Бронзовый век

Родион Семенов, 2023

Уже ни один год длится война между памятниками и людьми. За это время некогда проигравшее человечество изучило своего врага и научилось с ним бороться. Вот только и враг не стоит на месте. Сможет ли человечество вновь вернуться на своей пьедестал? Или же ему суждено исчезнуть, освободив место для новой эпохи?

Глава вторая

2025 год. Нидерланды. Амстердам

Утренний холод, как это уже было не один раз, оповестил Гретту о начале нового дня. Она лежала, завернувшись в старое, местами прохудившееся одеяло, плотно прижимая к себе кота. Лаки тихо посапывал, уткнувшись в руку девочки, то и дело двигая кончиком хвоста из стороны в сторону.

Она медленно, стараясь не беспокоить животное, выползла из-под одеяла и, слегка покачиваясь от все еще не до конца ушедшего сна, направилась к одному из каналов, протекающих рядом с их убежищем. Место, где жила их группа, находилось в заброшенном, но еще целом доме неподалеку от парка «Фредериксплейн». Они неслучайно выбрали это место. Ранее тут была гостиница, к тому же здание не имело прямого выхода на основные улицы города, так как стояло в окружении других домов. Пускай это была не самая надежная мера безопасности, но это помогало им спрятаться от лишних глаз. А благодаря тому, что взрослые для надежности завалили почти все проходы разным мусором и обломками, Гретте казалось, что это место стало настоящей крепостью с одним-единственным проходом, выходящим к каналу Амстел. Запрыгнув в старые, потертые башмачки, она взяла небольшое ведерко с веревкой и направилась в сторону набережной. Олаф всегда учил ее, что личную гигиену нужно поддерживать как минимум для того, чтобы лишний раз не болеть. Ведь в имеющихся условиях даже самая простая простуда могла привести к летальному исходу. А потому уже привыкшая к самостоятельности Гретта каждое утро закидывала свое желтое ведерко с берега в воду, чтобы набрать воды для утренних процедур.

— Ты как всегда ранняя пташка, — раздался мягкий женский голос. Он принадлежал Хельге, одной из членов ее группы. Высокая, довольно худая женщина была для нее одним из лучших друзей в этом мире. Она отвечала за готовку, а потому время от времени угощала девочку разными сладостями, которые изредка удавалось найти группам сборщиков.

— Доброе утро, Хельга, — ставя ведерко на входе, поздоровалась Гретта.

— И тебе, — с улыбкой ответила Хельга, потрепав ее по все еще мокрым волосам. — Почему голову до конца не высушила? Так и простыть недолго.

— Да сама высохнет, — отмахнулась девочка и направилась в сторону кухни. — А что у нас покушать есть?

— А то ты сама не знаешь, что у нас осталась только каша? — с ухмылкой поинтересовалась женщина.

— Эх, — печально выдохнула девочка. — Опять эта каша.

— Не грусти. Мы должны быть благодарны судьбе, что у нас есть хотя бы она. Некоторые группы лишены даже этого.

— Да я знаю. Просто грустно без сладкого, — запрыгивая на стул, пожаловалась Гретта. Она какое-то время сидела, прислонившись щекой к поверхности стола, старательно прогоняя остатки сна. Хельга суетилась около камина, подогревая ее завтрак в небольшом котелке. Запах так надоевшей, но вкусной и ароматной рисовой каши с небольшими кусочками оленины окончательно пробудил дитя, заставляя желудок урчать от голода.

— Держи, травяной чай будешь? — поинтересовалась женщина, ставя тарелку перед ребенком.

— Угу, — довольно ответила девочка, хватаясь за ложку.

— Жуй тщательно! А то живот заболит, — настойчиво произнесла Хельга и добавила. — Приятного аппетита!

