Велий ветер. Книга 2

Роман Казимирский

Лира продолжает свою битву со злом, но теперь она не одна – Стрибог в обществе своего брата, Посвиста, пытается найти властителя преисподней для того, чтобы вернуть дочь. Сумеет ли он сделать это? Ситуация осложняется тем, что все происходит уже не на Кудыкином острове, а на Земле, среди обычных людей, о нравах которых жаждущий отмщения отец понятия не имеет, в то время как его соперник чувствует себя в новых условиях как рыба в воде. В дело приходится вмешаться членам Совета, но готов ли Стрибог принять их помощь?

— Который день небо хмурится, а все никак дождем не разродится, — бродяга в заплатанных штанах обратился к своему спутнику, который присел на корточки, чтобы завязать шнурки — они оказались настолько ветхими, что, не выдержав натяжения, порвались.

— Да что ты будешь делать! — в сердцах воскликнул он. — Здесь все такое ненастоящее, что того и гляди небо по швам разойдется. Почему так, Посвист?

— Неплохо бы, — улыбнулся тот, наблюдая за тем, как его брат пытается соорудить узел так, чтобы ботинок держался на ноге.

— О чем ты? — не понял Стрибог.

— Неплохо было бы, если бы небо разошлось по швам, дождика хочется, — уточнил тот.

— И не говори, — вздохнул бог ветра. — Как они здесь живут, не представляю.

— Они привыкли, — пожал плечами Посвист. — Поживешь с ними пару десятков лет — и ты привыкнешь.

— Обнадежил, спасибо, — Стрибог криво усмехнулся и, с сомнением взглянув на результаты своего труда, поднялся и прошелся взад-вперед. Так и есть — ботинок свалился с его ноги уже после двух-трех шагов. — Вот зараза, — пробормотал он сквозь зубы.

Повелитель ветров обвел взглядом окрестности и с тоской вздохнул: покосившийся забор ближайшего строения и облезлый гусь, ищущий что-то в грязной луже, явно не улучшили его настроения.

— Я так и не понял, что мы делаем в этой глухомани, — обратился он к брату. — Неужели ты думаешь, что здесь мы можем найти Чернобога? Что-то очень сомнительно.

— Я этого не говорил.

— Тогда что?

— Помнишь Навь?

— Конечно.

— Представь, что ты в ней сейчас и находишься.

— Не понял тебя, — нахмурился Стрибог.

— Все очень просто, — Посвист потянулся, разминая затекшую спину. — Подземное царство нашего дорогого Чернобога — это так, цветочки. Можно сказать, прихожая. А сейчас мы с тобой в его настоящих владениях. Здесь тебе и коридоры, и переходы, и смежные комнаты, и центральная зала, до которой еще нужно добраться. А ней — еще одна, и еще. И так далее.

— Игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце?

— В общих чертах.

— То есть…

— Чтобы добраться до короля, нам нужно сначала съесть его пешек, коней, слонов, туры. Может быть, и ферзя.

— Ферзя?

— Образно выражаясь.

— Ты говоришь об этом мире так, словно считаешь, будто мы с тобой внутри шахматной партии.

— По большому счету так и есть. Это, конечно, аналогия, однако, как я уже говорил, все мы метафоричны в той или иной мере.

— Извини, но мне сейчас не до твоих идиом, Посвист. У меня есть цель, не забывай об этом.

— Я помню, брат, не сомневайся. Только об этом и думаю. Вот только нам не остается другого выхода, кроме как играть по правилам, которые установил Чернобог. Иначе мы будем обречены слоняться здесь годами.

— Почему бы просто не вызвать бога зла на честный поединок? — Стрибог решительно сдвинул брови.

— Чтобы сделать это, нужно сначала найти его. А он, как ты, наверное, успел заметить за этот год, не горит желанием видеть тебя.

— Жалкий трус!

— Согласен. Трус и подлец. Но для него это скорее комплименты, так что можешь не горячиться почем зря.

— Как тут не горячиться! — схватился за голову Стрибог. — Мы столько времени потратили — и все впустую.

— Почему впустую? — возразил Посвист. — Мы, конечно, не нашли Чернобога, но зато мы точно знаем, где его нет.

— Этот мир слишком велик, чтобы искать наугад.

— К сожалению, у нас нет другого выбора. Но рано или поздно мы нападем на его след — и тогда ему не удастся скрыться от нас.

— Почему Сварог не помогает нам?

— Обязательно задам ему этот вопрос, когда будет такая возможность. Пойдем, нам нужно найти ночлег засветло.

Не слишком воодушевленный речью брата, Стрибог вздохнул и поплелся за ним следом, стараясь не отрывать от земли болтающийся ботинок, отчего его походка приобрела весьма жалкий вид. Его одолевали сомнения и тяжелые мысли. Прошел почти год с тех пор, как они пересекли границу миров и отправились на поиски извечного врага всего живого. Поначалу задача казалась ему простой, но со временем он начал понимать, насколько сложно найти того, кто практически ничем не отличается от тысяч дельцов, промышляющих обманом и грабежом. Бог ветра вспомнил свою первую встречу с одним из них.

Доктор юридических наук Бруно Шульц специализировался на бракоразводных процессах и в своей сфере слыл весьма знающим и успешным профессионалом, одним из лучших в Кельне. Мало кто из его окружения знал о том, что этот благообразный румяный толстяк в дорогом костюме, активно занимавшийся благотворительностью и красовавшийся на рекламных проспектах, на самом деле был хитрым мошенником, который, умело используя лазейки в законе, за определенное вознаграждение представлял в суде белое черным — и наоборот. Жестокие и грубые мужья с его помощью превращались в заботливых супругов и любящих отцов, а алчные жены — в обиженных добропорядочных домохозяек.

Ознакомившись с деятельностью Шульца, Стрибог пришел к выводу, что обычный человек не может быть настолько прогнившим изнутри, и, несмотря на возражения Посвиста, явился к нему в офис в своем грозном обличье, ожидая увидеть перед собой Чернобога. Однако юрист и бровью не повел, выслушав гневную обличительную речь странного визитера:

— Я не совсем понимаю, о чем вы, господин… эээ… Стрибог? Вы серьезно? Разве мы с вами встречались прежде? Если я вел ваш бракоразводный процесс, а чем я лично сомневаюсь, то говорите, пожалуйста, по существу. В чем ваши претензии?

