Чаша Ваала

Роберт Беннет, 1917

Во время археологической экспедиции, в глубине Аравийских пустынь, американский студент Ларри О’Брайен обнаруживает затерянный мир, расположенный в природном углублении, известном как Чаша Ваала. Здесь, среди лишенных жизни песков цветет плодородный зеленый оазис – сад Ирема. В нем живет богиня-жрица Истара и злобная жрица Тигра. Обе женщины – дочери народа, который более двух тысяч лет отрезан от всего остального мира. Здесь так же обитают племя воинственных пещерных людей и огромный ящер, которому поклоняются люди этого забытого мира. Похоже, что казавшаяся незначительным развлечением экспедиция превращается для Ларри в самое настоящее полное опасностей приключение.

6. Солнечный глаз

Широкие ступени из пурпурного порфира, обрамленного полированным ониксом, позволяли даже богу спускаться с большим достоинством. О’Брайен галантно держал в правой руке стальные пальцы Тигры, а в левой — дрожащую маленькую руку Истары.

— Джокер и две дамы бьют любого валета в колоде, — заметил про себя О’Брайен.

В своем стремлении к торжественности он не забыл улыбнуться Истаре. Согнувшаяся девушка распрямилась и ответила улыбкой, словно под лучами солнца раскрылся закрывшийся на ночь цветок. Рука Тигры напряглась и попыталась вырваться. Но О’Брайен повернулся и наградил гордую султаншу своей улыбкой; ее недовольство исчезло во взгляде восхитительной сладости.

У основания лестницы массивная бронзовая дверь открылась в пурпурное помещение, которое освещалось через прозрачные плиты гипса на потолке. Величественное помещение было убрано шелковыми коврами, многоцветными, как поднос с драгоценностями. Диваны усыпаны роскошными подушками; гобелены еще прекрасней ковров, множество предметов из нефрита и хрусталя, и бронзовые статуи, напоминающие о Египте и Ассирии.

Вторая бронзовая дверь вела в не менее роскошно убранные покои. Здесь их встретили три жреца, чьи квадратные завитые бороды напоминали бороды правителей на барельефах древней Ассирии. Их тиары и черные одеяния были разукрашены сложными драгоценными символами, которые О’Брайен принял за знаки преклонения перед змеями и демонами. Один из жрецов нес вышитое золотом одеяние белого и алого цвета. Другой держал пояс из сердолика, а также воротник и нагрудную плиту из золотого камня — авантюрина. Третий высоко поднимал поднос с золотой тиарой, или тройной короной, усаженной рубинами.

Жрецы низко поклонились рыжеволосому богу и в поисках указаний посмотрели на султаншу. Прежде чем она смогла заговорить, Эдриси прошел вперед и что-то прошептал на ухо Истаре. Девушка распрямилась и с властностью принцессы сделала жест жрецам. Те с откровенным изумлением смотрели на нее, и Тигра гневно нахмурилась. Истара посмотрела на О’Брайена и в его одобрительном взгляде нашла новые силы.

— Отступите, слуги злого Обитателя! — приказала она. — Здесь приказываю я, жрица Ваала и Иштар. Повелителю воздуха будут служить его собственные слуги. Эдриси, шейх Бени Ад, представит Ваалу священные одеяния и украшения.

Повелительный жест О’Брайена прервал попытку вмешательства Тигры. Султанша с высокомерной скромностью поклонилась и сделала знак жрецам, а О’Брайен взглянул на молодого шейха.

— Действуй, Эд, — сухо сказал он. — Ты затягиваешь игру.

Не было надобности переводить это замечание. С явным удовлетворением Эдриси вышел вперед и отобрал у раздосадованных жрецов их ношу. Когда повелитель воздуха облачился в одеяние Ваала, с поясом, воротником и нагрудником, сама Истара представила ему рубиновую тиару. О’Брайен взял у девушки корону, выпрямился во все свои шесть футов костей и мышц и поместил сверкающую драгоценность на свою высокую рыжую прическу помпадур.

— Отлично проделано, О’Брайен, потомок королей Ирландии! — прокомментировал он про себя. — «Теперь займемся похоронами. Веди нас, Макдуф. Мы двинемся, как и раньше, и слева пойдет Офелия, а справа — леди Макбет».

Взгляд и жест перевели это высказывание Ваала, произнесенное с торжественной пантомимой. Процессия двинулась дальше, и на этот раз перед повелителем воздуха шел Эдриси, а жрецы в черном следовали за ним.

Эдриси провел по коридору из пурпурного порфира, и скоро О’Брайен услышал гул большой толпы. За вторым поворотом коридора шейх остановился у входа в боковой стене и низко поклонился, а повелитель воздуха и его сопровождающие прошли дальше. Сопровождаемый с обеих сторон жрицами, прекрасными, но абсолютно не похожими друг на друга, — О’Брайен под оглушительный рев бронзовых труб прошел под арку.