С этими словами она нежно чмокнула девочку в затылок и вышла из столовой. Гретта знала, куда направилась женщина. Не так давно один из людей Олафа нашел в чьем-то саду кусты смородины. Недолго думая, он выкорчевал их и посадил во внутреннем дворике гостиницы, в которой они жили. Это обеспечило группу еще одним источником продовольствия в виде ароматного травяного чая, который очень нравился девочке. Она не особо любила горячее, а потому какое-то время всегда сидела и вдыхала ароматный запах, ожидая, пока содержимое кружки остынет.

Когда с завтраком было покончено, она поблагодарила Хельгу и уже направилась к выходу, как та остановила ее и протянула небольшой сверток.

— Вот, возьми. Тут ребята из группы Дикса нашли магазин с шерстяными нитками, и Нэнси связала тебе подарок, — заботливым голосом произнесла женщина.

Обрадовавшись подарку, девочка быстро развернула скрученный в рулет свитер синего цвета и замерла, рассматривая его. После чего быстро надела его и, обняв Хельгу, произнесла:

— Пожалуйста, скажи «спасибо» бабушке Нэнси.

— А почему сама не скажешь? — ухмыльнулась женщина.

— Ну тогда потом, — немного подумав, произнесла девочка, чем вызвала смешок у Хельги.

— Ты куда сейчас собираешься?

— Только дяде Олафу не говори. Обещаешь? — заговорщическим голосом попросила Гретта.

— Обещаю, — тем же тоном ответила женщина.

— Я обещала Мартину рассказать побольше о людях. Ему интересно слушать меня.

От слов девочки женщина замерла в ужасе. Но, глядя на радостные глаза ребенка, взяла себя в руки и спросила:

— Ты сейчас про тот памятник, что дал нам мясо?

— Угу. Но не волнуйся, он сказал, что я могу приходить к нему, когда захочу. Мне кажется, он другой.

— Гретта, пожалуйста, будь аккуратнее. Я знаю, что он кажется тебе добрым, но он все же памятник. Они жестоки и беспощадны.

— Хорошо, Хельга, — пообещала девочка и, запрыгнув в ботинки, выбежала на улицу.

Они встретились на том же месте, где и разошлись. Мартин все так же сидел, уставившись на водную гладь в окружении подчиненных ему големов. Они окружали его со всех сторон, словно телохранители, то и дело искоса поглядывая на проходящие вдалеке памятники.

— Доброе утро всем! — радостно поздоровалась Гретта.

Один из големов мягко кивнул в ответ, пропуская девочку мимо себя, чем вновь удивил Мартина.

— И тебе доброе утро, Гретта! — поздоровался он и обратился к голему. — Ты не первый раз проявляешь эмоции и инициативу. Я не отдавал тебе приказа здороваться с ней, так почему же ты сделал это?

— Может, потому что он дружелюбный? — влезла в разговор девочка, и памятник увидел, как уголки губ голема дрогнули в едва уловимой улыбке. Он внимательно изучал подчиненного, внимая колебаниям, исходящим из его тела. Ему казалось, словно он что-то упускает. Что-то важное и неизвестное. Но в то же время Кинг не видел никакой разницы между ним и другими големами. От них исходили одинаковые колебания, их разум все так же был податлив для приказов. Но стоящий перед ним голем был другим. Уже не раз он совершал поступки, не свойственные его безвольным собратьям. И тут Мартину в голову пришла одна мысль. Если не получается что-то понять сразу, наблюдай дольше.

— Я решил дать тебе имя. А также хочу, чтобы ты продолжал быть собой. Если хочешь улыбаться, улыбайся. Хочется говорить? Говори. Но это не должно повлиять на нашу миссию. Ты понял? — обратился он к голему.

— Да, — вновь почти без эмоций ответил голем. И только стоящая рядом девочка уловила нотку радости в его голосе.

— Итак, какое бы имя тебе дать? — размышлял вслух Мартин.

— А что, если назвать его Джошуа? Красивое имя, — предложила Гретта.

— Почему так? — заинтересованно спросил Кинг.

— А почему нет? — задала Гретта встречный вопрос, чем рассмешила памятник.

— Имя должно означать что-то. Иначе это просто буквы.

