечом, сокрушающим несправедливость. Гийом мог бы её заставить, но как только Анри перейдёт в руки правительства, его влияние закончится и только личные мотивы смогут подтолкнуть её осуществить план. А её личные мотивы не совпадали с мотивами Сандро. Он рыскал в своей голове слова, которые бы могли её убедить, но сложно было убедить человека, пойти и намеренно себя убить. Тем более одним выстрелом тут точно не обойдётся, её будут пытать, искать ниточки, которые могли бы вывести их на организаторов, чтобы накрыть всю шайку. Да была и другая проблема, без связи с той стороной их действия могли быть бессмысленными. Сандро с горечью осознал, что вот сейчас от него уже почти ничего не зависело. Там на той стороне был какой-то парень по имени Марк, на которого были все его надежды. Ему было сложно поверить, что раз он не додумался как установить связь, то найдётся тот, кто решит эту непростую задачку.

Глава 2

Завир поделился на два города: в одном кипела жизнь, прибывали новые части Свидов, медицинские подразделения, укреплялись защитные валы стены, которая в случае нападения Рауков, должна будет служить опорным пунктов, а с другой стороны, был безмолвный, умерший город, где изредка шныряли громадные машины, в поисках того, чем можно было бы поживиться. Люди не спешили покидать вторую часть города, лишь единицы собирали вещи и устремлялись в другие, ещё не захваченные города. Остальные же предпочли разместиться во временных локациях для беженцев и ждать. Такая ситуация уже случалась, не с Завиром, но другими городами, когда Свиды отступали на несколько месяцев, но вскоре возвращались и отбивали свои территории, а люди спешили вернуться в свои под час абсолютно не тронутые жилища. Улицы наводнились людьми, кто-то праздно шатался по улицам, кто-то шел на работу, которую перенесли из одной части города в другую, но все как один обсуждали последние новости о долгожданном вторжении на севере страны. Каждый час информация обновлялась, бойцы второй линии выкладывали по несколько постов на дню с ободряющими фотографиями и видео. Конечно, тут была в основном заслуга их беттеров, которые ни на минуту не прекращали работу, пока сами бойцы находились в ожидании команды выступать.

Марк быстро шёл по коридору нового офиса. С момента бегства из плена сотрудников и пациентов Свид 24, жизнь в новом, арендованном на время оккупации, здании била ключом. Каждый день завозилось ещё не выгруженное оборудование, инженеры скандалили с грузчиками, когда те были неаккуратны с их вещами. Марка это тоже коснулось, будучи руководителем ему приходилось решать множество бытовых вопросов, которые ему были не интересны. Но всё словно остановилось, когда он узнал, что Ник и Мари находятся в одной из больниц города. Он бросил работу и помчался туда. Мари уже сообщила ему, что произошло с Анри, но Марк до конца не мог в это поверить, пока не увидел Ника. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Мари не соврала.

Дверь кабинета захлопнулась с треском, пара инженеров в коридоре с нескрываемым интересов обернулись на шум. На Марка это не было похоже, всегда спокойный и выдержанный, теперь он хлопнул дверью так, будто хотел, чтобы она слетела с петель. Карманы его штанов жгла посылка с той стороны. Он вернулся к двери, проверил ещё раз заперта ли она и сел работать. Точнее делать то, что ему поручил какой-то неизвестный боец Рауков.

Телефоны, как было ожидаемо, не ловили на этой территории, хотя Марк до последнего надеялся, что близкое расположение вышек связи врага, может дать возможность наладить связь, но ничего не вышло. Ему, всегда работающему со Свидами, сфера связи была не особо интересна, он не знал особенностей современных вышек, не знал есть ли блокировка вражеских звонков или просто сигнал не дотягивается, всё это было темным лесом, с которым он должен был разобраться в короткие сроки.

Марк положил два телефона перед собой и долго смотрел, сейчас это был бесполезный кусок пластика и как его превратить в бесценный коммуникационный канал он не знал и не мог даже обратиться с этим вопросом к кому-нибудь. Он окончательно увяз в очень опасной игре и если ему удастся, что-то сделать, то назад пути уже не будет. Во всей этой суете он и вовсе забыл о своём письме Мари, о том, что она могла его найти, даже находясь в плену, всё это будто осталось в другой жизнь, в той, когда город Завир ещё был единым целым. Он каждый день старался навещать Ника, но тот даже не удостаивал его недовольным вздохом, полное равнодушие. Марк чувствовал, как вина за похищение Анри ложиться на его плечи, но не мог злиться на друга, а злился лишь на себя, ведь за неделю так и не нашелся с решением вопроса связи.

Ещё через пару дней Розалин оказалась на пороге его кабинета, чем весьма удивила.

— Мне нужна твоя помощь, Мари сказала к тебе обратиться — Марк сглотнул, девушка хоть и была чуть ниже его ростом, но внушительные руки и природное нахальство, заставляли его цепенеть в её присутствии — ты же инженер и тут главный?

— Ну вроде да, чем могу быть полезен? — «сама любезность» подумала Розалин, ей такие не нравились.

— Я хочу работать со Свидами, ну там ремонт, тестирование, всё в этом духе. Пристроишь меня? Мою часть расформировали, я пока не закреплена ни за кем и могу вырваться из этого ада, да и квалификации особой у меня нет, я ж не хирургическая — на лице Марка заиграло недоумение и насмешка. Он не переставал удивляться тому, что девушка пришла сюда без стука, без приветствия и просит оказать такую серьёзную услугу, не проронив ни слова вежливости.

— Извини, но я ничем не могу помочь — он решил не объяснять причин, это было очевидно для него, как он думал и для Розалин тоже.

— Это почему? Ты даже не попытался и сразу говоришь нет. Я вообще прошарена в этих вещах, четыре года на заводе отмотала и знаю Рауки наизусть, до винтика — гневный голос девушки, заставил Марка вздрогнуть, возмущение где-то поднималось в груди, но он пытался себя успокоить.

— Послушай, я знаю кто ты и допустить тебя до этих работ не могу, тем более у тебя нет никакого образования, здесь даже пытаться не стоит, отдел кадров сразу зарубит твоё резюме — Марк развел руками и вернулся к работе.

— Погоди-погоди, я надеюсь ты не забыл, кто удерживал Рауки всё это время, пока твоя дорогая Мари бежала на эту сторону? Или что, думаешь я смогла дотрещаться с парой сотен бойцов, чтобы нас не трогали? — она подошла к столу, глаза её горели. Лицо Марка изменилось, для него было недопустима такая манера общения, он насупился и ответил.

— Я очень благодарен тебе, что ты помогла нашим, это дорогого стоит, но, к сожалению, у меня нет тех полномочий, чтобы я мог тебя принять на работу. Штат укомплектован, диплома нет, и ты все-таки с вражеской стороны — он не успел закончить как Розалин начала на повышенных тонах.

— Да кто узнает то? Зачем для тестировщика диплом?

— Я знаю и этого достаточно — строго сказал Марк и встал из-за стола. Он прошёл к двери, открыл и вежливым жестом указал Розалин на выход. Терпеть её крики в свой адрес он больше не мог. Голова безумно болела, предстояла ещё куча работы и эти чертовы телефоны, всё ещё лежали на столе, напоминая, о его беспомощной ситуации. Розалин медленно прошла к двери, потом остановилась и злобно посмотрела на него.

— У-у-у, попадись мне в темном коридоре, отделаю как малолетку. Студентик — она усмехнулась и перевела взгляд на стол. Она уже заметила эти телефоны, не узнать их она не могла, хоть они и были в самом углу стола среди прочего барахла — ты хоть знаешь почему они тут не ловят? — Марк вздохнул, пытаясь успокоить себя и не ляпнуть грубостей, нужно было сохранить лицо, так его воспитали.

— Вышки не дотягиваются — коротко ответил он и Розалин хохотнула.

— Идиот, ничего у тебя не выйдет — она вышла, что-то ещё бурча себе под нос и исчезла. Марк запер дверь, её слова не давали ему покоя, что она могла знать о работе их системы связи, возможно больше, чем он думал, но просить у неё помощи было выше его гордости. «Сам разберусь» подумал он и сел за стол.

Марк, привыкший к обходительным и весьма воспитанным девушкам долго, не мог прийти в себя от неожиданного вторжения. Для него Розалин была мужчиной в женском обличии, наглой и заносчивой, достаточно было одного взгляда для понимания её сущности, но сомнения всё равно закрадывались в его голову, да и телефоны мозолили глаза. Он кинул их в тумбу и решил наведаться к Нику.

Постель Ника была пуста, чего Марк в принципе и ожидал, но угадать куда он направился было сложно. На стойке администрации ему сообщили, что Ник укатил на кресле-каталке на улице, куда Марк и последовал.

— На этаже поймали и не дали покурить, теперь приходится сюда гонять и то видите ли курить на входе тоже нельзя — с досадой оправдывался Ник. Он курил уже может пятую сигарету и никак не мог насытиться. Появление Марка не смахнуло с его лица всё той же сосредоточенности, веселость не заиграла в уголках его губ.

— Как нога? — тихо спросил Марк и сел на скамейку рядом с ним.

— Нормально — равнодушный ответ не радовал. Ник не поворачивался в сторону Марка, который считал, что должен извиниться, потому что не смог тогда уговорить Анри уехать.

— Я тебя подвёл, знаю — Марк поймал на себе непонимающий взгляд Ника — я должен был что-то сделать, но правда не знал, как ещё я могу её уговорить.

— Ты бы и не уговорил — процедил Ник. Марк почувствовал где-то в груди укол, словно вот до него дошло осознание, что друг навсегда потерян и ему не искупить своей вины.

— Прости меня — обречённо добавил Марк и голова опустила вниз, ему сложно было подобрать нужные слова. Ник обернулся, взгляд стал мягче и добродушнее.

— О чем ты? Ты готов был жениться на девушке, которую не любил, ради того, чтобы помочь мне, ну и отчасти ей. Как ты можешь вообще извиняться? — Марк поднял на него глаза, ему хотелось плакать, Ник был слишком понимающий, несмотря на всю щетинистость натуры и плачевность ситуации, он всё равно видел в людях людей — ну и если бы ты женился на ней, то я бы никогда не узнал, что меня кто-то любит — грустно добавил Ник.

— Что? Любит? — Марк заулыбался, Ник поймал его взгляд и засмеялся, смех этот был вымученный горем, но это ему было необходимо — она тебе сказала? А ты ей сказал? Ну не молчи, мне интересно — Ник мялся, лицо залил румянец.

— Ну вроде как да, ну как вроде, ну да. Мужчины это не обсуждают обычно — он с шутливым укором глянул на Марка, а тот сиял от счастья, они словно забыли на мгновение о том, что Анри сейчас была в тылу врага.

— Да плевать мне на эти условности, я хочу знать всё — возмущался Марк.

— Не буду я ничего тебе рассказывать, это личное, тем более сейчас — Ник потянулся за сигаретой, всякий раз, когда он вспоминал Анри, сердце рвалось наружу, он понимал, чтобы хоть как-то повлиять на будущее, попытаться спасти её, он должен уметь уходить из своей голове, следовать только холодному рассудку, сладостные воспоминания лишь дурманили и погружали его в уныние. Марк, будучи тактичным не стал добиваться подробностей и решил сменить тему.

— Сегодня приходила Розалин — с легким налётом отвращения сообщил он — требовала от меня работу, нахамила и ушла. Я до сих пор в шоке от её наглости — Ник усмехнулся.

— Да, Розалин имеет скверный характер, но ты же знаешь, через что она прошла?

— Знаю, но я-то ей что сделал? Ты знаешь, что я очень вежливый человек, но сносить её хамство — нет, это уже слишком — куксился Марк.

— Она хороший человек и ей можно доверять во всем — Ник смерил его серьёзным взглядом — меня она вообще побила во вторую встречу, ты ещё легко отделался — он хохотнул, но Марк не разделял его веселости, не понимая, чему так радуется Ник — такой она человек, внешне очень грубая мужененавистница, а внутри заботливая и внимательная. Если ты ей можешь чем-то помочь, то помоги — Марк всем своим видом показывал, что не прислушается к мнению Ника — она обесточила за ночь пятьдесят Рауков, одна — он глянул на Марка, лицо которого изменилось с равнодушия на заинтересованность — когда город захватили она бегала с Анри и искала меня, хотя мы вообще были не особо знакомы с ней. Потом неделю скрывалась в городе и вернулась в центр, ой, ты не поверишь, с тележкой вещей — Ник засмеялся — она неделю обчищала магазины, чтобы привезти девушкам в центр вещи, фантастическая женщина. Она выбрала мне Раук для сражения с Мерсадом, она стояла со мной плечом к плечу, когда мы сражались. Так что поверь мне, она ещё тебя очень удивит — Марк задумался, он слишком сильно доверял Нику, чтобы не поверить, но в голове не укладывалось, что за образом той грозной девушки скрывается заботливый друг.

— Ну может это вы с ней нашли общий язык, но у меня это явно не выйдет. Да и не могу я ей ничем помочь, у меня нет вакансий, а у неё нет диплома, чтобы я передал его менеджерам по персоналу. Все почему-то думают, что если начальник инженерного блока, то мне все позволено, да они за каждым моим шагом следят, ждут, когда я совершу ошибку, чтобы подсидеть — он тяжело вздохнул, но добрый взгляд Ника не выдержал — ладно, я подумаю, что можно сделать — он встал и зашаркал прочь.

