Шаман: Тайны мертвого ковена

Рената Вотинова (2024)

Женя не выбирал тропу шамана. Он хотел стать полицейским и следить за соблюдением законов, а не бороться с чертями, русалками и распивать чай с лешим. Уля даже не подозревала, что она — потерянная верховная, за которой охотится чуть ли не половина магического мира. Больше всего Ася боялась стать частью мертвого ковена, но именно эта участь постигла ее более чем на пятьдесят лет. Кромешный со своим мертвым ковеном убивает жестоким образом одного ребенка за другим в тихом городке. Он ищет Улю, чтобы помешать ей возродить сибирский ковен и поглотить ее силу, даже не подозревая, что ее ковен состоит далеко не из ведьм, а из шамана, вампиров, леших, и другой хтони.

4 глава. Выпотрошенные ангелы

— Друзья, конечно, у тебя. — Уля слизывала растаявшее шоколадное мороженое с чайной ложки, накручивая на указательный палец прядь волос. — Неприятные типы. Таких в «Криминальной России» показывают. Уже представляю этот заголовок: «Вурдалаки обсосали весь Томск. А теперь двинулись к Новосибирску, но честный майор успел их перехватить».

— Даже я такую древность не смотрю. Сколько тебе там лет, не напомнишь? — Женя стер салфеткой кофейный привкус с разбитых губ. Благо, что ссадины на этот раз не ныли. После того, как они покинули Авдеевых, Женя предложил отвезти Улю к нему домой, а сам хотел отправиться в участок. Женя был слишком наивен, заикаясь о подобном варианте. Уля, словно боясь хотя бы на секунду остаться в одиночестве, заканючила, что уже проголодалась и не отказалась бы от чего-нибудь сладкого.

Батончик из «Ярче»^[1] ей не подошел, и пришлось везти вредную ведьмочку в кафе-мороженое.

— Шестнадцать. И что? — Уля стукнула ложкой по пустой тарелке, оглядывая людей за соседними столиками. Из-за повышенной влажности кудряшки, что Уля распустила из хвостика, чтобы шальной ветер развевал их, когда они едут на мотоцикле, совсем распушились, и она сейчас больше походила на добродушный одуванчик, нежели не ходячую язву.

— А по тебе и не скажешь. Нолик случайно не забыла в конце?

— Да ну тебя! — Уля смяла чистую салфетку и кинула ее в Женю, но тот ловко увернулся от удара. — Мне скоро семнадцать, между прочим.

— И когда?

— Тринадцатого ноября.

— Не удивлюсь, если еще и в пятницу родилась, — усмехнулся Женя. Посетители кафешки о чем-то яро беседовали, что-то активно набирали в мобильниках или же молчали, наблюдая за шумным потоком машин на площади Ленина — бессмертный вождь взирал на все с каменным безразличием, а за его широкой спиной высился Богоявленский кафедральный собор. «Хороший был вождь» — некогда надрывно пел Летов, разрезая правду-матку. В маленьком пространстве жизнь, сплетенная из множества проволочек, била ключом. Такой кипящий гейзер был чужд Жене, он бежал из подобных мест и забивался озлобленным волком в пещеру, потому что с мертвецами ему было легче найти общий язык, ведь они не могли умереть из-за его опасного ремесла. Уле же, похоже, была чужеродной подобная атмосфера, потому что, возможно, впервые с ней столкнулась.

Женя видел это в горящем в ее глазах любопытстве.

— Если они правы, и эта Лиза — моя мама. — Уля подтянула к себе стаканчик с изображением пингвина и с торчащей из мутной крышки голубой трубочкой, погрызенной сверху. — Зачем она это сделала?

— Я понял тебя, — тяжело выдохнул Женя. Он выудил зубочистку из пластиковой упаковки и зажал ее меж зубов, перекатывая языком в размышлениях. Нет, никакая еда у него не застряла. Так думалось легче. — Я не знал Лизу. Она убила себя, когда я еще школу не закончил. Да, меня уже тогда избрал дух-покровитель, но я не встал еще полноценно на эту тропу. За тот промежуток, когда я поступил в академию и временно уехал в Омск, главный сибирский ковен распался окончательно. От него остались лишь руины. Я не интересовался ведьмами и ведьмаками, что остались от него. Считал, покуда они не доставляют проблем, то и беспокоиться о них не стоит. Я и подумать не мог, что моя беспечность выльется в десятки мертвых детей.

— Ты не виноват в том, что произошло.

— Виноват, Уля. Я охраняю жителей Томска и должен знать о каждой ведьме и нечисти. Видела речушку недалеко от дома Авдеевых?

Уля утвердительно кивнула, потягивая молочный коктейль через трубочку. И как в нее столько сладкого и холодного осенью влезало?

— В ней обитает семнадцать русалок, и я каждую знаю по имени. — Женя развел широко руками. — Одна из них училась со мной в школе перед тем, как утопиться из-за местного хулигана. А тут я не осведомился о парочке ведьм, которые с такой страстью разыскивают потерянную верховную. Возможно, тебя. В общем, я не могу ответить, почему Лиза так поступила, потому что никогда не встречал ее. Только Ваня или Александр способны хотя бы предположить. Может быть, еще жена Александра и другие его сыновья, но они уехали из Томска.

