Разархия. Королевское бельмо

Роберт Снегович

Королевство, захваченное темными богами, отчаянно нуждается в спасителе. Под гнетом тирана склонились даже могущественные лорды. Сможет ли миролюбивый сын торговца пройти путь воина и стать героем? Останется ли несокрушимой его воля перед могущественными силами зла?

Глава первая. Побег

Темный небосвод переливался бликами звезд, кроны высоких деревьев мирно покачивались из стороны в сторону, лунный свет порхает по речной воде, освещая небольшую полянку вокруг.

Кажется, в любое время суток в этом райском месте должна царить жизнь, в каждом пруде гусята должны тревожить окружающий мир, дети, выбравшиеся из дома — ломать ветки и рассказывать друг другу великие истории, перевирая их напропалую, лишь бы напугать своих спутников и, скорее даже второе, спутниц.

Но ни о чем из вышеперечисленного не может быть и речи, не может быть и мысли о том, чтобы в Разархии все было спокойно. Подобно грому, каждое затишье в этих краях предвещало кровопролитие, и, клянусь Артом, покровителем смелых, я бы ни за что не стал записывать свою историю, похожую на тысячи других, если бы не жизненная необходимость.

— Трэк, не отставай, гвардейцы уже седлают лошадей. — Я слышал, что Вотер был прав, вот и отдаленный, едва заметный, стук копыт подстегнул меня бежать настолько быстро, насколько это возможно.

— Тебе удалось вытащить меня из темницы Повелителя севера, но как? — Едва ли разборчиво протараторил я, однако мой друг, видимо, ждал этого вопроса.

— Уверен, что сейчас самое подходящее время поговорить об этом? — Сказал Вотер, подпрыгивая на месте и суматошно тряся руками, когда стрела выбила искру на камне в паре сантиметров от его ноги.

— Знаешь, если мы выживем, лучше мне об этом не знать. — Пробурчал я себе поднос, но никогда не покидающих моего друга чуткий слух и в этот раз не дал слабины.

— А ты так и остался тихоней, а ведь и в тюрьме побывал! Прыгай вот сюда, — указал на небольшой лаз, непонятно как образовавшийся в холме и с усмешкой характеризовал меня мой спаситель.

Тогда я предпочел хмыкнуть и последовать в лаз, однако есть несколько вещей, которые необходимо пояснить, если вдруг моя рукопись попала в руки несмышленому мальчишке (или девчонке) с другого континента.

Повелитель севера — из поколений переходящее именование короля наших земель, которые, впрочем, от севера довольно далеки, однако сын темного бога Ара, захвативший еще несколько столетий назад мирные и процветающие земли, именоваться обыкновенным узурпатором и тираном наотрез отказался. Я же, будучи сыном торговца оружием, угодил в тюрьму с последующей казнью, если отец не поставит нашему великому и милостивому (дальше много восхвалений, перечислять которые не имеет смысла) правителю сотню гвардейских мечей до полнолуния. Ах да, полная луна как раз сегодня.

Ар, даровав своему сынку полубогу нашу землю (посредством «божественного вмешательства и истреблением всей королевской семьи, за которыми последовали годы репрессий, так сказать, для укрепления контроля над ситуацией, Полностью поддерживал намерение отпрыска отвоевать у светлых богов земли, а после нескольких удачных походов (повелитель севера и правда оказался талантливым воином и полководцем) Темный совет прислушался к мнению второго советника и вскоре все восемь лордств Перестали существовать, обосновав единую землю «Разархия». Учитывая, что единственными, кто имел какие-топрава (и даже привилегии) в королевстве, стали воины, то стать солдатом, а тем более гвардейцем, хотел каждый второй мальчишка. Почему каждый второй? Возможно, одной из причин является жесткий отбор, через который проходит каждый новичок в тренировочном лагере, в результате которого выживает только половина вступивших в праведные ряды армии. Ну и, в конце концов, должны же быть еще пари вроде меня, которые всю эту войну, тренировки, конфликты… недолюбливали. Характер такой, из разряда «и мухи не обидит», это Вотер верно подметил.

Однако подозрения, касающиеся невероятно удачного побега из строжайшей тюрьмы, окончательно переросли в уверенность, когда мы вкатились в подземелье.

Повстанцы.