Через пару дней Розалин вызвали в отдел кадров. Долго задавали различные вопросы, да так, что девушка изрядно заволновалась. Слишком много личных вопросов, слишком много уточнений. Розалин уже подумала о том, что Марк её сдал, но старалась не показывать своей взбушевавшейся внутри агрессии.

— Маркус-Самуэль Лима нуждается сейчас в услугах секретаря и говорит, что хорошо с вами знаком, рекомендовал рассмотреть вашу кандидатуру. У нас не приветствуется кумовство, насколько мы знаем вы не являетесь родственниками, а значит смею полагать, что вы состоите в любовной связи — Розалин открыла рот от удивления — конечно, мы не имеем право препятствовать, складывающимся в рамках нашего центра, связям, тем более многие из наших сотрудников так преданы работе, что буквально живут в этих стенах, поэтому если вы состоите или планируете вступить в какой-либо тип отношений, будь то сожительство или брак, мы должны быть оповещены об этом — менеджер выразительно посмотрела на Розалин и продолжила тем же официальным и спокойным голосом — на этот счет у нас предусмотрено соответствующее соглашение — она протянула папку — здесь указаны требования к сторонам вступившим в отношения. Защищаются ваши взаимные права на личную жизнь и условия, контролирующие влияние вашей связи на рабочий процесс — Розалин стала с наигранным вниманием изучать содержание, но не слова не поняла, так как все мысли были спутаны — насколько нам известно ваша часть, за которой вы были закреплены на данный момент расформирована, и вы находитесь в листе ожидания на назначение. Соответственно мы можем предложить вам должность секретаря, но настоятельно просим ознакомиться с этим документом. Можете не торопиться, мы понимаем, что возможно ваши отношения сейчас не на том этапе, чтобы вы были готовы рассматривать официальное заявление, но в дальнейшем вы обязаны опираться на этот договор, в ином случае, нам придется найти другого кандидата на эту должность.

Назначение медицинского персонала на офисные должности у нас не приветствуются, но Маркус на хорошем счету и руководство заботиться о том, чтобы такие сотрудники как он не испытывали дискомфорта на работе. Если ему необходимо видеть на этом месте вас, то мы с удовольствием пойдём ему навстречу. Это договор о трудоустройстве, ознакомьтесь и, если согласны со всем, что я вам ранее сообщила, подпишите на последнем листе и можете приступать к работе — Розалин осторожна взяла другую папку, быстро пролистала и поставила в конце подпись. Менеджер натянула искусственную улыбку и забрала папку — эту оставьте себе. Марку мы передали точно такую же. Настоятельно рекомендую не затягивать подписание соглашения, чтобы не было нежелательных последствий — снова мягкая улыбка. Розалин скользнула со стула и готова была уже уйти, но девушка снова её окликнула — и помните, что вы медсестра и в случае нехватки персонала мы имеем право перевести вас на фронт — Розалин молча кивнула, эти слова её не пугали, она услышала только «в случае нехватки» этого было достаточно, хотя в действительности, слова говорили о том, что она лишь временно займет эту должность.

В голове Розалин роилось множество мыслей, она не знала, по какой причине странный инженер передумал, да ещё это соглашение её смутило, так на нем акцентировалось внимание, что было не сложно догадаться, что подписание его в дальнейшем необходимо.

Уже на пути к кабинету Марка, Розалин осознала, что уже больше не вернётся на фронт, что она даже уже не медсестра, а офисный сотрудник. Она усмехнулась своей мысли, что узнай об этом её друзья с улиц Аймы, не поверили бы и подняли на смех. Она осматривала идущих ей навстречу сотрудников. Девушки, мужчины, все были одеты от иголочки, а она всё в той же потертой форме медсестры, но её это уже не волновало. Она не вернётся на фронт и будет работать со Свидами, если, конечно, Марк позволит. В дверях она замешкалась, вспоминая свои грубости вчера и наткнулась на мысль о том, что парнишка возможно просто её испугался, но тут же память вернула образ строгого менеджера с этим увесистым соглашением, всё свидетельствовало о том, что здесь есть люди, помимо неё, которых стоило бояться больше.

— И как это так ты передумал? — входя заносчиво спросила Розалин. Марк встал, проклиная в уме Ника, за то, что теперь эта нахалка будет его постоянным сотрудником.

— Я бы попросил придерживаться профессиональной этики, если вам требуется это место, в ином случае я буду вынужден отозвать вашу кандидатуру на эту должность. Если вы внимательно читали договор, то должны помнить, что на двадцатой странице указан испытательный срок — голос его был холодный и равнодушный. Розалин замерла, слишком сильно ей хотелось это место, чтобы пререкаться. Она вспомнила свои годы работы на заводе, то были прекрасные времена и чудесные люди, поэтому быстро смирилась.

— Хорошо, какого рода работу мне необходимо выполнять? — уже спокойно спросила она. Марк был доволен, все-таки у него были рычаги влияние и это не могло не радовать.

— Необходимо разобраться с моей документацией, разослать договоры по заводам, для этого обратитесь в службу доставки. Все инструкции здесь — он передал папку, которую сам собирал ни один год — здесь все необходимые контакты, правила отправки секретной корреспонденции, соблюдение их очень важно, так как при утечке информации нам будет грозить суд. Если быть точным, то вам будет грозить суд, так как официально вы этим теперь занимаетесь. Если что-то непонятно, то обращайтесь с вопросами ко мне — он вставил дежурную улыбку — ваше рабочее место — он указал рукой в сторону изрядно заваленного стола.

Розалин никогда ранее не приходилось работать с документами, она даже медицинские карты никогда не заполняла, но даже её скудного опыта было достаточно, чтобы понять, насколько безалаберно относился к этой работе сам Марк. В первый же день, напрягая все свои возможные извилина она поняла, что на столе имелась куча договоров, которые в принципе не были отправлены в срок, помимо этого, многие из них не были до конца заполнены, а пара десятков и вовсе возвращены, так как имели некорректное заполнение. Она со злобой поглядывал на молчаливого начальника, понимая, какую злую шутку он с ней сыграл, но отступать не планировала. Тем более он все-таки принял её на работу.

Розалин провозилась до поздней ночи, копаясь в документах и намечая план на следующий день. Несколько отправок, куча переделок и ещё множество других пунктов уже стояли в её телефоне. Она решила действовать по образам из фильмов, которые смотрела в детстве, где красивые секретарши вели даже график жизни своих боссов, расписывая день по минутам. Вживаться в новую роль ей ничего не мешало, но огорчало одно, что до Свидов с такой работой она точно не дотянется. Марк был в кабинете до полуночи, у стены стояла кушетка, на которой он уснул, после завершения своего рабочего дня. Розалин была удивлена, такому его поступку и решила покинуть офис, чтобы не мешать.

Следующим же утром Розалин ожидала та же картина, горы документов, тусклый свет лампы над столом и угрюмый Марк. Изредка она наблюдала за ним, ожидая, когда же он возьмется за телефоны, но он к ним не притронулся. Ей хотелось обсудить с ним то, что она знает, но что-то ей подсказывало, что вмешиваться в его работу не стоило, такой он был сосредоточенный и безмолвный. Будь у них какая-то неформальная беседа, она бы точно вставила свои пять копеек насчет телефонов, но, к сожалению, Марк не жаждал завязывать обыденных разговоров с ней. Он вообще почти ни с кем не общался, кроме сотрудников и заказчиков, с которыми его связывали только деловые отношения. Розалин хватило двух дней, чтобы понять, насколько это был замкнутый и закрытый человек, Марк во многом напоминал ей Сандро, только более взрослого. Таким, по её мнению, должен был стать её экс-брат в будущем.

Утром третьего рабочего дня Розалин обнаружила, что Марк достал все-таки телефоны и внимательно разглядывал, крутил то в одной, то в другой руке, даже не замечая, как ключ в двери кабинета повернулся и вошла она. Розалин долго стояла у своего стола раздумывая насколько имеет право вмешиваться со своими советами. Лишний раз злить этого учтивого человека и рисковать местом она не хотела, но в тоже время понимала, как быстро может пойти его работа, расскажи она дополнительную информацию.

— Они блочат сигнал — тихо сказала она, не двигаясь с места. Марк повернулся в её сторону, Розалин не видела на его лице агрессии или недовольства — я не знаю как у вас, но у нас блочат сигналы чужой связи, чтобы они не проходили на нашей территории. Вышки один и те же, просто сама частота другая или что-то там — она замолчала, ожидая ответа от Марка.

— Но зачем тогда с приходом на новую территорию они сносят вышки, если можно просто заблочить? — сомневался он.

— Я думаю, чтобы пускать пыль в глаза народу. Многие даже не знают, что заводы Рауков производят оборудование для блокировки. Я не знаю сталкивался ли ты с целыми моделями Рауков, но я-то точно видела ваши и знаю как они похожи, а значит и системы блокировки тоже схожи, ведь их тоже должны производить на заводах Свидов. Разве не так? У вас тоже вся связь моно — Розалин запнулась, слишком сложное слово, которое она слышала лишь однажды — Марк перевел взгляд на телефоны, сомневаясь, что всё могло быть так просто.

— Монополизирована, да, но Рауки и Свиды появились задолго до войны и их схожесть обусловлена этим. Да, я знаю устройство Рауков и даже видел парочку, но меня не особо допускают до работ с ними. Их сразу увозят в утиль. Что-то разбирают мусорщики, но это лишь части, которые не дают полной картины. А то, что у новых моделей есть схожие детали это заслуга разведки — Розалин кивнула, его аргументы были весомы — даже если я создам модель передатчика сигнала, то не факт, что свяжусь с той стороной. Потому что как ты и сказала не знаю атрибутов их телефонной сети. Это будет просто барахло — он вздохнул.

— Так и не надо создавать, нужно вырубить блокиратор в Завире, этого будет достаточно, я уверена — она уже подошла к его столу, глаза горели интересом и надеждой, что Марк прислушается, но он безмолвно смотрел на два телефона в его руках.

— Даже если так, я не знаю, где они, не знаю, как вырубить и не знаю, как быстро они заметят, что блокировка вышла из строя. Вот последнее это вообще из разряда фантастики учитывая, что первые два пункта в принципе не осуществимы. Я даже не знаю, как они выглядят. Связь находится в другом ведомстве, до которого у меня руки не дотянутся — мозг Розалин быстро накидывал идеи, она вспоминала всё, что обсуждали инженеры на заводе в её присутствии.

— Они очень большие и их не так много по стране. Я думаю, на вышках их не размещают, наверно где-то в городе. Похож на огромную бочку, вогнутую внутрь с одной стороны. Да, я описываю те, что видела сама у нас, но блин даю тебе сто процентов, что они у вас точно такие же. Иногда я думаю, что Раук и Свид это всё одна большая корпорация — перед её глазами пролетели разные модели машин и все они были как две капли воды похожи. Интуиция твердила, что раз они так похожи, то скорее всего блокираторы должны быть идентичны. Марк уловил её мысль, он сам не раз наталкивался на подобное, слишком всё было похоже.

— Ты с ними работала? — Розалин помотала головой.

— Нет, в соседнем цехе их производили и хотели сделать уменьшенную модель на Рауки, чтобы обрывать связь Свидов по рации, но из этого, насколько я знаю, ничего не вышло, слишком разные способы коммуникации — Розалин не переставала удивляться себе, какие словечки вворачивала в беседу — но я точно знаю как они выглядят, знаю на какой радиус бьют, знаю что работают от автономных генераторов, так как при обрыве электроэнергии опасно оставлять их без электричества. А ещё знаю, что это очень нежная техника, так говорили сотрудники, мол один сбой в настройках и он уже не пашет. Их размещают прямо на заводах, так как у нас их очень много по стране и там есть возможность разместить эту махину и всё к ней необходимое. Тем более рядом с непосредственными создателями, которые в случае чего подлатают. Но вот не знаю, как быстро они обнаружат поломку, сколько времени потребуется на ремонт и как это сделать незаметно — она выдохнула, речь далась ей тяжело, она словно отвечала у доски, а строгий учитель не сводил с неё настороженного взгляда.

— Неужели за всё время ни один сотрудник не пытался сломать его? Неужели не нашлось ни одного противника войны? — Марк сокрушался, теория Розалин рушилась о его логичные рассуждения.

— А ты почем знаешь? Может и ломали, но люди настолько привыкли к тому, что с той стороной не связаться, что даже за неделю бы не заметили разницы. Я думаю, кто-то точно пробовал, просто дело замяли, что бы народ не заметил этого — она отметила, как в глазах Марка мелькнула надежда. Он быстро встал, подошел к столу Розалин и начал копаться в документах.

— Ты видела договор с Завирским заводом Свидов? Я его так и не отправил, так как меня не устроили сроки поставки, и я хотел лично туда съездить, чтобы обсудить такую задержку. Мы можем поехать вместе. Пошастаешь по заводу, если что скажешь, заблудилась, вдруг что-то найдешь — он улыбнулся, уже не той натянутой улыбкой и Розалин закивала, они начали вместе перебирать ворох бумаг, папки падали со стола. Через час они уже мчались за город, где находился завод, полные решимости и страха. Мимо пролетали высотки, роскошные парки, которых Розалин до сегодня не видела. Она не отлипала от окна, всякий раз натыкаясь на мысль, что своим участием в этом деле собственноручно может разрушить свою жизнь и в этой стране. А ведь здесь было так красиво и так много возможностей у неё появилось с момента подделки документов, что здравый рассудок твердил держаться подальше от Марка и от этих телефонов.

