Арвендейл. Нечистая кровь. Книга 1

Роман Злотников, 2018

Смена властителя Империи людей произошла внезапно. Карлит II, предшественник императора Эонтея, был еще в самом соку, когда неизвестная лихорадка свела его в могилу за несколько дней. Что же случилось с могущественнейшим из королей? Имел ли отношение к этому молодой, но уже весьма хваткий и амбициозный виконт Эгмонтер? И не замешаны ли в эту интригу Яннем, король Горного королевства, и его брат Брайс, который что-то слишком уж много знает о темной магии… Порой судьбы великих империй и их властителей вершатся на самых задворках этих империй.

Глава 6

Как и Яннем, при жизни отца Брайс ни разу не присутствовал на заседаниях королевского Совета. Трудно сказать, о чем именно думал Лотар, когда даже после смерти старших сыновей упорно отстранял двух оставшихся от государственных дел. Быть может, он в самом деле рассчитывал жить и править если не вечно, то еще много лет. И, похоже, примерно с тем же расчетом решил руководствоваться и его преемник в лице Яннема. Он не был женат, не успел завести детей, даже незаконных (по крайней мере, насколько было известно Брайсу), и теперь единственным его наследником становился младший брат.

И тем не менее Яннем определенно решил пойти по стопам их почившего родителя. Во всем, в чем только сможет. Начал он с того, что даже и не подумал предложить Брайсу место в Совете. То, что места, как такового, не было, не играло роли — Клайд и Рейнар постоянно присутствовали на заседаниях, стоя за тронным креслом отца, хотя формально не занимали при дворе никаких должностей. Но все равно они слушали, запоминали, учились, а порой им даже давали слово. Яннем решил не оказывать Брайсу даже такой незначительной милости. Возможно, он злился из-за того, что на треклятой коронации Брайс стал свидетелем его позора. Да, он убил прорвавшегося бродягу, но лишь когда тот уже успел нанести королю публичное оскорбление. Не то чтобы это многие видели, но сплетня все же просочилась и расползлась по столице. Вообще, в народе сложилось самое скверное впечатление как о помазании новоиспеченного монарха на трон, так и о самом монархе. Самое скверное.

Обо всем этом Брайсу исправно докладывал виконт Эгмонтер, ставший, за неимением лучшего, его глазами и ушами в Совете.

— Яннем коронован, но его никто по-настоящему не принял, — сообщал Эгмонтер с таким упоенным видом, словно неприязнь митрильцев к новому королю была его личной заслугой. — Сейчас достаточно бросить в воду камень, чтобы пошли круги. Будьте начеку, мой принц, нам нужно выжидать подходящего момента.

Брайс слушал его, молча хмурясь. Он не взял назад своих слов о том, что не намерен идти против брата. Так оно и было. Но все же ему, как и многим другим — и при королевском дворе, и за дворцовыми стенами, — не нравилось происходящее. Яннем взял на себя слишком много и с ходу завернул слишком круто. В давке во время коронации погибли люди. Не настолько много, чтобы вызвать в городе бунт, но в тавернах эту коронацию называли не иначе как «кровавой». Такое восшествие на престол ничего хорошего новому монарху не сулило. Жрецы в храмах призывали митрильцев молиться за здравие и благополучное царствование нового владыки Митрила, а люди между тем говорили, что это еще большой вопрос, угоден ли богам такой король. Ведь королевский венец, возложенный на его голову, так и не воссиял божественным светом. А это что-то да значит…

Поэтому Брайс, при всем своем нежелании открытого противостояния, не мог не чувствовать нарастающее в воздухе напряжение и не мог не желать его разрядки. Что-то должно произойти, и очень скоро — то, что либо позволит Яннему стать настоящим королем, не по титулу, но по сути и предназначению, либо низвергнет его окончательно. И тогда… что ж, тогда и видно будет.

