Малыш Николя путешествует

Рене Госинни, 2004

Уже миллионы детей познакомились с малышом Николя – добрым, весёлым, озорным мальчуганом – и компанией его друзей, таких же неугомонных сорванцов. Все вместе они здорово проводят время – играют, ходят в кино, в гости друг к другу, иногда шалят и ссорятся, бывает, даже дерутся, а потом непременно мирятся. И каждый раз читатели с нетерпением ждут очередных историй о приключениях этой шумной ватаги. А кто ещё незнаком с Николя и его друзьями, скорее открывайте книжку – вы обязательно подружитесь с ними!

Поездка в Испанию

Месье Бонгрэн пригласил нас сегодня на чай. Месье Бонгрэн — бухгалтер на папиной работе. У него есть жена (её зовут мадам Бонгрэн) и сын по имени Корантэн, он моего возраста, классный парень. Когда мы с мамой и папой пришли, месье Бонгрэн сказал, что у него для нас есть сюрприз, только это после чая. Он хотел показать нам цветные снимки, которые сделал в Испании во время отпуска.

— Только вчера получил, — сказал месье Бонгрэн. — Они их довольно долго проявляют. Это позитивная плёнка, снимки можно проецировать на экран, и почти все получились, вы увидите.

Я был рад, потому что смотреть фотографии на экране прикольно, хотя и не так прикольно, как фильмы (как-то вечером мы с папой смотрели один, с ковбоями).

За чаем было здорово; там было полно пирожных, и я съел одно с клубникой, одно с ананасом, одно с миндалём, одно с шоколадом, а с вишней не сумел, потому что мама сказала, что, если я не остановлюсь, мне будет плохо. Я удивился, потому что от вишни мне почти никогда не бывает плохо.

После чая месье Бонгрэн принёс аппарат, который показывает фотографии, и экран, как для кино; он блестел и был очень классный. Месье Бонгрэн закрыл занавески, чтобы стало темно, и я помог Корантэну поставить перед экраном стулья.

Потом все сели, только месье Бонгрэн остался стоять за аппаратом с коробками, в которых было полно снимков; свет погасили, и началось.

Первый снимок был очень яркий и красивый; мы увидели машину месье Бонгрэна с половиной мадам Бонгрэн.

— Это самый первый кадр, — объяснил месье Бонгрэн, — я его сделал в день отъезда. Скадрировано не очень хорошо, я тогда немного нервничал. Но, наверное, об этом не стоит говорить.

— Наоборот, стоит, — сказала мадам Бонгрэн. — Я никогда не забуду этот отъезд! Вы бы видели Эктора! Он был в таком состоянии, что кричал на всех вокруг! Особенно досталось Корантэну, потому что он, видите ли, нас задерживал!

— Но ты же помнишь, — сказал месье Бонгрэн, — что он ухитрился потерять свои туфли, и из-за него мы рисковали к вечеру не доехать до Перпиньяна и, таким образом, выбиться из запланированного графика.

— Главное, — сказала мадам Бонгрэн, — что я смотрю на эту фотографию и помню всё, как вчера… Это было невероятно! Вы только вообразите…

— Нет, дай лучше я расскажу! — закричал, смеясь, месье Бонгрэн.

И он рассказал, как, несмотря на слёзы Корантэна и недовольство мадам Бонгрэн, он мчался как сумасшедший, не обращая внимания на другие машины. И вдруг справа выехал грузовик, и месье Бонгрэн едва успел затормозить, но одно крыло всё равно помялось.

— Шофёр грузовика так ругался, — сказал месье Бонгрэн, — что все жители вышли из своих домов посмотреть, в чём там дело!

Когда все перестали смеяться, месье Бонгрэн показал снимок ресторана.

— Запомните этот ресторан, — сказал месье Бонгрэн, — и не вздумайте в него ходить! Там воняет! Да ещё эти выстрелы из ружья!..

