Барин 5. Британский вояж

Роман Соловьев (2025)

Андрей Никитин, случайно попавший в 19 век, уже почти год живет в Англии. Он собирает важные сведения о британском вооружении и вербует талантливых ученых. Вскоре Андрею придется возвращаться в Россию, прихватив разработчика первой в мире подводной лодки. Но сделать это будет совсем не просто, и тогда Андрей и его куратор Редкиф придумывают необычный и опасный план…

Глава 1

Санкт-Петербург. 12 сентября 1854 год

Серым осенним утром экипаж остановился у малого подъезда Зимнего дворца. Генерал Радышевский спрыгнул и бойко позванивая шпорами, прошел мимо дюжего швейцара, который почтительно распахнул высокую дверь. Радышевский вошел и кивнул в холле пожилому камер-лакею. Он поправил перед зеркалом крест, разгладил эполеты, и бодро поднялся по широкой лестнице с мягким красным ковром.

За ореховым столом в приемной сидел молодой розовощекий флигель-адъютант Михайлов. Настенные часы показывали без одной минуты девять. Радышевский кивнул и вопросительно взглянул на адъютанта. Михайлов вздохнул и слегка пожал плечами. Радышевский уже знал, что в последнее время Николай Павлович почти всегда не в настроении.

Император в черном сюртуке без эполет сидел у стола. Он тяжелым взглядом посмотрел на генерала и показал на стул.

— Ваше Величество! — вытянулся Радышевский.

— Присаживайтесь… — вздохнул император. — Долгоруков уехал всего полчаса назад. Я уже знаю, что вражеские корабли осадили Крым. Значит скоро будет дело…

Радышевский заметил на столе карту Крыма с красными и синими пометками.

— В Генштабе решили что враг наверняка высадится вблизи Евпатории.

Николай Павлович печально вздохнул:

— Неужели мы позволим англичанам и французам вступить на русскую землю?

— Подход кораблей из Варны идет не организованно. Сент-Арно и Реглан постоянно враждуют между собой и действуют скорее нахрапом. В Евпатории у захватчиков нет баз снабжения, свои склады продовольствия мы уничтожим при отступлении. К тому же на море сейчас портится погода, транспортникам будет затруднен вход в порт…

— Что решили в Генштабе? Может все же напасть на неприятеля при высадке?

— Мы позволим врагу занять Евпаторию и продвинуться по побережью, растянув силы. Главный бой состоится на Альме. Как докладывал наш агент — из Варны вышло семьдесят военных кораблей и около двухсот тридцати транспортников. Общая численность экспедиционного корпуса около двадцати пяти тысяч. Но возможно будет больше…

— О каком агенте речь? О Британце?

— Да, Ваше Величество.

Император знал, что Британец — это Андрей Никитин, который уже почти год жил в Англии.

— В прошлый раз вы докладывали, что Британец очень плотно занимается ученым, который разрабатывает подводные аппараты. Скажите, Радышевский, почему Англия занимается разработкой подводных лодок, а мы нет? — насупился император.

Генерал вздохнул и опустил взгляд. Инженер Шильдер разрабатывал подлодки еще двадцать лет назад и даже провел боевые пуски торпед на Неве, где присутствовал император. Однако тогда Николай I счел эти разработки никчемными и бесперспективными. Да и кто мог знать о Большой войне еще три года назад?

— Неужели в огромной России закончились ученые и талантливые инженеры… — вздохнул император.

Радышевский молчал и пыхтел как паровоз. Отступления русской армии из Валахии и предательство австрийцев — чрезвычайно потрясло императора. Он стал резок, болезненно относился к критике и был скор на расправу. Одно неверное слово могло не только погубить карьеру, но и отравить в холодную Сибирь…

— Радышевский, окажите содействие Британцу, — сухо произнес Николай Павлович. Делайте что хотите, но этот английский ученый, разработчик подлодок, должен в ближайшее время быть в Петербурге.