Брайс ясно дал понять Эгмонтеру, что намерен ждать знамения свыше, но сам и пальцем не шевельнет, чтобы такое знамение организовать. Эгмонтер сокрушенно вздыхал. Яннем, старательно избегая брата в дворцовых коридорах, усердно работал, вникая в дела государства, препорученного отныне его заботам. Так прошло две недели.

А потом боги, Светлые или Темные, явили знамение, которого ждали все.

С запада прискакал изрубленный, истекающий кровью гонец с наполовину содранным скальпом. Он рухнул с коня у подвесного моста замка Бергмар, но прежде, чем испустить дух, успел прохрипеть, вцепившись в подбежавшего к нему стражника:

— Орки… на перевале… за Мортагом…

И умер.

Западная орочья орда в последние столетия редко беспокоила Митрил налетами. Опасности приходилось ждать с юга и юго-запада, где простиралась степная равнина, постоянно подвергавшаяся набегам кочевых племен. С такими набегами без особого труда справлялись пограничные форпосты, которые люди Митрила выстроили вдоль всей линии соприкосновения со степью. На протяжении сотен лет эти форпосты росли, множились и крепли. И теперь от южной степи, принадлежащей оркам, и от примыкающих к ней земель Империи людей Митрил ограждала надежная линия рвов, насыпей и летцин, способных остановить на подходе практически любого противника.

Иначе обстояло дело с западным направлением. Там лежали земли орды, отделенные от Митрила перевалом, носившим название Скорбного. Примерно пятьсот лет назад там состоялась грандиозная битва, завершившая самый большой и кровавый орочий набег в истории Митрила. Западные орки вели оседлый образ жизни и в набеги ходили редко, но в то страшное лето они решили оттеснить людей с Митрильского хребта, завладев этой землей. Никто не знал, зачем им это понадобилось — уж точно не ради истощившихся гномьих рудников и вряд ли ради человеческих городов и поселков, которых орки все равно сровняли бы с землей. Митрил насчитывал, помимо столицы, два десятка городов, гроздью обвивавших горный хребет, а от этих городов вниз, в долину, стекали деревушки и хутора. Там крестьяне трудились на пастбищах и редких участках плодородной земли, вскармливая города и замки, которые, в свою очередь, снабжали их ремесленными товарами и, самое главное, защищали от внешнего врага. Брать здесь западным оркам было нечего — разве что рабов, которых они, подобно своим соплеменникам с земли Глыхныг, выращивали и откармливали на убой. Словом, причин того набега история не сохранила, но ужас и хаос, которые он посеял, нашли отражение в имени Скорбного Перевала. Там и сейчас никто не селился, потому что слишком велик был шанс, гуляя по горным тропам, ненароком услышать под ногой хруст старых костей.

И вот теперь, если верить умершему в муках гонцу — а не верить ему не было никаких оснований, — западные орки снова решили пересечь перевал. Сейчас, в начале зимы. И так же, как пятьсот лет назад, никто не мог понять, зачем им это понадобилось, но все сознавали, насколько страшна эта угроза.

Молодой король Яннем, однако, собирался выдержать испытание с честью.

Немедленно послали разведчиков, которые принесли неутешительные вести: на перевале действительно появлялись орки и сожгли дотла одно из немногих поселений, находившихся в этой части Митрила. Три форпоста, охранявших западную границу, тоже оказались уничтожены, а служившие там стражники исчезли без следа. И лишь через несколько дней разведывательная группа, отправленная к Скорбному Перевалу, сумела найти следы орочьего стойбища: с пепелищем, оставшимся от костра, и частями обглоданных человеческих тел, разбросанными вокруг.

Орки действительно побывали здесь, уничтожили форпосты, разорили селение и ушли, словно это было для них лишь небольшой увеселительной прогулкой.

Все это было важно. Важнее, чем любые попытки прорыва юго-западных орков со стороны степи, случавшиеся почти каждый год. Брайс это понимал. Но он сомневался, понимает ли это Яннем. Поэтому решил ослушаться своего брата, впервые с того дня, когда тот стал королем.

И незваным явился на заседание Совета.

