По ту сторону магии

Роман Изумрудный (2024)

Он принц и ему была уготована участь стать императором. Да, он не был пай-мальчиком, и творил всё что хотел. Он принц — пил, гулял, куролесил и конечно, дрался на дуэлях. Но, все разрушило предательство. Его отец и мать зарезаны людьми графа Ральдора Орлеонского, двоюродного брата его матери. Ему пришлось бежать, но куда. Все люди отца убиты, семьи их вырезаны. Все кто был верен старому императору в опале. Друзей и знакомых нет, ждать помощи неоткуда. И он решает уйти за черту, там на той половине планеты туман и чернота неизвестности. Туда уходили многие, но никто не возвращался. И потому он решился от безысходности, но и тут не судьба. Его догнали люди графа, а он, убегая, сломал ногу. И потому, он не успел и попал, в руки мясников и убийц. Ему выкололи глаз, отрезали ноги и руки, но по воле случая он все-таки перевалил за черту, отделяющие этот мир от той неизвестности. Что его ждет там он не знает. Но он жив только потому, что хочет отомстить. Месть станет смыслом его жизни.

Глава 4. Найдёныш.

.

Планета Аргора. Дом в горах.

Темнота. Сквозь темноту, где-то вдалеке появился кусочек света. И приближаясь разрастался солнечными зайчиками и бил прямо в глаза.

Хотя какие глаза. Я же чувствую они закрыты. Попытался приподнять веки. Не получилось. Но свет разрастался и приносил с собой, в то же время какие-то звуки. Потом полыхнуло и боль…. Скрутило так, что заорал…но…из горла только послышался тихий скрежет, точнее даже не звук, шипение губ и всё… На большее, видимо я не способен. Похоже, нет сил даже на это.

Вздох, выдох…

–Хорошо, ещё дышать могу, вот интересно, а если бы и на это сил не было?

–Кстати, а кто я такой? — Мысль пронзила сознание и стала уходить куда-то вдаль, оставляя только след, прочерченный озарением.

— Кто я такой? — уже безмолвно я кричал, но не в окружающее пространство перед собой, а внутри себя и не мог вспомнить.

Появилось чувство холода, и я задрожал, не понимая, где я и кто. Стал медленно осознавать, что-то случилось такое, что я оказался тут, не понятно, где и, не могу вспомнить, кто же я на самом деле?

Внезапно, вселенная распахнула свои объятья, и я словно вывалился во внешний мир, полный звуков. Попытался открыть глаза, сквозь тоненькие щёлки между век и ресниц, стал просачиваться мелкий лучик света. Сразу на душе потеплело. Видимо всё-таки я ещё что-то вижу. Но вот дальше приоткрыть глаза, и распахнуть объятья мира мне помешал страх. И боль, она снова вернулась и скрутила так, что я закричал, точнее, я думал, что кричу, но… вот только тихий стон раздался, вырываясь сквозь губы.

— Деда, — услышал я мальчишеский голос.

— Похоже, он очнулся. Я слышал, как он застонал и пошевелился.

— Сейчас малыш, глянем. Ты, Микки, сходи, принеси пока дров, надо, печку разжечь, а то смотри, что за окном делается. Погода совсем с ума сошла. Давно я что-то не видел такого. Дальше было слышно, как незнакомец, наклонился, и что-то делал, вот только я не мог открыть глаза и увидеть, что там твориться.

Напрягаясь, я вновь попытался разлепить свои склеившиеся веки и ресницы. Получилось. Понемногу темнота отступала, отдавая свои объятья раскрывающейся панораме света. Глаза понемногу разлеплялись, разрывая склеенные связи век и вносили меня в открывающийся мир, такой светлый и тёплый, выкидывая из полной темноты неизвестности. Только вот мир света и тепла был не полный совсем. Да, вроде бы вспыхнуло всё вокруг, озарив этот мир светом, и темнота отошла, но вот только на половину. Правый глаз почему-то ничего не видел. В нем по-прежнему было темно и пусто. Непонятно.

Да, я вижу. Но только левым глазом. Надо мной склонился и правда дед, точнее мужик лет пятидесяти. Большой нос картошкой выделялся на лице, толстые мохнатые брови, резали взгляд, из-под них выглядывали чёрные цепкие глаза, бурящие насквозь, словно пронизывали до самой печёнки.

