Сломанная реальность. Путешествие Аннабель

Робин Мэднесс

Вспомните свои детские страхи в этой мрачной причудливой сказке с пугающей атмосферой и множеством неожиданных ситуаций. Это рассказ о том, что может увидеть подросток в мире грез. С какими странными и ужасными существами, людьми и животными может столкнуться. И продолжать идти дальше несмотря ни на что. Для того, чтобы проснуться или, наоборот, заснуть. Входите и добро пожаловать в Мир Грез.

Редактор Question of time

Иллюстратор Наталья Шишкина

© Робин Мэднесс, 2023

© Наталья Шишкина, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-4483-8057-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1: Пугало

Она появилась из ниоткуда, сама того не желая. Удивлению её не было границ, когда она оказалась на поле желто-коричневой травы. И простиралось оно далеко до края небесного горизонта. Неосознанно девочка двинулась с места и пошла вперёд. Черные, как смоль, длинные жесткие волосы трепал легкий ветер, приносящий с собой запахи конца лета. Она шла, пока своим внезапным появлением не распугала стаю ворон, сидевших на старом потрепанном пугале. Девочка подошла ближе, чтобы рассмотреть его.

— Спасибо, что прогнала их. Это достаточно болезненно, когда они клюют моё и без того изувеченное, дряхлое тело, — голос, казалось, прозвучал из ниоткуда.

— Кто здесь? Кто говорит со мной? — она стала нервно оглядываться по сторонам. Длинные полы юбки в форме колокола танцевали в такт поворотам. Высокий тугой корсет сдавливал грудь и уменьшал подвижность.

— Это я — Пугало. Я вишу перед тобой, как ты можешь меня не видеть? — льняная маска дряхлой куклы задвигалась. Две складки в нижней части «лица» образовали подобие губ, подрагивающих и искривляющихся в такт произнесенным словам.

— Что? Пугало? Но ведь это невозможно? Как… — девочка отпрыгнула в испуге.

— Не бойся меня, я не причиню тебе вреда. И даже если бы хотел этого, то не смог бы. Ведь я распят на этом деревянном кресте, у меня нет ни рук, ни ног, только эти палки, выходящие из рваного балахона, которыми я, отнюдь, не могу пошевелить. И эта льняная маска, покрывающая пуховые перья, составляющие то, что вы люди называете головой. А возможно или нет — не мне решать. Я просто есть. И сейчас, видимо, я есть для того, чтобы поблагодарить тебя, — ветер развевал драные клочья одежды. Длиннополая шляпа сильно оттеняла лицо, придавая пугалу жутковатый вид. Но страх уже почти покинул девочку, и на смену ему пришел необъятный интерес.

— Поблагодарить за что? — она все еще держалась поодаль странного существа.

— За то, что прогнала воронов. Очевидно, твои мысли были заняты чем-то другим на тот момент, когда я сказал это в первый раз, — он был вежлив и весьма учтив. Поэтому страх окончательно покинул девочку.

— А, хорошо, — ответила она, заглядывая ему за плечо и наблюдая черные точки ворон, сидящих вдали, где огромное красное солнце постепенно заходило за горизонт.

— Да, действительно, так лучше. Хорошо, когда не испытываешь боль, не так ли? — показалось, что он подмигнул.

— Да, думаю, да. Хотя, безусловно, лучше. И давно вы висите здесь? — ей хотелось узнать об этом фантастическом существе как можно больше.

— Сколько себя помню, — из-за льняной маски послышался громкий выдох.

— А что же вы охраняете? Ведь здесь нет ни огорода, ни даже грядки. Да и вороны вас не боятся.

— Не знаю. Видимо, ничего. Я просто вишу. Наверное, в этом есть какой-то смысл, но мне он не открыт. Скорее всего, ответ на твой вопрос знает тот, кто создал и повесил меня сюда, — он приподнял нарисованные брови.

— И кто же вас создал?