Глава 3

— У них единая система блокировки по всей стране, понимаешь? — Марк бегал вокруг Ника, сидящего в коляске, то хватаясь за голову, то вскидывая руки вверх — одна на всех, просто трансляторы стоят на разных заводах, их даже особо не охраняют, видимо настолько редки случаи нарушить их работу, что им достаточно заводской охраны. Заходи не хочу. Конечно, у нас с Розалин пропуски и всё такое, даже обыск на входе, но вырубить эту штуковину может любой сотрудник. Там, разумеется, дежурят техники, но не более. Я там лично не был, но Розалин, сумасшедшая женщина, она откуда-то знала, где всё находится, да в принципе не далеко от того места, куда мы приехали. Она туда пришла, и такая вроде заблудилась, поболтала с техниками, даже не представляю, как она могла с ними поболтать на какие-то обыденные темы с её то характером, но всё узнала — Ник подозрительно смотрел на суетящегося Марка.

— А как ты их вырубишь? — Марк остановился, его радовал сам факт того, что они в принципе нашли причину отсутствия связи, а остальное его не волновало. Он судорожно покопался в памяти и довольно ответил.

— А их и не надо вырубать — на лице сияла улыбка — раз в неделю у них профилактические работы, то есть вырубается система на час или чуть более для обновления и зачистки возможных угроз. Нам нужно просто узнать в какое время их вырубают, конечно техники нам это не скажут, да никто не скажет, всегда вырубают в разное время, я так думаю — тут его лицо погрустнело — можно зациклить звонок на неделю и ждать, когда пойдёт сигнал, но это какая-то бессмысленная работа. Бесконечный звонок, либо телефоны не вывезут, либо тот, кто будет их пасти — плечи его опустились, и он сел на скамейку. Ник смотрел куда-то вдаль и думал.

— Допустим ты свяжешься с Сандро и что вы будете делать? — Ник умел задавать вопросы, которые ставили в тупик. Марк всегда действовал постепенно в технических вещах, да и тем более не был ещё уверен, что его план осуществим. Возможности узнать часы проведения профилактических работ у него не было.

— Не знаю, может у него есть план или что-то вроде того. Вообще Розалин меня упорно толкает на мысль, что Свид и Раук это одна компания, но это абсурд, понимаешь? Как может одна компания работать на две страны, кто-то из сотрудников ведь должен знать об этом, да даже не один. Ладно, я не знаю, но заводские инженеры и разработчики точно знают, почему же тогда молчат? — он искал на лице Ника ответ, но тот лишь закурил очередную сигарету — если бы это было так, то были бы среди них те, кто стал бы публичить информацию о том, что компания гигант наживается на смертях сотен тысяч людей. Но за всё время моего путешествия по теневой сети, я не находил ни одной ссылки на подобную тему. А значит, это не может быть одна компания. Возможно, много лет назад они были единой организацией, поэтому машины так похожи, но когда-то разделились на две компании.

— А почему ты думаешь, что люди, которые ходят в галстуках, работают на крутых должностях и не видят фронта, будут трещать на каждом углу о подлоге компании? — Марк насупился, он понимал к чему ведет Ник — ты многое знаешь о фронте, потому что в твои руки попадают битые Свиды, ведь так? Ты просматриваешь видео с дискет, общаешься с раненными — он указал на себя рукой — а ещё копаешься в запрещённых базах данных. Более того, ты знаешь людей с той стороны, ты работаешь с одной из них. Но те, кто работает на заводе, живет в тылу, что они видят по-твоему? — Ник замолчал. Марк нервно теребил рукав кофты и не смотрел на Ника — ты слишком глубоко погряз в запрещённой информации, ты слишком многое знаешь. А обычные люди, что они видят? Новости об успехах армии, красавчиков бойцов, они даже не подозревают, сколько в действительности погибло за время войны. Зато точно знают какие плохие эти самые саандорийцы.

Знаешь, когда люди празднуют победы на фронте, можно считать их слепыми мышатами, которые не видят, что эта же победа унесла пару сотен жизней и наших людей, но никто об этом не говорит. Для этого есть две причины: страх и промытые мозги. Для таких как ты и я, это страх, мы знаем, что с нами будет, если начнём вещать о потерях наших линий, но для остальных, для остальных это промытые мозги. Напрочь вымытое критическое мышления из-за отсутствия информации. А ещё и беттинг, почти все сейчас ставят на бойцов, это новая эра пассивных доходов и развлечения. Даже такие деревенские люди как Мадам умудряются зарабатывать на этом, что говорить о тех, кто обладает достаточными доходами, чтобы лить за своего бойца или даже за нескольких сотни тысяч. И знаешь, что самое страшное, даже если на каждом углу будет висеть пятиметровый билборд со словами, что вся это война финансовый подлог, никто не обратит внимание. Всего четыре года, это ведь совсем не много, да? Но за эти четыре года, война стала частью жизнь, как поход к стоматологу: смены ездят на фронт, бойцы зарабатывают деньги, беттинг раскрутился до уровня диванного шоу, когда вся семья садиться вечером перед телевизором и ждет трансляций с фронта. Ты говоришь, что на заводе даже не охраняют блокираторы, а знаешь почему? Потому что нет необходимости, люди хавают всё что им дают. Они видят одну сторону этой войны, думая, что мы сражаемся с внеземными пришельцами. Саандорийцев даже за людей не считают. Ты вообще давно телевизор смотрел или сидел в сети? — Марк помотал головой — а я вот насмотрелся этих телеэкранов по всему Свиду 24 и здесь тоже. Они не то, что перевирают факты, а они вообще рассказывают о какой-то другой войне. Я как будто сражался на другой планете.

Кстати, обрати внимание, город никто не покидает, люди ходят на работу, в кино, ужинают в ресторанах, но никто не бежит. А почему? Вот в двух километрах от нас стоят обозлённые полки Рауков, а мы живем так, будто просто решили всем городом изменить локацию и ничего вокруг не происходит. Они даже мой бой весь размотали по сети так, будто я герой нации, что мол мы двенадцать бойцов разнесли в хлам целую армию Рауков, а мы сражались с полупьяными бойцами, может с двадцатью, только потому что часть ушла с Мерсадом, часть сразу подбили, ребята просто не успели добежать до машин, а ещё часть повредила Розалин — Ник закурил и выпустил облачко дыма в небо.

— Так ты считаешь всю это затею бессмысленной? — с горечью спросил Марк, сам уже начиная сомневаться в том, что пара человек может изменить мышление миллионов.

— Сама идея не бессмысленна, наладить связь с другой стороной в любом случае хотя бы нам на руку, но вот если вы решили устроить переворот, то извини меня, за вами никто из этого стада баранов не пойдёт — Ник рассмеялся — эти заводы кормят миллионы людей, у которых семьи, дети, кредиты, и ты думаешь они разом бросят всё и выйдут на улицу, потому что, что? Потому что умирают такие как я? Смертность высокая только среди первого ряда, а это зеки, косячные бойцы и прочий сброд из низших слоёв, судьбы которых никого не волнуют. Второй ряд, конечно, покруче, но и смертность среди них ниже. Они идут в бой только, тогда, когда первая линия умудряется прорвать первый ряд врага и идет добивать недобитых. Да они сражаются со вторыми рядами зачастую, но большую часть времени они тренируются, готовятся, отсыпаются поэтому и мрут не в таком количестве. Их не бросают в огонь необдуманно и не будут, пока не закончатся люди из первой, а они никогда не закончатся. Я это вижу каждый раз, каждый гребаный раз, когда приезжаю на фронт. Это не война, это догонялки для второй линии и мясорубка для первой, а весь остальной мир сидит, уставившись в телефоны и поднимает ставки — Ник поднёс сигарету к губам с грустным осознанием, что пока болтал, та сгорела почти наполовину. Он не следил за Марком, не ждал его реакции, понимая, что до него, всё дошло, итак.

— Но что-то же должно их заставить выйти? — Марк задумчиво и упрямо смотрел на Ника, ловя себя на мысли, что уже во всем полагается на мнение друга.

— Хороший инфоповод — Ник улыбнулся — массы думают иначе чем один человек. Им нужно шоу, зрелище, которое затронет их сердца. Чем легче всего управлять эмоциями или здравым рассудком? Конечно, эмоциями. Именно на них сейчас и зарабатывают, показывая с телеэкранов красивых мужчин, продавая их словно мясо с прилавка. А эти романтические истории любви, эти бесконечные очереди в банки спермы. Люди хотят зрелища, как и в былые времена. Нужно настроиться на чувствительность толпы к определенной теме, но такое может сделать только профессиональная компания маркетологов, беттеров и кто там ещё с ними работает. А если ты будешь закидывать их сухими цифрами о потерях, о деньгах и лжи, то это просто крик в пустоту — Ник замолчал и достал сигарету.

— И где же нам взять этот твой инфоповод? Это просто невозможно — Марк взялся за голову, все его усилия казались бесполезными, да ещё и опасными, за такое может грозить расстрел или пожизненное заключение, в лучшем случае пойдёт в первую линию, а он хоть и инженер, но явно не боец. Он уже не одну бессонную ночь представлял себя на скамье подсудимых, в Свиде и лицом к лицу с винтовкой, приставленной к голове, но как бы не пытался в себе вызвать страх, не ощущал его. Марк никогда не боялся смерти, не чувствовал её рядом с собой, не мог себе, представить момент гибели или пыток, всё это ему казалось невозможным, такие как он, хорошие мальчики, не попадают в неприятности, но сейчас он шел осмысленно в ловушку, под звучным названием современное государством.

— Связь с той стороной может дать возможность узнать, где сейчас Анри — тихо добавил Ник — да, у всего этого есть и высшие цели, но, если мы спасем хотя бы одного человека, уже не плохо. Если мы сможем понимать какие настроения на той стороне, то возможно будем знать, когда нашим следует вкинуть какую-то свою идею, за которой они пойдут — в глазах Марка заиграл интерес — я в десятке, в десятке лучших бойцов — Ник злобно усмехнулся — Мерсад мне сказал, что когда он взлетел в рейтинге, то людское мнение стало резонировать с тем, что он говорил на интервью — Ник ждал, что Марк догадается, но тот лишь слушал его с вниманием — им нужен герой, у них он будет. Ну что сыграем в театре великой лжи? — он подмигнул Марку.

— Ты хочешь раскрутиться? Ну ты и раньше был в рейтинге не в конце, почему сейчас? А подожди, ты хочешь стать известным, чтобы двинуть инфоповод, а для этого тебе нужна связь с той стороной — Марк сиял, он встал, силы словно вернулись к нему, мозг усиленно заработал.

— Да, нашел тут одного беттера, завтра у меня суд. Представляешь, он нарыл за пару дней какую-то инфу насчет той организации в которой я состоял и хочет доказать, что не я был её предводителем и что меня подставили, там соберутся все те же свидетели. Вот умора будет — Ник засмеялся, но тут же лицо его стало жестким — он должен меня вытащить.

— Так это классно, ты четыре года без отпуска, ты сможешь год на фронт не возвращаться, да и вообще можешь не возвращаться, расторгни контракт! — Марк почти готовый обнять Ника от счастья, вдруг наткнулся на холодный взгляд, полный злобы.

— Я вернусь через месяц во вторую линию, на западном. Вторая линия даст мне шанс публиковаться и в то же время быть возможно где-то рядом с Анри. Вдруг она ещё в Завире — голос его дрожал от волнения. Марк сник, он понимал, что никакими силами не сможет отговорить Ника от принятого решения.

Розалин уже планировала уходить, когда Марк словно ветер ворвался в кабинет. Лицо его было уверенное и веселое.

— Нам нужно подписать соглашение об отношениях — твердо сказал он и начал копаться в документах. Розалин молча следила за ним. Она ожидала, что рано или поздно нужно будет это сделать для отвода глаз, но так скоро, это беспокоило её. Но будучи предусмотрительной в вещах, касающихся её безопасности, не стала перечить и даже уточнять причину такой спешки.

— Хорошо — спокойно согласилась Розалин и достала свой экземпляр соглашения. Марк не обращал на неё внимание, он наконец нашел свой, открыл последнюю страницу, поставил подпись и взялся за второй.

— И всем, всем кто тебя спросит, говори, что мы в отношениях, не нужно деталей, не выдумывай, чтобы наши показания не расходились. Говори, что мы только в начале пути и всё очень смутно. Всякие ужимки, обнимания и поцелую не потребуются, тем более мы скованы договором и не должны выказывать особого внимания друг к другу на рабочем месте — Розалин кивнула, её радовало это уточнение, что постельных сцен от неё не потребуется. За неделю она уже изучила Марка достаточно, чтобы понять, насколько он порядочный мужчина и не беспокоилась — завтра отнесешь это в отдел кадров, думаю они будут рады — он протянул ей обе папки, улыбка не сходила с его лица — ни о чем не беспокойся, с моей стороны никаких намеков и ничего в этом роде, это деловое соглашение из необходимости.

— А я и не беспокоюсь — спокойно ответила Розалин. Марка всё больше удивляла её необычная натура. За нагловатой хамкой скрывалась умная и хитрая девушка, которая при хорошем образование могла сравняться с ним по уму. Он на секунду поймал себя на мысли о том, а как бы они в действительности смотрелись вместе, в качестве пары, но тут же отогнал эту мысль. За всё это время он даже не вспомнил о Мари, настолько его захлестнули слова Ника, который готов был действовать и даже подписал договор с каким-то беттером. Его друг ожил и начал бороться, значит всё будет хорошо. Когда Ник был таким, Марк всегда чувствовал себя увереннее, ему даже иногда казалось, что его странный друг обладает какой-то аурой, которая заставляет двигаться и бороться. Но ещё больше его восхищала нерушимая верность и любовь Ника к Анри, он даже чуточку им завидовал, так как в детстве начитался этих романтических книг о влюблённых, которых разделяли километры или жесткие общественные нормы. Ему хотелось почувствовать, что-то такое же, но он едва мог понять, насколько больно это было в действительности. Насколько тяжело было каждое утро просыпаться от мысли, что возможно больше никогда не увидишь свою любовь. Он не ощутил похожего, когда Мари осталась в оккупированном городе, как и не чувствовал этого сейчас.