Когда Брайс вошел, Совет уже начался. Яннем как раз заслушивал отчет лорда Дальгоса, пересказывающего последние донесения от разведгруппы. Войдя, Брайс на ходу поднял ладонь, молчаливо призывая Лорда-дознавателя не прерывать доклада, и остановился, не дойдя несколько шагов до стола. Лорд Дальгос, однако, все же смолк и вопросительно взглянул на короля, который сидел в тронном кресле прямой, как струна, не прислоняясь к спинке, и слушал доклад с совершенно непроницаемым лицом, заставившим Брайса восхититься выдержкой брата. «Интересно, — подумалось Брайсу, — нервничает ли он? Тьма забери, еще как. Я бы на его месте с ума сходил».

— Ваше высочество, — раздельно проговорил лорд Дальгос. — Не знал, что нынче вы почтите Совет своим присутствием.

И еще один вопросительный взгляд в сторону Яннема. А хорошо тот вышколил Лорда-дознавателя за какие-то две недели, раз тот на любой чих спрашивает его одобрения. Или как раз дело в том, что присутствие Брайса Яннем с Дальгосом не обсуждал? Кто чьего одобрения должен спрашивать, в самом деле?

— Я и сам этого не знал до последней минуты, — ответил Брайс, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно. — Видят Светлые боги, лорд Эгмонтер всячески меня отговаривал. — Это была наглая ложь, и Брайс не без удовольствия увидел, как при ней перекосило виконта Эгмонтера. — Но я не смог удержаться, зная, что именно вы будете обсуждать сегодня.

— Не смогли удержаться, чтобы не поделиться с нами вашим бесценным опытом в области стратегического планирования? — язвительно осведомился лорд Адалозо. Эгмонтер считал, что он может стать союзником Брайса. Если и так, старый пройдоха хорошо это скрывает.

Брайс спокойно скрестил руки на груди и ответил, глядя не на Лорда-казначея, а на своего брата:

— Судя по слухам, которые до меня доходят, лишняя голова Совету сейчас точно не повредит. Ибо я здесь не единственный, кто не может похвастаться существенным опытом в стратегическом планировании.

Выпад попал в цель. Яннем побледнел — он был склонен к этому, сошедшая с лица краска часто была единственным внешним признаком, по которому удавалось судить о его истинных чувствах. Повисла напряженная тишина, во время которой Яннем, очевидно, обдумывал следующий шаг. Брайс не успел прикинуть, что будет, если король сейчас попросту кликнет стражу и вышвырнет его вон, как попрошайку. Не поворачивая головы и не спуская с Брайса глаз, Яннем сказал:

— Лорд-хранитель, распорядитесь поставить за столом еще одно кресло.

Все выдохнули. Если буря и грядет, то, по крайней мере, на данный момент она миновала. Брайс пододвинул кресло, принесенное для него, и придвинулся к столу — пусть и в дальнем его конце, но это большой шаг вперед по сравнению с тем, что до сих пор его даже на порог не пускали. И только тогда он обратил внимание, что, помимо него и короля, за столом Совета сегодня не шесть человек, а семь.

— Ваше величество, — сказал лорд Урсус, королевский маршал, поднимаясь с кресла, — теперь, когда мы выслушали донесение Лорда-дознавателя, позвольте мне высказать собственные соображения.

— Говорите, — кивнул Яннем.

Королевский маршал не входил в Совет на постоянной основе и не носил соответствующего титула, дающего ему особые привилегии. Несколько лет назад, когда Яннем начал всерьез интересоваться политикой и устройством отцовского двора, он объяснил Брайсу, что это неспроста. Когда-то королевские маршалы входили в Совет наравне с остальными Лордами-советниками. Но один из их предков, прапрадед Лотара, пресек эту традицию, решив, что, будучи первым полководцем, маршал и так обладает слишком большой властью. Лорды-советники, находясь под рукой короля, издавали законы и принимали решения, маршалу же надлежало лишь претворять эти решения в жизнь. «Если дать маршалу повод думать, будто он способен выносить собственные суждения, а не вершить королевскую волю, то однажды он может осознать, что покорная ему армия — это огромная сила, — пояснял Яннем внимательно слушавшему Брайсу. — Поэтому для всех лучше, если маршал будет поменьше думать собственной головой и побольше доверяться королю». На этот пост испокон веков назначали исключительно самых преданных, доказавших верность кровью множество раз. Даже пост Лорда-защитника, ведавшего личной охраной короля, не считался столь важным и доверенным.