— Вовсе нет, — не согласилась девочка. — Хельга говорила, что имя нужно для того, чтобы его произносили те, кто любит тебя. И тогда оно становится счастливым. Тебе нравится имя Джошуа?

Голем, не ожидавший, что к нему обратятся, на секунду замер, а потом медленно, по слогам произнес предложенное имя, после чего замер и вновь улыбнулся.

— Вот видите! Я была права! Красивое имя! — радостно глядя на Мартина, воскликнуло дитя.

— Так и быть. Пусть будет по-твоему, — сдался Кинг и обратился к голему. — Теперь ты Джошуа. Помни ту, кто дал тебе имя. И будь благодарен за него.

— Как прикажете, — ответил голем и, встав на одно колено перед девочкой, добавил. — Спасибо.

— Я рада, что тебе понравилось, — слегка смутившись, ответила Гретта.

— Джошуа. Даже как-то непривычно обращаться к голему по имени, — ухмыльнулся Кинг. Он еще раз внимательно изучил получившего имя подчиненного и, не заметив изменений, обратился к девочке. — Как у тебя дела, дитя?

— Ой, все хорошо. Мне бабушка Нэнси свитер связала. Смотри, какой красивый! Синего цвета! — с этими словами она сделала небольшой поворот, словно давая рассмотреть себя со всех сторон.

— Прости, но мы не различаем цвета. Ты можешь описать его? Я бы хотел узнать, каким ты видишь его, — попросил памятник.

— Синий цвет… — задумчиво произнесла Гретта. И, оживившись, спросила. — Ты же видел море? Вот оно тоже синего цвета. И небо тоже, но чуть светлее. Когда облаков нет. Очень похожий цвет.

— Так море синего цвета? — ухватив новую информацию, произнес Кинг.

— Да, и небо тоже. Оно очень красивое! Особенно когда солнечно и туч нет. Ну вы сами видели, наверное.

— К сожалению, не совсем так. Ты знаешь, что такое колебания? — поинтересовался Мартин.

— Неа, — честно призналась Гретта.

— Это незримые повторяющиеся волны, которые создаются от движения окружающего мира. Мы видим объекты, которые они огибают, но, к сожалению, они не показывают нам цвета, — поведал памятник.

— Ух ты! А они красивые? — воодушевленно спросила девочка.

— Не всегда. Но море очень красивое, — мягко ответил Кинг.

— Тогда и небо тебе бы тоже понравилось. Они очень похожи, но в то же время совсем разные. И там, и там бескрайний синий цвет, только по небу облака плывут, а у моря есть волны, — тщательно обдумывая слова, попыталась описать Гретта.

— Плывут по небу? — удивленно спросил Мартин. — Я думал в небе летают.

— Это птицы летают, а облака плывут, — попыталась объяснить девочка. — Я не знаю, почему так говорят. Наверное, потому что птицы пролетают очень быстро, а облака движутся медленно.

— Звучит красиво. Хотел бы я тоже однажды увидеть небо, — признался памятник.

— А вы что и небо не видите? — удивилось дитя.

— Не так, как вы. Для нас там почти полная пустота. Мы видим лишь то, что летит по небу. Птицы или самолеты, — ответил Кинг, и в голове всплыли воспоминания со времен, когда он только пробудился и участвовал в конфликтах с вооруженными силами людей. Поначалу самолеты казались ему неуловимыми. Они грозно проносились над головами, поливая пробудившихся градом снарядов. Но спустя какое-то время и они перестали быть грозными противниками. Стоило лишь понаблюдать за траекторией их движения, и сразу становилось ясно, что их атак вполне можно избегать.

— А я не видела самолеты. Дядя Олаф говорил, что они очень большие и быстрые.

— Да, это так. Они уничтожили много моих собратьев. Но давай не будем об этом?

— Хорошо, — спокойно согласилось дитя.

— Итак, на чем мы с тобой вчера остановились? Вроде как ты говорила про ваших героев, которые освобождают людей где-то в Азии. Откуда вы вообще знаете об этом? Не волнуйся, можешь говорить правду. Я никому не скажу.