— Мои претензии, мерзавец, в том, что ты обманом вытягиваешь из своих братьев деньги! — бог понял, что перед ним обычный человек, и поразился самоуверенной наглости, с которой тот держался.

— Во-первых, я единственный ребенок в семье и братьев у меня нет. Во-вторых, я не позволю вам оскорблять меня. Не забывайте, что я имею некоторое представление о законе и могу в любой момент потребовать от вас возмещения морального ущерба. Учтите, что весь наш разговор записывается, так что впредь советую вам следить за своими словами.

— И ты еще смеешь угрожать мне, подлец? — возмутился Стрибог.

— Так, с меня хватит, — холодно ответил толстяк. — Я вызываю полицию.

Он протянул руку и схватил телефонную трубку, чтобы набрать номер, но тут же с удивлением положил ее на место, обнаружив, что аппарат неисправен. Вытащив из кармана дорогой мобильный телефон последней модели, он несколько мгновений тупо смотрел на мертвый экран, а затем, выругавшись, нажал на кнопку сигнализации. Однако пронзительного звука сирены не последовало и Шульц, поняв, что попал в переделку, дрожащими руками открыл ящик стола и вытащил оттуда тяжелый пистолет:

— Убирайтесь — или я буду стрелять! — закричал он срывающимся голосом, направив оружие на посетителя, который пугал его все больше и больше.

— Ты еще и трус, — задумчиво проговорил Стрибог, рассматривая вспотевшего толстяка, который вдруг стал каким-то дряблым. — Неужели ты — лишь один из многих? Ты — не он?

— Я не понимаю, о чем вы! Оставьте меня в покое! — юрист почувствовал, что еще немного — и он потеряет сознание от страха и нервного возбуждения.

— Выходит, это так, — посетитель с пугающим спокойствием протянул руку вперед ладонью наружу — и Шульц, икнув, безвольно отдал ему пистолет. — Что ж, тем хуже для меня.

— Пощадите, — пропищал юрист, вжавшись в кресло, и неизвестно зачем добавил, — я богатый человек.

Под взглядом Стрибога он чувствовал себя совершенно беззащитным — непонятно, чем, но этот неизвестный человек внушал ему страх, от которого все его тело сводило судорогой.

— Что? — очнувшись от тяжелых дум, Стрибог вспомнил о дрожащем человечке, скорчившемся перед ним. — А, это ты. Что же мне делать с тобой?

— Берите все, что угодно, только не убивайте, — взмолился Шульц.

— Как зовут? — поинтересовался гость.

— Бруно, — еле выговорил юрист.

— Значит, ты хочешь жить?

Шульц торопливо кивнул, отчего с его лба на белую рубашку упали крупные капли пота. Стрибог заметил это и усмехнулся:

— Рассказывай.

— Все, что угодно!

— Отчего ты такой?

— Какой? — не понял вопроса юрист.

— Жадный, корыстный, лживый.

— Понимаете… — замялся доктор юридических наук, окончательно растеряв все свое красноречие, которое всегда выделяло его среди прочих. Вопрос был задан таким тоном, что ему и в голову не пришло возмущаться или возражать. — У меня было трудное детство. Я вырос в очень бедной семье.

— Это не оправдание.

— Нет?

— Конечно. Ты знаешь, сколько людей выросло в бедности? И многие из них стали честными людьми. А ты — нет. Почему?

— Видите ли, мой отец был очень строг со мной…

— И это только отговорки. Отцов не выбирают. Если твой был плохим человеком, ты должен был сделать все возможное, чтобы стать лучше него. Ты же предпочел стать хуже.

— Простите… — Шульц вдруг почувствовал на плечах огромную тяжесть, будто на него разом обрушились все деньги, которые он заработал за все годы путем обмана. Ему стало трудно дышать. — Что со мной? У меня инфаркт? Или инсульт? Я умираю, позвоните в скорую помощь!

— Никто и никогда не умирает просто так, Бруно, — пристально глядя ему в глаза, проговорил Стрибог. — Я вижу, что ты не одинок. Тебе есть, ради кого жить.

— Да, у меня жена, двое детей, девочки, — задыхаясь и ловя ртом воздух, прохрипел юрист.

— Скажи мне, — спокойно спросил собеседник, словно не замечая его состояния, — как ты считаешь, у твоих детей еще есть шанс вырасти честными людьми без тебя? Или ты уже успел испортить их?

— Не смейте так говорить о моих дочерях, — сумел выговорить Шульц. — Они хорошие девочки.

— Я вижу, ты любишь их, — Стрибог сделал небрежное движение рукой — и тяжесть исчезла. Бруно задышал часто и глубоко, как если бы долгое время пробыл под водой и теперь вынырнул. — Я не имею права менять твою сущность, но если ты еще способен любить, значит, для тебя не все потеряно. Прощай, доктор юридических наук Бруно Шульц. Не знаю, увидимся ли мы еще. Встреча с тобой многому научила меня. Надеюсь, что и для тебя она не пройдет бесследно. Это тебе больше не понадобится.

Бруно завороженно смотрел вслед странному человеку, который улыбнулся ему и неторопливо вышел за дверь. Потом его взгляд упал на стол, на котором лежал пистолет — расплющенный, словно попал под промышленный пресс.

Стрибог весь оставшийся день пребывал в подавленном состоянии и, как ни старался разговорить его Посвист, упорно молчал. Только после захода солнца он поделился с братом мыслями, вкратце пересказав подробности своей встречи с юристом.

— Я был глуп и самонадеян, — подытожил он. — А вот ты был прав — здесь все не так просто и однозначно, как могло показаться с первого взгляда. Люди — больше не дети Сварога. Они повзрослели и отдалились от него. Теперь они ближе к Чернобогу.