Усы и седая борода, придавали лицу странное выражение. Похож на какого-то лесничего, — подумал я. Хм, вот только откуда я это знаю?

— Смотрю очнулся, мил человек, — скрипучий голос деда, разнёсся словно гром над ухом.

— Можно по тише, — прошептал я, хотя мне показалось, что крикнул.

–А то, прямо в голове гремит.

— Можно, от чего же нет, — уже тише и намного спокойнее, произнёс незнакомец.

— Где я?

— Хм, это то я могу сказать, но вот, что это даст тебе? Я так думаю, откуда ты пришёл, там о нашем мире не знают, — усмехнулся одними глазами дедок.

— А откуда я пришёл? И вообще кто я? Всё смешалось в голове. И…. Опять скрутила боль, жгучая и, словно буравит насквозь, не переставая. Я опять застонал и прикусил губу, похоже до крови. Во рту ощутил солёный привкус.

Руки и ноги зажгло, стало всё колоть и жечь, словно кто-то большой и злобный скакал по ним и бил, острым и тяжёлым предметом. Потом полыхнуло в мозгу и пронзило насквозь.

— Чёрт, как больно. Эта боль шла из темноты правого глаза и было такое ощущение, словно кто-то залил его кипящим железом. Почему-то вдруг моё осязание, а точнее нос уловил запах горящей плоти, и откуда-то издалека пахнуло жареным шашлыком. А дальше, боль разлилась, словно вода по всему телу и разбежалась маленькими ручейками по каждому из кусочков моей многострадальной плоти.

— Ты это…полежи пока, отдохни, тебе сейчас нельзя волноваться. В это время в комнату ввалился пацан с охапкой дров и, подбежав к печке, вывалил их перед ней. Развернулся и хмыкнув сопливым носом, вытер рукавом, вспотевший лоб.

— Уф, всё принёс деда, как наш найдёныш? Не сказал, кто он?

— Он не помнит, а может и забыл, наверное, память отшибло, — дед развернулся к пацану.

— За тобой печь, растопи, а я пока незнакомцем займусь, а то видишь он в каком состоянии, сам-то не может ничего.

Пацан стал ковыряться в печи, открыв топку и закидывая дрова, короче что-то химичил там, а я перевёл взгляд на деда.

— Хочешь пить? — старик смотрел и улыбался.

Я закрыл глаза и открыл, показывая, что хочу и очень.

— Ну, вот и хорошо, и он, приподняв мою голову, стал двигать ко мне кружку.

–Пей, это лекарство, тебе надо его пить, если хочешь выжить и поправиться. Я сделал несколько больших глотков. Отвар был горячим, он провалился сквозь гортань и обжёг пищевод, устремился в желудок. Тепло расплывалось по всему телу, расходясь от желудка, а потом, словно волной, покатило к ногам и рукам. Боль притупилась. Я скосил взгляд с кружки на свои ноги, но там только торчали какие-то перебинтованные обрубки. Меня словно ударило током и затрясло. Дальше я повернул голову влево, а затем в право и… увидел… Точнее, не увидел ничего, просто рук не было. Одна — по локоть обрубок, перемотанный материей, а вторая тоже обрубок, но ещё короче.

— Да что это такое, — из меня вырвалось шипение, даже не крик, а стон.

— Извини малой, — проговорил мягко дед, мы тебя таким нашли. Раны я обработал, но ты потерял много крови. А пока, тебе нужно поспать и сон — это лучший доктор, я дал тебе отвар со снотворным. Засыпай. Набирайся сил, они тебе понадобятся, — голос, медленно уплывал, удаляясь словно в туман.

Мысли мои стали набирать ход, пытаясь осознать, что случилось. Но в то же время на меня навалилась такая усталость, что веки сами закрылись, и я провалился опять в темноту, спасительную для меня темноту. Мой рассудок мог и не выдержать этой новой действительности. Темнота. Опять навалилась эта чёртова темнота.

Сколько прошло времени я не знаю. Я приходил в себя несколько раз, надо мной склонялись или седой дед, похожий на лесничего или шустрый малец, а точнее пацан. Они постоянно поили меня каким-то лекарством. От которого моя ноющая и жгучая боль притуплялась. И я снова засыпал, убаюкиваемый гудящим ветром за окном. В доме было тепло и вдалеке, где находилась печь, весело трещали сухие дрова, разнося горячий воздух по всему дому.

