Никогда не сожалей

Рия Плага

Вы когда-нибудь задумывались, что было бы, не соверши вы шаг в пропасть? Как сложилась бы жизнь, если..? Что, если ты выбрала неправильный путь? Могла бы ты быть счастливее, поступи иначе?Алиса Грин совершила поступок, о котором, возможно, пожалела. Но не станет ли взгляд на ошибки, совершенные в прошлом, еще большим разочарованием?Фабиан Бойл контролирует все в своей жизни. Только она та, что не подчинилась, заставила пожалеть о содеянном и почувствовать вкус жизни.

Глава 2

Я резко открываю глаза.

Черт, что я вчера наделала!

Мой мозг несколько секунд пытается собрать информацию воедино и понять, где я нахожусь. Но все как всегда. В нашу просторную спальню на втором этаже проникает неяркое солнце, и я поворачиваю голову, чтобы, как и всегда, увидеть спящего Дэвида, как и каждое утро, его волосы, немного отросшие за последние месяцы, разметались по подушке, его нижняя губа чуть выпячена, а ресницы подрагивают во сне. Не знаю почему, но мне нравится смотреть на этого мужчину во время сна. Он такой умиротворенный и красивый, и я раз за разом стараюсь понять, почему он выбрал меня и какие чувства я испытываю к нему сама. Честно, мне нравится просыпаться с ним рядом. Нравится его запах и заспанный взгляд. Я улыбаюсь в ответ, когда на его лице замирает приветственная утренняя улыбка, и если быть совсем откровенной, то я люблю наблюдать, как он в одних трусах утром закрывается в ванной комнате. Он действительно очень красивый мужчина, и поэтому я все еще пытаюсь уложить в голове, что на мой палец надето кольцо именно им.

Я осторожно, едва касаясь, провожу пальцами по его щетинистому подбородку, едва задеваю губы, отчего Дэвид хмурится и переворачивается на спину. Я могла бы так лежать до самого его пробуждения, но сегодня нам предстоит сделать еще много дел, поэтому я выскальзываю из кровати, касаясь пальцами холодного пола. Кажется, я и не заметила того, что пришла зима. Я стараюсь как можно тише подойти к термостату и подкрутить его на максимальную температуру, чувствую, как холодно в комнате, и ежусь от того, как по телу пробегают мурашки от озноба. Я накидываю легкий халат и, прихватив из ящика теплые носки, выскальзываю в приоткрытую дверь, осторожно закрывая её за собой, стараюсь не шуметь.

Мы живем в пригороде Денвера, в одном из тихих районов, населенных сплошь семейными парами с детьми, которые обожают устраивать соседские посиделки по выходным. Раз в месяц у нас обязательно происходит какой-то соседский праздник, где должны все присутствовать и на которые я стараюсь не ходить, поэтому Дэвиду приходится придумывать оправдания за меня. Он живет здесь с того самого дня, как переехал в Денвер, и считает это лучшим местом для нашей семьи. Но если честно, я очень скучаю по шумному городу и неоновым огням, которые проникают через занавешенные окна. Хотя и в жизни в пригороде я не вижу ничего плохого, но не считаю себя такой соседкой девчонкой как раньше, больше не считаю.

Я иду по коридору, стараясь натянуть носки, потому что пол действительно холодный. В узком коридоре развешаны наши совместные фотографии, и я бросаю взгляд на наше свадебное фото. Я улыбалась в своем простом белом платье, танцуя с отцом Дэвида, а сам мой муж следит в углу кадра за нами, его лицо излучает любовь и восхищение, хочется надеяться, что я действительно заслуживаю этого. Но почему-то я почти уверена, что не заслуживаю. В голове вновь возникает образ того, как я целую Фабиана и буквально хочу его поглотить, я вела себя как изголодавшееся животное. По телу пробегает дрожь от воспоминаний, и я едва успеваю схватиться за поручень на лестнице, чтобы не упасть от накативших воспоминаний. Мне надо просто выкинуть это из головы. Я с Дэвидом, и так будет всегда. Мы просто не должны больше никогда видеться с Бойлом, и тогда моя жизнь снова вернется в привычное безмятежное русло. Это правильно.