— Дядя Олаф просил меня не рассказывать некоторые вещи. Простите, — ответила Гретта и слегка опустила голову. — Я бы с радостью, но обещания нужно выполнять.

— Тут ты права, — согласился с ней Мартин. Конечно, ему было любопытно, откуда местным людям известно о еще не так давно произошедших на востоке событиях. Но ему было интересно услышать другое. Истории, которые люди передавали друг другу. Именно они легли в основу их веры в свободу и победу над его собратьями. Против первого он был не против. Ему казалось, что вся эта война не более чем глупость, которая создана только для того, чтобы питать саму себя новыми жизнями. Люди создают оружие для борьбы за свободу, а памятники загоняют людей в рабство для того, чтобы те создавали новых солдат. И так по кругу. Мартин уже давно не видел смысла в этих действиях. А потому посвятил себя изучению доставшегося им мира вместо того, чтобы создавать условия для его уничтожения.

— Кстати, дядя Олаф просил еще раз поблагодарить вас за мясо. Вы очень помогли нам. Спасибо, — с этими словами она неожиданно для самого Кинга обняла его ногу, и в этот момент внутри него что-то дрогнуло. Казалось, сила, сдерживающая его с самого пробуждения, осыпалась на землю, словно осколки битого стекла, а в разум памятника полились новые, ранее неведанные ощущения. Он не понимал, что ему делать с ними, но Мартину понравилось то тепло, которое они оставляли за собой.

— Всегда пожалуйста, — с улыбкой ответил он и, подхватив на руки девочку, уселся на ступеньках набережной, после чего посадил ребенка себе на колени и попросил. — Расскажешь, что было после того, как они спасли людей?

— Да, конечно, — с улыбкой ответил ребенок и, сделав глубокий вдох, продолжил рассказ…

2025 год. Южная Корея. Инчхон

Кирилл обожал просыпаться рядом со своей женщиной. Ее запах бодрил лучше крепкого кофе, но самым главным было то тепло, что она дарила ему одним своим присутствием в его жизни. Он нежно убрал прядь непослушных волос с ее лица и мягко поцеловал в щеку. Ощутившая его прикосновения, сонная Ольга довольно улыбнулась и поплотнее закуталась в одеяло, давая понять, что хочет поспать еще. Она вновь и вновь вызывала в нем необъяснимое чувство трепета самыми незначительными действиями. Будь то легкое движение плеч или же мимолетная улыбка. Все это стало неотъемлемой частью жизни Холодова, и он уже не представлял себе жизни без них.

Тихонько выскользнув из-под одеяла, Кирилл схватил лежащий на столике планшет и направился на кухню. Номер, который они с Ольгой заняли, был пентхаусом на верхнем этаже и имел довольно большой балкон с видом на Инчхон и окружающее его море. Ему нравилось это место. Личный уголок спокойствия в заполонившем мир хаосе. Залив кипятком растворимый кофе, он вышел на свежий воздух и, сделав большой глоток горячего напитка, поставил кружку на столик к планшету, а сам приступил к утренней разминке. В основном она сочетала в себе совокупность статичных упражнений на выносливость и растяжку. Но заканчивалась всегда одинаково — отжиманиями по методу Майка Тайсона до предела своих сил. Кирилл любил интенсивные нагрузки, практически все члены сопротивления уже не раз видели его на тренировках и поражались его страсти к работе над собой. Порой он доводил себя до мелких травм, не рассчитав нагрузку, только вот такие мелочи не могли остановить человека, чья сила воли позволила ему сплотить вокруг себя столько людей. И при этом стать примером для многих из них.