— Посторонись, — вежливо, но сильно оттолкнул меня от входа человек в кольчуге, спрятанной под зеленым камзолом и в штанах такого же цвета, с развевающимся за спиной плащом. Конечно, никто бы не смог разглядеть это за доли секунды, которые я видел воина, никто, кроме меня. способность запоминать мелкие детали была замечена за мной еще с детства, правда проявлялась она, чаще всего не тогда, когда нужно, а, как сейчас, когда хочется послать весь мир куда подальше и сердце колотится, будто по нему скачет рыцарский конь.

Один из клинков правосудия… Любой мальчишка, и даже юноша, а может и взрослый ремесленник, распрямил бы плечи и с выпученными глазами уставился на одного из группы легендарных бойцов падших давным-давно лордств. Конечно, этот титул не давали ему сами лорды, но знак на плаще и высокая ступень в иерархии сопротивления многого стоили. На меня, впрочем, никакого впечатления этот воин не произвел, возможно, дело в том, что, впечатавшись в стенку и ударившись головой, я был не склонен к восхищению чем-либо и этой задницей кольчужистой в том числе.

Однако «хорошие новости» не спешили сдавать обороты. Инициатором этой катавасии оказался никто иной, как торговец оружием, по совместительству мой отец — Билд Кровин. Я же Трек Кровин, как несложно было догадаться. Целыми двумя именами, то есть именем и фамилией наш род был обязан службой Прапра (много пра) дедушкой личным кузнецом лорду Аерусу в те светлые времена, когда о королевстве еще и речи не было. Единственным плюсом нового правления было, на мой взгляд, открывшиеся повсеместно школы, в которых после тяжелого трудового дня детей и взрослых учили читать и писать те аристократы, которые оказались неспособны применить свои знания хоть как-то, попутно избивая палками крестьян, возможно в отместку за то, что сами стали изгнанниками и не служили ни при короле, ни в армии, а может действительно из великого желания вразумить. Как бы там ни было, это позволяло каждому мальчику служить в армии и добраться до любых высот в оной, даже стать следопытом на службе у его величества. Благодаря этому и многим другим факторам армия Разархии стала одной из сильнейших в мире, но все еще немногочисленной, именно поэтому войн крупным лордствам, королевствам, и тем более Империи не объявлялось, зато активно заключались союзы и захватывались небольшие местности. Конечно, Император знал о притаившейся под боком змие, но, возможно, разбираясь с набегами варваров и множеством других мелких проблем, не обратил внимания на небольшую активность темных, которая, надо признать, в той или иной степени была всегда. Так или иначе, Разария крепла с каждым днем, и одолеть ее на укрепленной территории под охраной мощного войска даже для империи было весьма затратное, не говоря о том, что союзники, пусть и не напрямую, будут поддерживать королевство. А ведь еще столько мелких проблем… Да и войне Император всегда предпочитал мир, благодаря чему снискал поддержку на материке и даже вне его пределов (в чем сын торговца вроде меня не мог не сомневаться, ведь корабли Разархии все еще неспособны были преодолеть перевал Одиноких скал, несмотря на многочисленные попытки, в результате которых король просто повесил пару сотен Кораблестроителей и плюнул на это дело.

В общем, я непростительно отвлекся от сути ситуации. Отца переправили в крупное лордство по соседству и выручили меня взамен на крупные поставки оружия по себестоимости. Наша семья не бедствовала, даже была вполне зажиточной, но отец никогда не тратил лишнего медяка, как и следует истинному торговцу свято веруя в то, что «Денег много не бывает», так что, думаю, поработать несколько лет практически без прибыли (Я не говорю в минус, так как наверняка он найдет пару выгодных заказов помимо этих грабительских поставок) не смертельно ударит по его карману.

Однако было и еще одно условие моего освобождения, незначительное по словам сотника и одновременно командира этого повстанческого лагеря, как же я был с этим не согласен! Меня, да в войска сопротивления! Да я жить хочу! На что мне резонно ответили, что жив я лишь благодаря этим самым войскам, дали кольчугу, старые ботинки и, вместе с моим другом (Который, оказывается уже несколько лет служит в этой сотне и успел стать десятником) отправили почивать в отдельную комнату. Его — как старшего бойца, меня — как выгодное вложение.