— Но…

Император окатил генерала ледяным взглядом и Радышевский не решился больше спорить.

— Бросайте все силы, но Крым мы должны отбить, — властно произнес император и сжал большие кулаки. — Не жалейте людей. Вспомните подвиг Потемкина и Суворова. Потомки не простят нам потерю Крыма… да я даже и думать об этом не хочу…

Николай Павлович привстал и подошел к окну. Казалось, его большая грузная фигура загородила сразу половину окна. По стеклу изредка били мелкие капли дождя.

— Я приказал Меншикову руководить сухопутной операцией, а Корнилову сдерживать врага с моря. Думаю они попытаются взять Севастополь.

— Мы приготовили вражеской коалиции сюрприз в Севастополе.

— С сегодняшнего дня докладывайте обстановку два раза в день, — сухо произнес император.

Радышевский встал и вытянулся в струнку:

— Разрешите идти, Ваше Величество?

— Идите, Константин Семенович…

Вот уже неделю император был в плохом расположение духа и ничего не могло его утешить. Даже тайные встречи с красавицей графиней Анной Писаревской уже совершенно не радовали, почему-то сейчас совершенно не хотелось даже думать о любовных играх и прелестях молодых кокеток. На кону стояла судьба Отчизны. Почему такое случилось именно во время его правления? Интересно, как бы сейчас поступил брат Александр?

Император подошел к столу и достал письмо от министра Меншикова

« Ваше Величество! В Крыму я собрал боевой кулак в тридцать тысяч солдат, сто шестьдесят орудий и две дивизии кавалерии. Не сомневайтесь, враг будет разбит. Спешу также сообщить, что агент Британец, по моим сведениям, возможно, ведет двойную игру. Мне стало известно, что в мае сего года агент предотвратил теракт против королевы Виктории в Лондоне, а недавно раскрыл заговор британской аристократии против королевской особы. Я вовсе не преуменьшаю заслуги агента, особенно в Валахии, но излишний интерес, проявленный к английской королеве, считаю совершенно излишним. Британец — важная персона и знает чрезвычайно многое о российском кораблестроении и вооружении. Если, не дай Бог, агент окажется в руках Британской секретной службы или сам(!) решится стать английским подданным — это будет настоящим крахом. Про моим сведениям, сейчас агент живет в законном браке с племянницей английского премьер-министра. Я настоятельно рекомендую отозвать агента из Британии. С глубоким уважением, ваш истинный друг Меншиков А.С.»

Ирландия. Мыс Луп-Хед. 16 сентября 1854 год

Фрегат «Елизавета» мерно покачивался на волнах. Вахтенный недавно отбил шестую полуденную склянку. Сейчас вовсе не хотелось выходить на палубу, под холодный пронизывающий ветер. К тому же за игрой время пролетало быстро.

Майор Киркланд гневно сверкнул взглядом и в сердцах бросил новые карты на стол:

— Вы жулик, мистер Мельбурн! Выигрываете четвертую партию подряд!

Я усмехнулся, аккуратно сгреб монеты на край стола и бросил сверху кожаную перчатку.

— Это еще мягко сказано, майор. Жулик, да еще какой! Может лучше сыграем по-крупному?

Широкоскулый боцман Лоуренс, с лицом покрытом шрамиками от оспы, сидел у стены и пыхтел как паровоз, невольно наблюдая за игрой.

— Лоуренс, может вы попытаете удачу?

Боцман усмехнулся:

— Мистер Мельбурн, да с вами и сам дьявол проиграет!

Киркланд шмыгнул носом и вытащил часы на серебряной цепочке:

— Однако прошло уже больше четырех часов…

Я вздохнул. По всем подсчетам, подводная лодка еще полчаса назад должна была показаться на поверхности.

— Капитан Мельбурн, а вы знали, что фрегат «Елизавета» три года назад участвовал в арктической экспедиции? — майор отодвинул карты и потянулся к графину. — Кстати, так вы еще капитан или уже майор?