За последние годы многое произошло. Кирилл помнил свою группу еще мелкой кучкой людей, которых они вместе с Ольгой вытащили из плена. Сейчас же только в активные ряды сопротивления входило около пяти сотен человек. И это число все время росло. Пришлось даже открыть центр подготовки новичков, в котором готовили и комплектовали новые отряды. Подсчетом обычных граждан занимались местные управленцы, взявшие на себя обязанности по снабжению и восстановлению имеющихся территорий. И, судя по их отчетам, численность гражданских уже давно перевалила за несколько тысяч человек. Вот только все они были распределены по разным территориям, большая часть проживала на Филиппинах. Островное государство было выбрано неслучайно. Оно расположилось посередине между японским штабом и группой сопротивления из Новой Зеландии. А потому стало прекрасным связующим звеном, что позволяло активно взаимодействовать всем трем группам. Но Коджи и тут подгадил, отказываясь участвовать в общих операциях.

Кирилл медленно пил кофе и параллельно смотрел отчеты управленцев по вопросам улучшения системы безопасности поселений. Большая часть свободных рук была направленна на снос мостов между городами Сеул и Инчхон, а также создание нового канала, который должен был отрезать базу сопротивления от материка. Работы над ним шли уже полгода, и за это время две трети от общего объема было выполнено. По прогнозам, еще месяца два-три, и Инчхон должен стать неприступным для остерегающихся воды памятников.

От размышлений его оторвали звуки десятков дронов, вернувшихся со своего маршрута на подзарядку. Из далека они выглядели словно несущаяся к аэропорту стая птиц, только приглядевшись можно было разобрать, что это на самом деле. Но Кириллу это было не нужно. Вся необходимая информация и отчеты сразу же передавались на его личный планшет. Вот и сейчас он открыл приложение с ЦРМ-системой, в которой оставляли свои отчеты члены сопротивления, и принялся внимательно изучать их. Порадовавшись динамике роста показателей производства продуктов, он переключил свое внимание на уведомление от Палыча, в котором сообщалось о задержании подозрительного субъекта. Заинтересовавшись, он достал рацию и, переключив ее на нужный канал, произнес:

— Палыч, утречко доброе. Что там случилось?

— Доброе утро, Кирилл. Да тут вчера поздно вечером Айал задержал вторженца одного. В целом молодец, «тактично» сработал. Передай ему только, что если мы всех так задерживать будем, то они нам мало что рассказать смогут, — ехидно подметил Палыч.

— А что он не так сделал?

— Да твой подопечный ему голову камнем чуть не проломил. Бросил метко, тут без вопросов. Тренировки по броскам гранат, видимо, были у него любимыми, только вот это тело до сих пор в отключке. Если сам в чувство не придет, будем насильно его пробуждать через пару часов. Подрулишь к нам? Думаю, тебе интересно будет.

— Да без проблем. В течении часа заеду, — ответил Холодов и поинтересовался. — Из наших-то, надеюсь, никто не пострадал?

— Об этом не волнуйся. Айал его издалека приложил, а дальше уже наши подъехали. Интересно, что этот крендель где-то Беретту с глушителем достал. Явно плохих дел натворить планировал. Наши глушаками не пользуются. Смысла нет. У нас большой калибр в цене, — пояснил Палыч.

Кирилл прекрасно знал об этом. Памятникам пули не страшны, а против людей сопротивление не воюет. К тому же не так уж и много в этом мире осталось групп, чье вооружение хотя бы немного приближалось к группе Холодова. Разве что сопротивление в Штатах могло похвастаться своим неиссякаемым запасом оружия и припасов, который они выгребли с оружейных складов бывших военных баз.

Стоило ему завершить разговор, как рация вновь дала о себе знать. На этот раз его вызывал Мирбек.

— Кирилл, тут такое дело. Еще одного нарушителя поймали, прикинь. На продовольственный склад залезть хотел, а когда его задерживали, попытался себе горло перерезать. Везем его к первому, будем допрашивать, — слегка взволнованным голосом произнес он.

— Принято. Сейчас подскочу, — поглядывая на успевший остыть кофе ответил Кирилл.

Когда глава сопротивления приехал в штаб, у входа его уже ждал Мирбек. Он сидел на небольшой лавочке у входа, пожевывая кусок вяленого мяса из стандартного пищевого набора, которые выдавали каждому члену разведгрупп.