— Ты опять утрируешь, — отмахнулся Посвист. — Отвыкай видеть во всем только черное и белое. Мир людей гораздо многограннее. В них есть и добро, и зло, причем часто первое уживается со вторым, как это ни парадоксально. Чернобог опасен, прежде всего, тем, что умеет в нужный момент подтолкнуть человека в нужном ему направлении. Ты сегодня совершил хорошее дело.

— Но не продвинулся в своих поисках ни на шаг, — грустно кивнул Стрибог.

— Не согласен. Если тебе предстоит сделать миллион шагов, считай, что первый ты уже сделал, а это многого стоит.

— Может быть, — впервые за время разговора улыбнулся повелитель ветров. — Может быть.

— Не может быть, а точно. Я покажу тебе.

В тот день Бруно Шульц позвонил своему секретарю и отменил все свои встречи на неделю вперед, сославшись на дурное самочувствие. Первой его мыслью было обратиться к психотерапевту, чтобы тот убедил его в том, что все произошедшее с ним — лишь плод его воображения, результат напряженной работы. Искушение было настолько велико, что он уже снял трубку телефона, который, к слову, заработал сразу после ухода Стрибога. Однако испорченный пистолет на его столе свидетельствовал о том, что все случившееся было реальным.

Подумав, юрист решил ни к кому не обращаться. Вместо этого он позвонил своей жене, чего никогда не делал в рабочее время, и предложил ей прогуляться вдвоем по Рейнпарку. Та сначала опешила и несколько раз переспросила, все ли у него в порядке. Когда же они, наконец, встретились, она долго встревоженно всматривалась в мужа, пытаясь определить, что же в нем изменилось. А изменения были — куда-то исчезла присущая ему чопорность, уступив место спокойной расслабленности и естественности. Если раньше, глядя на доктора Шульца, люди видели преуспевающего бюргера, то теперь он выглядел как турист, впервые приехавший в город и любующийся его красотами. Действительно, юрист будто впервые увидел очаровательные зеленые лужайки и поразился тому, что не замечал их на протяжении стольких лет. Нет, он, конечно, не раз проезжал мимо городских достопримечательностей, но никогда прежде у него не возникало желания разуться и босиком пройтись по газону, зарываясь пальцами в мягкую траву.

— Бруно, ты о чем-то хотел поговорить со мной? — женщина заглянула в глаза улыбающемуся супругу.

— Нет, с чего ты взяла?

— Разве у тебя сейчас нет более важных дел, чем обычная прогулка со мной?

— Прогулка с тобой, милая, не может быть обычной. Это и есть самое важное дело, — Бруно притянул жену к себе и с нежностью поцеловал.

— Ты что, вокруг же люди, — отстранилась та.

— Так пусть они порадуются за нас, — засмеялся мужчина.

Стрибог и Посвист, укрывшись за вековым вязом, молча наблюдали за тем, как супруги Шульц, обнявшись, словно молодые влюбленные, неторопливо шли по направлению к танцующим фонтанам.

— Видишь, ты одержал сегодня победу над самим Чернобогом. Небольшую, но все же победу.

— Думаешь, он изменится?

— Я уверен в этом. Конечно, святым он не станет, да это и не нужно. Но и прежней его жизнь никогда уже не будет. Человек, увидевший свет и ощутивший счастье, никогда не согласится на меньшее.

— Наверное, ты прав, — кивнул Стрибог.

— Я-то прав, как всегда, а вот с тобой нам придется кое о чем договориться.

— О чем? — не понял повелитель ветров.

— О том, брат, что, пока мы находимся на территории людей, о магии придется забыть. Во всяком случае, не стоит ее применять без особой надобности. Только в случаях крайней необходимости.

— Почему?

— Иначе ты не сможешь понять людей. Ведь сытый голодного не разумеет, это общеизвестная истина. Ты не найдешь Чернобога, не уподобившись его жертвам. Только став одним из них, ты будешь способен прочувствовать их горести и печали, которыми питается бог зла. Только так ты сможешь найти его.

Стрибог подумал и, признав предложение брата разумным, согласился — именно поэтому он сейчас был вынужден идти, припадая на одну ногу и размышляя о бренности человеческой жизни, в которой такая мелочь как шнурки может играть весьма значительную роль.

* * *

— Вот мне интересно просто, — развалившись в кресле с сигарой в руке и пуская в потолок кольца дыма, Чернобог прищурился. — Всем и так понятно, почему ты, Яр, своих собратьев предал. Да ты не бледней так — я же говорю: все понятно, объяснять не нужно. Надоело быть на вторых ролях, да? Отсутствие перспектив, так сказать. Достиг своего потолка на прежней позиции. Но вот чего я никак не могу понять: а со мной ты на что рассчитываешь? Выдвинуться на первый план здесь тоже не светит — я пока на пенсию уходить не собираюсь. Объясни мне свой поступок, а то я — сам знаешь — существо подозрительное. И это существо начинает подозревать тебя в глупости. А дураки мне рядом не нужны.

Молодой бог, расположившийся рядом на стуле, уже открыл рот, но хозяин перебил его:

— Только помни о том, что здесь говорить все, что угодно и как угодно, позволительно лишь мне. Не забывайся. Панибратства я не потерплю — не посмотрю на все твои заслуги перед отечеством.

— Конечно, — почтительно наклонил голову Яр. — Мне кажется, что ты, всемогущий, знаешь меня лучше, чем я сам.

— Молодец, — улыбнулся бывший повелитель Нави. — Многообещающее начало. Продолжай.

— Так вот, ты верно сказал: никаких перспектив для себя под руководством дяди я не видел, поэтому решил предложить свои способности и знания тому, кто способен их оценить в полной мере. Я верю в то, что ты победишь — и весь этот мир станет твоим.

— Угу, — довольно потянулся Чернобог.

— Значит, предстоит большой раздел. Я уверен, что ты и сам способен за всем следить — тебе не нужны помощники. Но зачем размениваться на всякую мелочь, когда можно вершить великие дела? Я подумал, что тебе понадобится верный слуга, который сможет под твоим чутким руководством следить за тем, чтобы человечество развивалось в нужном направлении, в то время как ты будешь покорять пантеон Сварога.