— Отлично, я постараюсь не давать поводов для беспокойства — официально добавил Марк, хотя сам себя корил за излишнюю дотошность.

— Ну если даже они и будут, я оттаскаю тебя за эти кучерявые патлы так, что ты не то, что ко мне, вообще больше ни к кому не подойдёшь — Розалин хохотнула, так злобно и угрожающе, что Марк растерялся и выдавил из себя улыбку. Эта сторона Розалин его пугала, тем более зная, что она смогла наподдать даже Нику.

— Хорошо, не буду препятствовать. Забавно, как-то в школе меня побила очень толстая девочка, не так как бьют девочки, а по-настоящему. Наверно это была моя самая серьёзная драка за всю мою жизнь — он заметил настороженный взгляд Розалин — я не говорю, что ты толстая — Марк стал понимать, что данное уточнение только ухудшило его положение и уже был готов как минимум к пощёчине — я имею в виду, что побить меня тебе не составит труда, даже если я буду сопротивляться — он боязливо улыбнулся и Розалин разразилась зычным хохотом. Её позабавила эта история из его детства, а ещё больше даже растерянность именитого инженера, который жался и мялся сейчас при ней, так словно она и была той самой девочкой.

— А в каком ты был классе? — Марк задумался.

— Вроде в классе шестом. Я не дал ей списать, мы сидели за одной партой, и после урока она меня подловила в коридоре и побила на глазах всего класса — голос его стал грустным, Розалин вспомнила как часто доставалось Сандро в школе, как он приходил с синяками и заплаканным глазами, но никогда не говорил, кто это сделал. Ей стало жаль Марка, он и сейчас в её глазах был беззащитным мальчишкой и ей больно было представить, как ему тяжело приходилось в школе — я даже поплакал — с улыбкой добавил Марк, для него это была уже не грустная история, слишком часто он сталкивался в школе в буллингом, поэтому научился переводить всё на шутку, хоть сам и не подозревал насколько сильно это отразилось на его личности. Ведь девушек он боялся, как огня.

— Надо тебя драться научить, а то, что ты ходишь как задохлик — деловито продолжила Розалин, но Марк поспешил вставить своё слово.

— Я умею драться, даже один раз ударил Ника, но мне до сих пор стыдно за это — он опустил глаза в пол и сердце Розалин растаяло, она уже каким-то материнским взглядом осматривала Марка.

— Похоже Нику часто достаётся, но думаю за дело — она посмеялась, Марк стыдливо улыбался.

— Ну он тот ещё дебошир, мы тестировали машину, а он нарушил сценарий, мог сломать всё и сам пострадать, вот я и не выдержал. Хотя нет, драться я не умею, один удар наверно не показатель моих навыков — он вопросительно глянул на Розалин, та весело помотала головой.

— Побить Ника может любой, ты видел его, как он на этих ножках спичках ходит то вообще — она смеялась и Марк поддержал её — ладно, покажу тебе пару приёмчиков для защиты, надо чтобы ты умел за себя постоять — она начала собираться и Марк машинально тоже потянулся за вещами, хотя планировал ещё поработать, но ноги сами его несли из офиса. Он выключил всю технику, погасил свет и пошел к выходу, где ждала Розалин. Казалось странным, что вот она недавно угрожала ему и тут уже через пару дней сама любезность и забота. Марк невольно вспомнил слова Ника о ней и подумал, что тот был прав, не такая она и сумасшедшая, может лишь от части.

— Ты где ночуешь? Могу подбросить, я на машине — Марк вдруг сразу осекся, боясь, что Розалин неверно истолкует его слова, но та даже ухом не повела.

— В центре для беженцев, это в двадцатом квартале — они шли по коридору. Марк боялся даже повернуть голову в её сторону, а как продолжить формальную беседу не знал — спим там как бомжи, на полу, нос к носу. Но я не жалуюсь, бывало и хуже. Думаю, с первой зарплаты сниму комнату где-нибудь в городе, а там посмотрим, как события будут развиваться, может опять бежать придётся.

— В случае если нам придётся бежать, тебя переквартируют к воинской части — грустно добавил Марк. Он внимательно читал договор и знал, что единственный способ удержать девушку вдали от фронта был только брак, это он уже проходил с Анри. Розалин насторожилась.

— Как это? То есть вы поедете дальше без меня? Что за бред, я с вами поеду, я же сотрудник — возмущалась она.

— К сожалению нет, ты занимаешь это место временно, тем более это мой запрос на вакансию, им плевать на него. В договоре это указано — Розалин остановилась, она была уверена, что рано или поздно Рауки двинутся на город, дождутся второй линии и пойдут в атаку и то, что сказал Марк её в корни не устраивало.

— Да ну мать твою, что за бюрократическая фигня! — вскричала она — что мне надо сделать, чтобы остаться здесь? — Марк остановился и посмотрел на неё, лицо девушки горело злобой и негодованием, но он понимал, что ничего с этим не может сделать — тогда я пойду на фронт только в Свиде — твердо сказала она. Марк с удивлением глянул на неё, не понимая, чем это лучше, чем быть медсестрой, это было во много раз хуже.

— Девушки у нас не воюют, тем более живее ты будешь в качестве медсестры — глаза Розалин запылали, Марк отошел назад, боясь, что её гнев дотянется до него.

— К черту, не хочу я быть медсестрой, я хочу в машине, хочу сражаться, двигаться, жить в ней, а не бинтовать вонючих ублюдков — он зашагала дальше, Марк последовал за ней — я воин, мать твою, воин, я не девочка на побегушках, эти бабские коллективы мне осточертели. Не воюют говоришь, ну значит я буду первой. Наши тоже долго не решались, а потом забили на все правила. Люди всегда нужны — Марк не перечил ей, он молча созерцал этот буйствующий дух не переставая удивляться. Таких девушке он точно не встречал, разве только та его соседка по парте, могла сравниться с Розалин своим мужицким характером истинного бойца.

Они ехали молча по наводнённым людьми улицам района, который принимал большую части беженцев. Здесь располагалось множество недорогих гостиниц, хостелов и школ, спортивные залы, которых переоборудовали на время под спальные зоны для жителей другой части города. У кого-то была возможность разместиться у знакомых и друзей, которые жили на этой стороне, кому-то позволяли финансы снять квартиру или даже номер в отеле, однако многим пришлось воспользоваться бесплатными спальными местами в пыльных залах с высокими потолками. Здесь нашла своё место и Розалин. Её не смущали неудобства, она чувствовала себя в наивысшем комфорте, прибывая в этих стенах, когда все вокруг только и делали, что жаловались на тяжелую судьбу, а именно: на тонкие лежаки, на которых невозможно было спать; превышение нормы людей на одно помещение; отсутствие средств гигиены, хотя всем предоставили белые гостиничные полотенца, от которых Розалин была в восторге. Она даже успела парочку умыкнуть в свой потрепанные рюкзак, который оставляла в камере хранения. Таков был её характер, если кому-то не нравилась вещь, то у неё не оставалось причин не красть её.

Чем ближе они подъезжали к двадцатому кварталу, тем больше Марк осознавал, что какую-то сторону жизни людей он упустил. С момента их передислокации он решил жить в офисе, благо тот был максимально приспособлен для этого, да и найденная им в подсобке кушетка поспособствовала. Но как бы он сам не лишал себя комфорта, деньги ему всё равно позволяли жить на широкую ногу, он сразу взял себе другую машину, это было необходимостью, продолжал тратиться на всякие дорогие сладости, в которых не мог себе отказать и не допускал даже мысли, что где-то в их стране люди могли бы голодать. Да, безусловно он знал, что многие не могут позволить себе хорошее образование или дорогое жилье, но точно был уверен, что еды здесь в достатке. Но как только они въехали в новый, недавно застроенный район, который как сообщалось в сетевых газетах был рассчитан на низкодоходные группы населения, Марк с горечью осознал, что возможно здесь люди страдают куда больше, чем он думал.

Завир был городом, который позиционировался как город для юных умов, молодых и успешных людей, город для новой жизни. Однако, стоило пересечь границу пятнадцатого квартала на юге города, как картинка резко менялась. Через эту часть города не проходили основные дороги, поэтому, ездили сюда в основном люди, непосредственно проживающие здесь. Для Марка в этих местах всё было в новинку. Бесконечная грязь на улицах, да такая, будто здесь не убирались с момента застройки. Множество недостроенных зданий, которые достраивались местными умельцами, и когда-то запланированная жилая высотка, превращалась в какой-то фантастический замок, собранный из множества деталей никак между собой не связанных. А эти толпы людей, которые подозрительно заглядывали в окна автомобилей, не смущаясь, что почти уже прильнули к двери. На одном из светофоров, какой-то прохожий уже готов был дернуть ручку двери водителя, чтобы о чем-то поговорить, но Марк успел отжать кнопку блокировки и жестом показал незнакомцу, куда тот должен убраться. Розалин рассмеялась, её этот район нисколько не пугал, а наоборот нравился до глубины души, потому что напоминал дом. Но её внимательности хватило, чтобы заметить, как Марк был обеспокоен атмосферой снаружи.

— Да он просто наркоту толкает — отметил она, когда машина тронулась.

— Какое злачное место. Может тебе стоит перебраться куда-то ещё? — Розалин смотрела в окно, из всего что могло её тут смущать, была только дорога до офиса, приходилось вставать очень рано, чтобы успеть на автобус, потом метро и всё время в адской толкучке, среди потных мужчин и женщин, которые трудились изо дня в день на своё банальное будущее.

— Нормальное место — недовольно ответила Розалин, и Марк счел её ответ достаточным, чтобы не влезать в лишние детали. Он высадил её возле трехэтажной школы, облезлые стены которой, даже полумрак не мог скрыть. На площадке перед входом толклись люди, курили, выпивали, болтали. Марк хотел было проявить любезность и проводить Розалин, но она быстро хлопнула дверью, махнула рукой и пошла к входу, так уверенно, будто там её ждало, что-то приятное. Марк следил за ней взглядом до тех пор, пока силуэт девушки не скрылся за дверью. Он ехал и думал, какого было ей и другим возвращаться сюда каждый вечер, в эти унылые жилища, кишащие наркоторговцами, бандитами и прочим сбродом, но, к его удивлению, он видел на улицах, играющих в такое позднее время детей, женщин с колясками, которые без опасений разгуливали по улицам. Некоторое время он думал о том насколько здесь было безопасно для Розалин, но вскоре пришёл к выводу, что опасения его в больше мере надуманные и раздутые его бурным воображением. С её силой и характером, а также опытом, скорее она была опасна для местных, чем они для неё.

В ванной комнате было душно от горячей воды шумевшего душа, под которым, однако никто не мылся. Мари сидела на крошечном пуфике перед макияжным столиком, держа в руках тест на беременность. Рядом, на краю раковины лежало ещё пять штук таких же, и все показывали одно и то же. Взгляд её был напряжённый, она не плакала, мозг был занят подсчетом дней «две недели назад спала с Мерсадом, задержка одна неделя, овуляции не могло быть, нет, возможно либо бракованный тест, либо какие-то проблемы со здоровьем» всё указывало на то, что тест ошибочно показывал факт её беременности. Она быстро встала, собрала тесты в охапку и замерла. В голове всплыла картина её первого аборта, холод больничного пола, выложенного дешевой плиткой, поздний срок аборта, её чистили, было больно. Потом она попутно подцепила какой-то вирус и почти месяц провела в больнице. Тогда Мари очень умело скрыла от матери, та до сих пор думала, что дочери удалили аппендицит, да если бы. Из Мари удалили нежелательный плод её утех с одним не особо интересным военным, который, к слову, уже погиб на фронте. Рожать она не планировала, ни тогда, ни сейчас. Только будучи женой успешного и богатого мужчины она могла допустить такую мысль.

Мари разделась и забралась под горячий душ, минут десять она просто стояла и отогревалась, попутно убеждая себя в том, что все тесты были бракованными, а та её утренняя тошнота ничто иное, как реакция на недавнюю травму головы. Её устраивала эта версия, но внутренний голос твердил проверить, проверить не бумажным тестом, купленным за копейки на кассе супермаркета, а анализом крови, в стенах больницы, который даст ей полную уверенность. Отчасти она корила себя за то, что допустила такую оплошность, секс без предохранения, это не было похоже на неё. Всегда в этом плане предусмотрительная, она не полагалась на готовность мужчин, а всегда брала всё своё, но в этот раз напрочь обо всем забыла. Мерсад был так красив, так уверен, что мозг её словно отключился, да ещё это письмо, сбило с толку окончательно. Она проматывала каждый момент того вечера и всё равно не могла найти убедительную причину винить себя или Мерсада.

« — Может чаю? — спросил Мерсад.

— Ты пришёл сюда чай пить? Вроде ты сказал, что совсем не за этим наведался ко мне?» — Мари решила набрать ванну, чтобы полежать подольше и вспомнить каждый волнующий момент.

« — Да это я так, чтобы вы с Анри меня не съели за это письмо — добродушная улыбка, большие голубые глаза не врут.