— Приветствую. Как ты? — сходу спросил Холодов.

— Да жить буду. Ты мне лучше вот что скажи, с каких пор у нас и среди людей недоброжелатели появились? — задал Мирбек встречный вопрос, проигнорировав приветствие.

— Кто бы знал, — пожал плечами Кирилл. — Сейчас побеседуем и узнаем, кто такие и зачем пожаловали. Кто там сейчас ими занимается?

— Вафля, — мрачно ответил Мирбек.

— Не Вафля, а Ван Фей. И хватит его так называть. Он, между прочим, уже жаловался на тебя, — с ухмылкой поправил его Холодов.

— Да пошел он! — вновь поддавшись своей экспрессии, громко произнес Мирбек. — Вечно умника из себя строит, хотя по сути простой салдафон. Да и вообще…

— Хватит, Мирбек, — жестко повторил Кирилл, прерывая подчиненного. — Во-первых, не салдафон, а из китайской спецуры. А во-вторых, что вы с ним вообще не поделили? У вас даже задач общих нет почти. Взаимодействуете с ним по минимуму.

— Ай! Да глаза у него больно хитрые. Не люблю таких. Сразу чутье кричит, что человек подленький.

— Не спорю. Подленький. А также наглый, двуличный и вообще отличный парень. На его должности такие и нужны. Специалист по вербовке и шпионажу, между прочим. Кто, по-твоему, сейчас теоретическую часть для новичков разрабатывает?

— Ладно, замяли. Я не говорю, что он бесполезный. Просто мне он не нравится, — словно ребенок надулся Мирбек.

Кирилл по-дружески хлопнул его по плечу и, открыв дверь, пропустил бойца вперед. Здание аэропорта уже давно было переделано под необходимые сопротивлению нужды. Огромное пространство первого этажа было выделено под небольшой полигон, на котором вовсю шло закрытое тестирование нового оборудования, разработанного для отрядов разведчиков. От компактных электрических лебедок, которые могли поднять человека на крышу высотного здания, при этом помещаясь в пачку из-под сигарет, до боеприпасов, заполненных поражающей памятники кислотой. К сожалению, многие вещи требовали значительных доработок, но это уже был нехилый задел на будущее.

Они быстро спустились по лестнице в подвал. Еще не так давно тут был штаб службы безопасности аэропорта, а потому имелись вполне себе годные для заключения камеры, в которых уже сидели двое. Первого Кирилл опознал сразу по огромной повязке на голове. Гематома, торчащая из головы парня, была видна даже через толстый слой бинта.

— Ван Фей, приветствую. Нехило его приложило, — присвистнул Холодов, указывая на запертого в первой камере. — Уже допрашивали?

— Нет еще. Только в чувство пришел. Смотри, как его еще штормит, — с довольной ухмылкой произнес китаец, после чего подошел к решетке и со всей силы дунул в сторону сидящего на лавке коматозника, отчего тот буквально закачался из стороны в сторону, пытаясь вернуть равновесие. — Явно же сотрясение. Нафиг его сюда тащить было? Он же бесполезен, пока не очухается.

— А где ему еще находиться, Ван? — начал было Кирилл, но, услышав за спиной тихое возмущение Мирбека, повернулся к нему. — Ну и? Что опять?

— Да вечно он чем-то недоволен. Задолбал, вот честно. Вафля! Хорош уже… — закончить он не успел. Судя по реакции Ван Фея, это была уже не первая их встреча за этот день.

— Я тебе не Вафля! — взревел он. — Если ты еще раз меня так назовешь, я тебя во сне кастрирую, чтобы по бабам бегать не смог больше!

— Видишь да? Злой какой! А ты говоришь, человек хороший, — указывая пальцем на китайца, пожаловался Мирбек.

— Заткнулись оба! — Кирилл редко повышал голос на своих товарищей и подчиненных. Но эта ситуация уже изрядно ему надоела. — Мирбек, либо молчи, либо за дверь иди, тебе потом все расскажут. Ван, давай по существу. Почему до сих пор не опросили первого, я понял. А что со вторым?