Я спускаюсь на кухню, чтобы, как и всегда по выходным, приготовить нам завтрак. Это единственные дни, когда я чувствую себя хорошей женой. Я запускаю капсулы в кофеварку и нажимаю комбинацию кнопок для лучшего утреннего кофе. Шарю в холодильнике в поисках яиц и молока, потому что Дэвид никогда не ставит все на место, у него странная привычка каждый раз класть вещи в разные места, он объясняет это привычкой не задумываться над привычными действиями и делать все на автомате — где есть место, туда и кладет. Но это странно, ведь на автомате ты делаешь привычное действие, а значит, как раз все должно быть наоборот — ставить на привычное место, откуда взял. Но на самом деле я лишь придираюсь к мелочам, потому что Дэвид из тех мужчин, которые все делают идеально и никогда не дают повода усомниться в этом, для этого я и ищу недостатки в его поступках, хотя бы чуть-чуть понимать, что он неидеальный и тоже является просто человеком.

Я ставлю на плиту сковороду и разогреваю масло, принимая решение приготовить сегодня панкейки. Замешиваю тесто, размышляя о том, что это все стало таким рутинным. Мы женаты всего полгода, но все делается на автомате и не происходит никаких событий, способных сорвать нашу привычную жизнь.

Из колонок радио льется музыка 90-х, и я кручу бедрами, стараясь пританцовывать, как делаю это каждое субботнее утро, пока Дэвид спит в нашей кровати. Я пока не понимаю, нравится ли мне все это — вот такая обычная, привычная жизнь. Но до вчерашнего вечера я считала, что это ненормально, а теперь я думаю, что яркий взрыв в нашей обычной жизни супружеской пары абсолютно ненужный. Я же почти счастлива. Вот только почему я все еще чувствую вкус губ Фабиана и мне кажется, его аромат летает вокруг меня все то время, что я стою на кухне? Это совсем ненормально.

Пока на сковородке жарится первая порция, я лезу на самый верх полки и достаю карамельный и кленовый сироп, который так любит мой муж.

— У тебя постоянно пищит телефон, — я оборачиваюсь на потирающего глаза Дэвида, он протягивает мне телефон, и на его лице отражается лишь недовольство, — я же просил не брать сотовый в спальню.

— Прости, — я забираю трубку из его рук, кладу её на барную стойку и подхожу к своему мужу, — совсем вылетело из головы, что он там, я думала, он внизу в сумке.

— Но в следующий раз я пошлю всех, кто названивает в такую рань в субботу, — он улыбается, и я знаю, что Дэвид совсем не злится. Он, кажется, вообще не умеет злиться, что почему-то кажется мне странным.

— Вкусно пахнет, — он притягивает меня к себе и заключает в крепкие объятия, упираясь носом в мою шею и прикусывая плечо.

— Сегодня у нас панкейки на завтра, — довольно улыбаюсь, и по телу пробегает волна того самого желания, которое я обычно испытываю к Дэвиду. Я живая, я чувствую что-то к своему мужу. Внутри все завязывается в странный узелок напряжения, но мне нравится это чувство рядом с мужем. Он опускает руки на мою попу, прикрытую лишь тонким шелком пижамных шорт, и с силой сжимает её, отчего по телу пробегает повторная волна желания.

— Я совсем не о еде, — шепчет он рядом с моим ухом и прикусывает мочку, отчего из моих губ вылетает стон и на лице Дэвида появляется победная улыбка.

— Еда может пригореть, — могу лишь выдавить из себя я, в то время как Дэвид проходится губами по моей ключице, задевает губами тонкое кружево моего пижамного топа и усмехается, видя, как по коже пробегают мурашки.

— Черт с ней, мой голод способна утолить лишь ты, — отрывается от меня на секунду, чтобы посадить на стол и завести мои ноги себе за спину, беззвучно приказывая сплести их и не отпускать его.

Обычно Дэвид совсем не такой с утра, но мне нравится то, что сегодня что-то поменялось в его привычном поведении. Мне нравятся его напор и страсть, может, он чувствует, что я отдалилась, или знает о том, что было вчера, а может, и знает, и чувствует одновременно, ведь вчера я была такой отдаленной и холодной рядом с ним. Ложась в постель, я не обняла его, как делаю это всегда, а сразу погрузилась в сон, который был для меня таким желанным в тот момент.

