Колесо Времени. Книга 11. Нож сновидений

Роберт Джордан, 2005

Последняя битва не за горами. Об этом говорят знамения, повсеместно наблюдаемые людьми: на улицах городов и сел появляются ходячие мертвецы, они больше не в состоянии покоиться в земле с миром; восстают из небытия города и исчезают на глазах у людей… Все это знак того, что истончается окружающая реальность и укрепляется могущество Темного. Так говорят древние предсказания. Ранд ал’Тор, Дракон Возрожденный, скрывается в отдаленном поместье, чтобы опасность, ему грозящая, не коснулась кого-нибудь еще. Убежденный, что для Последней битвы нужно собрать как можно большее войско, он наконец решает заключить с явившимися из-за океана шончан жизненно необходимое перемирие. Илэйн, осажденная в Кэймлине, обороняет город от войск Аримиллы, претендующей на андорский трон, и одновременно ведет переговоры с представителями других знатных Домов. Эгвейн, возведенную на Престол Амерлин мятежными Айз Седай и схваченную в результате предательства, доставляют в Тар Валон, в Белую Башню. А сам лагерь противников Элайды взбудоражен таинственными убийствами, совершенными посредством Единой Силы… В настоящем издании текст романа заново отредактирован и исправлен.

Глава 3

В Садах

Аран’гар прибыла по зову Моридина — он призвал ее сюда, являясь ей в неистовых сновидениях, — но его самого здесь еще не было. Ничего удивительного: он любит эффектные появления. Одиннадцать резных позолоченных кресел с высокими спинками были кругом расставлены на полосатом деревянном полу. Но все оказались пустыми. Семираг, как обычно во всем черном, оглянулась, чтобы посмотреть, кто вошел, а затем вернулась к негромкому разговору с Демандредом и Месаной, которые расположились в углу комнаты. Орлиный профиль Демандреда светился яростью, в гневе он казался весьма привлекательным. Но не настолько, чтобы очаровать ее, конечно. Слишком уж он опасен. И все же отлично скроенный камзол из отливающего бронзой шелка, украшенный у ворота и на манжетах водопадами снежно-белых кружев, очень ему шел. На Месане тоже было платье этой эпохи, только более темного оттенка, узорно расшитое бронзовой нитью. Только она почему-то выглядела бледной и понурой, можно сказать больной. Что ж, все возможно. Эта эпоха переполнена всяческими омерзительными недугами, а Месана вряд ли настолько доверяет Семираг, чтобы обратиться к ней за Исцелением. Грендаль — последняя из находящихся в этом зале представительниц рода человеческого — стояла в другом углу, грея в ладонях тонкий хрустальный бокал, в котором плескалось темное вино. Она едва ли пригубила его, потому что все ее внимание было обращено на трио, увлеченное беседой. Только идиот мог этого не заметить, но троица как ни в чем не бывало продолжала увлеченно шептаться.

Кресла резко выделялись на фоне остального интерьера. Стены представляли собой экраны, но каменная арка входа разрушала иллюзию открытого пространства. Здесь, в Тел’аран’риоде, кресла могли быть какими угодно, так почему бы им не вписываться в общую картину? И почему их одиннадцать, когда их явно на два больше, чем нужно? Асмодиан и Саммаэль были мертвы, так же как и Бе’лал и Равин. Где привычная для этого помещения раздвижная дверь? Изображения на экранах создавали впечатление, что прямоугольник пола окружен Садами Ансалейна, в глубине которых виднелись творения Кормалинды Мазун — огромные скульптуры, представлявшие собой стилизованные изображения людей и животных. Эти скульптуры возвышались над низенькими строениями, рядом с которыми сами казались изящными статуэтками из хрупкого спин-стекла. В Садах подавали только тончайшее вино, только самые изысканные блюда. Прекрасную даму всегда можно было впечатлить крупным выигрышем на колесах чинжи, но сжульничать так, чтобы выигрывать постоянно, было крайне сложно. Сложно, но необходимо, особенно ученому, который не располагает особыми богатствами. К третьему году войны все это превратилось в руины.