— Если она моя мама, мне плевать на ответ. — Уля теребила большим пальцем резиновое лиловое колечко на среднем пальце. — Она бросила меня, и я за это ее ненавижу.

— Ненавистью ничем не поможешь. Только себя сожжешь.

— Женя, посмотри на семьи за другими столиками. — Уля уперлась локтями в круглый стол, заляпанный засохшими каплями мороженого, и подалась вперед, понизив голос. — Они ведь так счастливы. Родители привели сюда своих детей, чтобы провести время вместе, посмеяться. Тебе сказать честно? Я завидую им самой черной завистью, потому что, видимо, моя мама решила выпилиться, наплевав на своего ребенка… А… коктейль закончился. — Уля потрясла стаканчиком в воздухе, подперев щеку кулачком. Женя прикусил язык, смекнув, что Уля переменила тему не просто так. Рана была слишком свежей. Своими догадками Александр полоснул Улю по застарелому шраму одиночества, и Женя был уверен, что этот зуд, вызванный чувством покинутого всеми ребенка, она ощутила в этот раз в стократ ярче. Одно дело думать, что тебя бросили неизвестные люди или же тебе свезло спастись из семьи алкоголиков, а вот знать, что собственная мать покончила с собой, оставив тебя буквально на растерзание жестокому миру, — другое дело. И не волнует в такие моменты, насколько крепкие печати наложил родитель для защиты.

Женя залез в задний карман джинсов и протянул Уле две помятые сторублевые купюры.

— Купи еще один, и поедем отсюда.

— Ого! — Уля без вопросов и благодарностей взяла деньги и с натянутой довольной улыбкой ускакала к кассе, встав в очередь.

— Листья сегодня беспокойно опадают. — Проскрипел дух-покровитель дождевой каплей по оконному стеклу. Женя выглянул наружу и убедился, что небосвод свободен от свинца туч. — Беду предвещают.

— О чем шепчет тебе листопад? — Женя отвлекся от созерцания неба и начал следить за Улей, которая придирчиво изучала меню, подвешенное над кассой.

— Осенние духи предупреждают, чтобы ты держал ухо востро, — дух-покровитель журчал водой из-под крана на кухне, когда пожилая посудомойщица хлопнула дверцей, выходя на перекур.

— Это связано с нашими маньяками-ищейками?

— Кто знает. Духи предчувствуют, а не предсказывают. Даже старейшины в пантеоне не способны узреть четкие грани будущего.

— Ну и хам! — Недовольство Ули разорвало нить, по которой Женя общался с духом-покровителем, и завладело всем вниманием шамана. Перед Улей стоял высокий мужчина в обсидиановом фетровом пальто с зачесанными назад русыми волосами, что едва вились на загривке. Женя не уловил начало конфликта, однако не сомневался, что Уле многого не надо, чтобы вляпаться в неприятности.

Женя поднялся со стула, чтобы уже разобраться в недоразумении, как незнакомец отвернулся от кассы, потягивая молочный коктейль через трубочку и удерживая под мышкой черную лакированную трость. Он прошел мимо Ули, толкнув ее то ли специально, то ли случайно боком. Уля ощерилась ему вслед, когда мужчина собирался выходить. Отчего-то он остановился на месте и скользнул по Жене бирюзовым глазом, у радужки которого расплывалось поталевое кольцо. Настроение второго глаза спряталось за молочным туманом слепоты.

— Не хочу я больше этот дурацкий коктейль. — Уля пихнула Женю под ребра локтем, чтобы тот обратил на нее внимание — ну точно раздосадованный котенок, с которым отказались поиграть фантиком на ниточке. Женя перевел взгляд на Улю, а, когда вновь глянул на выход, мужчины уже и след простыл.

— Что стряслось?

— Одноглазый тип наступил мне на ногу и еще чуть по лицу мне не заехал, когда беседовал с кассиршей, — бурчала покрасневшая от негодования Уля. — Я вежливо попросила его извиниться, а он даже не посмотрел на меня. Потом вообще толкнул. Ну, ты сам видел. Вот нахал!

Уля привстала на носочки и сняла с крючка пальтишко, сжала тонкими пальцами рукава толстовки, оттягивая их и ныряя поочередно руками в пальто. Женя последовал ее примеру.

— Если ты будешь взрываться так на каждого встречного-поперечного, то никакая краска не поможет скрыть седые волосы. — Женя вышел вместе с Улей на улицу. Целая какофония звуков обрушилась на них: машины сигналили друг другу в пробке, лязг шин, свист пробирающего до самых костей ветра с Томи, болтовня прохожих. — Беспокойство — один из вернейших путей к похоронным венкам.

— Где же столько мудрости набрался?

— Уля, практически все мое окружение составляют мертвые. Поверь мне, никто из них не сожалеет, что слишком мало переживал по пустякам. — Они остановились у светофора. — Напротив же, волнение забрало у них слишком много удачных возможностей, а страх задушил великие мечты. Знаешь, сколько талантливых певцов, актеров, писателей, врачей потерял наш мир еще в зародыше? А известно ли тебе, сколько жизней могли спасти врачи, которые довели себя до нервного истощения волнениями, боясь представить другим свои инновационные разработки? Короче говоря, знаешь, чем для шамана пахнет нервотрепка?

Конец ознакомительного фрагмента.