Кофеварка

Ринат Валиуллин, 2023

«Кофеварка» – это роман-мозаика, в котором смешались комедия, драма, детектив и руководство к действию. Тысячи людей ежедневно сидят за чашкой кофе и рассказывают друг другу тысячи своих историй: терпких, насыщенных, ароматных, обжигающих, оставляющих горечь сожаления или приятное послевкусие. Никто даже не подозревает, как кофе смешивает множество историй в одну.

Гриша и Маша

Они припарковались у дома и долго сидели в машине перед домом. Выходить не хотелось. Гриша — долговязый брюнет лет тридцати пяти с творческой косичкой на самой макушке. Маша — где-то между симпатичной девушкой и красивой женщиной, у которой, как и у многих, бросались в глаза два страстных желания: поесть и похудеть. Она уже успела побывать замужем, но ласки не хватило. Отголоском в салоне звенел «Ласковый май», за окном — суровый январь. Я сидел в стаканчике и помалкивал, чтобы не дай бог в сердцах кто-нибудь меня не опрокинул. Парочка то нежно целовалась, то яростно спорила: как всегда, ни о чем:

— Нет, мы не поцелуемся. Мне надоело целоваться с тем, кто меня не любит.

— Вот как? Хорошо. Какие планы на завтра? — вдруг охладели его руки.

— Не знаю. Есть предложения? — захотелось мне узнать причину внезапного холода.

— Да, и кольца я тоже купил.

— Я люблю тебя.

— Выходи за меня.

— Ты серьезно?

— Да, дай мне руку.

В темноте он взял ее руку и надел на безымянный палец кольцо. Золото обвело девушку вокруг пальца, она не сопротивлялась. Ну кто здесь может устоять? Кто? Все претензии сразу отпали. Даже губы снова согласились целоваться.

Пятьдесят процентов отношений развивались в одной матрице, вначале взгляды, потом слова, потом прикосновения рук, губ, тел, желаний, нужд. Потом постель, и чем дальше, тем грязнее становилось белье. Некоторые меняли его чаще, стирали пятна обид, непонимания и прочего шлака, другим менять было лень, они просто закрывали глаза на все и засыпали.

У других пятидесяти процентов не было никаких отношений, в один прекрасный день они пригласили одиночество на свидание, потом еще и еще, пока оно не стало их любовником. Маша, в свое время, тоже жила в этой половине человечества. В поисках другой половины, она все больше понимала, что не одинока, таких, как она, много. Потом, наконец, нашла, «счастья» хватило только на три года. Больше не было сил. Она готова была смириться с чем угодно, только не с равнодушием. Больше всего женщина не переваривает равнодушие, вот что равняет с землей душу и делает ее из птицы летающей тварью ползающей. Мужу нужна была женщина, которую можно включать и выключать — как торшер в спальне. Развелась, а привычка осталась.

Прошло минут двадцать, прежде чем она снова включилась:

— Тебе нужна такая, чтобы сидела рядом и молчала. А я не могу все время в тишине, и еще при разговоре мне важно заглядывать в глаза. Простого обмена словами недостаточно: мне важно видеть выражение лица — возможно, для того, чтобы понимать, что осталось между слов, или для того, чтобы была обратная связь. Я хочу видеть эмоции.

— Нет, мне нужна ты.

— О, у тебя появилось чувство юмора.

— Я серьезно.

— Чем тупее становятся твои шутки, тем сильнее я ощущаю боль от потраченного на тебя времени. Каждый божий день я чувствую, что теряю время. Хватит, мне надоело быть твоим приложением.

— Дорогая, это возрастное.

— Ну, конечно, что ты еще можешь сказать. Да у меня даже не было времени, чтобы повзрослеть, не было времени тусоваться. Я ни с кем не встречалась, пока не появился ты. Это было так тяжко, когда тебе девятнадцать, а встретиться не с кем. Некого обнять, некого поцеловать, все эти развлечения только в кино, будто для избранных людей, будто экспонаты в музее. И тут возник ты. И я не возникала, благодаря Бога за такой подарок. Я дорожила тобой, а ты нет, ты пользовался мной как хотел, моими чувствами.

— Дорогая, как ты себя чувствуешь? Тебе надо отдохнуть.

— Отдохнуть. Ты знаешь, что я чувствую сейчас? Я чувствую себя старой, будто работаю с десяти лет, будто выступаю в ночных клубах, но удовольствия от ярких вечеров больше нет. Блестки на платье потускнели. И что самое ужасное, я стала грубой.

— Может, кофе? Я взял тебе кофе.

— Кофе? Это все, на что ты годишься? Негодяй.

— Я негодяй? Посмотри на себя.

— И что?

— Ничего.

«Что там?» — спрашивала она у своего альтер эго. «Ничего, — подтверждало оно, — все как всегда, как в вечном кафе. Ты сидишь одна, кушаешь свой кофе или пьешь горячий шоколад, и со стороны кажется, что все в шоколаде, но внутри ты постоянно думаешь, а не послать ли все к черту, отправляешь ему такую вот эсэмэску, и жить становится легче. Потом заказываешь вино и получаешь ответ, что еще не все потеряно. И так каждый день, каждый божий день твоей жизни. Которой, как оказывается, меньше всех от тебя что-то нужно, точнее сказать, ничего от тебя не нужно, ей нужна ты — такая, какая есть, со своей кроной, со своими корнями. Что касается корней, они не были знаменитыми, богатыми, древними, и каждое упоминание о них так же бестолково, как заискивание перед лесом, в котором ты заблудилась. Цепляясь за них, ты будешь только спотыкаться».

Маше совсем не понравился этот внутренний диалог. Она вышла из машины, хлопнув дверью, затем дверью хлопнул подъезд. Гриша еле успевал за женой. Маша была не согласна со своим альтер эго. Несмотря на то, что жизнь стоит на месте, она сама менялась, причем каждые тридцать минут. Только что она целовалась и была почти счастлива, а теперь снова спад, и все плохо. Стоило только начать анализировать. «К черту самоанализ», — заключила она и вышла из лифта. Гриша проследовал за ней…

— Прицепы мне не нужны. Однако я точное знаю, что буду спотыкаться о воспоминания, как ломовая лошадь. С утра до вечера.

— Не будешь.

— Буду! Черт, — чертыхнулась она, споткнувшись в темноте коридора. Стаканчик с кофе вылетел из ее рук. Я растекся по паркету. — Включи уже наконец-то свет в квартире. Что это? Зачем здесь это полено.

— Это заготовка.

— Какая еще заготовка.

— Женщину хочу вырезать.

— Какую женщину?

— Тебя.

— Отлично, хочешь полено — я тебе устрою. Лесоруб хренов.