Дэвид касается губами моей груди через шелковую ткань, и моя голова запрокидывается назад, и глаза непроизвольно закрываются от удовольствия, которое он может мне доставить своим прикосновением даже сквозь тонкую ткань. Он прикусывает соски, напрягшиеся в то мгновение, как он коснулся чувствительного места своим пальцем, и я выдохнула его имя.

— Ты такая сладкая, лучше любого десерта, — мой муж сжимает холмики моей груди, и я вновь издаю нечленораздельный стон удовольствия.

— Посмотри на меня, — приказывает он, и я тут же распахиваю глаза, переводя взгляд на голубые глаза Дэвида, но сейчас они так затуманены, что я едва понимаю, что это глаза моего мужа, — я люблю тебя.

Его слова долетают до самого сердца, которое, кажется, готово разорваться от переизбытка эмоций сейчас. Он держит меня крепко, сжимая одной рукой мою грудь и чувствуя, как быстро бьется моё сердце, а другой притягивая ближе за ягодицы, впиваясь с силой в нежную кожу под тонкой тканью шорт. Я уже приоткрываю губы, чтобы ответить ему, что и я люблю его, в этот момент ведь я чувствую, что действительно люблю его.

Громкая мелодия разрывает комнату, и я будто просыпаюсь от этого сна. Глаза Дэвида вновь становятся голубыми, как и всегда, и он разжимает свои руки, отпуская меня, я сползаю на пол по столу и становлюсь рядом с ним. Безмолвно Дэвид протягивает мне телефон и выходит из комнаты, замирая в дверном проеме.

— Я в душ, — лишь говорит он и скрывается на лестнице.

Черт, что это вообще было?

Не смотря на экран телефона, я нажимаю «ответить» и прижимаю трубку к уху.

— Кто бы это ни был, вы чертовски не вовремя, — ругаясь, произношу я человеку по ту сторону разговора и возвращаюсь к подгоревшей порции панкейков.

— Очень на это надеюсь, — произносит голос в телефоне со злобой, и по моему телу теперь пробегает волна страха и ужаса.

Черт, только этого сейчас не хватало.

— Откуда у тебя этот номер, Фабиан? — произношу я, почти шепотом оборачиваясь назад, чтобы убедиться, что Дэвида в комнате нет. Я совсем не хочу рассказывать своему мужу о том, что единственный мужчина, способный разрушить нашу идеальную жизнь, звонит мне и, кажется, рад тому, что прервал то, что, возможно, происходит в этом доме. Но я надеюсь, что Бойл никогда не узнает то, чему он помешал сейчас.

— Не буду повторять то, что и так уже сказал дважды, — еще злее говорит в трубку он.

— Что ты хочешь? — мой голос звучит устало.

Я выбрасываю в помойку пригоревшие блинчики и делаю новую порцию, чтобы к тому моменту, как вернется Дэвид, завтрак уже был готов. Может, тогда у нас будет время продолжить то, что так неожиданно началось и мне безумно понравилось. Ведь обычно Дэвид не такой, у нас обычный рутинный секс в кровати ночью перед сном. Ничего интересного, но вместе с тем не так плохо. Мне почти всегда удается получить оргазм до того, как Дэвид пойдет принимать душ после секса и заснет, прижимая меня к себе. Даже думая об этом, я понимаю, что это совсем неправильно для молодоженов, коими я и считаю нас.

— Закончить наш вчерашний разговор, — возвращает меня в реальность голос Фабиана.

— Я все сказала, ничего не изменилось. Оставь меня в покое и двигайся дальше.

— Нет, — его голос звучит скорее как мольба, но, возможно, мне это только кажется, чтобы моё самолюбие немного поликовало, — почему ты не отвечаешь на мои сообщения?

