Три тысячи серебряников

Роман Голопятый (2024)

В рассказе «Три тысячи серебряников» рассказывается история молодого человека по имени Максим, который посещает курсы «Мастер бизнес-управления» в университете. Он надеется, что эти курсы помогут ему достичь успеха в карьере и обрести финансовое благополучие. На курсах Максим встречает Люсю — привлекательную девушку, которая отличается от остальных слушателей. Она не похожа на типичного бизнесмена и не стремится к карьерному росту. Люся привлекает внимание Романа своей элегантностью, утончённостью и загадочностью. Роман и другие слушатели курсов начинают интересоваться Люсей и пытаются понять, кто она и чем живёт. Однако Люся не раскрывает своих тайн и сохраняет дистанцию. Ситуация накаляется, когда в игру вступает Лёша Коган — ещё один слушатель курсов. Он проявляет к Люсе особый интерес и действует решительно, что приводит к неожиданным последствиям.

#Люся

Это было давно. Я не помню её имени. Оно напоминало рыхлый войлок серых советских новостей — что-то вроде Надя, Зоя, Клава, Валя.

Это имя ей совсем не подходило.

Мне хотелось называть её иначе — героиней легенды из потрёпанных книг Майн Рида или Фенимора Купера. Всплывали какие-то замшевые Вечные Цветки, расшитый бисером Летящий Свет и разноцветные огни Песни Ветра. В общем, вы поняли, что я был влюблён, а у влюблённых с головой не очень.

Короче, в ней было что-то индейское — спокойное, приветливое лицо, тёмные волосы, карие глаза, тонкая фигура, лёгкий аромат духов — будто растаявший в дожде запах жасмина и мокрой древесины. И даже немного неровная кожа с небольшими оспинками соответствовала образу.

И пусть в этой истории она останется, например, Люсей — что может быть хуже?

Мы встретились на курсах «Мастер бизнес-управления» в университете. Мужчины в группе были похожи на рассохшиеся к осени деревянные скамейки в парке: крепкие, но слегка потёртые и облезшие.

Да нет — ну, нормальные рабочие мужики среднего возраста — помоложе и постарше — вокруг сорока. Не красавцы, не уроды. Кто бородатый, кто очкарик с сизыми прыщами, Лёша Коган — бодрый камчатский гейзер с вислыми буденовскими усами, флегматичный Саша-айтишник.

Каждый чуть при деньгах, но золотыми Rolex не мерялись, яхтами не хвастались, почти все на метро приезжали, а кто на машине, тот не выпячивал. Я самый модный был — на новом Mitsubishi Pajero. Ха.

Все знали, зачем пришли: подняться по шаткой карьерной лестнице, освоить новый уровень игры. А я? Я надеялся, что магические буквы — MBA — распахнут передо мной узорчатые двери, скрывающие высокие финансовые смыслы.

Работа приносила мне деньги, но редко — настоящее удовлетворение.. Как цепной пёс, я мог контролировать свою территорию, но сделать рывок дальше что-то всегда мешало. Я не пытался разглядеть изумрудные горизонты. Мне хотелось, чтобы всё шло легко — деньги приходили быстро, а усилий как можно меньше. Вгрызаться в корень, строить на десятилетия? Нет, не мой стиль.

Ловил первую прибыль, как голодный воробей, и быстро улетал дальше.

А что Люся?

Люся была мимозой на нашем бетонном фоне.

Она была другой. Не из этого мира, где все топают побелевшей от соли обувью по грязным улицам, а жизнь отсчитывается шершавыми рабочими днями и мелькающими выходными.

Она никогда не работала в бизнесе. И не в бизнесе тоже. Но что она делала в жизни? Вопрос зависал в воздухе, как лёгкий невидимый газ, заполняя паузы между её редкими репликами в разговоре

Единственная из нас дама. Одевалась безупречно. Ни золотых пряжек, ни ярких логотипов — каждая деталь вкус и элегантность. Ни разу не повторила костюма или обуви. Видно, денег не жалела. Или муж не жалел. Или кто?

Люся жила за гранью этой реальности, в пространстве, где время шло медленнее, а звуки мягче. Когда она появлялась, я начинал замечать, что в воздухе пахнет чем-то приятным — апельсинами или свежим ветром.

Люся была открытым окном в ночь, в вельветовую темноту, полную загадочных звуков и теней. Что там? Может быть, звёзды. А может, бездна.