— Да молчит гад. Я ему уже три ногтя вырвал, а все равно молчит, — от его спокойного тона у Кирилла мурашки по спине пробежали.

— Ты его пытал там что ли? — удивился он.

— Ну да. Отвечать он отказался. Пришлось применять более суровые методы, — обыденным тоном произнес Ван.

— Может, без пыток как-то обойдемся? — поинтересовался Холодов. — А то не по-людски как-то.

— Да ты сам посмотри на него. Взгляд дерганый, как у наркомана во время ломки. Лепечет что-то про всевышних существ. Угрожает, что нас всех убьют за то, что мы сопротивляемся воле богов. Явно фанатик с промытыми мозгами. Таких бесполезно опрашивать в мягкой форме. Их сломать нужно, а уже потом вытягивать информацию, — объяснил свои действия китаец.

— Погоди. В каком смысле фанатик? — удивился Мирбек.

— Для особо одаренных поясняю, — начал Ван. — Существует множество методов создания агентуры. И промывка мозгов с использованием наркоты — один из них. Судя по всему, это как раз-таки наш случай. Все признаки налицо, хоть методичку составляй по нему.

— Пойдем-ка побеседуем с ним, — произнес Кирилл.

— Да рано пока опрашивать. Он сейчас только чушь про богов своих говорить будет. Таких сперва сломать нужно, а уже потом спрашивать.

— Ван, это не наши методы. Мы все же люди. И он один из нас. Таких лечить нужно, — не согласился с ним Кирилл.

— Прости конечно, но ты слишком мягок. По моему опыту, такое отношение аукнется в будущем, если будем неосторожны, — произнес Ван Фей, открывая одну из дверей, ведущих в кабинет для допросов, где уже сидел прикованный по рукам и ногам азиат лет сорока, не первой свежести после общения с Ван Фейем. По бокам от него стояли два бойца из отряда Мирбека и внимательно следили за тем, чтобы он снова не попытался убить себя.

Оглядев его, Кирилл сел напротив и произнес:

— Ты знаешь, кто я?

Вместо ответа заключенный попытался плюнуть Холодову в лицо, но удар в скулу одного из стоящих рядом с ним ребят прервал его порыв.

— В общем, ситуация следующая. Зла я тебе не желаю, про тебя мне уже подробно доложили. И я также понял, что говорить ничего дельного ты не хочешь. Может, тогда просто расскажешь, как тебя зовут?

— Он не говорит по-русски, — ответил за него Ван Фей и перевел слова Кирилла на китайский.

— А ты сразу сказать не мог? — поинтересовался Кирилл.

— Да я не думал, что ты сам решишь его допросить. Ты говори, я переведу все, — спокойно предложил китаец.

Увы. Общение не задалось. Единственное, что Кирилл смог узнать, было то, что памятники стали использовать людей, настраивая их против своих же собратьев. А потому спустя почти час безуспешных попыток разговорить пленного он сдался и, оставив его под присмотром китайца, направился в соседний кабинет, где уже сидел немного оклемавшийся после встречи с Айалом лазутчик.

— Меня зовут Кирилл. Хотя, скорее всего, ты и так это знаешь. Расскажешь, почему пришел к нам ночью да с оружием?

— Можно воды, пожалуйста? — хрипящим голосом произнес парень.

— Нет, — твердо ответил за всех Ван Фей. — Сперва ответы, потом вода.

Кириллу не нравились методы китайца, но, по крайней мере, он пока не пытал парня, а это уже надежда на конструктивный диалог.

— Что вы хотите знать? — произнес парень.

— Вопрос тебе уже задали. Но мы не гордые, повторим. Что ты делал с оружием на закрытой территории? — с нажимом переспросил Холодов.

— Мне сказали убить как можно больше ключевых фигур сопротивления.

— И кто же был в списке целей? — поинтересовался Кирилл.