— Я не видела никаких сообщений, — говорю я чистую правду и только в этот момент понимаю, кто разбудил моего мужа и обрушил на меня его страсть. Возможно, Дэвид увидел сообщения от Фабиана в телефоне, какими бы они ни были, и решил показать, кто может заставить меня чувствовать желание и кому я принадлежу по закону. Эта мысль мне не нравится. Мой муж никогда бы не опустился до того, чтобы читать мои сообщения или чтобы доказывать что-то посредством секса и силы. Дэвид совсем не такой, я почти уверена в этом.

— Давай увидимся на праздниках, мы сможем нормально поговорить и решить, — настаивает Бойл, и на моем лице застывает самодовольная улыбка от того, что я так ему необходима. Это неправильно, но я не могу не чувствовать злорадство от того, что теперь он ищет встречи со мной и теперь ему нужно что-то делать, чтобы добиться моего расположения. Это невозможно, но сама мысль, что Фабиану нужно унизиться ради этого, доставляет мне небывалое удовольствие.

— Мы уезжаем на праздники, как и все нормальные люди, что и тебе советую сделать. Просто оставь все в прошлом и не пиши и не звони мне больше, — я почти собираюсь повесить трубку, но что-то заставляет меня дослушать Бойла до конца.

— Я не хочу оставлять, можешь подарить мне лишь один вечер? Я обещаю хорошо себя вести.

Не знаю, что делает меня такой слабой из-за этого мужчины, не знаю даже почему и продолжаю его слушать, но его голос и воспоминания о вчерашнем поцелуе не дают мне бросить трубку, а слова вылетают из меня сами собой:

— Одна встреча. В публичном месте. Я выберу сама. После праздников. Я напишу время и место, — я бросаю трубку прежде, чем успеваю осознать, на что только что согласилась. Сердце бьется как бешеное, и я не верю, что действительно сделаю это. Хотя не уверена, что сделаю. Возможно, это лишь минутный порыв. У меня есть время, чтобы все обдумать.

Я ставлю кружки со свежезаваренным кофе, когда слышу, как Дэвид начинает спускаться по лестнице. Я сижу на своем привычном месте за круглым столом и смотрю на лестницу в надежде увидеть Дэвида с улыбкой на лице. Но мой муж спускается с абсолютно отстраненным лицом, уже полностью одетый, для того чтобы выезжать по нашему плану. Он безмолвно садится за стол и накладывает себе еду на тарелку, сначала делает глоток апельсинового сока без мякоти, как он любит, и только после этого обращает свой взгляд на меня.

— Тебе лучше поторопиться, впереди долгий день, — я слышу слова, но кажется, его губы даже не шевелятся. Видимо, мой муж все же умеет злиться.

— Я буду готова через полчаса.

Я допиваю свой кофе, стараясь не смотреть на Дэвида, читающего какой-то журнал и не обращающего на меня внимание. Прежде чем встать, я замечаю пролитую каплю кленового сиропа, не знаю, что заставляет меня сделать это, но я погружаю палец в сироп и вывожу аккуратно слова на нашем белом лакированном столе. Дэвид не смотрит на меня. Может, его утреннее поведение, может, разговор с Фабианом, а может, все вместе заставляет меня оставить на столе надпись «Я люблю тебя» и выйти из кухни, оставляя мужа наслаждаться своим гневом в одиночестве.

Я собираюсь достаточно быстро, мне и нужно что только переодеться в привычные джинсы, теплый коричневый свитер в нордическом стиле с оленями и еще чем-то в виде узора, достать любимые зимние меховые ботильоны из шкафа и прихватить теплую безрукавку, мои вещи были собраны еще неделю назад, а сумка со всем необходимым стоит внизу. Я спускаюсь и слышу, как Дэвид на улице хлопает дверью машины, он входит в дом через несколько секунд все такой же мрачный, но едва замечает меня в дверном проеме, подходит и берет в руки мое лицо.

— Прости, — он касается кончика моего носа губами, отчего на лице появляется улыбка, — спасибо. Я очень люблю тебя.

Я не могу сказать и слова, поэтому остается лишь улыбаться. Не знаю, почему мне гораздо проще было написать ему эти слова на столе сиропом, а не сказать вслух. Может, пока я не сказала это громко, еще есть шанс дать заднюю, хотя я и не хочу этого. Но мне почему-то кажется сложным произнести эти слова прямо в лицо Дэвиду. Я совсем не хочу думать о том, что, возможно, это неправда и я лишь убеждаю себя в этом, ведь на самом деле какие-то чувства я испытываю к этому мужчине.