Один взгляд показал ему, что он стоит на помосте из красного песчаника в начала длинного зала. Каждый фут пространства под помостом забит мужчинами и женщинами, чьи черные волосы и оливкового цвета лица резко контрастировали с красными одеяниями. Над головами толпы многочисленные гротескные столбы вздымались вверх, поддерживая плоскую крышу. Прикосновение мягких пальцев Истары заставило О’Брайена повернуть налево. По-прежнему между нею и Тигрой он поднялся по трем ступеням на второй помост. В передней части этой более высокой платформы находился продолговатый камень в ярд шириной и втрое больше длиной. Он лежал точно в направлении с востока на запад, и к его краям были прикреплены бронзовые цепи.

О’Брайен посмотрел вверх и прямо над черным камнем увидел большой хрустальный глаз, который заметил на дне медной воронки на крыше. Глаз располагался в середине синего треугольника, вписанного в красную семиконечную звезду. И вокруг всего этого круг солнца с яркими золотыми или бронзовыми лучами.

Негромкий звук с губ Истары заставил О’Брайена оторвать взгляд от эмблемы глаза и окружающих его фигур. Жрицы вели его к третьему помосту, из белого мрамора, возвышающемуся над вторым, между черным, похожим на алтарь камнем и ониксовой задней стеной храма. На белом помосте стояли три трона. В центре массивное, с навесом кресло из золотой бронзы, украшенное символом солнца из красного сердолика. Справа трон поменьше, изящный, из серебра и слоновой кости, увешанный сапфирами и лунным камнем. Слева, такой большой и громоздкий, что, казалось, он стремится вытеснить остальные троны, черный трон из сплошного камня. На его грубой поверхности смутные очертания ужасного дракона или змеи.

Ему не нужно было говорить, какое сидение его. Ваал, бог солнца, должен сидеть на солнечном троне. О’Брайен поднялся на белый помост и провел процессию к самому почетному месту. Сопровождающие его жрицы низко поклонились и сели. Истара — на лунный трон, Тигра — на зловещий черный трон с драконом. Эдриси, словно по праву, тоже поднялся на помост и встал за Истарой.

Когда жрицы заняли свои места, гром труб сменился праздничной музыкой труб и маленьких барабанов. На нижнем помосте появилось множество девушек в белом, они несли урны с дымящимся ладаном. За ними три высших жреца в черном с некоторым сомнением начали подниматься на второй помост. Истара и Эдриси протестующее посмотрели на О’Брайена, но по знаку Тигры жрецы торопливо подошли к черному алтарю и запели похвальный гимн Ваалу. И тут же голоса тысяч поклоняющихся в зале были усилены многими тысячами на мраморной платформе и на склонах города-башни.

Когда стихли последние ноты оглушительного хора, Истара подняла руку. Девушки в белом сразу поднялись на самый высокий помост с тонкими белыми льняными полотенцами, серебряным тазом и водой с ароматом розы в золотых кувшинах. Таз наполнили до краев, и девушки поднесли его на коленях «Ваалу», чтобы он вымыл руки. Без намерения удивить их, он выдавил из тюбика немного мыльного порошка и намылил лицо и руки. Волшебное омовение вызвало у всех, кроме остроглазого шейха, гул удивления. А О’Брайен избавился от покрывавшего его слоя пыли и машинного масла.

Появилась длинная процессия девушек, она поднялась на второй помост с подносами, груженными разнообразной едой. Здесь были фиги и гранаты, необычные красные апельсины, финики, смешанные с маслом, мед в сотах, жареная дичь на шампурах, соленая саранча, пресный хлеб и десятки загадочных блюд. Истара встала и пригласила «Ваала» выбирать. Американец указал на жареного фазана. Согласно восточному обычаю, девушка жрица попробовала кусочек с груди птицы, чтобы показать, что она не отравлена. Потом поклонилась и предложила блюдо О’Брайену. Не желая отставать, высокомерная Тигра попробовала и предложила другое блюдо, на котором одобрительно остановился взгляд высокого гостя.

О’Брайен взял по одному блюду от каждой жрицы, потом попросил их сесть и присоединиться к пиру. Тигра не меньше Истары обрадовалась этому снисходительному приглашению Ваала. Обе вернулись на свои троны и принялись по очереди пробовать блюда и вина, выбранные богом с огненной головой.

Напитки были почти столь же разнообразны, как блюда. О’Брайен пробовал их по очереди: козье молоко, свежее и перебродившее, виноградное вино, медовый напиток, приправленный розами, лимонный и гранатовый шербет и еще два сорта вина, одно слабое, другое очень крепкое; впоследствии он узнал, что это свежее и старое пальмовое вино. Пир длился больше часа, после чего по знаку Тигры появилась стайка девушек в черной и красной одежде. И пока полуголые девушки по-восточному раскачивались и принимали соблазнительные позы, звучали похвальные гимны повелителю воздуха.