Поздоровавшись со всеми и узнав несколько знакомых лиц, я без ног рухнул на кровать и тут же захрапел.

— Выше нос! Сегодня ты научишься основам обращения с мечом. Неужели можно придумать что-то лучше!?

От моего взгляда, кажется, даже стены потрескались, вот и оптимизм моего друга дал трещину. Вот и отлично, потому что все что угодно лучше, чем держать в руках эту дурацкую деревяшку. Снова! Пару месяцев назад я думал, что никогда в жизни больше не возьму оружия с иной целью, кроме как продать его.

Разве что казнь выглядит менее симпатично, зато она длится всего один день! А этой штукой, судя по всему, мне предстоит размахивать всю мою жизнь (Пс. Долгой она быть не обещает и закончится скорее всего именно казнью). Нет, не подумайте, я не всегда такой мрачный. Но встать ни свет, ни заря, вот что точно хуже смерти. В любом случае я доел то собрание разных не проваренных до конца круп, которые называли кашей, и пошел в сторону тренировочного поля.

— Салаги, возьмите со стойки по двуручному мечу и разбейтесь на пары для отработки приемов, будем из вас людей делать! — Людей, ага, как же — со вздохом подумал я и поплелся к стойкам. Эти груды металла никак нельзя было назвать мечами, особенно если рассматривать их со стороны наметанным глазом сына торгового дома в n-ном поколении. Единственное, что можно было здесь назвать оружием, оказался одноручный меч, лежащий под стойками, кажется, его использовали в качестве подпорки и, судя по полоскам на лезвии, точильного камня. Я поднял меч и в мгновение ока понял, в чем причина отчужденности этого прекрасно сделанного оружия. Баланс смещен к расширенному набалдашнику. в наших краях, и даже во всем королевстве лишь несколько школ изучают бой такими клинками и лишь они знают, что преимущество «клыка» (так называли этот неуклюжий с виду меч на его родине — В горах Гурахата) не только в парировании и внесения дисбаланса в стойку противника, но и в том, что, даже оставшись без щита, при помощи второй руки, клыком орудовать куда сподручнее все также из — за тяжелого баланса на лезвии из сплава редких металлов, которым возможно пробить любой блок и одним правильным ходом уничтожить противника. И я был бы рад ничего не смыслить в этих железяках, но отец, вместо того, чтобы нанять грузчика или возничего для перевозок, нанял гвардейца его величества на пенсии обучать меня всему, что тот знает об оружии. Да еще и этот чокнутый каждый свой урок подкреплял спаррингом, чтобы «в голове яснее осталось». Что Морк имел ввиду, я так и не понял, но мысленно поблагодарил его за науку, которая пригодилась мне столь скоро.

Я бережно поднял сокровище, непонятно как оказавшееся среди всего… этого, бережно протер его висящей на стеллаже тряпкой и пробно взмахнул, сделав подшаг вперед, наслаждаясь балансом.

— Эй, мозги набекрень, что я тебе сказал? Это похоже на двуручный меч, тупая башка? Я тебе метлой дам махать вместо благородного оружия воинского мастерства!

— Благородного оружия… — Пробормотал я. Мне вдруг стало безумно мерзко и жалко смотреть на всех этих людей, среди которых нет ни стоящих воинов, ни стратегов, ни даже самого завалявшегося дворянина, который знал грамоту и искусство дипломатии. Безнадежно, все это совершенно безнадежно, эти люди несколько десятков лет убивают (а по большей части умирают сами) тех, с кем делили один хлеб и одну религию (несмотря на правление от лица темных и светлых богов, никто из них не настаивал на поклонении простых людей и даже брезговали им, потому вера во Всевышнего прочно закрепилась на всем материке.), но при этом до сих пор так и не стали достаточно большой проблемой для власти, чтобы король щелкнул пальцами со словами «уничтожить». как будто все сопротивление было лишь законным злом, созданным Правящими в качестве капли дегтя.

Пока старые солдаты улюлюкали под одобрение нашего наставника, я неспешно надел ножны, оказавшиеся все также у стойки. Спокойно подошел к нашему временному командиру и сказал.

— Если ты сможешь одолеть меня при помощи двуручного меча, я с радостью вооружусь им.

Улыбка резко пропала с лица Трануса.