— Я почти все погрузил в машину, можем выдвигаться. Если поторопимся, то успеем без пробок добраться до Уичито, а там уже будет рукой подать до твоего отца. Надеюсь, успеем добраться до полуночи.

— А подарки загрузил?

У предусмотрительного Дэвида есть специальный список дел перед тем, как отправиться в путь, что кажется немного странным или слишком предусмотрительным. Я, конечно, люблю все планировать и держать под контролем, но не до такой степени.

— Конечно, осталась лишь твоя сумка, и можно выдвигаться.

— Хорошо.

Я киваю и передаю мужу свою дорожную сумку, которая, кажется, была подарена мне в прошлой жизни, кто же знал, что она может мне пригодиться в этой новой, без Фабиана и моей привычной старой жизни, связанной с авиацией. Дэвид скрывается за дверью, и я выпускаю весь воздух из легких, стараюсь взять себя в руки, но почему-то думаю о Фабиане и нашем разговоре. Мне не стоило обещать ему встречу, потому что она не может состояться. Я не должна хотеть увидеться с ним. Я просто не могу так поступить с Дэвидом. Но ведь это всего лишь ужин старых коллег, ведь мой муж ничего не знает о том, что было между нами с Фабианом. Не знает ведь?

Я достаю телефон из заднего кармана и пробегаюсь глазами по сообщениям, что оставил Фабиан на моем телефоне. Пять смс и одно сообщение, упавшее в голосовую почту. В них нет ничего особенного, но я ведь знаю, что скрывается за ними, знаю тайный смысл. Мои руки дрожат, едва я открываю сообщение голосовой почты и подношу телефон к уху.

Фабиан: Алиса, разреши мне увидеть тебя еще раз. Не могу выкинуть из головы этот поцелуй. Если ты не согласишься, мне придется заставить тебя, не уверен, что ты хочешь пожертвовать своей семейной жизнью ради того, чтобы не видеться со мной.

Его голос звучит так жестко, а слова жестоко. Я знаю, что он не посмел бы рисковать моим браком. Или посмел бы? В любом случае я уже приняла решение. Если я не сделаю этого, буду жалеть всю оставшуюся жизнь. Мне всего лишь надо поставить точку в этих отношениях. Завершить для себя эту историю. Я убеждаю себя в этом, в то время как набираю сообщение для Фабиана.

Алиса: увидимся 29-го в 17:00 в «Марчеллис», столик будет забронирован на моё имя.

Сухо и по делу, я хвалю себя, хотя и не должна бы.

— Все готово, пора выезжать. Впереди 12 часов пути, — голос Дэвида возвращает меня в наш дом, а улыбка становится уколом моей совести. Но что сделано, то сделано, впереди неделя с моей семьей, и значит, надо погрузиться в эту рутинную часть своей жизни. Я ею могу наслаждаться, я надеюсь, что могу.

Я киваю Дэвиду и поспешно убираю телефон в свою сумку через плечо. Осматриваю дом, будто покидаю его надолго, а не всего лишь на неделю. Но я очень привыкла к нашей счастливой жизни в этом доме, к тому, как мы просыпаемся вместе и завтракаем, как расходимся каждый на свою работу, а вечером встречаемся и обсуждаем события за день. «Это моя жизнь, и она мне нравится», — это то, что я говорю себе каждый день, и уже почти верю в сказанное.

Мы выходим из дома, и Дэвид закрывает дверь на ключ, он, как и всегда, открывает мне дверь моей новой машины и садится за руль. Следит за тем, чтобы я пристегнулась. Я же слежу за тем, как он прокручивает в голове весь составленный список дел перед отъездом и, убедившись, что сделал все, улыбается своему отражению и выезжает с подъездной дорожки. Впереди 750 миль пути, мы несколько раз подменим друг друга за рулем, остановимся на обед и легкий ужин на трассе в каком-нибудь симпатичном месте и насладимся легкими беседами, затем в девять часов Дэвид позвонит моем отцу, чтобы сообщить, что нам осталось не больше 100 миль и что с нами все хорошо. К 11 мы зарулим к небольшому дому на широкой улице, где я выросла, и так начнутся самые длинные праздники в моей жизни. Наши первые семейные праздники.