— Хорошо, сейчас поставлю — она потянулась, но Мерсад уже схватил чайник и пошёл набрать воды. Он пытался ухаживать за ней в этих скудных на широкие жесты условиях, что тронуло Мари до глубины души.

— Откуда ты, Мари? Где твоя семья? Мать отец, братья или сестры? — Мари опешила, мужчины не интересовались её личной жизнью, да и она сама не спешила делиться. Однако, сейчас перед ней был тот, кого она больше никогда в жизни не увидит, скрываться не имело смысла.

— Я Мари, просто Мари из очень бедной семьи. Отец бросил нас уйдя к другой женщине. Есть две сестры, одна в монастыре, вторая не знаю. Мать отреклась от неё после замужества, так что путь домой ей заказан. Я живу на той стороне с матерью, она сейчас в полном здравии, почти не нуждается в моем уходе, она всех нас переживет, так что на жизнь я не жалуюсь. Всё что я хочу, я получаю, да, не всегда хорошими способами, но меня это не особо беспокоит. Мужским вниманием не обделена, но за красавчиками не гонюсь и любовь не ищу, мне нужно лишь то, что принесет мне практическую пользу — она поймала на себе удивлённый взгляд Мерсада.

— Тогда зачем тебе я? — спросил он, разливая кипяток в кружки. Мари не спешила с ответом, ей хотелось увидеть в его глазах, что-то такое, чего она не видела в других мужчинах, но там было лишь удивление и смущение.

— Хотелось попробовать что-то новое. Многие думают, что я живу лишь для удовольствий, всё у меня есть, успех, хорошая работа, внимание мужчин, дорогие подарки и прочее. Но на самом деле всё это лишь верхняя оболочка, необходимая для выживания. Завир очень дорогой для жизни город, чтобы выбиться в люди, нужно рваться, нужно отбрасывать моральные принципы и делать, то, что принесет свои плоды. Гонись я за молодыми красавчиками, жила бы уже в каком-нибудь общежитии, в бедности и с дитем на руках, а вся та выдуманная любовь разбилась бы о скалы быта. Поэтому приходится общаться, дружить и спать с теми, кто имеет хоть какую-то власть — Мерсад понимал её, он не обвинял Мари в таком меркантильном выборе, ведь это было её решение и судя по словам вполне взвешенное и обдуманное, одно его цепляло, что рассудок её отступил, как только появился он.

— Значит я для тебя что-то вроде неизвестного блюда, которое хочется попробовать? — это был почти риторический вопрос.

— Нет, не совсем так. Может сменим тему, у нас не так много времени на разговоры — предложила Мари и склонилась над столом так, чтобы все её прелести были видны Мерсаду, но тот смотрел ей в глаза.

— Я думаю у нас достаточно времени — строго сказал он и Мари поняла, что проще описать свои мысли, чем пытаться сломать этого железного человека.

— Ну началось всё с того самого Марка. Он был выбран мной по принципу денег и влияния, брак с ним дал бы мне многое, да и плюс к тому он был молод и хорош собой, но неприступный как скала. Я потратила ни один месяц на него и всё безрезультатно, потом споила и переспала. Он очень скромный парень, шуганый, я бы даже сказала, лишний раз в сторону девушки не посмотрит, но я все-таки добилась своего. А потом узнала, что я тоже человек, а не робот, и тоже могу чувствовать что-то к людям, поэтому сбежала. Стала его избегать, не реагировать на приветствия и вообще стерла его из своей жизни. Чувства — это плохо, поэтому строить семью основываясь на любви как минимум глупо, ну это для меня — она вздохнула, но так равнодушно и спокойно, что Мерсаду стало жалко этого Марка. Сам он никогда не бывал в такой ситуации, он был Мари в мире мужчин, с одной разницей, выгода его была в удовольствие и хвастовстве — а потом появился ты, тоже неприступный, равнодушный и красивый. И снова эти странные чувства, когда тебя тянет к человеку, хочется его всего расцеловать с ног до головы, стать его частью и секс, он другой понимаешь? Это не когда над тобой пыхтит старый дед, а ты делаешь вид что всё отлично, нет, совсем не так. И главное, та боль от потери Марка, она прошла, да почти прошла, я смогла жить, без ненависти к нему, к другим девушкам, которые выказывали ему знаки внимание, как будто я год таскала на себе тяжеленный мешок и вот наконец скинула. Но думаю, закинула другой — она загрустила — я не стала бы той, кем являюсь, без этих нарядов, без подтянутого тела, здоровой кожи, без этого места и должности. Я так и мыла бы полы в офисах, если бы не спала с нужными людьми. У меня нет образования, нет денег, не жилья, ничего нет. Был выбор жить в глуши и толстеть на дешевых пищевых пакетах или отдаваться в руки вонючим боровам, чтобы по выходным отдыхать в дорогих ресторанах, носить дорогой парфюм и ухаживать за собой — она словно с мольбой смотрела в глаза Мерсада и тот грустно кивнул — я сделала этот выбор и знаю, что для меня он правильный, но раз в жизни, раз в этой грёбанной жизни я могу себе позволить прикоснуться к чему-то прекрасному? Может завтра уже не будет второго такого шанса, мне нужно будет вернуться в роль и прожить эту жизнь по хорошо выверенному плану, но пусть у меня в этой скучной жизни будет одна единственная ночь, которую я запомню — слезы скатились по её щекам и Мерсад уже не мог сдержать себя, он сел на колени перед ней, не находя слова и обнял. Он понимал её, как бы грустно всё это не было.

— Мари, Мари, ты выйдешь за меня? — плечи Мари перестали вздрагивать от слез, она уставилась на щенячьи голубые глаза, которые смотрели на неё с надеждой и не понимала, к чему он это спрашивает, когда речь шла вообще о другом.

— Что ты такое говоришь? — тихо сказала она.

— Я не хочу, чтобы ты жила по тому плану, нельзя так. Разве это жизнь? Разве ты такой жизни хочешь? Если война закончится, если будет связь и я приеду, ты будешь моей женой? — Мари не отвечала, а лишь с ужасом смотрела в его глаза — я буду всегда работать, чтобы был хороший дом, чтобы ты могла заниматься собой и делать всё, что захочется и никогда, никогда не позволяла прикасаться к себе тем, к кому ничего не чувствуешь, даже если это буду я — он поднялся и Мари поднялась вместе с ним, он смотрел на неё сверху вниз и не находил в себе силы просто броситься в страсть — я буду хорошим мужем, у меня есть дом, да он разбит, но руки у меня золотые, я всё отстрою, всё как ты захочешь, но никогда не притронусь к тебе, если ты того не захочешь — Мари прижалась к его груди, от этой ночи, она ждала лишь бурную страсть и не более, просто хотела потрогать, пощупать, что-то приятное, но это приятное было живым человеком, с целым миром твердых установок, которые не сломились под гнетом войны и страданий».

Мари плавала в теплой воде, пустым взглядом уставившись в стену. Слова Мерсада прочно засели в её голове и не уходили. Она надеялась, что время сотрет их из памяти и нужно только подождать «но сколько ждать, почему так больно и почему я хочу этого ребенка?» Мари резко встала из воды, испугавшись собственных мыслей, от которых нельзя было убежать. Перед лицо встал образ Анри, ей было плевать на всё абсолютно, что говорят о Нике, кто он и что её ждет останься она с ним. Сейчас Мари завидовала ей и ненавидела, ведь благодаря Анри её собственные принципы пошатнулись, и трещина пошла по всему фундаменту, который годами бережно и со всем рвением выстраивала мать. Но теперь всё изменилось, и разум уже не умещался в те строгие рамки, которые были раньше, он требовал больше, чем просто благополучие и успех.

Глава 4

— Сандро, проснись, Сандро — шептала Эн тряся сына за плечо. Придя домой, она обнаружила на разложенном диване девушку, которая с головой зарылась в одеяло, лишь длинные волосы свисали с края подушки — кто это? Что она тут делает? — Сандро медленно встал с постели и отвел мать на кухню.

— Мама, у этой девушки очень много проблем и сейчас ей нужна наша помощь — он знал свою добросердечную мать, знал, что она не прогонит человека в беде, но Эн не могла успокоиться.

— Какие проблемы? Почему мы должны ей помогать? — шептала она, боясь разбудить незнакомку, но за спиной послышались шаги. Анри, которой Сандро предложил одну из сорочек матери, стояла босая на холодном полу, лицо её было изможденное и напуганное. Эн обернулась и сердце её упало, рукой она потянулась за стул и почти без чувств плюхнулась на него. Не узнать лицо незнакомки она не могла, её фото были развешены по всему городу, каждый канал рассказывал эту романтическую историю спасения Мерсада, но как она могла оказаться в их квартире, Эн не могла даже представить. Солнце уже сочилось в комнаты сквозь задернутые шторы, очерчивая темные силуэты молчаливой троицы на старых обоях в цветочек.

— Здравствуйте, извините, что я сейчас здесь у вас, без приглашения и без разрешения, но мне больше некуда пойти — тихо начала Анри — меня зовут Анри — она протянула руку, но Эн всё ещё с ужасом смотрела на до мурашек знакомое лицо.

— Это же… Это же — она обернулась на Сандро, тот потер трясущейся рукой лоб — это же та девушка, она спасла Мерсада, она никирийка! — шепотом кричала она — Сандро, что здесь происходит, немедленно объясни! — Анри убрала руку.

— Лучше я вам всё объясню. Сандро поставь чай, пожалуйста — спокойно сказала Анри и села на стул рядом с Эн.

Анри долго рассказывала о своих злоключениях, не утаивая роли Сандро во всем этом, который уже ненавидел себя за то, что привез девушку в дом. Эн через плечо девушки гневно смотрела на сына. О Гийоме она знала слишком много, чтобы одобрять такие связи, но стоически продолжала внимательно слушать, время от времени задавая вопросы. Эн была действительно очень доброй, и рука у неё не поднималась прогнать девушку, да и Анри была честна и открыта настолько, что сразу запала в душу.

— И что же с тобой будет теперь? Как ты вернёшься домой? — сочувственно спросила Эн. Анри уставилась в пол, она сама не знала ответа на этот вопрос. Сандро стоял у плиты, чай давно остыл, никто так и не притронулся к наполненным кружкам.

— Шанса вернуться домой у меня нет, возможно даже никогда не будет. Мне придётся сотрудничать с вашими властями, чтобы выжить, а это будет означать, что нога моя больше на ступит на никирийскую землю. Я буду враг народа номер один. Но Сандро полагает, что мы можем повлиять на ход войны, можем повлиять на людские умы, но тогда — Анри замолчала, она подперла рукой подбородок и тихо добавила — тогда меня ждут пытки и казнь — Эн вздрогнула, она перевела взгляд на Сандро, но тот даже не взглянул, чувствуя, что теперь мать будет винить во всем его.

— Сандро, да как же можно отправлять человека на верную смерть? Она ведь совсем молода? — Эн встала со стула, не сводя усталых и расстроенных глаз с сына — Анри человек, не забывай об этом, не её вина, что война началась и не она в ответе за всё что происходит — Анри подняла голову, в словах Эн было что-то важное и настоящее, была материнская любовь и забота. Вот вроде недавно она ошарашенно смотрела на незнакомку, но сейчас была готова отчитать своего сына за планы переворота ценой жизни неповинной девушки. На мгновение Анри вдруг задумалась о том, что как так получилась, что она оказалась в этих стенах, рядом с этой сильной и мудрой женщиной, ведь могла продолжать сидеть в той грязной комнатушке без окон, где в туалет можно ходить только по часам. Она повернула голову к окну, солнце уже поднималось за домами. Как долго они уже сидели и болтали здесь, на этой уютной кухне, что Анри даже не заметила, как наступило яркое утро?

— Мы все в ответе за то, что происходит сейчас — строго сказала Анри — наша слепота, наша глупость привели к тому, что мы людей за людей не считаем — Эн села на стул и положила руку на плечо Анри, в глазах её стояли слезы.

— Девочка моя, в чем же твоя вина? Мир так устроен, и он складывался так ещё задолго до твоего появления. Тебе пожить надо, семьёй обзавестись, да пусть на чужбине, но главное живой, дороже жизни у тебя ничего не будет — Анри понимающе кивала, хотя было кое-что важнее чем её жизнь — жизнь Ника. Если план сработает, то он больше не пойдёт на фронт, возможно даже его оправдают и он вернётся к нормальной жизни, если к таковой можно вернуться после всего, что он пережил. Эти мысли толкали её на то, чтобы принять окончательное решение, но жажда жизни была сильнее, она взывала оставить прошлое и начать всё заново, но как, как отречься от того, что она любила всем сердцем?

— Вы правы, Эн, вы очень мудрая женщина и мне следовало бы к вам прислушаться, но сердцу не прикажешь — она смотрела в глаза Эн, и та понимала, что речь шла уже не за мир во всем мире, а за какого-то одного, конкретного человека. Женщина женщину всегда поймет, даже без лишних слов и пояснений.

— Похоже ты уже всё решила? — ласково спросила она. Анри отвела глаза и молча кивнула, сердце её разрывалось от боли. Как бы она не старалась успокоить свою совесть, которая кричала без умолку о долге и всякий раз вбрасывала образ озлобленного паренька, в больничной робе, стоящего на разбитых осколках графина со штативом на перевес, решение было очевидным. Сандро ликовал, но хорошо это скрывал за каменным лицом. Совесть его была слишком слаба, чтобы колоть его в сердце намеками на то, что его руки будут также забрызганы кровью девушки, которую он едва знает — всех не спасешь моя дорогая и спроси себя, поступил бы он также ради тебя или нет, прежде чем принимать такое серьёзное решение.