Златовласое, вечно улыбающееся зомара, в развевающейся белой блузе и обтягивающих бриджах, изящно поклонилось и предложило Аран’гар взять с серебряного подноса хрустальный бокал с вином. Прекрасные и грациозные андрогины — внешне их можно было счесть людьми, если бы не безжизненные черные глаза, — были не самым удачным творением Агинора. Но в ту эпоху, когда Моридин носил имя Ишамаэль — теперь у нее исчезли всякие сомнения по поводу его личности, — он доверял этим существам больше, чем людям, даже несмотря на то, что во многих других отношениях они оказывались бесполезными. Должно быть, где-то он нашел стасис-бокс, набитый этими существами. У него их множество, но он редко их показывает. Еще десять зомара ждали распоряжений. Даже стоя неподвижно, эти создания являли собой воплощение грации. Значит, их хозяин считает эту встречу более важной по сравнению с другими.

Взяв бокал, Аран’гар жестом отослала зомара прочь, хотя оно само уже повернулось к ней спиной. Она ненавидела способность этих существ читать мысли. Хорошо, что оно не может никому сообщить то, что узнало. Воспоминания о том, что не было приказом, стиралось из их сознания через несколько минут. Даже Агинору хватило ума додуматься о необходимости этого. Появится ли он сегодня? Осан’гар пропустил все собрания с тех пор, как он потерпел крах в Шадар Логоте. Вопрос в том, находится ли он среди мертвых или действует тайно, вероятно, под руководством Великого повелителя? И в том, и в другом случае его отсутствие открывает восхитительные возможности, но одновременно таит в себе немалые опасности. А ведь именно опасность в последнее время не выходит у нее из головы.

Небрежной походкой она направилась к Грендаль:

— Как ты думаешь, Грендаль, кто прибыл сюда первым? Поглоти меня Тень, антуражик он учинил здесь угнетающий.

Ланфир, например, любила, чтобы собрания проходили в объятиях бесконечной ночи, но нынешнее окружение было по-своему еще хуже. Прямо как на кладбище.

Грендаль тонко улыбнулась уголком губ. Хотя понятие «тонкий» едва ли было применимо к этим губам. Роскошь — вот определение для всей Грендаль. Роскошь, зрелость и красота — все это не скрывала даже серая дымка ее платья из стрейта. Возможно, конечно, ей не стоило носить столько колец, а следовало бы ограничиться одним, усыпанным драгоценными камнями. Диадема, усеянная рубинами, тоже выглядела излишеством в ее золотистых, словно лучи солнца, волосах. Изумрудное ожерелье, которое досталось Аран’гар от Деланы, напротив, удивительно гармонировало с ее собственным платьем из зеленого шелкового атласа. Изумруды были настоящими, а все эти шелка, конечно же, являлись порождением Мира снов. Надень она подобный наряд в реальном мире, то привлекла бы к себе слишком много внимания, разгуливая с таким низким декольте. Да еще юбку украшал слева высокий разрез, который открывал взорам стройное бедро Аран’гар. Ее ноги красивее, чем у Грендаль. Она даже подумывала о двух разрезах. Вероятно, ее возможности здесь все же поменьше, чем у некоторых, — например, она не в состоянии обнаружить сны Эгвейн, если девушка не окажется в непосредственной близости от нее, — но создать желаемый наряд в ее силах. Ей нравилось, когда ее телом восхищались, тем более что чем больше она выставляет себя напоказ, тем меньше ее воспринимают всерьез.

— Первой прибыла я, — ответила Грендаль, слегка нахмурившись, и посмотрела на вино в бокале. — Я люблю вспоминать о Садах.

— Как и я, как и я. — Аран’гар умудрилась заставить себя засмеяться. Эта женщина так же глупа, как и остальные; живет прошлым, перебирая обрывки того, что уже давно утрачено. — Мы никогда больше не увидим Сады, но зато увидим то прекрасное, что придет им на смену.

Аран’гар — единственная из них, кто способен править в нынешнюю эпоху. Лишь она одна разбирается в примитивных культурах. До войны они были основной ее специализацией. И все же у Грендаль имеются полезные умения и у нее гораздо больший круг знакомств среди приверженцев Тьмы, чем у самой Аран’гар. Впрочем, она наверняка не одобрит то, каким образом Аран’гар собирается все это использовать. Если узнает, конечно же.

— Тебе не приходило в голову, — спросила Аран’гар, — что остальные уже вступили в союзы, а мы с тобой остались в стороне?