— Пока капитан.

«Елизавета» — восьмидесятиярдовый парусно-винтовой фрегат с двигателем в тысячу двести лошадок и двадцати четырьмя пушками. Но чтобы плыть на таком корабле в Арктику — нужно быть настоящим самоубийцей.

— Я принимал участие в экспедиции… — вздохнул боцман. — Тогда капитаном был сэр Грейджон. Человек-скала. Помню как мы застряли в арктических льдах и зимовали прямо на судне. Хорошо что был достаточный запас пищи и рома. Иначе пришлось бы совсем худо. Но за всю экспедицию мы потеряли только двоих матросов, они умерли от переохлаждения на вылазке, когда решили подстрелить свежую дичь.

— Я слышал мясо белого медведя совершенно не пригодно в пищу, — покачал головой майор.

— Когда шесть месяцев питаешься консервами и крупой, любое мясо покажется деликатесом, — пожал плечами боцман. — Белый медведь — опасный хищник, его трудно убить. А если медвежье мясо хорошо прожарить — это отличная пища. У белого медведя ядовита только печень. Кстати, этот крупный зверь способен проплывать до восьмидесяти миль, причем с неплохой скоростью… а в беге по суше зверь достигает скорости в двадцать пять миль. Так что человеку убежать от белого мишки точно не получится…

Киркланд хитро прищурился:

— Прошу прощения, Лоуренс. Меня всегда волновал один деликатный вопрос. Как молодые здоровые мужчины по несколько месяцев, а иногда и год, обходятся без женщин в экспедиции?

Боцман нахмурился:

— Вы когда-нибудь стояли на вахте в лютый мороз? Или тянули канаты под обжигающим ветром? Может таскали уголь из трюма, когда через час плечи наливаются свинцом, а ноги просто подкашиваются…

— Но все же… я слышал, в дальних рейсах и экспедициях иногда мужчина с мужчиной…

— На корабле был один такой случай, — кивнул боцман. — Утром капитан Грейджон приказал повесить на рее обоих содомитов.

— Жестко…

— А иначе и быть не может, майор. Мы, моряки, веруем в Господа Бога и соблюдаем божьи заповеди. Такие связи противоестественны.

— Один знакомый рассказывал что в плавании к Гренландии, они потерпели кораблекрушение и около четырехсот миль добирались назад по пустынной мерзлой земле… У матросов совершенно не осталось запасов продовольствия и не было возможности добыть дичь… он поведал об ужасных вещах.

— Голод — очень страшная вещь. Я слышал об этой экспедиции и совсем не осуждаю тех моряков, которые питались замерзшими товарищами.

— Но как это соотноситься с Библией? Ведь вы только что сказали, что все матросы богобоязненны и соблюдают божьи заповеди.

— Лично я считаю каннибализм страшным грехом. Я бы не сделал этого, но и осуждать тех матросов не в праве…

— Помните, что сказано в книге Езекила: « Отцы, которые есть среди вас, будут поедать сыновей своих, поедать их плоть, а сыновья будут поедать плоть отцов ваших…»

— Вы хотите блеснуть своими знаниями? — усмехнулся боцман. — У нас на корабле тоже есть Библия. Капитан Грейджон еженедельно читал нам проповеди, чтобы поддержать дух. Вы даже не представляете, что такое оказаться в ледяном плену на несколько месяцев, когда угасает не только тело, но и дух…

— Кстати, куда делся ваш отважный капитан Грейджон?

— Как только началась Восточная компания, он перевелся на военный фрегат. Это настоящий капитан, еще старой закалки.

— Что значит капитан старой закалки? — спросил любопытный Киркланд.