— Я этого не знаю. Точнее не помню. Помню только то, что вишу очень давно. А насколько давно и не помню. Но до этого давно ничего, пустота, — его почти безжизненные, пустые тканные, нашитые поверх льна, глазницы были устремлены в даль, в бесконечную вечность алого горизонта.

— Значит, так было всю вашу жизнь? Без каких-либо изменений. Вы просто висите, и всё?

— Да, кажется, так. Разве что моё тело чуть ранее выглядело более презентабельно. Думаю, скоро вороны ничего от меня не оставят, — ей показалось, что пугало усмехнулся.

— Может быть, мне снять вас? — она сделала несколько уверенных шагов вперед.

— В этом нет смысла, ведь у меня нет ног, и я не смогу идти. Да и зачем-то ведь я должен здесь висеть. Неважно, известно мне или нет, зачем, но я должен, — пучки жесткого сена под палками, выходившими с обоих сторон балахона, вздрогнули. Будто пугало хотел пошевелить руками.

— Но ведь вы не хотите больше испытывать боль, почему бы что-то не поменять? Я, возможно, смогу найти или сделать и пришить вам ноги. И тогда вы сможете идти, — девочка сделала еще несколько шагов вперед.

— Кажется, до тебя мне уже кто-то предлагал пришить ноги, но этот кто-то так и не вернулся. Да и не нужно. Ведь у меня есть цель. Я не знаю её, но она есть.

— Но разве это не бессмысленно?

— Нет, отнюдь. Вот сейчас я веду беседу с тобой. Возможно, это и есть моя цель. А возможно и нет. Однако это что-то изменит.

— Что это может изменить?

— Не знаю, знать должна ты.

— Я?

— К примеру, мы могли бы и не встретиться сегодня, и оттого день стал бы другим и для тебя, и для меня. Значит, наша встреча для чего-то была нужна. Но так как моя жизнь останется неизменной, хотя, возможно, найдется пища для ума, твоя же получит новый поворот.

— Да. Наверное, так оно и есть. Вы умны, но как в этом почти бескрайнем поле стали таким?

— Я иногда встречал таких вот путников, как ты. И мы говорили. Одним из них был ученый. Он говорил больше остальных. Слушая его речи, я и стал умнее. Хотя до и после него люди говорили вещи не более и не менее умные.

— Ясно. А не говорил ли ученый, как найти выход из этого места?

— Из этого места? Смотря что ты подразумеваешь под «этим местом». Поле? — она огляделась по сторонам и не увидела ничего, кроме желтой травы и черных точек на горизонте.

— Нет, не совсем. Скорее, эту страну, если это страна.

— Да, страна. Страна людских грёз, как говорил ученый. Но он ведь мог и солгать или не знать наверняка.

— Страна людских грёз? Значит ли это, что я сплю? — эта мысль обрадовала девочку.

— Возможно.

— Тогда, чтобы вернуться, мне нужно проснуться?

— Ну, или наоборот, заснуть. Этого я знать не могу.

— Ясно. Но, может быть, вы знаете, что там, за полем, — она указала пальцем в сторону.

— Нет и не могу. Тот, кто уходил от меня, никогда не возвращался. Хотя тот ученый говорил, что видел по дороге ко мне, и, кажется, оставался на ночлег в старом доме неподалеку. И, кстати, шёл он с той же стороны, что и ты. Странно, что ты не заметила тот дом.

— Да, странно. Но мне кажется, я оказалась сразу на этом поле. Не могу вспомнить ничего, что было до него. Не могу вспомнить даже, как на нём очутилась, — она опустила маленькую головку вниз и покачала ею.

— Так же, как и я. В этом мы с тобой похожи.

— Видимо, так. А как сюда попал тот ученый? И другие, — она снова подняла голову и захлопала длинными черными ресницами. В больших черных глазах замелькала надежда.

— Никто из них не помнит.

— Значит, это действительно сон. Тогда ничего страшного, скорее всего, мы скоро проснёмся и всё вспомним. И, возможно, вы перестанете быть пугалом.

