Рыбки в пятнах света

Рику Онда (2007)

Герметичный триллер от лауреата остросюжетной премии № 1 в Японии — «Японской детективной литературы». Завораживающая психологическая дуэль в замкнутом пространстве. Хиро и Аки решили закончить отношения и разойтись навсегда. Из некогда общей квартиры вывезены все вещи, но сегодня она пустовать не будет — молодой человек и девушка проведут здесь последнюю ночь вместе. Сидя на татами и используя дорожный чемодан в качестве стола, они поговорят под напитки и вкусную еду, вспомнят прошлое. А в особенности — один его эпизод… Есть то, что связывает их сильнее, чем все остальное в совместной жизни. Глубокое чувство вины, отягощенное страшными подозрениями. Когда-то из-за них погиб человек. Не просто погиб, а был убит, уверены оба. И оба втайне считают убийцей друг друга. И в эту последнюю ночь главная цель каждого — во что бы то ни стало добиться от другого признания в убийстве… РОМАН ПЕРЕВЕДЕН С ЯПОНСКОГО. Роман в духе Канаэ Минато, «королевы иямису». Редчайший жанр — герметический психологический триллер. Повествование с двух точек зрения. Шокирующие повороты сюжета. Перевод Сергея Логачева. Награды Рику Онды: 2005 — Премия имени Йосикава Эйдзи для молодых писателей. 2005 и 2017 — Гран-при японской Ассоциации книготорговцев. 2006 — Премия Ассоциации писателей детективов, а также вхождение в шорт-лист премии имени Наоки Сандзюго. 2007 — Премия имени Сюгоро Ямамото. 2017 — Премия имени Наоки Сандзюго. «Яркий динамичный триллер, который играет как рыбка. …Здесь откровение за откровением падают словно камни, исчезая в глубине и оставляя лишь смутное ощущение потревоженной водной глади». — New York Times «Мастер-класс по созданию триллеров». — Daily Mail «Оригинальный, тревожный психологический триллер, полный мрачных твистов». — Independent

Глава 5

Складной нож.

Я гляжу на нож, который держу в руке.

Она смотрит на меня. Лицо ее бело как полотно. По-другому не скажешь.

Нож. Я совершенно забыл о нем.

В тот день он действительно исчез из моего рюкзака. Тогда я не обратил на это особого внимания. Сказывалась усталость, и я подумал, что был невнимателен, когда искал его. Но, оглядываясь назад, я не могу не думать, что кто-то залез в рюкзак и взял нож.

Но это же странно. К вечеру того же дня нож вернулся на место. Тот человек упал и разбился, не от ножа он умер. Зачем тогда неизвестный взял у меня нож?

Странно все это. И почему она вдруг завела об этом речь?

В тишине я начал нарезать салями.

Она не сводила глаз с моих рук, бледность не покидала ее.

— Это ты его взяла, да, Аки?

— Я?! — с показным возмущением восклицает она.

— А кто же еще?

Кроме нее, больше никто не знал, что у меня был нож.

— И зачем же он мне понадобился?

— Я не знаю. Может, ты что-то хотела им сделать, вот и позаимствовала, а сразу положить на место, наверное, забыла. Не так?

Мне нравится, как салями сопротивляется под рассекающим ее лезвием. Запах черного перца щекочет ноздри.

— Я тут ни при чем.

Она категорически мотает головой.

— А если подумать: кто еще, кроме тебя? Мы же практически ни с кем не общались.

— Ну… — запнулась она.

Резон в моих словах есть, с этим нельзя не согласиться.

Эту поездку мы планировали вместе. В префектуру А ехали на поезде, переночевали в гостинице на знаменитом курорте, где горячие источники бьют прямо в море. На следующий день встретились с проводником, прекрасно знакомым с горной системой S, которая относится к объектам всемирного наследия. В первый день поднялись в горы, а на следующий проводник повел нас по маршруту, пролегающему среди озер. Кроме проводника, мы практически ни с кем больше не разговаривали. Только обменялись несколькими словами с менеджером домика, где ночевали. Я бы еще понял, если бы нож был ценным. А из-за самого обыкновенного кто бы стал рисковать?

Погруженная в свои мысли, она сидит, уткнувшись носом в кулак, и наконец заявляет:

— Ерунда какая! Но я тут ни при чем.

— Чудеса!