Есть еще Осан’гар, если он жив, конечно, но его не стоит в это впутывать.

Платье Грендаль сменило оттенок на более темный, к всеобщему прискорбию скрыв то, что до этого притягивало взор. Настоящий стрейт. Аран’гар сама обнаружила парочку стасис-боксов, но в них оказался по большей части всякий жуткий мусор.

— А тебе не приходило в голову, что даже у стен есть уши? Когда я пришла, зомара уже были здесь.

— Грендаль. — Она промурлыкала имя. — Если Моридин подслушивает, он подумает, что я хочу затащить тебя в постель. Он знает, что я никогда и ни с кем не вступала в союзы.

На самом деле пару раз она все-таки вступала в альянсы, но, как только полезность союзников исчерпывала себя, с ними приключались прискорбные несчастные случаи, и они уносили все свои знания в могилу. Если, конечно, им посчастливилось заиметь таковую.

Стрейт платья собеседницы стал черным, словно ночь в Ларчине, молочно-белые щечки Грендаль пошли красными пятнами. Глаза превратились в голубые льдинки. Но то, что женщина в конце концов произнесла, противоречило выражению ее лица, а платье внезапно стало практически прозрачным.

— Интересная мысль. Об этом я не думала. Теперь как раз подумаю. Возможно. Тебе придется все же… убедить меня.

Отлично. Грендаль, как всегда, сообразительна. Лишнее напоминание о том, что не надо забывать об осторожности. Нужно использовать красотку в своих целях, а потом избавиться от нее, но при этом самой не попасть в какую-нибудь из ее ловушек.

— Я умею убеждать красивых женщин. — Аран’гар протянула руку, чтобы нежно коснуться щеки Грендаль.

Теперь — уже очень скоро — придет время убеждать всех присутствующих. Тем более что из этого вполне может получиться нечто большее, чем просто союз. Ее всегда влекло к Грендаль. Аран’гар толком уже и не помнила те времена, когда была мужчиной. В своих воспоминаниях она носила то же тело, что и сейчас, которое время от времени вело себя странно, но все же его желания мало что могли изменить. Ее аппетиты не поменялись, а лишь расширились. И ей очень хотелось заполучить это платье из стрейта. И все остальное, чем располагает Грендаль, конечно, тоже, но она уже мечтала о том, как будет иногда надевать это платье. Единственная причина, по которой на ней сейчас другой наряд, — Аран’гар не хотелось, чтобы Грендаль подумала, будто она ей подражает.

Стрейт оставался почти прозрачным, но Грендаль отпрянула от ласки Аран’гар, глядя на что-то у нее за спиной. Та повернулась и увидела, как сзади к ним приближалась Месана в сопровождении Демандреда и Семираг. Он по-прежнему выглядел сердитым, а Семираг казалась удивленной. Месана была все столь же бледной, но подавленность исчезла. Причем полностью. Она являла собой смертельно опасную змею корир, шипящую и источающую яд.

— Почему ты упустила ее, Аран’гар? Ты же должна была не спускать с нее глаз! Неужели ты так увлеклась своими играми с ее снами, что забыла выяснить, что она задумала? Восстание без нее, без эдакого свадебного генерала, развалится. И все мои тщательные планы пойдут коту под хвост только потому, что ты не сумела уследить за невежественной девчонкой!

Аран’гар сдержала ярость. Она спокойно могла владеть собой, когда ей того хотелось. Вместо того чтобы рявкнуть какую-нибудь гадость в ответ, она широко улыбнулась. Интересно, Месана действительно обосновалась где-то в Белой Башне? Как чудесно было бы найти способ разбить эту троицу.

— Прошлой ночью я подслушивала, о чем говорили на заседании Совета мятежниц. Проходил он в Мире снов, поэтому участницы встречались в Белой Башне, и Эгвейн возглавляла Совет. И она вовсе не подставная фигура, не свадебный генерал, как ты полагаешь. Я говорила тебе об этом раньше, но ты не желала слушать. — Так, это уже слишком. Аран’гар — на что потребовалось усилие, причем значительное, — смягчила свой тон. — Эгвейн рассказала им все о ситуации, сложившейся в Башне, о том, что Айя готовы накинуться друг на друга. Она убедила их, что Башня вот-вот развалится и она сумеет воспрепятствовать этому, будучи на месте событий. На твоем месте я бы побеспокоилась о том, чтобы Башня оставалась единой, если тебе нужно, конечно, чтобы этот конфликт продолжался.