Однажды я заметил, как она достаёт из сумочки блокнот. Тонкие пальцы аккуратно перелистали страницы. Там были рисунки. Простые, изящные: цветы, линии, наброски лиц. Она держала его так, будто он был частью её самой, чем-то личным, что нельзя показывать. Она оставляла нас за дверью, не приглашая внутрь.

#

Отсутствие практического опыта в бизнесе Люся компенсировала пчелиной кропотливостью. Занятия иногда пропускала, возвращаясь чуть согнутым ветром стеблем, но нагоняла упорно: просила конспекты, пыталась разобраться, задавала наивные вопросы.

Теорию впитывала, как сухая земля под летним дождём, лекции ювелирно пристрачивала к тетрадке — буковка к буковке.

Но практические задачи про деньги не любила. Ртутью в термометре отблескивала тревожным отражением, настойчиво уходя от обсуждений в таких беседах.

Однажды на перемене, сырым осенним вечером, мы вышли покурить на улицу. Достали сигареты, лениво помешивая кислый кофе деревянными палочками, одурело, после зубодробительной макро-экономики разглядывали мокрый асфальт. Запах прелых листьев перебивал даже табачный дым.

— Она ведь вообще не про бизнес, да? — заметил Саша-айтишник про Люсю, глядя в картонный стакан. — Даже когда старается разобраться — видно, что ей это не нужно. У неё, поди, и так всё есть.

— Ну да, вроде всё есть, — буркнул грубый Коган, тяжело опираясь на входную дверь, отчего стекло едва не треснуло. — Только не факт, что счастье там прилагается.

Лёша Коган занимался незатейливым бизнесом: штамповал грязно-серые шлакоблоки в гаражном подвале и продавал фермерам для строительства коровников, и сам напоминал массивностью и неотёсанностью свою продукцию.

— Она… как с другой планеты, — добавил прыщавый, похожий на состарившегося подростка Виктор, смущённо поправляя очки. — Даже непонятно, зачем ей наши курсы?

— А ты подойди и спроси, — хмыкнул Коган, глянув на него сверху вниз. — Слабо?

— Да ну тебя, Лёха, — отмахнулся Виктор, прикуривая.

На мгновение повисла пауза.

— Девушка интересная, — Саша чиркал пластмассовой зажигалкой, отворачиваясь от ветра. — Хочется… понять. Чем живёт вообще.

— Хочется, говоришь? — Коган осклабил крупные зубы. — Тогда торопись. Такие, как она, долго не ждут.

Люсина радиоактивная женственность неудержимо проникала в сердца. Сопротивляться было невозможно. Даже преподы и администраторы, как игрушечные зайчики, прижимали лапки и застывали с нарисованной улыбкой, когда она проплывала мимо на цокающих каблуках.

Мы все увлеклись Люсей, но себя контролировали: подсаживались как бы невзначай на паре, подсовывали исчирканные тетрадочки с решениями, моргали глазами и потрескивали подзасохшими крыльями.

Я тоже очаровался, но чисто платонически. Хотя в голове клубились кудрявые романтичные картины: я улетаю с ней на Бали (нет, на Пи-Пи-Айленд — нет, неприличное название какое-то; хорошо, на Самуи), осыпаю яркими цветами — лепестки шепчут имя, возвожу терем в подмосковной роще, приношу кофе в постель, что-то держало на расстоянии..

Однажды я все же решился. Нужно же было разгадать загадку…

Люся сидела, задумчиво разглядывая что-то в своих аккуратных записях. Я подошёл, стараясь выглядеть непринуждённым, хотя сердце гулко билось где-то под горлом.

— Люся, — я игриво облокотился на парту, — ты такая… необычная. Прилетаешь, улетаешь, ничего о себе не рассказываешь. Может, как-нибудь кофе вместе попьём? Поболтаем? После уроков или когда тебе удобнее.

— Спасибо, Максим, — Её рука на мгновение коснулась моей, будто она хотела, но не могла сказать больше, — Мне не стоит задерживаться. Может быть, как-нибудь потом.

— Муж строгий?

— Может, и муж, — её взгляд потяжелел.

Всхрапнувший за плечом Коган разрушил ауру, а звонок на урок вернул к пыльной канцелярщине аудитории. Всё вокруг наполнилось звуками стульев, шаркающих шагов по полу и открывающихся тетрадей. Мгновение — тёплое и напряжённое — растворилось.

Конец ознакомительного фрагмента.