— Ох, как же я об этом мечтаю.

— Мы так долго разговариваем, и я до сих пор не знаю вашего имени.

— У меня нет имени, девочка. Ведь я обычное пугало.

— Но вы говорящее пугало, а это всё меняет. Может быть, мне как-нибудь вас назвать?

— Не стоит. Может быть, мне не дано иметь имя.

— Но почему нет? Ведь это почти ничего не изменит? Ваша цель останется такой же неясной, как и раньше, — она развела руками в стороны и пожала плечами.

— Возможно. Но не будем рисковать.

— Ну, а я — Аннабель. Наверное, мне пора идти, Просто Пугало.

— Не могу знать, Аннабель, но если ты хочешь — можешь идти.

— Прощайте, и удачи.

— И тебе.

Она повернулась к нему спиной и пустилась трусцой. Разговор был, конечно, интересный, но немного странный. Значит, чтобы вернуться в реальный мир, нужно просто проснуться… или заснуть. Пожалуй, она заснёт в том доме, о котором говорило пугало.

Вскоре желтовато-коричневая трава сменилась колючим терновником и высокими зелёными кустами. Шипы впивались в ноги. Идти было трудно, но она шла, так как уже видела впереди очертание здания. Подойдя, наконец, почти вплотную к нему, оказалась у высоких заржавевших узорчатых ворот, окруженных изрядно разрушившейся каменной стеной.

Возможно, когда-то эти ворота были накрепко закрыты, но спустя время замок на них проржавел и сломался. Однако и теперь открыть их было достаточно сложно, ведь терновником и густыми кустами поросло почти всё вокруг. Помимо этого за оградой густо пророс розарий. С трудом, но она смогла немного приоткрыть их и пролезть внутрь. Если ученый и был здесь ранее, то он явно нашел иной вход. Но это уже было неважно. Пробравшись через розовые кусты, она взобралась на каменные ступени дома. Дом, напоминавший скорее небольшой дворец, вероятней всего, был построен в эпоху правления королевы Виктории и был частью грёз какого-нибудь знатного англичанина.

За массивными деревянными дверьми открывался тёмный, может быть, не совсем грандиозный, но впечатляющий зал, потолок которого был украшен огромными канделябрами. Сквозь разбитые окна пробивался дневной свет, и потому многие участки зала были хорошо видны. Как и портрет семейной четы над камином. Мужская фигура в дорогом костюме, стоявшая слева, с краю ото всех, держала в руках золотую трость. Рядом с ней в прекрасных белых кружевных платьях стояли две женщины. Одна чуть помоложе другой. А у их ног Аннабель различила силуэт маленькой девочки, чем-то даже похожей на нее. Однако время несколько потрепало картину, и черты лиц стоявших не было возможным разобрать.

Аннабель прошла в комнату, расположенную справа от зала. Здесь было ещё темнее, чем в зале, за счет того, что окна были занавешены выцветшими, но когда-то ярко-алыми тяжелыми занавесками. Она подошла к окнам и попыталась отодвинуть их, но те оборвались и упали на пол. Свет из окна очертил центр комнаты и обнажил старое пианино. Большинство его клавиш провалилось, но некоторые ещё могли издать слабый звук. Чуть дальше от него можно было различить обтянутую красным атласом софу, вокруг которой были, словно снежинки, разбросаны осколки белоснежной посуды. Аннабель стало интересно, что же произошло, что же привело в упадок этот некогда великолепный дворец. Возможно, его хозяева более не грезили о нём. Если то был всего лишь сон.

Окончив осмотр первого этажа, она поднялась по винтовой лестнице, где обнаружила ряд идущих друг за другом спален. Девушка прошла в самую большую, расположенную в той части дома, откуда открывался вид на внутренний двор и розарий, раскинувшийся под широкой лоджией.

Аннабель сняла с широкой двуспальной кровати пыльное покрывало и легла. Легла, чтобы заснуть — заснуть и проснуться. В доме чужих грез.