Дед иногда что-то говорил, пацан тоже что-то спрашивал, но я словно пьяный и как в тумане, плохо их понимал. Слова сливались, превращались в гул падающего водопада и уносились вдаль. Веки мои закрывались и я, снова попадал в объятья тащившей меня за собой темноты. И провалившись в небытие ждал, когда меня снова из неё вытащат, вырвав из цепких её объятий.

Сегодня я снова очнулся и мой взгляд упёрся в нависшее надо мной и улыбающееся лицо пацана.

— Привет! — весёлый голос прозвучал прямо над ухом.

— Очнулся? Сегодня ты выглядишь намного лучше. Даже лицо порозовело, вся серость сошла на нет, — парень улыбался и белые зубы блестели на проветренном и смуглом лице.

— Как тебя зовут, — прошептал я губами, хотя мне показалось, что я кричал очень громко.

— Микки я, — послышался ответ пацана.

— Где это я, не подскажешь?

— У нас дома, мы тут в лесу на горе с дедушкой живём.

— И как я к вам попал? — я, задыхался и сил больше не оставалось на вопросы.

Я прикрыл глаза и выдохнув, задумался.

Сквозь темноту слышался голос Микки.

— Мы с дедом вытащили тебя из-за черты. Он замолчал, а когда понял, что до меня не дошло, продолжил.

— У нас на планете есть черта, поделившая её на две части. Одна часть, это мы где живём, нормальная солнце светит, животные, жизнь бьёт короче ключом. Вторая, как объяснили ведуны, мёртвая совсем.

— Да, ведуны это типа касты колдунов и магов, хотя, какие они маги, так болтовня. Вот мой дед, это маг, и я думаю самый сильный на планете, а те так, больше болтают, и ничего не могут, — засмеялся малец.

Парень вздохнул, набирая новую порцию слов, видимо собирался с мыслями.

— Короче, та мёртвая часть, постоянно находится в чёрном тумане и туда нельзя не зайти, ни залететь, не живому, ни мёртвому. Хотя, вроде бы камни кидали туда за черту, и они там оставались, а вот живых выкидывало назад. Да и оттуда постоянно выбрасывает людей или артефакты. Артефакты причём, в основном магические. А вот люди, появлялись из-за черты, обычно мёртвыми или с сожжёнными мозгами. Полные идиоты. У нас в старых книгах описание и рассказы есть, вот про такие выбросы, так вот пока, кроме тебя никто не выходил оттуда в сознании и живым.

Я хотел что-то сказать, но только открыл рот и силы кончились. В это время появился дед и спросил.

— Как он Микки?

— Уже получше, но только очень слаб.

Старик подошёл и взял в руки кружку с горячим настоем и снова стал меня поить, и приговаривать.

— Ты пей, пей, время лечит, ещё немного и силы будут к тебе возвращаться. Ты уже и так идёшь на поправку. Давай, не спеши всему своё время. Время придёт, и ты будешь опять полон сил. Дед, посмотрел на меня и улыбнулся, а по мне опять растеклось тепло от лекарства, и я снова провалился в объятья темноты.

Сквозь сон послышался какой-то шум, и я снова вынырнул из жгучего тумана темноты и сна. Открыл глаза, точнее один только видел, второй всё так же показывал темноту. Надо мной склонился в этот раз дед.

— Ну вот, проснулся, как самочувствие?

— Нормально, вроде лучше, — уже шустрее отвечал я.

— Слушай дед, подскажи, что-то правый глаз не видит, что там с ним?

— Ты это…короче нет его, вытек видно. Только пустая глазница. Я тебя лечил лекарством, а сейчас надел на тебя повязку. Так что он закрыт. А что сильно беспокоит?

— Да, есть немного, жжёт.

— А что с ногами и руками, в голову ворвалось воспоминание, об обрубках конечностей, но я не хотел смотреть вниз, и уставился не моргающим взглядом на деда.