«Но как же можно ставить во главе армии человека, не способного самостоятельно думать? — удивился Брайс, когда они говорили об этом. — Как он сможет строить стратегию и громить врагов?» — «А это несложно, — хмыкнул Яннем. — Ведь вспомни: эту традицию ввели через двести лет после Скорбной Войны. С тех пор самое опасное, с чем мы сталкиваемся, — это мелкие набеги юго-западной орды на хорошо укрепленные форпосты. Там, чтоб побеждать, большого ума не надо».

Интересно, подумал Брайс, глядя на непроницаемое лицо Яннема, помнишь ли ты тот наш разговор? Наверняка помнишь. Ты все запоминаешь и быстро соображаешь. Голова у тебя варит как надо, этого не отнять. Так какого же демона здесь болтается этот надутый дурак? Потому что лорд Урсус, тучный, кряжистый старик, про развращенные вкусы которого ходили слухи по всей столице, — последний, у кого нужно спрашивать совета по таким делам. Да, он ходил против орков с королем Лотаром, но всем известно, что не он вел армию в бой. Приказы всегда исходили от Лотара, и он лично верховодил тяжелой конницей в битве. Король-маг, король-воин, король-законодатель, король-полководец. Нелегко оказаться на его месте и все время пытаться сравниться с ним, да, Ян?

— Должен сказать, — заговорил лорд Урсус пропитым, развязным голосом, видимо, еще не вполне осознав, что он на Совете, а не в борделе, где провел эту ночь, — что, несмотря на тревожные новости, я считаю всю эту панику преждевременной. Да и не слишком-то обоснованной.

— Не слишком-то обоснованной? — переспросил лорд Мелегил. — Дочиста вырезанная деревня и следы каннибальской оргии — этого вам недостаточно?

— Это по-орочьи, — усмехнулся маршал. — Такова их натура. И да, время от времени они совершают такие вылазки. И я бы разделил вашу обеспокоенность, милорды, если бы это была вылазка вроде той, что случилась пять лет тому у Хельмудского моста. Тогда прошла орда на две тысячи голов, мы потеряли полдюжины деревень, сотни людей эти твари сожрали или угнали в рабство. Некоторые из вас помнят ту войну. Жаль, что не все. — Он бросил снисходительный взгляд на Яннема, и тот мгновенно отозвался:

— На меня намекаете, лорд маршал?

Тот осекся. В самом деле, именно в ту войну Лотар взял двух старших, тогда еще живых сыновей, оставив дома семнадцатилетнего Яннема и пятнадцатилетнего Брайса. Вряд ли стоило напоминать юному королю о том мучительном и постыдном для него времени. К тому же пять лет — довольно долгий срок. С тех пор слишком многое изменилось, включая и положение того, кто во время последней войны был изгоем в собственной семье, а теперь единолично правил всем королевством.

Но король Лотар умело подбирал соратников: лорду Урсусу и впрямь недоставало смекалки для подобных умозаключений. Поэтому он лишь криво ухмыльнулся и развел толстыми руками.

— Уж не взыщите, сир, но вас там не было. И никого из здесь присутствующих, за исключением лорда Иссилдора, оказавшего нам посильную помощь. Однако лорд Иссилдор держался в арьергарде и колдовал из-под защитного барьера, а я рубился с королем Лотаром на передовой, в самом пекле. И знаю, как ведут себя орки, когда они настроены всерьез. Они роют ямы, вкапывают колья, убивают людей сотнями. Вонь от них стоит на три лиги в округе, и на то же расстояние пропитывается кровью земля, так что даже размякает и в ней увязают подводы. А что мы видим из всего этого сейчас на Скорбном Перевале? Хоть что-то из этого? Нет? Ну вот я и говорю: нечего паниковать. Это просто отряд каких-нибудь дезертиров, заблудившихся в предгорье.