— Знаете, это даже немного смешно — Анри повернула голову к Эн, на лице мелькнула улыбка — а он ведь постоянно пытался меня спасти, уберечь от фронта всеми силами и виду не показывал, что любит, просто делал, не спрашивая меня. Если бы вы его встретили, то он бы вам не сразу понравился, Розалин даже его побила вначале знакомства — лицо Эн резко изменилось, до этого момента речь о Розалин не заходила.

— Розалин? — Анри подняла голову, она совсем забыла, что Эн была для той колкой медсестры беглянки почти второй матерью — какая Розалин? — она перевела взгляд на Сандро, тот широко улыбался, он держал это в секрете, не хотел давать ложные надежды.

— Да мам, Розалин жива — Эн не веря свои ушам ждала ответа от Анри, руки её дрожали от волнения.

— Всё так, Розалин жива и с ней всё хорошо. Сейчас она работает медсестрой в Завире. У неё поддельные документы, так что никто её не заподозрит, тем более там Ник, рядом с ним она точно не пропадет. И Мадам, та её точно дочь родную опекает и Мари тоже рядом, они все там с ней, и не бросят в беде, не переживайте. Конечно, возможно вы её не скоро увидите, а может и никогда, но разве это имеет значение, главное, что она в безопасности и воевать точно уже не пойдёт — Анри мягко улыбалась, видя, как лицо Эн расплылось от нахлынувшего счастья.

— Рози, моя Рози, боже, сердце моё чуяло, что жива моя родная! Не верила я всем этим отпискам из комендатуры. Какое облегчение, какое счастье ты принесла в мое сердце, Анри! — слезы бежали по её щекам, слезы счастья и спокойствия, которое она не находила уже который месяц — а кто эти Ник, Мадам и Мари?

— Это мои друзья, ну Ник это — Анри замялась, не зная как объяснить кто он — Ник боец, он сражается на фронте, но когда Завир захватили, был в больнице на лечении. Мадам — это повариха со второй линии, подруга Розалин, Мари — медсестра из города. Все они очень хорошие люди и знают тайну Розалин, но будут молчать, это я вам гарантирую — ободряла Анри.

— А за что Рози этого бойца то побила? — Анри рассмеялась, вся эта комичная ситуация вернула её в те приятные деньки, по которым она так скучала и на мгновение совсем забыла о том, где находится сейчас.

— Она думала, что Ник плохой, что хочет меня использовать и решила его отвадить от меня, но по итогу они подружились, ну насколько могут подружиться такие сложные люди, как эти двое — Эн улыбалась и понимающе кивала, она знала характер Розалин и такое поведение было ожидаемо.

— Ох, проказница Рози, она знаешь всегда была такой. Бывало, у нас кого-то из соседок муж побьет, так Рози тут же бежала разбираться, да так отделывала мужа, что тот больше руки не поднимал на бедняжку — Эн смеялась, смахивая слёзы с лица — даже Сандро защищала, он ведь ей как брат был, всё с ним носилась, а ведь они даже не родственники. Большое у нее сердце, слишком большое для этого жестокого мира — она тяжело вздохнула.

Анри осталась в этом доме, всеми силами стараясь не смущать жильцов. Помогала по дому, готовила обеды, стирала бельё и каждый день со страхом просыпалась по утрам в ожидании, что Гийом снова появится в дверях и сообщит о том, что договор с властями заключен. Ночами она долго не могла уснуть, лежала под уютным одеялом и копалась в своей памяти. Всплывали лица родных, друзей и конечно лицо Ника, с неизменной ухмылкой в уголках губ. Она с некоторым стыдом прокручивала события той ночи, когда оба они были словно дети, не знающие, как друг к другу подступиться. Ник был, как выяснилось, весьма скромным в постельных делах, боязливым до такой степени, что без согласия Анри едва ли мог даже прикоснуться к ней. Каждое его движение было обдуманное. Она с волнением вспоминала его теплые руки, его упругое тело с множеством шрамов, на которые постоянно натыкались её пальцы. Ник был нежным, спокойным, как и всегда, отшучивался при каждом неверном движении, задавал вопросы, когда казалось всё было уже понятно, он словно изучал Анри, когда сама она купалась в коктейле из эндорфинов, расслабленная и счастливая. Ей всё это казалось каким-то сном, когда она думала о том Нике, которого знала как грубого и хамоватого бойца, курящего в укромном уголке и отпускающего неуместные шутки. Казалось, что такой образ никак не вязался с тем горячим, влюблённым мужчиной, который вздрагивал от каждого прикосновения, который осыпал её поцелуями и тут же успевал также неуместно шутить, чем вызывал лишь большее желания.

« — Чего ты боишься? — вопрошала Анри, видя, как лицо Ника изменилось, когда она ловко скинула с себя одежду. Он сидел напротив, пряча глаза и не смея приблизиться.

— Твоих закатывающихся глаз — Анри залилась звонким смехом, Ник улыбнулся. она подползла к нему и тот снова замялся.

— Не переживай, если я их снова закачу, то только от удовольствия — она обхватила руками его за талию и прижалась голым телом.

— Даже я в себя так не верю, как ты в меня — смешливо возмутился он, легонько касаясь спины Анри руками — это говорит либо о твоей тупости, либо о малом опыте — Анри отодвинулась и заглянула в его глаза.

— В любом случае ты в выигрыше, разве не так? — она потянула край футболки и Ник понимая намёк, снял её и швырнул с дивана.

— Нет, опять не логичные выводы. Если ты тупая, то это плохо, зачем строить отношения с тупой женщиной, а если у тебя мало опыта, то — он остановился на мгновение пытаясь выровнять дыхание — то тогда всё зависит от меня, а я вообще в этом не шарю и только разочарую — лицо его немного погрустнело, он опустил глаза в диван и руками начал перебирать складки на пледе».

Анри накрылась одеялом с головой, поёжилась, воспоминания пробуждали в ней какой-то детский стыд и ей хотелось спрятаться, скрыть свое смущение, хотя никто на неё не смотрел.

« — Ты очень красивая — тихо добавил Ник, оглядывая Анри — но тупая — они засмеялись — как тебя вообще угораздило?

— Угораздило? О чем ты? — на лице её пробежала тень сомнения.

— Ну ты здесь, раздетая, со мной, со мной, ты это понимаешь? Никаких мыслей в голову не приходит? — Анри наигранно приложила пальчик к подбородку и задумалась.

— Нет, а что я должна думать? — Ник вопросительно посмотрел на неё — то, что ты боец? То, что ты заключенный? То, что мы в плену? Ты об этом? — Ник кивнул — хм, а почему тебя это беспокоит? Меня вот это не волнует, к слову.

— Просто — он подбирал слова шаря глазами по кабинету — просто, ну ты где-то на этом уровне — он показал рукой на высоту его головы — а я где-то здесь — теперь рука оказалась у его ног — Анри рывком взяла его руку и приложила к своей груди, где билось взволнованное сердце.

— Нет, ты где-то здесь — Ник не отпускал руки, Анри следила за тем, как его глаза скользнули по её телу, она ожидала действий, но вскоре рука снова вернулась к его ногам.

— Эм, ну ты сломала систему, как в принципе и всегда, я об уровнях социального статуса, а ты о романтизации сердечной мышцы — Анри прыснула смехом. Последний её секс был похож на сношение озабоченных кроликов в стенах общежития, когда, то и дело, глаза бегают на дверь, в ожидании непрошенных гостей. Мало удовольствия, больше беспорядочной возни и полное отсутствие чувств. Но сейчас назревало что-то новое.

— Сердечной мышцы… Видимо не так я и хороша, раз ты можешь выскребать из своего крошечного мозга такие узкоспециализированные выражения — она недовольно натянула плед на плечи и укуталась. В помещении было прохладно.

— Узкоспециализированные… А это, по-твоему, вполне обычное слово для таких ситуаций, да? — Ник улыбнулся, ему стало спокойнее, когда Анри накрылась пледом и в тоже время грустно, что он возможно своими сомнениями заставляет девушку чувствовать себя некомфортно, но на лице Анри нашел лишь ехидную улыбку.

— Не я это начала — с укоризной добавила она и умолкла. Снова их словесный баттл, который лишь распалял её.

— Когда ты поняла? — на лице Анри выразился вопрос — ну о том, что чувствуешь?

— Сложно, не знаю, разве можно с уверенностью сказать, когда я влюбилась? Ты можешь? — Ник помотал отрицательно головой — ну вот и я не могу — она поплотней укуталась в плед.

— Ты замерзла? — он тут же встал и прошёл к окну. Анри следила за его движениями. Закрыл окно подошёл к дивану, хотел сесть, но замер, подумал, начал расстёгивать ремень на штанах. В этот момент Анри почувствовала, как какой-то немой страх подступил к горлу, но Ник лишь скинул ремень и снова сел рядом. До сих пор она не понимала откуда взялся этот страх. Она боялась его точно также как он её, боялась неизвестности, боялась разочарования в себе, в нем, в моменте.

— Чего задумалась? Ты же помнишь, что тебе вредно думать? — Ник мягко улыбнулся.

— Да я, да ничего — он почувствовал в её голосе нотки сомнения, заметил, как плед плотнее натянулся на её плечах и приблизился к ней. Анри немного отпрянула с каким-то напуганным взглядом и Ник остановился.

— Что с тобой?

— Ничего — твёрдо ответила Анри.

— А что такой напуганный вид?

— Нормальный у меня вид, что ты прикопался? — но голос говорил о другом, Ник медленно отодвинулся, любопытство снедало, но он боялся, что понял её поведение правильно. Хотелось проверить свою догадку, и он потянулся рукой к брюкам делая вид, что расстегивает, а сам не сводил глаз с лица Анри.

— Ты боишься меня — грустно сказал он — но до этого не боялась. Почему? — глаза Анри расширились, она сама не понимала, что её так напугало, но память вдруг начала быстро накидывать моменты с их первой встречи, потом их столкновение на лестнице, когда она также боялась его, но все страхи были лишь выдумкой. Глаза её остановились на сосредоточенном лице Ника и плед медленно соскользнул на пояс.

— Не знаю — она опустила голову. Ник приблизился к ней и поднял плед на плечи, мягко укутывая в него Анри, глаза их встретились.

— Я знаю, я страшный и многих пугаю — с улыбкой сказал он, Анри замотала головой протягивая к нему руку, но он быстро вернулся на прежнее место, и она не дотянулась. Память судорожно перебирала каждое мгновение, каждую его шутку, смех, его уверенный шаг вперёд, когда другие бойцы начали хамить Анри на вечеринке, и вот он уже ловит снежинки в облачке дыма.

— Ник — тихо сказала Анри, он улыбнулся.

— Да, меня так зовут — она взяла его за руку и потянула к себе, плед снова скользнул вниз — ты уверена? Мы можем просто посидеть и поболтать, мне больше ничего не нужно — но рука уверенно тянула его — правда, ничего — Анри словно не слышала его и тянула к себе, всё глубже уходя в воспоминания. Сражение. Мерсад бьет без остановки в лежащий Свид, этот грохот, это бесконечно синее небо и вот он здесь, живой, хотя давно уже должен был сгореть в этой чертовой машине. Он здесь, она перевела затуманенный взгляд на Ника, беспокойные глаза словно молили её о чем-то — ты уверена? — спокойно спросил он.

— В чем? — наконец отозвалась Анри, Ник выдохнул, он был рад, что молчание с её стороны прервалось, но тут же занервничал, так как теперь должен был спросить о том, о чем обычно не спрашивают. В голове стали роиться мысли, что он в принципе не понимает, чего она от него ждёт.

— У тебя какой-то нечеловеческий талант ставить людей в тупик. Я не знаю в чем ты должна быть уверенна, точнее я думал, что знаю, но ты спросила «в чем» и теперь думаю, что ошибался. Хотя ты сидишь голая, тянешь к себе, как я должен интерпретировать твой вопрос — он замолчал, заметив, что Анри уже была так близко, что он ощущал тепло её тела.

— Интерпретировать… — Анри игриво похихикала.

— Сейчас моя очередь закатывать глаза — он почувствовал, как в горле пересохло и наигранно попытался повторить движение глазами, как обычно делала она — дальше не могу, это слишком сложно — Анри засмеялась — может просто скажешь чего хочешь?

— А если скажу, то ты сделаешь, то, что я хочу? — страх окончательно оставил её сердце.

— У меня есть выбор? — уже в полголоса добавил Ник, лицо Анри было прямо перед ним, легкое головокружение, он почувствовал, как пробежали приятные мурашки.

— Вопросом на вопрос — недовольно шепнула Анри.

— Почему я должен отвечать на твои вопросы, а ты мои всегда игнорируешь, я будто в воздух говорю? — он улыбался, глаза его словно помутнели от удовольствия, Анри водила руками по его спине, было немного щекотно, но приятно.

— Я хочу этого, я уверена, и ты не ошибся, ещё нужны утонения?

— Скажи, если что-то будет не так, хорошо? — Анри слышала, как голос его словно пьянел с каждым разом всё больше и больше».

Анри утонула в сладком воспоминания, всё было так, как должно было быть, глупые шутки, нежные касания, уже совсем другой взгляд, уверенный и спокойный, точно такой же, какой был у него, когда они тестировали прототип. Доверие. Весь мир в тот момент остался где-то там, за тонкой дверью кабинета. Там гудела вечеринка, люди пели и пили, но ничто не могло нарушить этот момент.

« — Так на чем мы остановились? — спросил Ник запыхавшимся голосом, он лежал рядом, разгоряченный, веселый, но всё тот же. Анри лежала на спине, голова всё ещё кружилась от возбуждения, Ник укрыл её пледом, боялся замерзнет.