Рано утром я открываю глаза и осматриваю свою детскую комнату. Отец предусмотрительно купил кровать побольше, чтобы мы с Дэвидом могли уместиться и хорошо выспаться. Мой муж в привычной позе на правой стороне кровати видит сладкие сны, я удивляюсь его способности не просыпаться от яркого солнца, проникающего в комнату сквозь небольшое окно.

Я привычно выскальзываю из-под одеяла и прикрываю дверь за собой, чтобы не разбудить мужа. Часы на первом этаже на кухне показывают начало седьмого. Даже для меня это рано. Весь дом еще спит. Папа и Люси в своей комнате на втором этаже, а Ева с Адамом в гостевой на первом. В первый раз с того момента, как мы выехали из Денвера, я достаю свой телефон из сумки и вижу новую порцию сообщений от Фабиана, но не читаю их. Это, наверное, звучит неразумно, но я не могу читать его слова в доме моих родителей, это уже как-то совсем неправильно. Будто предаю сразу всю семью, читая эти слова. Поэтому я надеваю любимые угги на ноги, заправляю свои штаны, что висели на вешалке в ванной на первом этаже, сверху натягиваю шерстяной кардиган и выскальзываю из двери, оказываясь на улице. Мои глаза расширяются. Вся лужайка перед домом, все деревья и вся улица устланы белым покрывалом из снега. Я давно не видела снега в здешних краях, обычно температура едва опускается ниже минус двух градусов, поэтому если снег и идет, то успевает растаять за ночь. Но телефон сообщает мне, что температура опустилась до минут шести, а значит, снег не растает сегодня точно. Улыбка от этого вида застывает на лице, и я почти забываю о том, зачем вышла из дома, но телефон вибрирует в кармане, и я достаю его вновь.

Фабиан: Я буду ждать, Алиса.

Вполне безобидное начало.

Фабиан: Надень что-нибудь, что не будет отвлекать внимание от твоего красивого лица.

Это уже хуже, но я улыбаюсь тому, что он называет меня красивой. За последние дни он сказал это больше раз, чем за все время, что мы работали вместе.

Фабиан: Хотя нет, надень то, что я с легкостью смогу с тебя снять после ужина.

Я чувствую, как покрываюсь краской. Это всего лишь его слова и его желания. Я ни за что не стану отвечать на подобного рода сообщения. Что бы ни происходило, у этого уже вышел срок давности. Для нас с Фабианом давно уже все осталось в прошлом.

Последнее сообщение я боюсь открывать, оно пришло минутой раньше, и я уже не знаю, что могу прочитать в своем телефоне.

Фабиан: Я все еще чувствую твои губы на моих. Надеюсь, у меня хватит терпения, чтобы дождаться того, как я почувствую твой вкус на языке.

По спине пробегает странная волна, и я не хочу признаваться в том, что этот текст заводит меня сильнее, чем что-либо за последние полгода.

Дверь позади хлопает, и телефон едва не вылетает из моих рук, как только я слышу голос моего отца.

— Ты так рано встала, дорогая.

Он стоит на верхней ступеньке и смотрит на меня. Надеюсь, что по моему лицу не видно, что я только что читала, поспешно убираю телефон в карман и улыбаюсь папе.

— Да, увидела, что выпал снег и решила почистить дорожки, — это звучит вполне правдоподобно.

— Я все сделаю сам после завтрака, вы же приехали отдыхать, — смеется папа, кутаясь в легкий кардиган. Он точно не ожидал, что температура так резко упадет.

— Ничего страшного, я люблю этим заниматься, а ты пока займись завтраком, — прерываю я отца прежде, чем он убедит меня в том, что способен сделать все самостоятельно. Я в этом нисколько не сомневаюсь, но это всегда было моей работой до того момента, как я съехала из дома.