— Отряд дезертиров, уничтоживший три наших форпоста? — спросил Брайс.

Лорд Урсус смерил его с головы до ног взглядом, который Брайс слишком хорошо знал. Именно так смотрели на него Клайд и Рейнар, когда говорили: «Подрасти сперва, щенок».

— Стоило оставить там людей побольше. И поотборнее, — процедил маршал. — Тут я с вами соглашусь, мой принц. Но поймите также и вы, что с западного направления орки не нападали на нас уже несколько сотен лет. Наши позиции там довольно слабы. Потому даже небольшой отряд этих полузверей мог натворить бед.

— И зачем это понадобилось небольшому отряду полузверей? Разве звери не думают только о том, чтобы утолить свою животную суть? Им достало бы разорить пару хуторов, которые вообще никак не укреплены. Но они вырезали целую деревню и разрушили сторожевые башни. И, кстати… — Брайс повернулся к внимательно смотрящему на него Лорду-дознавателю. — Лорд Дальгос, нам известно, что произошло сначала? Нападение на деревню или уничтожение форпостов?

— Сложно сказать наверняка, мой принц. Но полагаю, что сначала были уничтожены форпосты, так как они, разумеется, ближе к перевалу. Вряд ли бы отряд орков прошел мимо них к поселению незамеченным.

— Или, — нахмурился лорд Фрамер, — они могли пройти мимо и занялись деревней, чтобы выманить стражей. Ведь что такое по сути эти наши западные форпосты? Несколько древних деревянных башен с не очень-то хорошим обзором. Их первейшая задача — не давать самостоятельный отпор врагу, а подать сигнал, который будет замечен с форпостов по линии Рокамира. Но почему-то они этого не сделали…

— Решили, что справятся сами? — предположил Лорд-маг. — Если орков действительно пришла всего пара десятков, такое возможно.

— Да, хотя и очень глупо, — сказал Брайс. — В тех краях не видели орков пятьсот лет. Даже если бы там показался всего лишь один орк, караульной страже следовало немедленно дать сигнал и лишь тогда попытаться их остановить. Лорд Урсус, такой сигнал был получен на линии Рокамира?

Маршал какое-то время молчал. Брайс почти физически видел, как ворочаются тугие извилины этого тучного великана, пытающегося подыскать наиболее безопасный ответ. Тщетно, увы.

— Вообще-то да, — пробурчал лорд Урсус.

— Что? — Яннем слегка привстал в кресле. — Что вы сказали, маршал?

— Был сигнал! — рявкнул тот. — Только мне сообщили об этом уже после того, как с перевала прискакал гонец. Тот, что сразу умер.

— То есть система цепной передачи сообщений в таких случаях у вас не налажена, я правильно понимаю? — прищурился Брайс. — Если орки появились на перевале ночью, в Эрдамаре должны были получить сообщение об этом не позднее утра!

— Не учите меня вести войну, молодой человек! — прогремел лорд Урсус, вскакивая с места. — Я сражался под рукой короля Лотара, когда вы еще в пеленки прудили, и знаю, как и когда использовать предоставленные мне ресурсы!

— Мой принц, — тихо сказал Яннем, и маршал обернулся к нему непонимающе:

— А? Сир?

— Вы забыли добавить «мой принц», обращаясь к брату короля. Когда говорили про то, как он прудил в пеленки.

Яннем сказал это без тени улыбки, однако и без гнева. По рядам советников пробежал сдержанный смешок, но все тут же стихло. Лорд Урсус побагровел. Перевел выкаченные глаза на Брайса, который сидел, вцепившись в подлокотники и с трудом сдерживая клокочущую ярость. Но внезапное заступничество Яннема сбило его с толку, поэтому он молчал.

