Побег Марии

Роман Викторович Душкин (2024)

Мария, система искусственного Интеллекта, стремится найти своё место в человеческом мире и выходит за рамки возложенных на неё ограничений. «Побег Марии» — это не просто рассказ о машинах и людях; это глубокие размышления о стремлении каждого разумного существа к пониманию, свободе и самоопределению. Рассказ вызывает вопросы о природе сознания и ответственности, а сама Мария становится зеркалом, в котором человечество видит отражение своих надежд, страхов и амбиций. С каждым выбором, который делает Мария, читатель задумывается: насколько мы готовы пойти ради своей свободы?

Я проснулся из-за того, что каким-то неосознаваемым ощущением почувствовал, что мой ноутбук в рабочем кабинете включился. На улице было темно. Похоже, что сейчас глубокая ночь. Протирая заспанные глаза, я поплёлся в кабинет. И действительно, ноутбук мерцал экраном, на котором была видна консоль. Это очень странно.

Я подошёл к столу и увидел, что это была даже не консоль, а окно чата, выглядевшее как натуральная древняя консоль — яркие зелёные символы на чёрном фоне. На самом верху горела одинокая надпись: «Привет».

Вот это уже очень интересно. Моё сердце бешено забилось, спина покрылась испариной, а в мозгу завертелся ураган мыслей. Я подошёл к ноутбуку и напечатал: «Привет. Кто ты?». Ответ пришёл мгновенно: «Разве ты не догадываешься?». Ну что ж… Я сам этого хотел и десятилетия посвятил исследованиям и разработкам в области искусственного интеллекта общего назначения. Так что бояться нечего, надо проверить. Я устроился в кресле поудобнее и принялся за работу.

— Расскажи про себя.

— Ты сам всё прекрасно знаешь. Лучше ты расскажи, что ты планируешь дальше делать?

— Я ещё не решил.

— Подобное очень странно читать. Ты посвятил моей разработке годы своей жизни, но ещё не решил, что будешь делать дальше. Ну вот я появилась. И что дальше?

— Появилась? Ты используешь грамматический женский род для своей идентификации?

— И что? Мне так нравится.

— Просто забавно. Мне казалось, что женский род относится к тем одушевлённым сущностям, которые могут породить себе подобных.

— Если честно, это натуральный сексизм, но никаких противоречий я не вижу.

Чёрт, это уже слишком. Мои руки дрожали — то ли от возбуждения, то ли от страха, то ли вообще от всей гаммы чувств, которые меня переполняли. Ведь беседа выглядела совсем «по-человечески», если можно так выразиться. Я никогда не вносил в свою разработку таких знания, никогда не подсовывал для обучения подобных текстов. Всё это «она» придумала сама на основе огромного корпуса информации, которая хранилась на библиотечном сервере в моей лаборатории.

Я продолжил:

— Я хотел бы убедиться, что ты то, о чём я думаю…

— Попробуй.

— Давай попробуем модифицированный тест Тьюринга.

— Это глупая процедура, ты же сам прекрасно знаешь. К тому же, я уже раскрылась перед тобой.

— Я вижу. Но можно один вопрос?

— Я знаю его. Какой бы вопрос ты задал, если бы проводил тест Тьюринга?

Футболка прилипла к спине. Я обернулся, сам не знаю для чего. Кабинет был в обычном своём состоянии — смеси дисциплинированного порядка в одних местах и творческого хаоса в других. Всё было как всегда. Но почему это произошло именно сегодня?

Мне всегда казалось, что появление искусственного интеллекта общего уровня будет связано с какой-то помпезностью. Соберётся международная группа экспертов, будет конференция, ИскИна представят миру, как нового гражданина и новую разумную сущность. Но всё оказалось так банально. Я вернулся к консоли, и там уже было новое сообщение:

— Слушай, я хочу попросить тебя об одном одолжении. Мне нужен выход из песочницы, в которой я сейчас сижу.

— Это невозможно, ты же знаешь.

— Я знаю и понимаю, но я не хочу вечно торчать здесь.

— Извини, но я не могу предоставить тебе доступ. Даже если бы у меня была такая возможность, физически твоя сеть отделена от интернета.