Она бросает на меня резкий взгляд:

— Если ты не пользовался ножом, его мог взять только один человек. На второй день похода.

Я понимаю, о ком она говорит:

— Он? Неужели? Зачем ему понадобился мой нож?

* * *

Проводник оказался крепким мужчиной и выглядел значительно моложе своих лет. Ничего удивительного, что мы уступали ему в физической форме, — он каждый день в движении, на природе. При всем том в нем чувствовались прямота и независимость.

У меня он вызывал симпатию. Умел человек внушать спокойствие окружающим.

Мы обменялись любезностями.

— У нас впереди два дня. Рассчитываем на вашу поддержку, — сказал я.

— Спасибо, что приехали. Надеюсь, вам понравится, — отвечал проводник с поклоном. — Торопиться не станем. Будем втягиваться постепенно.

Накануне мы уже встречались с ним в курортной гостинице, чтобы обсудить маршрут, но в горах он производил другое впечатление. Городские неженки вроде нас смотрятся там как инородное тело, а такие люди, как наш проводник, привыкшие работать под открытым небом, хорошо гармонируют с окружающим пейзажем. По сравнению с нами, постоянно напряженными, он выглядел спокойным и расслабленным.

Было еще раннее утро, но на небе ни облачка, и солнце уже высушило воздух. Понятно, что через несколько часов наступит удушающая жара.

Будний день, начало лета, сезон еще не начался, тишина.

В горах, густо поросших лесом, было что-то тревожное, пугающее. Они стояли, почти не тронутые человеком, с незапамятных времен неся в себе необузданную силу, способную в дурном настроении натворить страшных дел.

Лес вдруг зашевелился, и мы, затаив дыхание, вошли под его кроны. Первую остановку сделали на берегу живописного озера, вода в котором была необычного цвета.

— Какая красота! — прошептала Аки.

Вода насыщенного голубого оттенка, зависящего от состава почвы, в которой, видимо, присутствовал кобальт, казалась очень холодной.

— Озеро напоминает мне ночь, — проговорила она.

Проводник довольно кивает:

— Действительно. Здесь всегда по ночам звездное небо.

Несмотря на свое великолепие, озеро почему-то пугало меня. Казалось, если заглянуть в его глубины, увидишь то, чего не следует видеть.

* * *

— В первый день вечером мы вместе пили пиво, помнишь? — спокойно говорит она. — Тогда он и мог залезть в твой рюкзак. Мы с тобой устали, несколько раз звонили по телефону, покупали пиво и за вещами не следили.

* * *

— Сначала, увидев вас, я засомневался, как у нас пойдет. Ведь в нашем деле так: если человек не готов к нагрузкам, то все бесполезно. Это даже молодых касается. Сейчас у молодежи слабые ноги.

Проводник по-прежнему говорил учтиво, выбирая слова, хотя мы уже провели вместе целый день. Видимо, это был его принцип, стиль такой.

Лучи катившего к закату солнца проникали через большое окно в вестибюле гостевого дома, где мы втроем подводили итоги первого дня и обсуждали план на следующий. Наслаждаясь разлитым в воздухе спокойствием, мы чокнулись пивом.

— А уж как послезавтра все мышцы болеть будут! — сказала Аки со смехом.

— Вы каким-нибудь спортом занимались? — поинтересовался проводник.

Я кивнул:

— В школе теннисом.

— Мы как раз познакомились в теннисном клубе в университете.

— Вы здорово ладите между собой. Нечасто я вижу в горах молодые пары.

— Правда?

Мы обменялись с ним взглядами, и, поскольку наше рабочее совещание еще не было окончено, пригласили проводника в свою комнату. Сначала он решительно отказался, но в итоге с неохотой согласился, услышав, что мы хотели бы как следует познакомиться с маршрутом, который ждал нас на следующий день.

Обсудили завтрашний поход, и разговор перешел на личное.

Проводник немного рассказал о себе.

Я нарезал салями и сыр и предложил ему.

Он поблагодарил, и я спросил, не из здешних ли мест он родом. Проводник отрицательно покачал головой:

— Нет, я из Токио.

В молодые годы он увлекался горным туризмом и часто бывал в горах S. Когда руководство фирмы, где он работал, завело речь о том, чтобы отправить его за границу, он уволился и перебрался в эти места. Еще в молодости он развелся и долго жил холостяком, но, переехав, снова женился — на местной, намного моложе его, и недавно у них родился ребенок.