Два часа пения и танцев наскучили американцу и изрядно его утомили, так что ему захотелось зевать. Новизна выветрилась. Ему хотелось сбежать от возбужденной толпы, чтобы отдохнуть и подумать. Сидеть на троне и играть роль бога совсем не так приятно, как он ожидал. Наконец стремление зевнуть победило его вежливость. Как ни быстро он поднес руку ко рту, чтобы спрятать зевок, бдительный взгляд Тигры уловил этот признак усталости. Она встала со своего громоздкого черного трона и величественным жестом прекратила танцы и пение. Ее звучное контральто прозвенело по всему залу с отчетливостью серебряного колокола.

— Достаточно пения и танцев! Пусть Ваалу преподнесут достойную жертву во имя Тигры, султанши ваалитов.

Истара привстала с трона, и с ее губ сорвался испуганный возглас. Она с ужасом протестующее наклонилась к О’Брайену. Эдриси что-то шептал на ухо девушке, очевидно, прося ее говорить. Но прежде чем она набралась смелости, чтобы выступить с протестом, три жреца в черном поднялись по проходу с нижнего помоста, неся на бронзовом подносе белого козла.

Мягкий ропот, звуки дыхания, негромкий гул толпы — все сразу сменилось мертвой тишиной. О’Брайен с интересом разглядывал козла. Эта жертвенная церемония может прояснить некоторые неясные пункты в археологических исследованиях Сиринга.

Истара увидела, что повелитель воздуха с интересом ждет церемонии. Его улыбка говорит о том, что он принимает жертву Тигры. Несмотря на настойчивый шепот Эдриси, девушка дрогнула и не смогла произнести слова, которые были у нее на устах. С дрожью она снова опустилась на свой трон из серебра и слоновой кости и закрыла глаза.

Жрецы в черном поднялись на второй помост и подняли поднос с козлом. О’Брайен видел, что животное чисто-белое, ни одного пятнышка другого цвета. У него на глазах Тигра отдала свистящий приказ. Жрецы опустили поднос и положили козла на черный каменный алтарь, под символическим глазом на потолке. Прочно привязав козла бронзовыми цепями, жрецы встали у конца алтаря и запели какую-то жуткую песню. Мягкий шелест сандалий отвлек внимание О’Брайена. Он посмотрел в сторону. С нижнего помоста поднимались девушки в белом с большими букетами алых роз и вставали за Истарой. Эдриси наклонился над девушкой, словно защищал и подбадривал съежившуюся маленькую жрицу. Она смотрела мимо него на черный алтарь, ее красивые глаза были широко раскрыты в жалости и ужасе. О’Брайен быстро повернулся, ожидая увидеть, как один из жрецов поднимет жертвенный нож.

Но никакого ножа не было. Три жреца пристально смотрели на яркую светлую точку, появившуюся на внутреннем крае алтаря. Точка медленно двигалась по камню к голове козла. Жуткое пение жрецов прекратилось. Внизу на открытой мраморной платформе низко и зловеще забил огромный барабан.

Не в состоянии понять, что все это значит, О’Брайен осмотрелся. И увидел, что все в храме выжидающе смотрят на алтарь. Лица трех жрецов стали лицами демонов. Американец посмотрел направо. Взгляды девушек с розами были устремлены на алтарь, в них был ужас, но Истара прикрыла глаза руками.

Над головой склонившейся молодой жрицы Эдриси с сомнением и мольбой смотрел на О’Брайена. Американец посмотрел на прекрасную колдунью на черном троне слева от него. Алые губы султанши были искривлены в жестокой улыбке, которая наполовину обнажила ее крепкие белые зубы. В нечестивой радости взгляд ее полуночных глаз был устремлен на белого козла.

Болезненное блеяние заставило О’Брайена снова посмотреть на алтарь и на жертву. Он увидел, что козел изгибается, тщетно пытаясь отдалить голову от яркой точки. Струйка дыма поднялась от волос на голове животного в том месте, которого коснулась светлая точка. И О’Брайен вдруг понял, какой адской пытке подвергается жертва. Выгнутый хрустальный зрачок глаза над алтарем — это линза, большая обжигающая линза. Солнце сейчас на середине неба. Линза концентрирует его лучи на алтаре, где создается температура, как в печи для плавки металла.

Ни одного мгновения цивилизованный человек не может смотреть на такие мучения живого существа. Он не надеется спасти жертву. Несчастное животное прочно привязано. Чтобы его освободить, нужно время. Остается только одно. Не думая о последствиях, он выхватил пистолет и послал пулю в голову козла.