— Интер… — начала она, часто дыша, но мысли спутались и язык не слушался.

— Интерпретация, да, верно. Ну, я правильно интерпретировал твои слова или нет? — он с улыбкой посмотрел в сторону Анри, она не обернулась, а лишь рассмеялась — буду расценивать это как да — он чувствовал себя на высоте некоторое время, но затянувшееся молчание, начало подтачивать его уверенность, он повернулся на бок и уставился на Анри.

— Интерпретация — проговорила она.

— Долго же ты думала, хотя этого следовало ожидать — Анри злобно повернулась в его сторону, но тут же расплылась в улыбке, не могла она злиться на него, когда видела эти глаза, эту ухмылку — всё хорошо? — тихо спросил он. Анри кивнула.

— А ты всегда болтаешь и шутишь в процессе? — лицо Ника залилось краской.

— Нет — коротко ответил он, пытаясь понять был ли это упрек, недовольство или что-то ещё, но природное любопытство заставило уточнить — если тебе это не нравится, буду молчать, просто скажи — Анри слышала в его голосе смущение, хотелось снова рассмеяться, но удержалась, боясь задеть — просто хотелось понять, что тебе нравится, а что нет — оправдывался он, мысленно проклиная себя, за излишнюю разговорчивость.

— Вот это мне и нравится — Анри перевернулась на другой бок, встретив обескураженный взгляд Ника.

— Что, разговоры? — осторожно спросил он, чувствуя, что словно ходит по минному полю.

— Нет, то, что ты не меняешься — она опять заметила на его лице непонимание — ну, какой ты есть в жизни, такой ты и в постели, спокойный нахал с колкими шуточками.

— То есть это то единственное, что ты обо мне поняла и что тебе понравилось? Злобный маленький нахал, м-да, хорошее я произвожу, однако, впечатление — с наигранной грустью ответил Ник.

— Нет, человек, который имея всю власть над чужим телом, остается всё тем же безобидным придурком, не строит из себя героя-любовника, не меняет тембр голоса на томно-постельный, не боится спросить — она остановилась, изучая лицо Ника.

— Этого я о себе не знал — спокойно ответил он, что-то хотел добавить, но снова плотно сжал губы.

— Ну что? — не терпелось Анри, она видела, как рот его едва приоткрылся, но слова где-то будто застряли.

— Ты странная — Анри закатила глаза.

— Мог бы и мне что-то приятное сказать, но нет, я просто странная, класс — она захихикала, Ник снова повернулся в её сторону — А ты ведь хотел отдать меня за Марка. Ты бы спокойно жил с мыслью о том, что я с ним в одной постели? — голос её изменился с веселого на строгий.

— Если бы ты была в безопасности, да, смирился бы — взгляды встретились, Анри почувствовала легкую обиду и отвернулась — думаешь, я когда-то мог предположить, что ты будешь со мной? — он придвинулся ближе к ней — думаешь, я мог представить нас с тобой в одной постели? — голос его дрожал — думаешь, я мог допустить мысль, что прикоснусь твоему телу, услышу твои стоны, почувствую вкус твоих губ? — он тряхнул головой, будто скидывал какие-то глупости, витавшие в мыслях — нет, я просто тихо любил и всё — Анри задыхалась от слёз, она незаметно протерла лицо, пытаясь не растрогаться от этих слов — знаешь, когда ты меня вела в кабинет Марка впервые, ноги болели адски, но я думал «Ник, не смей показывать, что тебе больно, она же увидит, подумает, что ты слабак» — Анри засмеялась, она не верила, тогда он казался злым и опасным — вот не смешно, знаешь как больно было, а ты так бежала, что я едва успевал — он улыбался — а потом, ночью я проснулся, а ты спишь на соседней койке, подумал сон, но ты встала. Ты была там, мне же не показалось? — Анри кивнула, не поворачивая головы, чтобы он не видел её слез — а когда в ангаре вы с Мари шутили, ну там, насчет Марка, какие-то пошлости — он замолчал, не привык так открываться людям, а потом мысленно махнул на всё рукой — ты сказала, что мол со мной могла бы, мне это тогда польстило. Только на западном я вспомнил, что ты то точно должна знать, что я всё слышу и тогда совсем запутался. А ты ещё подходишь, говоришь со мной там, а там нельзя, а я не знаю, что делать, хочется поговорить, хотя бы две минуты, но нельзя и ты избегать меня стала. Потом госпиталь и ты ни разу ко мне не подошла, даже не проверяла, даже не смотрела, а потом спасла. Тогда я понял, что всё не так просто, как кажется. Появились подозрения, надежды — он тяжело вздохнул — и страх. Страх был и до западного, но после твоего ранения, он стал реальнее, я осознал, что ты можешь погибнуть там, если я ничего не сделаю — Анри повернулась к нему, глаза были красные от слез, Ник заметил это и насторожился.

— Да, я знала, что ты слышал, не люблю убогих обижать — она захихикала сквозь слезы, и Ник улыбнулся.

— У тебя всегда такое тормознутое восприятие? — Анри засмеялась и толкнула его в плечо — было тяжело склонять Марка к этой идее, нет он сам об этом думал и раньше, тяжесть шла от другого, что никогда больше не смогу говорить с тобой как раньше. Брак и всё, ты будешь словно за стеклом, смотреть можно, трогать нельзя. Прятался от тебя по всему корпусу, лишь бы не видеть, лишь бы не думать. Я тогда мечтал вернуться на фронт поскорее. А потом ты отказала, и я сорвался, ненавидел тебя, страшно ненавидел, что не слушаешь, что делаешь всё наперекор, не знал, не думал — он посмотрел на Анри, слезы застилали её глаза — я ведь правда не знал, что ты ко мне чувствуешь нечто большее, чем просто дружбу. Всё бы отдал, чтобы ты была сейчас там, на той стороне, в безопасности.

— Даже меня в чужие руки — с усмешкой добавила Анри.

— Теперь уже нет, теперь уже никому не отдам, слишком поздно, слишком упертая — он подложил руку под голову — но повторись всё снова и знай я о том, что у меня есть шанс быть с тобой этой ночью, всё равно бы пытался женить тебя на Марке — Анри улыбнулась, но заметила, что лицо Ника было серьёзное, он не шутил».

Мысли Анри прервались осторожным стуком в дверь. Она подняла голову из-под одеяла и не моргая смотрела на дверь. Сандро быстро прошёлся по прихожей, приоткрыл дверь. Двое шептались около пары минут, потом Сандро подошёл к постели Анри. «Началось» подумала она.

Глава 5

Захваченная сторона Завира стала пополняться новыми бойцами второй линии Рауков. После вероломного побега сотрудников Свид 24, командующими было принято решение о переброске войск и захвате города целиком. Вместе со вторым рядом пришли беттеры, мусорщики и излюбленный вагончик с проститутками, который так манил бойцов первой линии, но они не располагали деньгами, чтобы оплатить удовольствие.

Однако, не для всех это было хорошей новостью. Мерсад знал, что понесет ответственность за столь серьёзную оплошность. Но когда он вернулся в центр, то обнаружил, что убитых и раненных среди своих не так уж и много. Он прохаживался между рядами разбитых машин, понимая, что Свиды действовали осмотрительно, не стреляли в безоружных, как и обещал Ник. Это приподняло Мерсаду настроение, и он не стал устраивать грандиозный разнос в части, за что вскоре поплатился. Ну так он по крайней мере думал.

Через две недели после побега пленных, в части появились сотрудники комендатуры в компании с двумя следователями, которые сильно контрастировали на фоне бойцов. Опрятные рубашечки, напомаженные волосы и шлейф парфюма. Головы невольно оборачивались в их сторону. Но гостей не интересовала часть, они не приехали с проверкой или разносом, а пришли за конкретным человеком.

Мерсад устроился на лежаке под деревом во внутреннем дворе. Его смена должна была начаться через шесть часов, и он решил прикорнуть возле своего Раука, но отдохнуть ему не дали. Ещё издали он заметил четыре незнакомых силуэта, которые уверенно шагали в его направление. Когда Мерсад различил форму, то догадался, что сейчас начнется разбирательство, как командир допустил такую ошибку. Его увезут, будет суд и он снова благополучно окажется на первой линии, может уже не здесь, да и это было уже неважно. Лица двоих Мерсад смог узнать, именно они допрашивали его перед отправкой, тревожность стала нарастать.

— Добрый день, чем обязан? — спокойно спросил он, когда делегация остановилась в паре шагов от него. Группа недовольно осмотрела бойца, который равнодушно продолжал лежать возле Раука.

— Встать — строго сказал комендант, и Мерсад начал лениво подниматься. Следователи внимательно изучали бойца. Они полагали, что он давно уже должен был умереть, первая линия славилась своей высокой смертностью.

— Собирайте вещи, поедете с нами — на лице одного следователя блеснул ехидный оскал, обнаживший желтые от частого курения зубы. Мерсад молча подошёл к Рауку, забрал скудный рюкзак и вернулся к группе.

— Куда едем? — уже сидя в уютном внедорожнике осведомился он.

— В Айму — бросил комендант и завел машину. Всё внутри Мерсада похолодело. В Айме был Сандро, а значит возможно его везут туда по иной причине, а не просто на судебное разбирательство. Он пытался себя успокоить, руки крепко сжимали ремень рюкзака, но это не помогало. Их раскрыли, так быстро, а он даже не был готов морально ко всему, что его ждало там. Пытки, грязные карцеры и вонючая баланда — всё это стало вдруг реальным до невозможности, что Мерсад невольно закрыл глаза, будто не хотел смотреть правде в глаза.

До Аймы было два дня пути на машине, но в ближайшем городе, их ждал самолет. Идя по небольшому аэродрому, Мерсад путался в догадках, что уж ради предателя родины странно нанимать такую дорогую технику, но спрашивать не решался. Где-то в мозгу зиждилась надежда, что он мог ошибиться, но она была такая слабая и его внутренний голос быстро раздавил её о стенки действительности.

Ему не надевали наручники, обходились строго, но вежливо, а с каким комфортом он летел частным рейсом, где премиленькая стюардесса постоянно уточняла, не нужно ли ему еды или напитков. Вся эта ситуация выглядела весьма комично: боец, в потрепанной и грязной форме, сидящий в глубоких кожаных сиденьях, с бокалом сока и взглядом загнанного зверя. Однако, это были лишь цветочки, по сравнению с тем, что ждало его по прибытию в город. Роскошная дорогая машина, увезла его в отель, в который при любых других условиях его бы не пустили на порог. Мерсад окончательно утвердился в мысли, что пытать или казнить его не будут, когда обнаружил в своём номере три комнаты и все предназначались ему. В вазах стояли свежие цветы, в гардеробе был набор костюмов и даже свежая форма, а маленький столик был накрыт к обеду.

Его попросили остаться в номере до прибытия особых лиц. Что это за были лица, Мерсад не мог даже предположить. Он долго сидел на белоснежной постели и размышлял о том, что его ждет дальше. Всё стало бы понятнее будь в номере экран, с которого на всех каналах звучала одна и та же новость. Но такие дорогие отели предназначались в основном для узкого круга богатейших людей страны. Сюда не пускали даже бизнесменов среднего достатка, только самые настоящие сливки общества. Высшие слои Саандора могли позволить себе жить без постоянно горланящего экрана, цель которого была промывка мозгов простых смертных.

К вечеру в дверь постучали и следователь, который оставался дежурить в прихожей, быстро открыл дверь, весь расплываясь в любезностях. Мерсад поднялся на встречу входящим, их лица не были ему знакомы. Двое тучных мужчин вальяжно прошли в гостиную, следом забежали ещё четверо маленьких тщедушного вида человечка и одна очень гордо держащаяся женщина. По одному их виду и стилю в одежде было не сложно догадаться, что гости были весьма обременены деньгами и властью. Мерсаду казалось, что он даже чувствует их особый аромат богатства.

Один из двоих тучных мужчин рухнул на кресло и достал какое-то незнакомое Мерсаду устройство для курения. Секунду он покрутил его в руки и вскоре клубы белоснежного дыма стали наполнять комнату. Тщедушная четверка разошлась по номеру, что-то выискивая, потом они вернулись и все разом кивнули.

— Мерсад, есть ли у тебя семья? — начал тучный курящий мужчина. Мерсад помотал головой и добавил.

— Все умерли — мужчина затянулся, выпустил облако то ли пара, то ли дыма и продолжил.

— Девушка? — Мерсад снова отрицательно помотал головой. Мужчина усмехнулся.

— Ты присаживайся, разговор будет долгим. Следователя выведите — строго сказал он и женщина вежливо проводила сотрудника спецслужб за дверь — твоя жизнь, твоё чудесное спасение может изрядно навредить нашему горячо любимому государству. Да оно не рухнет от этой шумихи, твоя персона мелковата для таких дел, но точно доставит нам хлопот, уже доставляет, а я знаешь не люблю пустые хлопоты из-за какого-то мальчишки — глаза его стали ещё злее прежнего, отчего по телу Мерсада пробежала дрожь. Это был какой-то выдрессированный годами страх перед сильными мира и сейчас он никак не мог его прогнать, как не старался — кто-то, мы пока не знаем кто, завез в Айму эту девчонку, Анри — Мерсад побледнел, ноги его дрожали от ужаса, хотелось провалиться под землю — и вам придётся немного поиграть. Видишь ли, я мог направить к тебе своих подчинённых, да я и сам подчинённый, но что-то мне подсказывает, что до тебя всё дойдёт быстрее, если объясню лично. Вот честно, мне было бы проще прострелить бошки вам двоим, чем возиться, но беттинг и сети, это какая-то неуправляемая машина, пока неуправляемая. Ты понимаешь, о чем я?