— Ах-ха-ха, — покатился со смеху бог зла. — Так ты решил все человечество себе оттяпать? Ну и масштабы у тебя, братец!

— Зачем же оттяпать? — осторожно уточнил Яр. — У меня и в мыслях такого не было. Я говорю исключительно о наместничестве. Так сказать, губернатор твоих земель, хозяин.

— Знаешь, а ты мне нравишься, — Чернобог, перестав смеяться, внимательно пригляделся к собеседнику, словно увидел его впервые. — Наверное, именно такой, как ты, должен управлять людьми. Умеешь заискивать, нагл в меру, хитер, дальновиден. Жаден, нужно полагать?

Яр скромно потупил взгляд, чем еще больше восхитил своего хозяина.

— Идеальный вариант, — он удовлетворенно откинулся в кресле. — Почему бы и нет? Ты меня убедил. Считай, что сделка заключена.

— Благодарю тебя, Чернобог! Ты не пожалеешь о своем решении, — Яр упал на колени и хотел было поцеловать руку бога зла, но тот брезгливо отстранился:

— Ну-ну, не все сразу. Расскажи-ка мне лучше, чего мне ждать от твоих бывших соратников. Пока мне известно о двух олухах, путешествующих автостопом по земле-матушке. Конечно, и в их присутствии нет ничего радостного для меня, однако я могу это пережить. Кого еще мне ждать в ближайшее время? Наверное, Белун с Велесом скоро наведаются в гости? Да еще и Марану с Радигастом и его чурбаном прихватят с собой, да?

Яр ответил не сразу — нахмурившись, он некоторое время о чем-то думал и только потом заговорил:

— Я не готов поручиться за достоверность данных, у меня практически не осталось контактов на Кудыкином острове, но, насколько мне известно, поход против тебя — это личная инициатива Стрибога и Посвиста. Никто больше не покинул пределы Пантеона. Больше того, существует мнение, будто о том, что ветрогоны отправились в мир людей, никому не известно, даже самому Сварогу.

Произнося имя верховного божества, Яр по привычке перешел на почтительный шепот, но, заметив недовольство на лице Чернобога, поспешил исправиться, заговорив громче:

— Впрочем, в этом нет ничего удивительного — Сварог вообще имеет весьма отдаленное представление о том, что творится у него под самым носом.

— Не принижай своих врагов, — поучительно проговорил бог зла, — иначе потом твоя победа недорого будет стоить.

— Конечно, хозяин, — виновато кивнул Яр. — Но на Кудыкином острове никто действительно ничего не знает, насколько мне известно.

— А что с девочкой? — резко изменил тему Чернобог. — Удастся нам ее использовать?

— К сожалению, пока это не возможно, — горестно закатил глаза Яр. — Говорят, что Белун спрятал ее так тщательно, чтобы никто, включая отца, не смог отыскать ее. А где можно найти такое место?

— Действительно, где?

— Только в чертогах самого Сварога, — убежденно проговорил молодой бог. — Нигде больше не существует места, которое смогло бы скрыть Лиру от отца.

— Да, — задумчиво потер подбородок повелитель преисподней. — Наверное, ты прав, но все же нам не помешало бы подстраховаться. Ты говоришь, что у тебя в пантеоне остались связи? Можешь их активизировать?

— Конечно, хозяин, все, что угодно.

— Сделай это. Пусть ищут везде. И помни: мне не нужна сама девчонка. Но мне нужно знать. Действуй.

— Будет сделано, — Яр, поняв, что аудиенция закончилась, поклонился и, пятясь спиной, вышел за дверь.

Покинув приемную, молодой человек тут же преобразился — подобострастное выражение сменила надменная маска, осанка приобрела горделивую самоуверенность менеджера высшего звена. Подойдя к секретарше, он процедил ей сквозь зубы:

— Кофе мне в кабинет, — и двинулся было дальше, но остановился, увидев, что рыжеволосая девушка, разглядывающая свой свежий маникюр, никак не отреагировала на его приказ. — Я неясно выразился?

— А где «пожалуйста»? — не поднимая головы, насмешливо произнесла секретарша.

— Что?! — Яру показалось, что он ослышался. — Ты знаешь, с кем разговариваешь?

— Знаю, — зеленые глаза смотрела спокойно и, как показалось Яру, немного презрительно. — А ты — знаешь?

— Мне стоит сказать одно слово, и ты потеряешь работу! — понимая, что он выглядит смешно, доказывая этой наглой девчонке важность своей персоны, Яр начал горячиться.

— Какие нынче смелые и решительные предатели пошли, — дурашливо всплеснула руками девушка. — Я обязательно передам отцу твои пожелания, мальчик. Возможно, он действительно меня уволит — а то надоело мне здесь сидеть без дела.

— Отцу? — внезапно охрипшим голосом проговорил Яр, чувствуя, что его ноги стали ватными.

— Ну, да, кому же еще? Разве ты не ему хотел жаловаться? Чернобог, слыхал о таком?

— Простите… — залепетал Яр, покрываясь испариной. — Я не знал… Я думал…

— Да, да, ты не знал, ты думал, — нетерпеливо отмахнулась девушка. — Теперь знаешь. Дальше что?

— Примите мои глубочайшие, самые искренние извинения, — взяв себя в руки, молодой бог постарался исправить положение. — Это ужасная ошибка с моей стороны, но я и предположить не мог, что дочь хозяина работает рядом со мной. Позвольте узнать ваше имя?

— Ну, Мора, — чертовка кокетливо выставила вперед плечо и подмигнула своему собеседнику. — Вижу, за словом в карман ты не лезешь, но этого мало. Угостишь меня ужином? Или мне к папе зайти?

Яр мысленно присвистнул от одной мысли о свидании с дочерью Чернобога и прежде, чем ответить, закашлялся, чтобы понять, чем ему это может грозить. С одной стороны, конечно, это очень опасно — если Мору что-то не устроит, она всегда может нажаловаться отцу. Чем это может для него закончиться, молодой бог даже представлять не хотел. Хотя, если быть осторожным, можно обеспечить себе надежного союзника. Или, может быть, даже добыть жену… От открывшихся перспектив у Яра закружилась голова, и он постарался ничем не выдать того, что творилось у него внутри. Галантно раскланявшись, он улыбнулся Море:

— Для меня это будет честью! Когда вам будет угодно?