После смерти мамы нам необходимо было как-то справляться вдвоем, и пришлось поделить обязанности. Я занималась газоном и дорожками зимой, а отец взял на себя заботу о машинах и гараже, его задача всегда была ездить за продуктами, а моя готовить еду, хотя у меня и не особенно хорошо получалось. У нас зато отлично получилось разделить заботу о доме на двоих и поддерживать его, до того как у отца появилась Люси и я смогла спокойно оставить их наедине друг с другом без зазрения совести, ну почти.

Папа улыбается и в знак согласия кивает, он скрывается за дверью, и едва она закрывается за ним, я достаю телефон и удаляю все сообщения от Фабиана, по телу пробегают мурашки, едва я вновь пробегаюсь глазами по тексту сообщений. Не уверена, что хочу отвечать ему, поэтому убираю телефон снова и отправляюсь к гаражу за лопатой для очистки дорожек.

Я тружусь не больше часа, тщательно убирая дорожки сначала лопатой, а затем подметаю остатки снега так, чтобы можно было видеть красивый узор плитки. Я так увлекаюсь, что не замечаю того, как из двери выходит Дэвид и направляется ко мне. Только после того, как он заставляет мои руки перестать двигаться, схватив метелку, я наконец останавливаюсь и смотрю на мужа.

— Привет, — как-то нерешительно говорит он, будто отвлек меня от чего-то важного, и проводит свободной рукой по волосам.

— Привет.

— Завтрак уже готов, может, остановишься, и мы наконец позавтракаем всей семьей? — его голос звучит чуть суровее, чем обычно, но, думаю, это из-за того, что они устали меня ждать.

Я киваю в знак согласия, и мы вместе убираем лопату и метелку в гараж и отправляемся в дом.

— Мне нужно десять минут, чтобы принять душ, и я приду к вам, — говорю я всем, кто собрался в гостиной, и бегом поднимаюсь по лестнице.

Дверь позади меня скрипит, как и всегда в этом доме, и я оборачиваюсь с задернутой вверх майкой. В дверях ванной стоит Дэвид и с любопытством меня рассматривает.

— Я быстро приму душ и спущусь, — повторяю я сказанные пару минут назад слова и стягиваю футболку с головы.

— Мне не понравилось то, что я проснулся сегодня один. Опять, — он закрывает за собой дверь и делает шаг ко мне. Почему-то он выглядит устрашающе со всклокоченными светлыми волосами, торчащими в разные стороны, черной футболкой с V-образным вырезом, так что видно начало его татуировки в низко опущенных синих джинсах.

— Я просто рано проснулась и хотела помочь отцу, — зачем-то оправдываюсь я, хотя понимаю, что это слишком глупо. Я не сделала ничего плохого.

— У нас каникулы, и мы должны наслаждаться этим, а не работать ранним утром во дворе. Мы должны просыпаться вместе, засыпать вместе. Мы должны были заняться сексом утром.

Он говорит это с таким серьезным видом, что я задумываюсь, вдруг он говорит это серьезно?

— Ты слышишь себя? — я стараюсь говорить нормально, но слышу, как голос начинает срываться. — Кому мы должны? Я ничего не должна и тем более не должна была просыпаться точно по времени, чтобы так же точно по времени заняться с тобой сексом. Это какой-то бред, — я встряхиваю головой в надежде, что мне это снится или что Дэвид хотя бы понимает, что говорит какой-то бред. Я разворачиваюсь от него, стягиваю штаны, бросая их в корзину с грязным бельем. Я вся вспотела от работы на улице, так что придется эти вещи постирать, носить их невозможно с этим запахом моего пота от проделанной работы. Я остаюсь в одном лифчике и трусах и, не смотря на Дэвида, расстегиваю белье сзади и также бросаю в корзину. Стягиваю трусы, и они отправляются туда же. Мне не стыдно оставаться перед ним обнаженной, не думаю, что он увидит что-то новое. За полгода я стала более уверенная в своей внешности, и мне правда иногда нравится смотреть, как он скользит по моему телу взглядом. Прямо как сейчас. Его глаза вновь потемнели, и несмотря на морщинку на его лбу от гнева, я вижу его желание на лице невооруженным взглядом.