— О-о! Поздравляем! — Аки приветливо улыбнулась.

Проводник смутился.

— Не думал, что стану папой в таком возрасте. Придется работать за троих какое-то время.

Да, подумал я, тяжелая у него задача. Когда ребенок вырастет, отцу будет уже за семьдесят.

— Это ваш первенец. Хорошенький, наверное.

— Ну да. Очень симпатичный. Я и не думал, что такой получится.

Лицо проводника просияло.

— У вас нет его карточки? — спросил я, зная, что отцы обычно носят с собой фотографии любимых отпрысков.

Он смутился, но с нескрываемой радостью вынул фото из нагрудного кармана.

— Сколько ему?

— Скоро два.

С фотографии смотрел милый малыш, сидевший на руках у пухленькой, цветущей женщины.

— Как его зовут?

— Синъитиро. Первый иероглиф — «лес».

— Для сына проводника — самое подходящее имя.

— Какой милый!

Я прекрасно понимал смущение, которое испытывал тот человек, когда мы разглядывали фото его ребенка.

* * *

— Думаю, тогда он мог взять нож. Но зачем он это сделал? Ведь у него был свой.

— Мы сейчас говорим только о возможности, — тихо замечает она. — Больше в тот первый вечер ты ножом не пользовался. То есть ты мог и не заметить, что он пропал.

— Согласен.

На столе тогда много всякого лежало: путеводители, карты… Я собирался убрать нож, но, если кто-то потихоньку спрятал его в карман или сумку, наверное, мог и не заметить.

— Но зачем ему это понадобилось? Может, он случайно или спутал?

— Как он мог спутать свой видавший виды нож с твоим, совершенно новым?

Она смотрит на нож у меня в руках. И она права: в обычной жизни пользоваться ножом приходится нечасто. Когда я выбирал нож, меня привлекла его конструкция — много функций, но, по правде сказать, я ношу его с собой больше потому, что он мне нравится.

— Для чего человеку чужой нож? — Она продолжает задавать себе один и тот же вопрос.

Все это очень странно. Чего она так зацикливается на ноже? Хочет отвлечь мое внимание? Увернуться от моих попыток заставить ее признаться в преступлении? Но если на то пошло, она говорит очень серьезно и по-настоящему заинтригована загадкой таинственного исчезновения ножа. Или у нее на уме какая-то другая цель?

Она вдруг поднимает голову и смотрит на меня.

— А вдруг он заметил?

— Что? — вздрогнул я.

— Ну… про нас.

Ее взгляд серьезен, глаза блестят.

Я чувствую холодок на коже. Ее глаза напоминают мне озеро.

Озеро, похожее на ночь, с плавающими в нем звездами. Озеро, в которое лучше не заглядывать.

— Это невозможно. Он не мог. Что-то привлекло твое внимание?

— Нет. Ничего, — говорит она.

Я вздыхаю с облегчением.

— Вот именно. Это невозможно.

Однако она качает головой из стороны в сторону.

— Мне сейчас кое-что пришло в голову. Касательно причины, по которой тот человек украл нож.

— Что именно?

Ничего не говоря, она протягивает руку.

— Что?

— Покажи.

Я складываю нож и протягиваю ей.

Она берет его, начинает открывать — сначала ножницы, потом штопор, консервный нож… внимательно рассматривает. Лицо ее напрягается — она что-то заметила.

— Я так и думала.

— Что такое? — быстро спрашиваю я. Сердце почему-то начинает колотиться в груди.

— Мы вызвали у него подозрения. Не знаю, когда точно он что-то почувствовал. Может, потому что с таким интересом рассматривали фото его ребенка? Так или иначе, он стал нас подозревать. Вот и взял нож… Точно! Заметил нечто, когда ты им резал, — мрачно заявляет она и добавляет: — Когда человек берет что-то у другого? Когда хочет узнать, кто тот такой.

Она легонько подталкивает ко мне нож, ощетинившийся торчащими в разные стороны инструментами.

Я смотрю на него и вижу на лезвии буквы.

— Он заметил, что на ноже выгравировано твое имя. И взял его, чтобы знать точно.

На лезвии затейливыми буквами, как на могильном камне, написано мое имя: CHIHIRO T.