— Представляете, — сказала мадам Бонгрэн, — цыплёнок был не дожарен! И не очень юн к тому же! Что и говорить, наш первый по графику обед удался! Кошмар!

Потом мы увидели что-то вроде облака.

— А, — сказал месье Бонгрэн, — это меня Корантэн сфотографировал. А ведь я ему говорил не дёргать камеру!

— Просто ты кричал на него, когда он нажимал кнопку, — сказала мадам Бонгрэн, — вот он и вздрогнул от испуга.

— Ты понимаешь? — спросил месье Бонгрэн папу. — Мы поехали дальше, Корантэн ревел белугой, а Клэр так на меня смотрела… Как сейчас помню…

Потом была большая фотография с лицом смеющегося Корантэна.

— Это я снимала, — сказала мадам Бонгрэн, — пока Эктор менял колесо. Это был наш первый прокол.

Месье Бонгрэн вставил снимок, на котором была гостиница. Оказалось, что это отель в Перпиньяне, в котором нельзя останавливаться, потому что он совсем плохой. Это не та гостиница, в которой месье Бонгрэн хотел остановиться по графику, но из-за мадам Бонгрэн, Корантэна и прокола они приехали в Перпиньян поздно, и в хороших отелях мест не было.

Потом он показал дорогу с кучей ям.

— А это, старина, — сказал месье Бонгрэн папе, — шоссе в Испании. Это невероятно; мы привыкли жаловаться на Францию, но, когда приезжаешь туда, оказывается, у нас всё не так уж и плохо. И самое удивительное, когда им об этом говоришь, они сердятся. А между тем шину пришлось менять трижды!

Снова был снимок смеющегося Корантэна.

Вдруг экран посинел, и месье Бонгрэн объяснил, что это испанское небо и что оно всё время было таким, без единого облачка, просто потрясающе!

— Так потрясающе, что сейчас я его увидела и сразу захотела пить! Стояла такая жара!.. А в машине было просто как в печке!

— Думаю, — сказал месье Бонгрэн, — лучше не вспоминать. Пусть это останется между нами.

И месье Бонгрэн объяснил нам, что мадам Бонгрэн и её сын были невыносимы, они всё время просили остановиться, чтобы выпить чего-нибудь, и, если бы он каждый раз их слушал, они ещё не вернулись бы из Испании.

— Ну и что, — сказала мадам Бонгрэн. — Стоило так гнать, если через десять километров от того места, где сделан этот снимок, машина сломалась, а механик приехал только вечером.

И месье Бонгрэн показал снимок смеющегося механика.

Потом была куча фотографий одного пляжа, куда не стоит ходить, потому что там полно народа, и месье Бонгрэн там сгорел на солнце так, что пришлось обращаться к доктору, и мы увидели снимок смеющегося доктора, а потом был ещё один ресторан, где мадам Бонгрэн стошнило из-за растительного масла, и дальше дорога с кучей машин.

— Вот кошмар! — сказал месье Бонгрэн. — Это на обратном пути. Видите, сколько машин? И так было до самой границы! В результате, когда мы добрались до Перпиньяна, места нашлись только в самой паршивой гостинице! И всё по вине этого маленького болвана! Я-то хотел выехать пораньше, чтобы не попасть в пробку!

— Я не виноват! — сказал Корантэн.

— Не начинай всё снова, Корантэн! — закричал месье Бонгрэн. — Ты хочешь, чтобы я тебя при твоём друге Николя отправил в комнату? Как тогда в Аликанте?

— Знаете, уже поздно, — сказала мама. — Завтра в школу, и нам пора собираться.

Месье Бонгрэн пошёл провожать нас до двери и спросил, нет ли у нас снимков с отдыха. Папа ответил, что нет, что об этом никогда не думал.

— Вы неправы, — сказала мадам Бонгрэн. — Они помогают сохранить такие прекрасные воспоминания!