— То есть они решили продолжать в том же духе? — пробормотала Месана, едва ли не полушепотом. Аран’гар кивнула. — Хорошо. Хорошо. Значит, все идет по плану. А я уже подумывала, что мне придется разыграть что-то вроде «спасения», но, пожалуй, мне стоит подождать, пока Элайда не сломит ее. Иначе возвращение девчонки создаст еще больше путаницы. Тебе, Аран’гар, следует сеять побольше смятения в их рядах. Прежде чем я с этим покончу, мне хочется, чтобы эти так называемые Айз Седай возненавидели друг друга до глубины души!

Появилось зомара и, изящно склонившись, протянуло поднос, на котором стояло три бокала вина. Даже не взглянув на существо, Месана и ее соратники взяли бокалы, а зомара, поклонившись еще раз, поспешило прочь.

— Что-что, а сеять смятение она умеет, — протянула Семираг.

Демандред усмехнулся.

Аран’гар заставила себя утихомирить гнев. Потягивая вино из бокала — а оно, между прочим, оказалось весьма недурным, с ярким густым ароматом, но все же не чета тем винтажным шедеврам, что подавались в Садах, — она положила свободную руку на плечо Грендаль и принялась играть с одним из ее золотистых локонов. Красавица даже не вздрогнула, а стрейт оставался лишь дымкой, едва прикрывающей ее прелести. Либо ей это нравилось, либо она умела непревзойденно держать в себя в руках. Улыбка Семираг стала еще более удивленной. Сама она тоже не упускала возможности поразвлечься, но развлечения Семираг Аран’гар вовсе не привлекали.

— Если вам охота поласкать друг друга, — прорычал Демандред, — занимайтесь этим наедине.

— Ревнуешь? — проворковала Аран’гар и звонко рассмеялась, глядя на его кислую физиономию. — А где держат девчонку, Месана? Сама она не созналась.

Огромные голубые глаза Месаны сузились. Они были, пожалуй, ее лучшим женским оружием, но, когда она хмурилась, они теряли всю свою привлекательность.

— Зачем тебе знать? Чтобы самой организовать «спасение»? Я тебе не скажу.

Грендаль зашипела, и Аран’гар поняла, что ее рука, игравшая золотистым локоном, сжалась в кулак, отчего ее спутнице пришлось запрокинуть голову. Выражение лица красавицы оставалось невозмутимым, но платье превратилось в алый туман, потерявший прозрачность и быстро темнеющий еще больше. Аран’гар ослабила хватку и нежно накрутила колечко волос на палец. Один из первых шагов к победе — приручить жертву. Однако теперь Аран’гар не стала сдерживать гневные нотки, сквозившие в каждом слове. Ее улыбка превратилась в откровенно злой оскал.

— Мне нужна девчонка, Месана. Без нее мне не с чем работать.

Прежде чем ответить, Месана как ни в чем не бывало отпила из своего бокала. Как ни в чем не бывало!

— Ты же сама утверждала, что она тебе ни к чему. И с самого начала, Аран’гар, это был мой план. Я вношу в него изменения в зависимости от обстоятельств, но он — мой. И я буду решать, когда и где освободить девчонку.

— Нет, Месана, я буду решать, когда и где ее освободить и освободить ли вообще, — объявил Моридин, появившийся в проеме каменной арки. Значит, он расположил «уши» там, где надо.

Сегодня он был облачен во все черное, причем это черное каким-то образом оказалось темнее, чем облачение Семираг. Как всегда, его сопровождали Могидин и Синдани, затянутые в одинаковые черно-красные платья, которые не шли ни той ни другой. Как он их удерживает возле себя? Могидин, например, редко когда охотно шла на поводу у кого-либо. А что касается хорошенькой, похожей на куколку, пышногрудой блондиночки Синдани… Аран’гар как-то решила познакомиться с ней поближе, чтобы посмотреть, на что можно рассчитывать. Так в ответ девица с холодной угрозой в голосе пообещала, что, если Аран’гар дотронется до нее еще хоть раз, она собственноручно вырвет ей сердце. Вряд ли такие слова свойственны той, кто легко подчиняется.