— Во-первых, перестань мне «выкать», — капризно выпятив нижнюю губу, заявила девушка. — Во-вторых, угодно мне, допустим, сейчас. У меня свободный график, сам понимаешь. Куда пойдем?

— Куда вам… — начал было Яр, но быстро исправился. — Куда ты хочешь, туда и отправимся.

— Выбирай сам, мне все равно, — Мора грациозно потянулась и протянула ему руку. — Веди меня, предатель. Посмотрим, сможешь ли ты развлечь смертельно скучающую девушку.

Продолжая улыбаться, Яр помог дочери Чернобога подняться, отчаянно пытаясь придумать, как не ударить перед ней в грязь лицом. Легко сказать: удивить ту, которая была пресыщена всеми существующими в этом мире пороками задолго до того, как этим порокам придумали названия. Внезапно в его голову пришло решение — и он удивился тому, как не додумался до него раньше.

— Ты не будешь разочарована, поверь мне, — заглянув в глаза своей спутнице, сладострастно прошептал Яр.

Мора удивленно посмотрела на него и, рассмеявшись, с сомнением покачала головой:

— А ты фантазер. Впрочем, я готова дать тебе шанс. Люблю таких самонадеянных. Особенно забавно наблюдать за тем, как они эту свою самонадеянность теряют — вместе с головой.

Внутренне содрогнувшись, Яр рассмеялся, будто услышал остроумную шутку, и пообещал себе поставить эту чертовку на место любой ценой.

* * *

— Жаль, что ты не осталась на горе, — симпатичный молодой человек сидел на стуле со скучающим видом, закинув ногу на ногу. — Еще бы немного времени — и я бы там такую красоту сотворил, не хуже, чем в садах самого Сварога. А здесь… Тьфу, одним словом.

Лира давно привыкла к таким разговорам и ничуть не обижалась на Пана. Она прекрасно понимала, что его деятельной натуре нужен был простор для самореализации, но ничем не могла ему помочь. В тот момент, когда Белун обнаружил в пантеоне предателей, гора перестала быть надежным укрытием, даже близость Сварога не могла больше считаться гарантией безопасности. Несмотря на то, что все шпионы и тайные сторонники Яра, о которых он рассказывал Чернобогу, были ликвидированы, Кудыкин остров оставался слишком опасным местом. Совет долго совещался — и принял решение, которое на первый взгляд казалось безумным. Однако любой логичный ход мог быть просчитан Чернобогом, значит, в безумии был свой смысл.

— Мир людей? — заорал на всю залу Чур, забыв о статусе абсолютной секретности собрания, но тут же спохватился и зажал себе рот рукой, заговорив тише. — Белун, ты знаешь, как я тебя уважаю, но или я ничего не понимаю, или ты сейчас накрываешь обеденный стол для нашего общего знакомого: мол, садись, милейший царь преисподней, кушать подано.

— Первый вариант. Ты ничего не понимаешь, — спокойно улыбнулся старец.

— Так объясни, будь добр.

Остальные члены Совета также повернули головы в сторону Белуна и Велеса, приготовившись слушать.

— Вам известно, что в рядах пантеона Сварога появились вражеские элементы, — Велес с молчаливого согласия Белуна решил ответить за него и, поднявшись, принялся неторопливо расхаживать вдоль стола. — Мы обезвредили многих, но всех ли? Я не могу быть в этом уверенным, а сомнения в нашем деле недопустимы. Даже самая ничтожная магия вызывает колебания, и такой опытный паук как Чернобог рано или поздно сможет определить, где находится эпицентр этих колебаний.

— Что приведет его к горе, — подытожила Марана.

— Совершенно верно, — кивнул Велес. — А мы этого не хотим. С другой стороны, потеряв Навь, бог зла был вынужден бежать в мир людей. Он считает, что там он в большей безопасности, и в чем-то он, конечно, прав. Да, найти его на Земле сложнее, но и сам он ограничен в своих возможностях. Думаю, он это понимает — и поэтому стремится расшатать наше положение с помощью своих шпионов, чтобы подготовить почву для возвращения.

— Ты считаешь, что он еще надеется отвоевать свое царство? — удивился Радигаст.

— Безусловно. Скажу больше: Навь никогда не была его конечной целью — ему нужно все.

— Но зачем ему это? — возразил Чур. — Не проще ли копать снизу, если все понимают, о чем я? И безопаснее, и конкуренции как таковой нет.

— Все очень просто. Дело в том, что управлять миром людей отсюда можно, а наоборот — никак. Это односторонняя связь, если можно так выразиться. Чернобогу недостаточно быть локальным царьком, ему хочется полной власти. Как бы он ни старался развратить человека, мы всегда можем исправить положение, свести на нет все его усилия.

— Тогда почему мы этого не сделаем?

— Хороший вопрос, — кивнул Велес. — Но задан он не адресу. Вы все знаете, чьи распоряжения мы все выполняем.

— Хорошо, этот момент мы прояснили, — Йогиня подняла руку. — Но я все равно не понимаю, зачем отправлять Лиру к людям. Если здесь у него нет никакой власти, кроме нескольких единомышленников, которых мы рано или поздно обезвредим, то не разумнее было бы использовать девочку как приманку, чтобы предупреждать все попытки захвата власти?

— Я понимаю твои сомнения, — ответил Белун, кивнув Велесу. — Но мы не можем предвидеть всех шагов Чернобога. Учитывая недавние события, сложно предполагать, что место пребывания девочки надолго останется тайной для него. Мы не можем подвергать наш дом такой опасности.

— То есть ты предлагаешь пожертвовать ребенком ради всеобщего спокойствия? — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Йогиня.