— Там тоже всё порублено и порезано. Кто-то очень видно старался, отсекая конечности. Но мы с Микки тебе подлечили, только жаль, пришить обратно ничего. Просто, мы нашли вот такого тебя, а где конечности мы не знаем, не было их рядом с тобой. Мы нашли тебя у черты, точнее, мы видели, как ты вывалился из тумана. Но выпал ты уже без ног и рук, и без глаза. А лицо было просто одна кровавая лепёшка, хорошо видно там тебя отделали. Да, и вот этот медальон, — дед куда-то отошёл, в другую часть комнаты, там по шуршал и снова подошёл. Наклонился.

–У тебя на шее висел, не знаю, как и зацепился. А выпал по дороге, вот этот медальон и, вот эта порванная цепочка. Извини, она вся залита кровью. Мы не стали трогать её с Микки, просто подобрали и оставили. Подумали, ты очнёшься, мы тебе отдадим. Так, что останется отмыть, подлатать цепочку, и мы снова наденем тебе на шею этот медальон.

— Только ещё немного подлечим тебя, договорились?

— Да. И спасибо за всё.

— Да, не за что милок, — дед улыбнулся. Нужно людям в беде помогать. Как без этого-то, — и развернувшись, потопал снова за кружкой настойки.

— Сейчас мы тебя напоим, и ты снова будешь спать, — хриплый голос старика действовал на меня успокаивающе.

Дед принёс мне горячую настойку и, запрокинув мою голову, снова влил этот эликсир в меня. Тепло опять стало разбегаться по всему телу и я, закрыв веки снова провалился в темноту, отключив сознание до следующего утра.

Темнота уходила, оставляя свету вход, через прищурившиеся веки. Я снова почувствовал теплоту этого мира, и вздыхал аромат нового утра и свежего чистого горного воздуха.

— О, наш найдёныш проснулся, — раздался откуда-то из дали, простуженный и с хрипотцой, голос моего целителя.

Дед мальчишки, хотя, какой он дед, одно название. Этот дед выглядел и был похож на мощного и многожильного мужика, ну тот, который может гнуть подковы лошадям. Этот точно сможет, — прикинул я и не только подковы. Такому попадёшься на дороге, то лучше уж быть вежливым и внимательным с ним. Грубить точно не стоит, потом не оценишь сам, как этот незнакомец, просто размажет тебя, при этом не затратив и маленькой доли сил, на твоё воспитание. Получишь по полной и точно проваляешься не один месяц где-нибудь, с переломанными костями и рёбрами. Ну, а зубов однозначно не до считаешься. Остальные, рассыплются где-нибудь по дороге, словно зёрна пшена, вывалившиеся из прохудившегося мешка.

— Доброе утро, счастливчик! Дед наклонился надо мной, во весь рот широко улыбаясь.

— Ну, кому доброе, а кому, как всегда, — пробурчал я, сверля его своим глазом.

— Ты, больно-то на меня не зыркай так, а то ненароком проткнёшь. Во как брови сдвинул, и губы сжал. Дед вдруг засмеялся, приятным и весёлым смехом.

— Ты радуйся! Что жив остался, а остальное — не важно. Главное, что ты можешь дышать, этим горным воздухом, — вдохнул глубоко и выдохнул дед, показывал руками, какой чистый и звонкий этот горный воздух, что окружает вокруг.

— Улыбайся, тебе светит солнце, и ты это видишь, пусть даже и одним глазом.

— Главное, ты жив, пусть и не можешь ходить, пока, а только ползать. Но я думаю, всё ещё впереди. Главное цель и желание.

— Я, надув щеки, выпустил с силой из себя этот чистейший горный воздух и задумался. Значит цель и желание. Это конечно хорошо, но сначала надо вспомнить — кто я такой?

— Слушай, целитель души и тела, — я, уставился не моргающим взглядом, в глаза старика. Переводил взгляд своего сверлящего насквозь глаза, с одного глаза старика, на другой.

Ну вот как тут не подумать о магии. В одной его глазнице, был яркий зелёный изумруд, переливался и искрил, словно солнце. Во второй плескалось огромное, синее море, в котором отражался я, и тонул в его огромных волнах.

— Мне бы…, — прошептал я, пересохшими губами. Узнать, как вас зовут, и я бы не отказался от стакана воды.

— Пить очень хочется.