Щщенок! — Огромный кулак полетел мне в челюсть. Довольно быстро. Но все же недостаточно, даже на половину недостаточно даже для старика Морка, а я все же превзошел его (старательно игнорирую факт, что ему давно за пятьдесят, также, как и на хромоту старого вояки элитного отряда.

Я отвесил затрещину заводиле и встал в стойку гвардейца. Почему-то больше никто не смеялся.

Удар наискосок двуручным мечом, выполненный с должной скоростью (и ужасно неподходящим хладнокровному бойцу злобным лицом) который привел бы в панику большинство из местных воинов, был мгновенно обезврежен резким ударом по концу лезвия той самой утяжеленной частью моего клыка. Перепрыгнуть через лезвие и дарить плашмя по лбу здоровяка.

Я довольно хмыкнул и встал в строй рядом с остальными новичками. Нет уж, пусть я и потерял дом, свободу и право выбирать свое будущее, но этот клинок будет моим, как напоминание, что я все еще сын одного из лучших (пусть и среди небольших) торговых домов.

Мой друг с какой-то странной улыбкой и взглядом «я же тебе говорил!» встал перед строем вместо солдата из его десятки и, отправив двоих отнести его в госпиталь, начал урок.

* * *

Мое самодовольство мигом улетучилось, когда пришла пора практиковаться с десятником Вотером. Клянусь, о счел это личным делом, и я имею ввиду не месть за товарища по оружию, незадачливо подставившегося под удар, здесь было что-то более глубокое. Язва, ненавязчива точащая каждого крестьянина, что засыпает, не чувствуя мозолей на руках и ногах от усталости. Чувство, с которым Вотер много лет поддерживал меня, жившего в разы более комфортной жизнью. Чувство притесняемого, которому дали шанс встать вровень и даже превзойти землевладельца. Пусть земля наша была невелика и работали на ней лишь свободные арендаторы. А уж сейчас подавно земли никакой нет.

Ну, то-есть вы поняли, о чем я, земля никуда не денется, а вот владельца заменили наверняка. На секунду мне стало жаль крестьян, ведь редко помещик бывают добры к подопечным.

Однако милосердие было в лучших традициях изгнано из моей души пинком в ребро, и эффект данного действия как следует закрепил меч, плашмя ударившийся о задницу вашего скромного повествователя. Как оказалось, наука — это еще не все. Реальный бой весьма отличается от заученных движений. Теперь я начал понимать, почему войны зачастую выигрывали не более подготовленные и лучше вооруженные армии, а кучка людей с вилами и огромным желанием жить так, как они привыкли.

Не могу сказать, что я не был знаком двуручным мечом, как не могу сказать, что все дело в том, что вотер слишком хорош. Однако должен признать, он был хорош во владении мечом. Резкие движения и ложные выпады подкреплялись напористыми взглядами и решительно опасными движениями головой. От первого обманного финта мне уйти удалось, как и парировать вытекающий из него боковой удар, однако это было лишь начало. Сосредоточившись на парировании и планировании собственной атаки, я пропустил пинок и оказался в том положении, в котором нахожусь сейчас. Эх, будь у меня в руках клык… Ну что ж, придется справляться подручными средствами. В конце концов для этого не обязательно хитрить на близком расстоянии и использовать только собственные конечности.

Я встал и спокойно пошел к противнику, смотрящему на меня блестящими глазами и ухмыляющемуся. До тех пор, пока в его голову не полетел стул. Вслед за стулом стрелой метнулся я, будто живой снаряд, и едва лезвие оружия Вотера ударило о дно стула, я с максимального размаха вогнал свой двуруч туда же. Стул в щепки, соперник, выставивший защиту лишь от деревяшки, не выдержал и упал. Секунду он ошарашенно смотрел мне в глаза и махал мечом, как бы мешая мне подойти и добить его. Но я и не собирался та поступать, вместо этого засовываю меч в ножны и протягиваю другу руку. Только человек, не в первый раз, оказавшийся при смерти, может так отчаянно хвататься за жизнь. Наверное, мне не стоило принимать эту дурацкую игру, в отличии от меня этот молодой парень уже столько пережил. Я обнял друга и произнес то, что никогда ничего не меняет.

Конец ознакомительного фрагмента.