— Ты оскорбляешь меня, — не повышая голоса, ответил Белун. — Разве я чем-то заслужил подобные подозрения? Я помню, что ты пережила смерть подруги и предательство друга. Нам всем не хватает Мраченки, каждый из нас помнит об измене Яра. Однако если мы будем подозревать своих же братьев в отступничестве, можно сразу признать поражение, поскольку Чернобог только этого и добивается.

— Простите меня, — тихо проговорила Йогиня. — Я поставила свои собственные чувства выше общего дела.

— Иногда это необходимо, — Белун примирительно улыбнулся девушке, — забудем. Что же касается Лиры, то мы с Велесом уже нашли подходящее место для нее. Большой город, в котором легко затеряться, смешавшись с толпой. Она будет жить обычной человеческой жизнью, не привлекая к себе внимания.

— Одна? — уточнил Морозко.

— Нет, конечно. С ней будут ее нынешние спутники — Пан и Кикимора.

— Ты уверен в том, что им можно доверять? Ведь совсем недавно они были нашими врагами.

— Я уже ни в чем не уверен, но сам Сварог считает, что они достойны второго шанса. Кто я такой, чтобы спорить с ним? Кроме того, в мир людей придется отправиться кому-то из нас. Кому — нужно решить сейчас же.

Старец отвел собравшихся испытывающим взглядом.

— Я могу, — Радигаст решительно поднялся во весь свой рост, вслед за другом торопливо вскочил и Чур.

— Я ценю твою готовность, — с благодарностью в голосе улыбнулся Белун. — И твое, Чур, стремление поддержать друга. Но Радигаст слишком выделяется на фоне остальных. Нужен кто-то менее приметный.

— Тогда я? — Йогиня вопросительно взглянула на главу Совета.

— Боюсь, что ты слишком близко к сердцу принимаешь все происходящее вокруг тебя, — Белун с сожалением покачал головой. — Это прекрасное качество, но сможешь ли ты сдержаться, видя несправедливость и даже жестокость мира людей? Мы должны быть уверены в том, что ты не станешь привлекать к себе внимания.

— Думаю, что с девочкой должна отправиться Марана, — неожиданно подал голос немногословный Морозко.

— Почему именно Марана? — спросил Велес, а сама богиня смерти с молчаливым удивлением взглянула на говорящего.

— Все просто. Она спокойна, сдержана. Из нас всех Марана имеет наибольший опыт общения с людьми. Опыт, конечно, достаточно специфический, но у нас и такого нет. Она видела боль и страдания и, уверен, не станет вмешиваться в естественный ход человеческой жизни. К тому же у богини смерти есть уникальное качество, которого нет ни у меня, ни у тебя, Велес.

— Какое же?

— Она ближе всех к Чернобогу и сможет почувствовать его близость быстрее, чем кто-либо другой.

Марана, которой такое заявление не пришлось по вкусу, сначала нахмурилась, но все же была вынуждена признать разумность приведенных доводов и, отвечая на вопросительный взгляд Белуна, проговорила:

— Я отправлюсь с девочкой при одном условии: мне позволено будет взять с собой одного из своих помощников.

— Кого? — удивился Велес.

— Вы не должны знать его имени, это важно. Скажу лишь, что я ему доверяю.

— Ему?

— Или ей. Это важно?

— К чему эта таинственность? — нахмурился Радигаст.

— Ради безопасности. О моем помощнике не будет знать ни сама Лира, ни Пан, ни Кикимора. Но для меня это будут дополнительные глаза и уши.

— Вполне разумно, — подумав, кивнул Белун. — Я согласен.

— Кстати, раз уж мы решили не выделяться, у меня возник вопрос, — взял слово Чур. — Как быть с Паном? Он ведь даже при огромном желании не сможет слиться с толпой людей.

— Об этом не стоит беспокоиться, — отмахнулся Велес. — Уж я постараюсь как-нибудь заменить его копытца обычными человеческими ногами.

Так Пан лишился своей отличительной черты, однако это, казалось, ничуть его не огорчало. Первое время он, правда, по обыкновению периодически пританцовывал, словно удерживая равновесие, но со временем привык к своему новому телу и научился ходить и стоять на месте ровно. Вот и сейчас, сидя на стуле и жалуясь на скуку, молодой человек вытянул ноги перед собой так, словно никогда прежде не имел иных конечностей:

— Может быть, переедем куда-нибудь за город, а? Только представь себе: сельская местность, вокруг травка, деревья, птички поют.

— Зайчики прыгают? — улыбнулась девочка.

— Это ни капельки не смешно. Ну, красота же, разве нет? Все лучше этих стен, которые окружают нас со всех сторон. Чувствую себя, будто оказался в тюрьме.

— Я бы с радостью, — развела руками Лира, — но ты же знаешь, что Белун этого не одобрит. К тому же у тебя есть место для твоего хобби — мы тебе целую комнату выделили, забыл?

— Ой, скажешь тоже! — Пан страдальчески закатил глаза к потолку. — Что мне эта комнатушка? Там уже места нет — к тому же света мало, северная сторона. Приходится подкармливать растения, а они все равно не желают расти нормально. То одно, то другое, а вчера я вообще на своем базилике каких-то вредителей обнаружил. Нет, нет, это совершенно невозможно.

— Да? Ну, тогда давай прекратим этот эксперимент, — Лира вздохнула и, прищурившись, посмотрела на молодого человека. — Я сейчас попрошу Кикимору все убрать, у нас как раз места для библиотеки не хватает.

— Как это? Куда убрать? — Пан от неожиданности так резко дернул ногами, что чуть не полетел вверх тормашками, однако вовремя схватился за спинку стула. — Нет, нет, что ты! Это я так, не серьезно говорил. Северная сторона — это даже хорошо, меньше времени на полив уходит. Я с Кики поговорю, она подумает, где можно библиотеку устроить. Ты только не беспокойся, я все сам сделаю.

Не прекращая говорить, Пан торопливо убежал куда-то. Лира, глядя ему вслед, широко улыбалась — в таком приподнятом расположении духа ее и застала Марана, вернувшаяся с прогулки:

— Я вижу, тебе здесь все нравится?