— Конечно, сейчас дам напиться, и дед улизнул куда-то в глубину комнаты, где заурчала, набираемая в кружку вода.

— Сейчас напою чистой горной водой, — услышал я комментарии.

Потом послышались шаги и дед, приложив к потрескавшимся губам кружку, влил мне эту живительную влагу в рот.

— Фу, хорошо-то как. Спасибо, — пробормотал я довольный, чувствуя, как по губам в разные стороны разбегались ручейки, пролившейся воды, и стекали на подушку.

— Всегда готов помочь, а зовут меня Григорий, можешь звать и просто Григ.

Сегодня мы с тобой попробуем выйти на природу, погулять. Хватит тут валяться в духоте, — Григ улыбнулся и крикнул.

— Микки! Дуй сюда, хватит бездельничать, помощь нужна.

Откуда-то с наружи дома, раздался звонкий вопль мальчишки.

— Бегу деда уже, подожди. И послышался топот торопливых шагов пацана.

В комнату забежал, запыхавшись парень.

— Давай, я слева беру, а ты Микки с права хватай, и выносим на улицу, пусть полежит найдёныш на солнышке позагорает, — дед повернулся ко мне и весело подмигнул.

— Загоришь так, и будешь словно негр, такой же чёрный.

Я только усмехнулся, ладно пусть веселятся, мне то, что, мне от их веселия не горячо, ни холодно. И я всецело отдался им в руки и, быстро меня подхватив, они с огромной быстротой, вытащили меня и посадили в какое-то кресло-качалку, прямо на поляну перед домом.

— Сиди и отдыхай, любуйся природой. Если будет жарко, дед мне на голову накинул какую-то шляпу, это от солнца пояснил он, тыкая на головной убор, ты только крикни, и мы тебя вон под тем дубом посадим, ветки хорошо прикроют от палящего света солнца. Дед показал пальцем на стоящий в тридцати метрах толстый и ветвистый ствол громадного дерева.

Я сидел и вращая глазом, крутил шеей рассматривал местность, где я нахожусь. Всё было чужим и незнакомым. Хотя, я же не помню каким было все раньше, память то я потерял.

— Фу, — выдохнул из себя спёртый воздух, застоявшийся от лежания в хижине. Затем, расправил грудь и наполнил свои лёгкие свежим и ароматным воздухом леса, что окружал эту поляну и меня. Да, и похоже, он был ещё горным, вспомнился мне рассказ пацана, что они живут в горах. Чистый воздух заполнил лёгкие и вытолкнул остатки старого, спёртого воздуха сухости и затхлости. Лёгкие прочистились и наполнились свежестью и чистотой горного леса. Дышать стало намного легче.

От притока горного воздуха закружилась голова и я закрыл глаза, точнее один, а веко второго закрыло пустоту глазницы. Я словно полетел, качаясь и падая. Даже с закрытыми глазами голова кружилась, и я медленно скользил и падал. Послышались торопливые шаги по траве и рядом со мной ощущалось дыхание вставшего рядом человека.

Я открыл веки и увидел, что рядом стоит Микки и держит в руках горячий лечебный напиток своего деда.

— Слушай найдёныш, меня дед послал, сказал напоить, а то у тебя говорит, от свежего воздуха, голову кружить будет. Вот на, выпей и сразу полегчает.

Он прислонил к моим губам кружку и жидкость потекла в рот, правда часть её стекала по краям губ и устремлялась вниз, падая на траву. Но основная масса попадала мне в желудок и тепло разливалось от него по всему телу, принося спокойствие и притупляя боль, всё ещё присутствующую в моём израненном теле. Навалилась усталость и веки стали опускаться, принося меня опять в пустующую темноту. Я провалился в неё и уснул. Где-то вдали, в моем воспалённом от боли мозге, слышались крики, удары сабель, шум, имена… Да имена, и я расслышал, как меня зовут. Александр… Алекс… и я проснулся.

Я начал вспоминать, хоть немного, хоть одно слово. Но я вспомнил, как меня зовут, а это, пусть и немного, но это начало, а значит мой мозг начинал восстанавливаться и картины того прошлого мира, в котором я кем-то был, начинали врываться в эту жестокую реальность.

— Александр, — прошептали мои губы. И я улыбнулся. Я вспомнил как меня зовут.