— Судя по всему, Саммаэль снова дает о себе знать, — сообщил Моридин, пересекая комнату, чтобы занять место в кругу.

Он был статным мужчиной, так что резное кресло с высокой спинкой тотчас стало напоминать под ним трон. Могидин и Синдани расположились по обе стороны от него, но, что самое интересное, сесть они позволили себе только после того, как он опустился на сиденье. Зомара в белоснежных одеяниях тотчас возникли рядом и подали вино, причем Моридин получил свой бокал первым. Как бы то ни было, зомара не просто знали, они чувствовали свое дело.

— Это вряд ли, — возразила Грендаль, когда все остальные двинулись по направлению к кругу кресел. Теперь ее платье стало серым, скрыв от глаз все интригующие подробности. — Он должен быть мертв.

Впрочем, рассаживаться никто не спешил. Пусть Моридин является Ни’блисом, но никто, кроме Могидин и Синдани, не жаждал проявлять и капли подобострастия. Аран’гар, само собой, тоже.

Она уселась наискосок от Моридина, чтобы иметь возможность незаметно наблюдать за ним. И за Могидин с Синдани. Могидин сидела так неподвижно, что, если бы не яркое платье, она бы полностью слилась с креслом. Синдани же казалась настоящей королевой, ее лицо было словно высечено изо льда. Свергнуть Ни’блиса — предприятие опасное, но эти две могут оказаться ключами к этому. Если придумать, как их повернуть. Грендаль выбрала место подле нее, причем кресло красавицы неожиданно оказалось ближе, чем можно было предположить. Аран’гар могла положить руку на изящную кисть потенциальной союзницы, но ограничилась лишь томной улыбкой в ее сторону. Сейчас нужно сосредоточиться на происходящем.

— Он никогда не умел долго прятаться, — заметил Демандред, устраиваясь между Семираг и Месаной. Он закинул одну ногу на другую, будто бы чувствовал себя совершенно свободно. Весьма сомнительно. Он один из тех, кто не смирился, Аран’гар была в этом уверена. — Саммаэль не может без публичных выступлений.

— И тем не менее Саммаэль — или тот, кто выдает себя за него, — отдал приказ мурддраалам, и они подчинились. Значит, это один из Избранных. — Моридин окинул взглядом присутствующих, будто бы хотел выяснить, кто это был. Черные точки саа неиссякаемым потоком мерцали в его голубых глазах. Аран’гар вовсе не сожалела о том, что Истинная Сила теперь достается лишь ему одному. Слишком высока цена. Ишамаэль точно был наполовину сумасшедшим, таким он и остается и будучи Моридином. Сколько же еще ждать того момента, когда ей удастся свергнуть его?

— Быть может, ты нам поведаешь, что это были за приказы? — Тон Семираг был холоден.

Она спокойно сделала глоток вина, глядя на Моридина поверх кромки бокала. Сидела Избранная, как, впрочем, и всегда, очень прямо. И тоже, казалось, чувствовала себя вполне уютно. Что также вызывало сомнения.

Моридин поджал губы.

— Не знаю, — с неохотой признал он наконец. Ему никогда не нравилось произносить эту фразу. — Но они отправили сотню мурддраалов и тысячи троллоков в Пути.

— Очень похоже на Саммаэля, — задумчиво промолвил Демандред и покрутил бокал, наблюдая, как вино кружится водоворотом в сосуде. — Но я могу ошибаться.

Примечательное признание — от него такое редко услышишь. Иди же попытка скрыть то, что это он выдавал себя за Саммаэля? Очень интересно узнать, кто же взялся играть в ее собственную игру. И жив ли Саммаэль на самом деле.

Моридин кисло продолжил:

— Передайте приказы своим приверженцам Тьмы. Все известия о передвижениях троллоков и мурддраалов за пределами Запустения необходимо сразу сообщать лично мне. Время Возвращения уже близко. И больше никакой самодеятельности. — Он еще раз оглядел всех сидящих в кругу, за исключением Могидин и Синдани.

Аран’гар встретила его взгляд улыбкой, даже более обольстительной, чем у Грендаль. Месана же, напротив, отпрянула.

— Что за это бывает, ты уже знаешь, на свою беду, — кивнул он Месане.