— Что? — девочка вздрогнула от неожиданности. — Извини, не заметила, как ты вошла. Да, здесь хорошо. С Паном только что разговаривала.

— Опять пытался тебя уговорить перебраться на землю?

— Ага.

— И как? Получилось у него?

— Почти, — Лира звонко рассмеялась.

— Как обычно, — улыбнулась Марана. Девочка с удовольствием в очередной раз отметила про себя, что переселение в мир людей пошло богине на пользу — она будто и сама стала человечнее. Хотя, может быть, Лире это только казалось.

— Я слушала, к нам заходили какие-то люди? — Марана взглянула на девочку.

— Ой, да, я совсем забыла тебе рассказать об этом, — всплеснула руками Лира. — Это были люди из социальной службы. Говорят, что им нужна информация о составе семьи. Если я правильно поняла, в их обязанности входит внесение всех проживающих в некую общую базу данных. Так что придется тебе с ними встретиться в ближайшее время.

— Мне? Зачем? — удивилась Марана.

— Ну, так ты же вроде как моя мама, забыла? — девочка внушительно подняла палец. — Родительская ответственность и прочие радости — все это теперь доступно тебе.

— Ах, да, конечно, — поджала губы богиня смерти. — Что ж, если нужно, встречусь. Спасибо за напоминание, доченька. Ну и семейка у нас.

— Да не за что, обращайся. Кстати, я ведь так и не поблагодарила тебя за тот чудесный амулет, который ты мне подарила. Он классный! — Лира подошла к Маране и звонко чмокнула ее в щеку. — Нормальная семейка, кстати. Не хуже, чем у других.

Богиня смерти, оставшись одна, подумала о том, как часто родителям приходится принимать решения за детей ради их же собственного блага. Конечно, если бы Лира узнала о том, что подарок Мараны имел свои особенности, она бы рассердилась не на шутку.

— Но она не знает, — пробормотала девушка. — И это хорошо.

* * *

— Фу, как они могут здесь жить? — Стрибог, зажав нос рукой, брезгливо сморщился и взглянул на своего спутника. — Ведь совершенно нечем дышать. Неужели ты не чувствуешь этого зловония?

Однако Посвист, как ни в чем не бывало, пожал плечами и, насвистывая какую-то веселую песенку, продолжил путь. Казалось, что его не смущали ни гудящие машины, ни толпы людей, торопящихся куда-то.

— Осторожно! — Посвист увлекся самолюбованием — и Стрибогу с трудом в последний момент удалось вытащить его буквально из-под колес автобуса, водитель которого пронзительно просигналил зазевавшемуся туристу и прокричал ему что-то обидное, чего тот, к счастью для самого водителя, не расслышал.

— Ну, хорошо, — Соловей-Разбойник перевел дух и виновато посмотрел на своего спасителя. — Да, ты прав, здесь не воздух, а какая-то помойка. Просто хотел тебя подбодрить, брат. Но что я могу поделать? Мы ведь не можем Чернобога только по лугам да солнечным полянкам искать, правда?

— Правда, — согласился бог ветра. — Но я ведь не дитя малое, чтобы так меня успокаивать. В следующий раз не делай из меня дурака, будь так добр.

— Не буду, — поморщился Посвист. — Пойдем уже куда-нибудь, хоть какая-то польза будет. Мне представляется, что именно в такой клоаке бог зла и должен обитать — я словно в Нави снова очутился.

Стрибог с сомнением покачал головой, но послушно побрел следом за братом. Следующие несколько часов они бесцельно бродили по мегаполису, напрасно пытаясь уловить колебания пространства, которые могли бы направить их в нужном направлении. Однако здесь было все, что угодно, кроме цели их путешествия.

— Что это? — Стрибог дернул брата за рукав, указывая на огромный билборд, обещающий кому-то райское наслаждение.

— Аа, это реклама, не обращай внимания, — Посвист хотел было продолжить путь, но бог ветра не отпускал его.

— Что такое реклама?

— Ну, это когда один что-то делает и рассказывает остальным об этом.

— А, типа ярмарки?

— Почти.

— И о чем нам рассказывает эта реклама?

— О еде.

— Еде? — воскликнул Стрибог. — Это дело. Я как раз уже приготовился переваривать себя изнутри. Поедим?

— Поверь мне, в человеческом мире сказанное и сделанное — не всегда одно и то же. Если тебе обещают вкусный обед, это еще ничего не значит.

— Да ладно тебе, как можно испортить добрый кусок мяса?

— Например, приготовив вместо него что-то другое или взяв мясо не первой свежести.

— Зачем ждать, пока продукт испортится?

— Ты будешь удивлен…

— Брат, я голоден, — безапелляционным тоном заявил Стрибог. — Мне все равно, где мы будем есть — в этой таверне или другой, но дальше я не пойду.

— Как знаешь, только потом чур не жаловаться, — поняв, что спорить бесполезно, согласился Соловей-Разбойник.

Сделав незаметный жест рукой, он критично оглядел себя и брата и остался довольным увиденным — они представляли собой если и не самых успешных городских обитателей, но, во всяком случае, выглядели достаточно презентабельно. Стрибог опустил взгляд вниз, с удовольствием ощупывая чистую одежду, и радостно воскликнул:

— Новые шнурки! — после чего укоризненно проворчал: — А сам говорил, что магию мы больше не используем.

— Так я же уточнил: без надобности. Сейчас как раз такой момент и настал — или ты думал, что тебя кормить в ресторане будут бесплатно? — и Посвист продемонстрировал брату портмоне с цветными купюрами.

— То есть все это время, пока я то ковылял, то подпрыгивал, надобности в помощи мне ты не видел, так что ли?

— Шнурки — это такая штука, брат, — пожал плечами Посвист, — которая учит смирению и способствует мыслям о высоком. К счастью через страдания, слышал о таком?

— Я сейчас тебе организую кратчайший путь к счастью, умник, — вскипел Стрибог, но Посвист, не слушая его больше, вдруг остановился на месте как вкопанный и схватил брата за руку:

— Молчи и смотри.