— Хороший капитан почти ничего не просит с верфи. Он всегда бережет королевские припасы в экспедиции. Он приказывает якорные канаты тренцевать обрезками и обматывать клетневиной так, что они никогда не перетрутся о клюз. О парусах он заботится больше, чем о собственной шкуре. И никогда не поставит бром-брамсели, эти показушные тонкие паруса. Настоящий капитан знает все на своем корабле, каждую мелочь, каждую щелку…

Наверху неожиданно ударили в корабельный колокол и майор Киркланд даже подскочил от неожиданности.

— Наконец-то…

Через минуту мы уже стояли на палубе. На «Елизавете» царил строгий порядок: налаженный такелаж с аккуратно свернутыми бухтами снастей и перпендикулярными лопарями. Высокий капитан Шепард спустился с мостика и показал вперед. Я уже и сам заметил, как из-за вспенившихся волн появилась черная металлическая спина небольшой подлодки. Майор Киркланд восторженно потирал ладони.

Вот я и дождался, что Секретная служба приставит за мной соглядатая. Впрочем, с майором мы довольно быстро наши общий язык, Грей Киркланд оказался вполне компанейским, хотя он ирландец и зануда. К тому же острый на язычок.

— Признаться, джентльмены… я уже начал беспокоиться, — улыбнулся капитан Вильям Шепард. У него почти девичье круглое лицо с припухлыми губами и тонкими, слегка изогнутыми бровями. Совсем не похож на бывалого морского волка. Боцман уже известил, что новый капитан служит на судне всего полгода и пока еще не пользуется настоящим авторитетом у команды.

Подлодка медленно приближалась. Я взглянул на высокий каменистый берег. Вдали на холме виднелся старый маяк. Моряки рассказали, что море у западных берегов Ирландии почти круглый год неприветливое. Особенно здесь, у мыса Луп-Хед. Черные волны пенились и били о скалистый выступ.

Интересно, как у этих мрачных ирландских берегов оказался испанский галеон почти двести лет назад? И что же удалось найти нашим исследователям на подводной лодке?

Майор Киркланд съежился от ветра. Он не любил морские путешествия, хотя сейчас только середина сентября. Интересно, выдержал бы майор зимовку на «Елизавете» в ледяной ловушке Арктики? Думаю он навряд ли выезжал далеко за пределы Англии.

Когда подлодка причалила к правому борту и матросы надежно закрепили металлическое тело подлодки тросами, приоткрылся люк и показались исследователи. Профессор Добсон, в синем утепленном комбинезоне, жестом показал, что нужны еще матросы, чтобы достать содержимое, извлеченное из чрева давно затонувшей галеры.

Я приказал судовому доктору Рейджоу осмотреть профессора, его помощника и двоих водолазов, как только исследователи поднимутся на борт «Елизаветы». На палубе столпилась почти вся команда, однако капитан сразу разогнал половину экипажа, оставив только восьмерых матросов для подъема груза с подлодки.

Через полчаса найденные драгоценности снесли в кают-компанию. Признаться, я был несколько разочарован.

— Это все?

— Водолазы обследовали каждый уголок затонувшего галеона, — кивнул профессор Добсон. Он выглядел уставшим.

Майор Киркланд был тоже недоволен, как и мистер Джонсон, худощавый пожилой хлыщ из Особой Королевской службы. Именно он описывал и принимал драгоценности с затонувшего корабля.

На брезентовой плащ-палатке высыпали содержимое полусгнивших сундуков: около двух сотен испанских золотых дублонов, четыре небольших слитка золота, футляры с крупным белым жемчугом и несколько ожерелий из голубого жемчуга, также было девять полусгнивших кинжалов с золоченными рукоятками. В целом, мы рассчитывали на большую добычу.

— Навскидку, тысяч на сорок пять… — пожал плечами мистер Джонсон.

— Что же… сорок пять тысяч тоже на дороге на валяются, — я посмотрел на ученого. — Мистер Добсон, как показал на глубине ваш «Наутилус»?

Конец ознакомительного фрагмента.