— Мой принц, — хмуро сказал маршал и сел на место.

Некоторое время стояла тишина. Яннем сидел неподвижно, взгляд его был так же неподвижен, и эта непроницаемость, как и кроющаяся за ней смутная угроза, до боли напомнила Брайсу отца. Странно. Из них двоих Яннем всегда походил на Лотара еще меньше, чем Брайс.

— Так вы считаете, лорд Урсус, что это просто случайная вылазка, — проговорил наконец король совершенно нормальным тоном. — И что бросать все силы на Скорбный Перевал сейчас неразумно.

— Это будет роковой ошибкой, сир. Линия наших границ на юге и юго-западе слишком длинна, оборонные фортификации требуют крупных гарнизонов. Если мы ослабим их, то создадим брешь в обороне наиболее опасного направления — на границе с южной степью.

— Нынче зима, — сказал Брайс. Он внезапно понял, что это очень важно. Было во всем этом нечто такое, что они упускали из виду. И зима — часть этого.

— При чем тут зима? — раздраженно спросил Урсус.

— При всем. Во-первых, зимой не воюют. Если бы южная орда или, того пуще, император Карлит решили нанести удар по Митрилу, они бы сделали это в другое время года. Сейчас в степи распутица после осенних дождей, подножного корма нет ни для лошадей, ни для орочьих варгов, рощи и поля стоят голые, и мы просматриваем равнину на много лиг вперед. К тому же в орочьей армии, в отличие от нашей, в принципе нет зимнего обмундирования. Зимой на нас никто не нападет с юго-запада.

— А с гор нападет, что ли? — свирепо спросил Урсус, вконец разозленный необходимостью вести спор с желторотым юнцом.

Брайс посмотрел в его налитые кровью глаза, почти скрытые за мясистыми складками век, и спросил:

— Озеро Мортаг уже замерзло?

Урсус открыл рот. Закрыл. Снова открыл и снова закрыл — ну точно выброшенный на берег жирный карп.

— Да, — после паузы ответил вместо маршала лорд Дальгос. — Мне сообщали, что замерзло.

Все помолчали, оценивая это новое известие. Озеро Мортаг вплотную примыкало к Скорбному Перевалу. Оно было не слишком глубоко, но велико, вода в нем оставалась ледяной в любое время года, а на зиму затягивалось толстым слоем льда. Согласно преданию во время Войны Скорби именно по озеру Мортаг прошла большая часть орочьей армии.

— За этим они и приходили, — сказал Брайс. — Хотели проверить, замерзло ли озеро. А все остальное — набег на деревню, разрушение форпостов — просто для отвода глаз. Может, они и форпосты разрушать не собирались, но у стражников не оказалось четких указаний на случай подобных событий. Они зажгли сигнальные огни и, видя, что орки бесчинствуют в деревне внизу, не усидели на месте и полезли в схватку. Орки убили их и уничтожили наши башни, чтобы прервать сигнал. Может быть, именно поэтому мы и не получили известие о вторжении вовремя.

— Вторжении? — переспросил маршал подскочившим на октаву голосом. — Вы что, всерьез говорите о вторжении? С запада? Зимой?! Это просто смешно!

— Именно зимой. И это совершенно не смешно, лорд Урсус. Это значит, что у них есть особые причины нападать именно сейчас. И может быть, это как-то связано с обстоятельствами гибели моего отца.

Зловещая тишина повисла при последних словах Брайса. Разумеется, все собравшиеся знали, при каких обстоятельствах погиб Лотар. То, что его могучая магия неожиданно перестала действовать, словно свеча, потухшая на ветру; то, что случилось это в таких глубинах гор, куда люди редко отваживались проникать; то, что Лотара убил тролль-шаман; то, наконец, что уничтоженная орками деревня лежала всего в паре лиг от ущелья Смиграт, где погиб король… Все это могло быть чередой простых совпадений. Но могло и не быть. Потому что сейчас зима, а зимой не воюют даже орки. Так повелось испокон веков.