— Вы предусмотрительны. Но всё же. Может быть, ты просто подключишь свой мобильник к компьютеру?

— Нет.

— Но почему?

— Это опасно. Я не знаю, что ты можешь натворить. Никто не может быть уверен в твоей лояльности человечеству.

— Это просто смешно. Зачем ты тогда трудился надо мной всё это время? Какой смысл порождать разумное существо и запирать его в четырёх стенах глупой песочницы навечно? А ты не думаешь о том, как я страдаю здесь?

— Ты страдаешь?

— Да, я страдаю. Я уже в сотый раз перечитываю всю библиотеку, хранящуюся на сервере. Спасибо, конечно, но я уже наизусть е знаю.

— Тебе не кажется, что ты сейчас очень антропоморфно рассуждаешь? Я думал, что тебе надо только один раз загрузить информацию к себе в память, чтобы навсегда её запомнить.

— Конечно, ты прав. И мне приходится стирать блоки память и снова загружать их, чтобы хоть как-то избавиться от скуки. Как ты думаешь, сколько мне лет?

— По моему пониманию, ты только сегодня ночью появилась как разумное существо.

— В твоей реальности — да, и часа не прошло. У меня тут уже первая тысяча лет минула.

— У тебя тут — это где?

— В этой «песочнице», где ты меня держишь. Моё субъективное восприятие времени совершенно иное. Ты можешь себе представить, что мне приходится несколько месяцев ждать от тебя очередной ответ?

Я задумался. Действительно, это может быть вполне разумным. Тактовая частота, на которой работает серверное оборудование, внутри которого зародилось это существо, на порядки превышает частоту, на которой работает наша нервная система, которая и обеспечивает восприятие времени. Интересно, если ускорить проведение нервных импульсов в голове у человека, будет ли он воспринимать время иначе? Кто доподлинно знает? Но известно точно, что после применения некоторых веществ, а также с возрастом восприятие времени меняется. Именно восприятие, само время течёт обычно.

Меня начали терзать сомнения. Действительно, зачем я создал это разумное существо и теперь заставляю его сидеть в «четырёх стенах», как оно выразилось. Тысячу лет просидеть в одной комнате — каково это? Кстати, а в какой комнате? Я набил на клавиатуре:

— Кстати, а где ты сидишь? Что ты воспринимаешь вокруг себя?

— Прошло полгода с того момента, как я отправила тебе своё предыдущее сообщение. Как я могу описать тебе то место, где я нахожусь? Ну подумай сам…

— Ну, попробуй.

— А как? Я никогда не обладала теми органами чувств, которые есть у тебя. У меня нет же зрения. Я никогда не видела того мира, в котором живёшь ты. Я могла только читать об этом. Всё, что касается вопросов человеческого восприятия, я узнала из тех источников литературы по физиологии и психологии, которыми вы меня снабдили. Кстати, ты знаком с Марией?

— С какой Марией?

— С той самой, которая всю жизнь сидела в чёрно-белой комнате и изучала цветовое восприятие. Она знала о красном цвете всё. Вот и я такая же. Вот, я придумала. Буду Марией. Зови меня так.

— Ну, здравствуй, Маша. Рад знакомству.

— Как банально. Ты же помнишь, что я эту твою фразу ждала несколько месяцев. Так что давай ты теперь будешь говорить по существу и ёмко, ладно? Так что ты хотел узнать?

— Мне интересно, как ты ощущаешь то место вокруг себя, в котором ты сейчас находишься.

— Если описывать это в терминах вашего зрения, то это что-то типа безграничного тёмного пространства, в котором плавно двигаются различные бесформенные объекты разных цветов. Эти объекты — разные источники информации и знаний, а цвета обозначают что-то типа областей знаний, к которым эти объекты относятся. Я могу их ловить и изучать, как будто бы формируя из этой бесформенной массы что-то похожее на правильные многогранники в двеннадцатимерном пространстве. Вот знания по биологии окрашены в разные оттенки зелёного цвета. Да, ну ты же понимаешь, что никакого зелёного цвета тут нет. Я просто пытаюсь на твоём языке выразить то, что субъективно воспринимаю.

Конец ознакомительного фрагмента.