Хоть это казалось невозможным, лицо Месаны стало еще бледнее. Она судорожно приникла к бокалу, так что зубы клацнули о хрусталь. Семираг и Демандред нарочито старались на нее не смотреть.

Аран’гар переглянулась с Грендаль. Месану каким-то образом наказали за случившееся в Шадар Логоте, но вот каким? Когда-то такие проступки карались смертью. Но теперь их осталось слишком мало. На лицах Синдани и Могидин тоже читалось любопытство — значит, и они не знают, в чем дело.

— Мы видим знаки не менее отчетливо, чем ты, Моридин, — сердито проворчал Демандред. — Время близится. Нам нужно найти оставшиеся печати от узилища Великого повелителя. Мои последователи искали везде, но им ничего не удалось обнаружить.

— Ах да. Печати. Действительно, их надо найти. — Улыбку Моридина можно было назвать самодовольной. — Их осталось только три. И все они у ал’Тора. Но не думаю, что они все время при нем. Слишком легко их сейчас сломать. Он наверняка их спрятал. Отрядите людей туда, где он успел побывать. И ищите сами.

— А не проще похитить Льюса Тэрина? — Вопреки внешней ледяной холодности и неприступности, голос Синдани был хрипловатым и глубоким. Таким голосом куда уместнее говорить, возлежа на мягких подушках и отнюдь не отяготив себя одеждой. Эти бездонные синие глаза сейчас источали жар. Иссушающий жар. — Я сумею заставить его рассказать, где находятся печати.

— Нет! — отрезал Моридин, вперив в нее суровый взор. — Ты «случайно» прикончишь его. Время смерти ал’Тора и то, как он умрет, выберу я. И никто другой.

Странно, но при этих словах он коснулся свободной рукой груди, и Синдани дернулась. Могидин поежилась.

— И никто другой, — повторил Моридин мрачно.

— Никто другой, — отозвалась Синдани. Когда он опустил руку, она тихонько выдохнула и сделала глоток вина. На лбу у нее блестели капельки пота.

После этого пассажа Аран’гар стало все ясно. Значит, когда она займет место Моридина, Могидин и эта блондиночка окажутся у нее на поводке. Отлично, что еще тут скажешь.

Моридин выпрямился в кресле и воззрился на остальных:

— Это относится и ко всем вам. Ал’Тор — мой. Вы не станете пытаться навредить ему!

Синдани склонила голову над бокалом, собираясь отхлебнуть, в ее глазах явственно читалась ненависть. Грендаль говорила, что это не Ланфир и что Синдани слаба в Единой Силе, но та явно каким-то образом была связана с ал’Тором и звала его тем же именем, что и Ланфир.

— Если вам так хочется кого-нибудь убить, — добавил Моридин, — займитесь этой парочкой!

Внезапно в центре круга появилось изображение двух молодых людей в грубой деревенской одежде. Изображение стало поворачиваться так, чтобы все смогли хорошенько рассмотреть лица парней. Один из них был высоким и широкоплечим, и, кроме всего прочего, глаза у него оказались желтыми. Второй же не отличался особой стройностью, на физиономии его играла нахальная ухмылка. Порождения Тел’аран’риода медленно вращались, выражения их лиц оставались неизменными.

— Перед вами — Перрин Айбара и Мэт Коутон. Они — та’верены. Отыскать их нетрудно. Так вот, найдите их и убейте.

Грендаль невесело засмеялась:

— Отыскать та’веренов никогда не было легкой задачей, а сейчас это сложнее, чем когда-либо. Сам Узор постоянно меняется, смещается и идет волнами.

— Перрин Айбара и Мэт Коутон, — пробормотала Семираг, изучая изображения. — Так вот как они выглядят. Кто знает, Моридин. Если бы ты сказал нам об этом раньше, быть может, они были бы уже мертвы.

Кулак Моридина резко опустился на подлокотник.

— Найдите их! Дважды проверьте, запомнили ли ваши люди их лица. Найдите Перрина Айбара и Мэта Коутона и убейте их! Время близится, и эти двое должны быть мертвы!

Аран’гар сделала глоток из бокала. Она вовсе не против убить эту парочку, если они ей попадутся, но вот в отношении Ранда ал’Тора Моридин будет сильно разочарован.