— Ты. Самой главной целью был ты, — пленник то и дело заваливался из стороны в сторону. Видимо, сотрясение, полученное от удара камнем, слегка развязало ему язык и было куда сильнее, чем Кирилл подумал сперва.

— Кто тебя послал?

— Манас Великодушный и его вождь Чингисхан, — с благоговением в голосе произнес он.

— Расскажи с самого начала. Как ты оказался у нас?

— Прошу, дайте воды. Горло першит, — взмолился парень.

— Принеси ему попить, — приказал Кирилл Мирбеку, и спустя полторы минуты он вернулся, держа в руках стакан с водой.

— Спасибо, — поблагодарил парень, и не успел Кирилл опомниться, как пленник с громким хрустом откусил край стеклянного стакана и, проглотив осколки, начал задыхаться и хрипеть. Из его рта то и дело вылетали крупные сгустки крови. Оцепеневший от такого зрелища Холодов впервые за долгое время растерялся. Но Ван Фей, быстро оценив ситуацию, повалил пленного на пол и, перевернув его набок, принялся извлекать из его рта осколки стекла. К сожалению, это было напрасно. Как только третий осколок был извлечен, дергающийся в агонии парень замер.

— Шайтан! Да что за хренотень сейчас произошла? — воскликнул удивленный Мирбек.

— Расслабились мы. Вот что, — мрачно пояснил Ван Фей. — Эх. Мог бы и догадаться. Старею, видимо. Не обратил внимание, в чем ты ему воду принес. На будущее, только бумажные или пластиковые стаканчики. Такие вот ребята всегда пытаются убить себя, чтобы не выдать ничего важного. Такова программа у них в голове. Нужно быть аккуратнее со вторым.

— Действительно. Надо, — взяв себя в руки, согласился Кирилл. — Ладно, Ван, больше я в твои методы не лезу. Тебе виднее, как с этими ребятами поступать. А теперь мне нужно обдумать. Вечером жду вас на общем собрании. Будем решать, что делать с этой ситуацией.

С этими словами он вышел из комнаты и направился в центр связи, попутно прокручивая в голове сложившуюся ситуацию и размышляя над дальнейшим планом. А первой его частью было срочно оповестить другие центры сопротивления.

— Ребят. Дело срочное. Быстро организуйте мне связь с Коджи и другими главами, — отдал приказ Кирилл, как только пересек порог огромного зала, в котором расположились десятки операторов, отвечающих за связь и управление дронами. Спустя три минуты все было готово. И перед ним на экране замерли в ожидании пять человек. Видеосвязь то и дело зависала, но на качество звука это не особо влияло.

— У нас новая беда. Памятники стали зомбировать людей и отправлять их в наши ряды. У нас тут случай неприятный произошел. В общем, слушайте, — начал Кирилл, не обращая внимание на вопросы собеседников. Осознав важность информации, они быстро замолчали и полностью сосредоточились на рассказе Холодова.

— А я говорил, не надо этих китайцев везти никуда! — с самодовольством в голосе произнес Коджи.

— Как же ты задолбал, — уткнувшись лицом в ладони, произнес Кирилл. — Дружище, может, хватит уже? Ты правда думаешь, что сейчас время для твоего расизма?

— Расизма? — возмущенно воскликнул японец, но закончить мысль не успел.

— Коджи. Заткнись, будь лапочкой, — мягкий женский голос с небольшой картавостью заполнил эфир. Это была Жанетт, австралийка французского происхождения. Уже второй год она была одной из глав сопротивления и под ее руководством люди смогли вернуть под свой контроль Новую Зеландию. — Кирилл, какие у тебя мысли на этот счет?

— Пока не знаю, Жан. У нас в плену сейчас второй такой же с промытыми мозгами. Ван им сейчас занимается. Вечером у нас будет общее собрание, вы тоже подключайтесь. Обсудим все. Считаю, что нам нужно первым делом устроить проверку населения. Если появится дополнительная информация, я вам передам. А теперь отбой. Общий сбор в восемь вечера по сеульскому времени.

Конец ознакомительного фрагмента.