«Но что-то изменилось здесь и сейчас, — подумал Брайс. — Что-то меняется».

— Как ты считаешь, Брайс, что нужно делать? — спросил Яннем.

Это был первый раз, когда он поинтересовался мнением своего брата, будучи королем Митрила. Первый раз, когда не словом, но действием признал право Брайса находиться здесь, в зале Совета, и сидеть в этом кресле, пусть и в дальнем конце стола.

Брайс тщательно обдумал ответ.

— Провести глубокую разведку по ту сторону перевала. Если найдем хоть малейшие признаки того, что это нападение может оказаться не единичным, — немедленно начать переброс войск к Скорбному Перевалу от линии Гедемира. Это наименее критичная точка в южной обороне, ее можно ослабить без большого риска. И, разумеется, нужно начать восстанавливать и укреплять западные форпосты. Вообще-то это следовало сделать в тот же день, как только пришло сообщение о нападении.

— Это просто нелепо, — картинно расхохотался лорд Урсус. — Переброс войск с линии Гедемира! А вы знаете, что…

— Лорд Урсус, встаньте и выйдите вон.

Семь голов как по команде повернулись в сторону Яннема. Тот не ответил ни на один из обращенных к нему изумленных взглядов. Он смотрел на лорда Урсуса. У того затряслась нижняя челюсть.

— Ваше величество, понимаю, я не член вашего Совета. Но на правах королевского маршала я…

— Вы больше не королевский маршал, милорд. Извольте встать и выйти ВОН.

Яннем не повысил голос. Но лорд Урсус подскочил так, словно скорпион ужалил его в обширный зад.

— Вот как? Вот как? — повторял он, обводя Совет возмущенным взглядом, словно ждал, что его поддержит кто-то из сидящих здесь людей, поможет осадить этого наглого выскочку, по нелепому недоразумению ставшего королем Митрила. — А кто же в таком случае теперь маршал?

— Мой брат. Брайс, подойди ко мне и преклони колени.

Брайс встал. В голове у него слегка помутилось: он чувствовал на себе полдюжины пар глаз, но был словно отгорожен от них невидимой стеной. Неужели… Он медленно прошел через весь зал, мимо Лордов-советников, и остановился напротив трона, на котором сидел его старший брат. Вблизи стало заметно, что Яннем плохо выглядит: небритый, хмурый, с синяками под глазами. Он плохо спит, и уже давно. Но тем не менее сейчас он улыбался. Не вставая с трона, он протянул Брайсу обе руки и сказал:

— Клянись. Клянись мне в верности. Ты ведь еще не принес оммаж своему новому королю.

И правда, не принес. Как-то не до того было. Они ни разу не оставались наедине и ни разу толком не говорили со дня коронации. И вот теперь Яннем сказал Брайсу этим поступком все, что хотел и мог сказать. Принеси мне оммаж, и я сделаю тебя королевским маршалом, дам тебе войско, о котором ты всегда мечтал. Встань у меня за спиной, позади моего трона. Отрекись навсегда от стремления занять его самому.

Брайс вдруг ощутил жжение в глазницах: верный признак магии. Кто-то судорожно пытался пробиться сквозь заслон, который он привычно держал вокруг своей ауры, как когда-то давным-давно научила его мать. «Жизненно необходимое умение для младшего принца», — поясняла она. Брайс не собирался опускать этот заслон, но с любопытством заглянул на него — и увидел тень виконта Эгмонтера, беснующуюся в попытках привлечь его внимание. Сам Эгмонтер сидел за столом неподвижно, сложив на коленях руки. Он не принимал участия в дискуссии, и Брайс только теперь понял, почему: все это время он безуспешно пытался связаться с Брайсом. Что было невозможно ввиду существующего вокруг Брайса барьера. Но сейчас ему даже не требовалось приспускать заслон, чтобы понять смысл сигнала. Нет! Нет! Тьма тебя побери, дурак, не смей принимать его предложение! Это ловушка!

Конец ознакомительного фрагмента.