— Немного догадываюсь, но лучше дать мне четкие инструкции, умом я не блещу — мужчина усмехнулся.

— Вот, вот этот разговор мне нравится, всё по делу, без возни. А то за спиной этой Анри стоит какой-то синдикат, мы конечно с ними ещё разберёмся, мелкая бандитская шушера, просто сейчас не до этого. Но вот они кровушки моей попили за эти две недели изрядно. Так вот, о чем это я? Ах да, инструкции. С тобой будут мои люди двадцать четыре на семь, выполняй всё, что они тебе скажут и будет тебе счастье. Вернёшься на вторую линию после всех этих пресс-конференций, обеспечим тебя всем не обходимым в плане финансов, за это можешь не беспокоиться. С Анри уже всё согласовано. Однако, ты должен понимать, любое отступление от правил обрушит на тебя кару пострашнее небесной. Не могу описать детально, но умирать ты будешь годами, поверь, мы умеем делать это очень долго и мучительно, пока от человека не останется лишь пустая оболочка с костями — мужчина громогласно засмеялся и все остальные в тон ему похихикали.

— Хорошо, как прикажете — спокойно ответил Мерсад, хотя внутри него всё бушевало так, что к горлу подступала тошнота.

Люди ушли, у дверей дежурил следователь. Потом двое из тщедушных вернулись и быстро стали объяснять их не такие уж и сложные планы. Мерсад слушал в пол-уха, всё это он знал и без них, но так и не мог поверить. Казалось, что бороться с такой махиной власти практически невозможно, однако, они чего-то боялись, раз так забегали по поводу его спасения, а значит были уязвимы.

Анри появилась лишь на следующий день, уже на их первом вечернем шоу. Расчет был на то, что Мерсад неожиданно появляется в программе, шокированная Анри пускает слёзы радости, они обнимаются и рассказывают о своем романтичном приключении. «Романтичном, да, романтики там было очень много» мысленно удивлялся Мерсад, читая выданный ему сценарий. Его приодели, вычесали, подрумянили, дали новую военную форму, так хорошо отглаженную, что она колом стояла. На входе в зал его остановили и сказали, что выходить он должен по команде. Стоя за кулисами ему виднелась только часть сцены, однако через секунду он увидел, как на другой стороне показалась знакомая фигура. Анри стояла за сценой, лицо её было взволнованное и напряженное. Рядом был мужчина и не отходил ни на шаг, только, когда она шагнула на сцену, он не последовал за ней. Выходя, она встретилась с ним взглядом и Мерсад почувствовал гору вины, свалившуюся на его плечи, но Анри лишь мягко ему улыбнулась и ушла в свет прожекторов.

— Дорогая, как ты здесь на чужбине? — Анри состроила немного грусти на лице.

— Знаете, я не чувствую себя здесь чужой. Все ко мне добры и участливы — послышалось оханье из зала, хотя здесь не было зрителей, звук накладывался в нужный момент.

— Да, саандорийцы славятся своей гостеприимностью, это у нас в крови — продолжил ведущий, а Анри вспомнила лишь Эн, добрую измученную тяжелым трудом Эн, а больше здесь никого не заботила её судьба — а скажи мне, ходят слухи, что ты намерена просить убежища здесь?

— Да, я хотела бы получить гражданство, уже написала просьбу и жду ответа от правительства. Я не хочу возвращаться в Никирию и бежала оттуда намеренно — голос её дрожал так, словно она с ужасом вспоминает родину — Никирия — это место не для жизни, а для страданий, только за что они обычным людям, я не знаю — ведущий положил ей руку на плечо, глаза его были полны сопереживания.

— Ну-ну, теперь ты здесь, ты дома. А чтобы ты не грустила, у нас для тебя уникальный подарок — Анри подняла на ведущего лицо, всеми силами показывая удивление.

— Что вы, мне не нужно подарков, я здесь — это уже великое счастье — Мерсад усмехался за сценой её словам «точно, как по сценарию, хорошая у неё память, даже ведущий так не может». Ноги напряглись, скоро его выход. За спиной шушукались двое из его сопровождения. Прямая трансляция, которая велась в сети, набирала колоссальные просмотры, миллионы комментариев и в основном со словами поддержки. Мерсад слушал краем уха и удивлялся, как легко было подсадить народ на новую информационную иглу.

— Я думаю нам стоит встать — ведущий вежливо протянул ей руку и Анри опираясь на неё поднялась — хотя я боюсь как бы ты не упала от шока — усмехнулся он и несуществующий зал наполнился хохотом — прошу поприветствовать нашего дорогого и всеми любимого бойца Мерсада Ардалу — зал взорвался бурей эмоций, заиграла романтичная музыка, Анри приложила руки к губам, играла как и ей полагалось, однако стоило ему выйти в свет софитов, как сердце её действительно отозвалось. Этот человек ей был всё же дорог. На лице Мерсада сияла добродушная улыбка, Анри бросилась ему навстречу, и они обнялись.

Мерсад почувствовал, как дрожит Анри и шепнул ей на ухо «всё хорошо, всё хорошо» хотя как он мог ей что-то гарантировать, не зная даже, что она пережила, пока добиралась сюда, но его слова немного успокоили девушку, и он это ощутил. Дальше всё пошло как по маслу, оба строго соблюдали сценарий до запятой. Мерсад надеялся, что после видеотрансляции ему удастся поговорить с Анри, но его грубо увели из здания, толкнули в тонированную машину и увезли в тот же отель. Он бродил по номеру, тревожно осознавая, что не знает, хочет ли Анри повлиять на ход войны или просто спасается. Сердце подсказывало, что люди с её моральным кодексом обычно пренебрегают собственным благополучием, но довериться сердцу было как минимум глупо, поэтому он не стал больше предпринимать попыток связаться с ней или узнать её планы. Тем более повсюду её сопровождали люди, которые ни на шаг к ней никого не подпускали, только на сцене он мог с ней говорить.

На пятой трансляции, Мерсад перед своим выходом отправился в туалет. До начала оставалось двадцать минут, до кабинки его никто не сопровождал. Но стоило ему расстегнуть ширинку, как дверь словно выломали с одного удара. От неожиданности Мерсад даже не стал застёгивать штаны, а повернулся готовый драться, но, к его удивлению, в кабинку ворвалась Анри, глаза её были напуганы, руки дрожали.

— Как ты? — Мерсад шокированный тем, что такая небольшая девушка выбила дверь, хотел узнать, как она это сделала, но Анри его перебила — Сандро сказал, что ты обо всем знаешь и тоже хочешь насолить им? Если да, то это будет на телевизионной трансляции, пока нас туда не пускают, боятся. Марк связался с Сандро, я не знаю как, не смотри на меня так, но они к этому моменту придумают как транслировать на две страны, я надеюсь. Ты согласен? — Мерсад кивнул. Анри облизнула потрескавшиеся губы, которые она кусала уже постоянно, хоть гример и строго запретил ей это делать — Мерсад, ты должен знать, нас убьют, убьют твоих близких, это будет нашим концом, ты это понимаешь?

— Да — твердо сказал он — с тобой всё хорошо? Они не мучают тебя?

— Нет, да какая разница, всё равно дальше только хуже — психовала она, но потом собралась и продолжила — Сейчас нам нужно отыграть влюблённых. Скоро они начнут съемки личной жизни от лица случайных прохожих. Хотят постельную сцену даже сделать, чтобы слить в сеть, так что будь к этому готов, не смей отказываться, я всё понимаю, но второго такого шанса у нас не будет — Мерсад снова кивнул и Анри быстро открыла дверь и юркнула в коридор. Кабинка была одиночной, плюс со звукоизоляцией, так как находилась близко к сцене, никто их не услышал и не засек, идеальное место для обсуждения тайных планов. Со временем все надзиратели теряют бдительность привыкая к обыденности, чем Анри и воспользовалась.

Через пару дней сеть наводнили словно случайно сделанные фотографии на не очень качественную камеру, где Мерсад и Анри, то мило беседуют за сценой, то слишком близко стоят возле кафетерия, немного касаясь тыльными сторонам рук. А ещё через день вся страна гудела из-за видео, где они целуются в полутемном коридоре.

— Так обними её за талию и ближе к себе, Анри откинься немного назад, прогнись, ещё, ещё — командовал режиссер, Анри больше не могла гнуться, да и такая поза для поцелуя не была естественной. Ей было плевать на сам момент поцелуя, она не испытывала переживаний на этот счёт, голова постоянно работала на то, чтобы создать нужное впечатление. Для народа — это любовь, для своих надсмотрщиков тяга к деньгам и наживе. Она спускала всё, что было на покупки всяких безделушек, дорогую еду, чего бы никогда не сделала в реальности, писала запросы на то, чтобы ей достали место в университете и чувствовала, что такая её заинтересованность в личном будущем, может говорить лишь о том, что всё идёт по плану. Нужные люди слопали её наживку, но вот с Мерсадом было сложнее. Он усиленно старался играть на публику, но властям было не ясно за что он действительно держится. Они понимали, что для такого как он, пережившего четыре года на фронте их пытки хоть и страшны, но возможно не слишком. Мерсад не тратил получаемых гонораров, не покупал домов, хоть и мог, не снимал девушек на ночь. Все эти сомнения заставляли сильных мира сего оттягивать день их выступления на телевидении.

— Ну ребята, больше страсти — возмущался режиссер, а съемочная группа молча ждала, наблюдая как двое словно чужих человека пытаются играть в любовь — ваш поцелуй суще чем пески Сахары.

— Дайте нам минутку, хорошо? — успокаивала их Анри отводя Мерсада в сторону — послушай, я не особо понимаю, как нужно показывать любовь и прочее, у тебя есть идеи? — Мерсад вынырнул из своих мыслей с полным осознанием, что не услышал не единого слова Анри. Он уставился на неё в полном недоумении, глаза её нервно бегали от него на камеру. Перед ним стояла маленькая, напуганная девушка, без прошлого и теперь уже будущего, пытающаяся спасти мир, этот безразличный ко всему хорошему и к ней мир. Какая-то глупая шутка Бога и Мерсада словно молния ударила от понимания, что в ней было что-то такое, какой-то бешенный огонь, который заставлял её двигаться дальше, которого не было в нём и вообще ни в ком вокруг. Он завороженно смотрел в её глаза, мимо проплывали те девушки, с которыми он некогда был, с кем-то на одну ночь, а с кем-то чуть дольше, но все они меркли на фоне неё. Он вспоминал, как Анри металась по захваченному госпиталю, чтобы спасти Ника, как машина уезжала в даль, а он молился, лишь бы больше не увидеть её и вот она здесь и в ещё более худшем положении, готовая умереть и за что? — ну? Ты вообще слышишь меня? — но в этот же момент Мерсад с силой притянул её к себе, камеры тут же активировались и замерли в ожидании. Он продолжал смотреть в удивлённые глаза Анри, удерживая её почти на весу, лишь носки туфель касались пола. Долгий, горячий поцелуй словно обжигал губы своей страстью и пылкостью, съемочная группа с восторгом наблюдала этот минутный порыв, которого они добивались уже битый час.

— И снято! — крикнул довольно режиссер и Мерсад мягко отпустил Анри на пол, не сказав ни слова, все они утонули где-то там в груди, пробуждая дикое желание схватить и овладеть ею прямо здесь.

— Отлично — проговорила Анри и быстро удалилась не попрощавшись. В её сердце ничего не шевельнулось даже на йоту. Машина увезла её в логово Гийома, где она жила под присмотром представителей власти. Сама шайка бандита, давно сменила дислокацию, а здесь оставались лишь несколько человек, которые должны были отвечать за соблюдение контракта. Лица они всегда скрывали, Анри не знала даже их имён, да и не хотела знать, в голове крутилась лишь одна мысль. Чем быстрее они выйдут в мировой эфир, тем больше шансов на то, что начнётся хоть какая-то смута и Ник не вернётся на фронт. Через своих людей Сандро передал Анри, что связался с Марком и тот сообщил, что Ник, Мари и Розалин живы и сейчас находятся в безопасности. Эта новость стала точкой невозврата, мысли о смерти и возможно мучительной, быстро померкли на фоне сильного и всепоглощающего чувства. Анри давно смирилась с тем, что возможно ей в целом безразлично всё мировое сообщество по сравнению с её жизнью, но вот с жизнью Ника её собственная не имела ценности, как бы она не старалась все эти бессонные ночи, заставить себя отказаться от этой идеи.

Глава 6

— Ах, ты шалава, проститутка, разве я так тебя воспитывала! Какой позор, какой позор на мою седую голову! А ну иди сюда тварь, я из тебя всю эту дурь то повыбиваю мигом, паскуда! Открой дверь немедленно, а иначе выломаю и этой же дверью забью, ты думаешь мне в мои годы сил не хватит? Натаскалась, не углядела я, а ну открывай! — Мари вжалась в угол ванной комнаты затыкая уши от криков разъярённой матери. Она боялась её хоть и была на две головы выше и сильнее, могла с легкостью с ней расправиться, но в душе перед матерью Мари была всё тем же испуганным ребёнком. Замок слетел, дверь с грохотом распахнулась, седая женщина тут же ринулась в сторону Мари и схватила её за волосы. Она волокла дочь по кафельному полу в цветочек и ни один мускул не дрогнул на её лице от криков и просьб сжалиться.

Конец ознакомительного фрагмента.