Все еще горячась, бог ветра попытался вырваться, но, проследив за взглядом Посвиста, открыл рот от изумления:

— Хлоптун?!

— Тсс, — зашипел не него Соловей-Разбойник. — Ну, вот, он заметил нас.

Дальше произошло то, чего никто из них не ожидал: бес, так хорошо знакомый им обоим, подошел к ним и, заглядывая в глаза, жалобно протянул:

— Подайте немощному на лечение…

— Ты чего это? — отшатнулся от попрошайки Стрибог. — Издеваешься?

— Не подумайте ничего плохого, но в жизни каждого может произойти несчастье, — продолжал ныть Хлоптун. — Войдите в положение, подайте, сколько можете.

— Ах, ты… — сжав кулаки, бог ветра уже хотел было помочь бесу в меру своих сил, но брат вовремя остановил его. Ободряюще улыбнувшись Хлоптуну, он сказал:

— Друг, у нас принцип: денег не давать, — увидев, как разочарованно вытянулась физиономия беса, он добавил: — Но накормить тебя обедом мы можем. Если ты, конечно, не против.

— Конечно, не против, — тут же торопливо согласился Хлоптун.

— Вот, и хорошо, — подмигнув недоумевающему Стрибогу, кивнул Посвист. — Скажи, друг, где у вас тут стоящая харчевня — так, чтобы и вкусно было, и уютно.

— Харчевня? — хохотнул бес. — Откуда вы, ребята? Ну, да ладно — это на самом деле не важно. Знаю я хорошее местечко — вам понравится.

Уже спустя полчаса все трое сидели в отдельной кабинке ресторана восточной кухни, причем Хлоптун уплетал еду с такой скоростью, будто на самом деле не ел уже несколько дней. Стрибог сначала с недоверием поглядывал на своего недруга, но, видя, с каким аппетитом тот уничтожал заказ, в конце концов, также воздал должное угощениям. Посвист же почти ни к чему не притронулся и все это время молча разглядывал беса. Наконец, когда тот, отдуваясь, откинулся на спинку кресла, он спросил:

— Так что с тобой случилось, что тебе пришлось просить милостыню? Или это профессиональное? Не бойся, меня не волнует этический аспект того, что побудило тебя заняться этим.

— Зачем тебе это? — удивился Хлоптун. — Хотя обедом ты меня накормил, имеешь право знать правду. Впрочем, не жди захватывающей истории.

— Мне она и не нужна. Мне интересна правда.

— Вот как? Что ж, как знаешь. Сразу предупреждаю: я не нуждаюсь в сочувствии. Все, что произошло со мной, касается только меня.

— Понятно.

— Хорошо. Я помню последний год из своей жизни — до этого только пустота. Очнулся в больнице. Говорят, меня чем-то ударили по голове. Документов у меня с собой не было, об исчезновении никто не заявлял. То ли я никому не нужен, то ли все думают, что я умер. Может быть, я был преступником. Или миллионером. Мне второй вариант больше нравится, — Хлоптун невесело рассмеялся. — Хотя, скорее всего, я был обычным одиноким бедолагой, каких здесь миллионы. Вот, собственно, и все. Разочарованы?

— И ты совсем ничего не помнишь? — спросил Стрибог, который, судя по всему, поверил рассказу. — Никаких ассоциаций? Ощущения, может быть?

— Ничего, — покачал головой Хлоптун. — Вот только…

— Что? — подался вперед Стрибог.

— Мне кажется, что у меня была дочь, — мрачно произнес попрошайка.

— Почему ты так думаешь?

— Я часто вижу один и тот же сон. Будто ей угрожает какая-то опасность, и я должен спасти ее.

— Кого?

— Я не знаю, как ее зовут. Только лицо. Я вижу, как к ней подбирается некто или нечто. Подбегаю к нему, хватаю за плечи и резко поворачиваю к себе.

— И что дальше? — спросил Посвист, хотя уже знал ответ.

— И сталкиваюсь нос к носу с самим собой, — устало рассмеялся Хлоптун. — Я так ненавижу этого второго себя, что хватаю его за горло и сжимаю руки изо всех сил. Так и просыпаюсь — обхватив себя за шею. Странный сон, правда?

Несмотря на то, что рассказчик всячески старался скрыть свои эмоции, было видно, что ему не по себе.

— И как же ты живешь, раз ничего не помнишь о своей прошлой жизни? — продолжил расспрашивать Посвист.

— А что еще остается? — пожал плечами бес. — Меня сначала определили в клинику, но там жить невозможно — кругом одни психи. Вот я и дал деру. С едой, конечно, сложно, но ночлег всегда найти можно. Я все еще надеюсь, что однажды проснусь — и вспомню все. Кем бы я ни был, пусть самым последним негодяем, я должен это знать. Возможно, мне нужно у кого-то попросить прощения.

— Возможно, — задумчиво произнес Посвист, которого вдруг посетила какая-то мысль. — Скажи, ээ… Кстати, а как тебя зовут?

— Интересный вопрос, — усмехнулся Хлоптун.

— Извини, я не то хотел сказать, — поправился Соловей-Разбойник. — Скажи, как тебя называют сейчас твои друзья. У тебя ведь есть друзья?

— Есть, конечно, — кивнул бес. — Можете звать меня Велизаром. Знаю: странное имя, но уж какое есть.

— Совсем не странное, — возразил Стрибог. — Старинное имя, глубокое. Ты знаешь, что оно означает?

— Что?

— Озаренный. Тот, кого коснулся свет.

— Хотелось бы, — вздохнул Хлоптун.

— Интересно, почему ты выбрал его для себя.

— А я и не выбирал. Его мне дал один старик — я о нем забочусь. Прихватил его с собой из клиники как трофей, если можно так выразиться. Не подумайте ничего такого, — торопливо добавил он. — Но только если бы я его оттуда не забрал, его бы совсем заморили. Он безобидный, почти не разговаривает — только иногда бормочет что-то об ошибках, которые совершил. У всех свои скелеты в шкафах, что поделать. Вот он меня и назвал Велизаром. Почему — ума не приложу. А что? Я не против.

Конец ознакомительного фрагмента.