— Ты должна, Алиса, должна мне. Мы не занимались любовью уже почти неделю, это ненормально. Вчера твой идиотский телефон испортил все, и мне пришлось заканчивать одному в душе. Это нехорошо для супружеской пары, что муж занимается самоудовлетворением в душе.

— Кто в этом виноват? Ты сам ушел. Я не заставляла тебя и была готова, но ты отвлекся на телефон, который вообще тут ни при чем.

— Ты должна сама понимать, я не должен говорить, что мне нужен секс с моей женой.

— Я тут, вот твоя жена, стою перед тобой абсолютно обнаженная, бери меня, в чем проблема? — моя руки упираются в бока, и я с вызовом смотрю на Дэвида, который, кажется, не ожидал от меня такого напора и таких слов. Это вызывает у меня некоторое удовольствие, но едва он касается взглядом моего тела, а затем просто переводит его на лицо, я понимаю, что и этот момент упущен.

— Так это не делается, Алиса.

— А как делается? Если люди хотят друг друга, все равно где и как, главное — получить удовольствие, — я почти срываюсь на крик, но понимаю, что это бесполезно. Его не переубедить. Поэтому достаю из ящика белое махровое полотенце и кладу на раковину. Ставлю одну ногу в ванную и оборачиваюсь на Дэвида, застывшего в дверях.

— Если ты не собираешься ко мне присоединяться, то я спущусь через несколько минут, закрой за собой дверь.

Я вижу, как шевелятся шестеренки в его голове, стараясь принять решение. Но знаю, что оно будет не в мою пользу. Я залезаю в ванную и включаю горячую воду, кажется, только она способна сейчас смыть с меня этот налет жалости к себе. Слышу, как дверь хлопнула за Дэвидом, и мне почему-то становится легче без его присутствия совсем рядом.

Мы не ругаемся обычно. Но кажется, что все пошло в какую-то неправильную сторону. Наверное, мне хотелось бы винить во всем Фабиана и его неожиданное появление в моей жизни, но на самом деле все идет не так уже месяц, с тех пор как я стала гораздо больше времени проводить на моей новой работе и пропадать по вечерам, которые были для нас с Дэвидом так важны. Мы перестали разговаривать, и это сказывается на наших отношениях. Я должна что-то сделать, чтобы этого не произошло.

Довольно быстро принимаю душ, вытираюсь и надеваю чистое, свежее белье, любимые серые спортивные штаны и старую футболку, которую обожала носить в старших классах. Завязываю в хвост мокрые волосы и спускаюсь на кухню, где все уже собрались и ждут меня.

— Доброе утро!

Все здороваются почти хором со мной. Я сажусь рядом с мрачным Дэвидом, но это не моя проблема, что он не может понять, что он хочет: меня или чтобы все было правильно и как написано в книжках.

— Какие планы? — спрашиваю я, делая первый глоток кофе.

— У нас расписаны все дни вашего пребывания дома. Впереди покупка елки, рождественский ужин, рождественская ярмарка, катание на коньках — и это только малый список того, что мы будем делать, — перечисляет мой отец, и единственное, что остается, это улыбнуться в ответ и показать, как я воодушевлена его планами, расписанными чуть ли не поминутно.

Я хотела отдохнуть в эти небольшие каникулы, но, видимо, мне это не светит. Все принимаются обсуждать предстоящие дни и праздники, я же смотрю на угрюмого Дэвида и убеждаю себя, что это не будет так мучительно — провести здесь всего неделю. Мы продержимся.

Когда я убеждаю себя, что смогу убедить Дэвида, что все нормально, и пережить праздники как взрослый человек, мой телефон сообщает об очередном сообщении, я достаю его и стараюсь незаметно от всех прочитать сообщение, которое лишает меня дыхания на пару секунд и почти заставляет почувствовать себя виноватой перед своим мужем.

Фабиан: Ты можешь не отвечать мне. Но за эти дни ты прочитаешь все то, что я хочу сделать с тобой. И к моменту нашей встречи ты уже будешь настолько влажная и разгоряченная, что не сможешь отказать себе в желании испытать силу моего желания.