Темный исток. Гробницы пустоты

Роман Титов (2019)

Продолжение приключений братьев-детективов, на свою беду согласившимся помочь даме в беде. В прошлый раз Риши и Мекету Динальтам удалось одолеть зловещую Майру Метару и ее верного помощника Аргуса, однако не все так просто. Аргус сбежал и теперь строит новые планы, чтобы захватить Риши и использовать его скрытую силу в своих темных целях.

Глава 5

Шепот шаманки

— Тассия?! — Я вытаращился на огианку. — Вы здесь откуда?

— Одну минутку, — невозмутимо откликнулась старуха и перевела внимание на Лоскута, пытавшегося уползти с поля боя. — Куда это вы собрались, господин? Воспитанные молодые люди всегда отвечают за свои поступки.

Лоскут не собирался внимать нравоучениям. Даже не оглянулся. Тихо поскуливая, он старательно карабкался к противоположному краю проулка, чем крайне раздосадовал шаманку. Я ощутил, как Тени вокруг нее вспенились. Невидимые для неподготовленного сознания, они юркими дымными змеями устремились в сторону бандита. Обвили его канатами. Тугими и жесткими, как пальцы шаманки. Скрутили, спеленали, а потом выгнули так, как ни один антропоморфный разумник без посторонней помощи выгнуться не в силах.

Я ждал, что Лоскут завопит, но все его корчи происходили в полной тишине. Отчего смотреть на них было еще отвратительнее.

— Тассия, хватит!

Шаманка оторвала светящийся взгляд от едва ли не обручем свернутого бандита и посмотрела на меня.

— Раз уж ты сегодня такой добрый, — проговорила она и прищелкнула пальцами.

Послышался глухой звук, похожий на выстрел старинного пулевика, и хребет Лоскута переломился, словно прутик. Труп мгновение провисел в воздухе, а затем полетел в ближайшую кучу мусора. Стайка оранжевых птиц, гнездившихся там, испуганно вспорхнула в небо.

Я, ожидавший совсем иной развязки, то ли выдохнул, то ли всхлипнул — сам не понял, пока не захотел как следует проблеваться. Тошнило от ситуации. От того, как она разрешилась. И, что главнее всего, — от самого себя.

— Смотрите, какие мы нежные, — проворковала огианка и выглядела при этом страшно довольной собой. Словно ничего грандиозней в жизни своей не вытворяла.

Меня затрясло. Почему-то захотелось сделать ей больно.

— Зверски расправились с уличной шайкой, — проговорил я, затолкав Исток с его жаждой убийств поглубже. — Ну не молодцы ли?!

Шаманка если что и заметила, то виду не подала. Лишь беззаботно проговорила:

— По большей части ты расправился, Риши. Но в целом я готова с тобою согласиться. Если, конечно, это не сарказм.

Я попытался передать ей все без слов.

— О! — сказала она удивленно. — Так тебя мучает совесть?

Я осмотрелся. Число мертвецов на квадратный метр маленького проулка зашкаливало. Как и количество убийц.

— А разве не должна? — Желание наказать ублюдков за ни чем неспровоцированное нападение все еще не выветрилось, но чувство вины, явившееся на смену нарезвившейся твари, заскреблось стальными когтями о нежное нутро.

Саму шаманку подобные мелочи явно не волновали.

— Я полагала, мы разобрались с моральной подоплекой твоих поступков. Ведь я предупреждала, что дальше будет только хуже, и тебе придется принимать меры. Я говорила. — Она покосилась на четверку трупов, разбросанных по проулку, точно манекены, и с нескрываемой брезгливостью поинтересовалась: — Что они натворили? Унизили тебя? Избили? Ну, теперь они уже ни с кем так поступить не смогут. Разве тут нечем гордиться?

Я уставился на нее, приоткрыв рот:

— А гордиться убийством можно?

Шаманка подняла на меня светящийся взгляд. Выражение ее лица, как обычно, скрытое дыхательной маской, было не разобрать, но я сумел уловить улыбку.

— Если знаешь, что оно в итоге служит благим целям, то очень даже можно. Во всяком случае, большая часть героев именно этим себя и успокаивает. Ты что, вчера родился?

— Думаю, эти ребята с вами бы поспорили.

— Точка зрения определяет восприятие, Риши. Или ты думаешь, они терзались муками совести, пока тащили тебя на улицу, намереваясь ограбить и убить?

Если честно, мне было плевать, какими принципами Лоскут и его прихвостни руководствовались. Покоя не давал тот факт, что я по итогу оказался намного хуже их. Да, они были отбросами, готовыми на все ради наживы. А я? Зная кровожадность существа, которого в себе носил, я даже не попытался остановить его. И упивался каждым мгновением, пока их убивал. Словно в их лице хотел отомстить всем тем, кто меня когда-то обижал. Настоящее ничтожество.

— Тебе станет легче, если мы уйдем отсюда, — сказала шаманка таким тоном, будто это решало все проблемы.

Я с огромным трудом удержал себя от того, чтобы подобрать арматуру и запустить ею в фонарь огианки, и проговорил:

— С особой жестокостью убито четверо разумников, и кого-то это определенно заинтересует. Дайте только время.

Тассия Руэ усмехнулась.

— Надеюсь, ты не надумал сдаться на милость местных властей? Жест благородный, конечно, но бессмысленный. Никогда не понимала идеи самобичевания.

Тут я опять промолчал. Но не потому, что не нашелся с ответом. Я вообще довольно редко лез в карман за словом. Просто увидел в проходе Мекета, и попытки оправдаться вмиг потеряли всякий смысл.

Брат, быстро оценив ситуацию, раздельно и очень жестко произнес:

— Что, вашу мать, здесь произошло?

Шаманка, резко крутанувшись, воскликнула с небывалым радушием:

— О, здравствуй, мой дорогой Мекет! Какой приятный сюрприз! Мы тут немножко тренировали способы самообороны. Как видишь, все прошло вполне успешно.

Брат, даже не взглянув на нее, метнул в меня суровый взгляд:

— Что эта здесь делает?

Я ни на миг не задумался над ответом:

— Понятия не имею. Явилась, когда все уже закончилось.

— Когда все закончилось? — переспросил он, удостоив трупы не бо́льшим вниманием, чем мусор под ногами. — Твоих рук дело?

Я обреченно кивнул.

— Не нарочно. Ситуация немного вышла из-под контроля.

— Немного? — Бровь брата преломилась.

— Его спровоцировали, — вмешалась шаманка. — Атаковали беззащитного, а в итоге нарвались на свою смерть. Весьма поэтично вышло.

— А ты что, мимо проходила? — едко осведомился Мекет. С последней встречи отношение брата к огианке ничуть не переменилось.

— Думай, как нравится, — фыркнула она и отвернулась, будто не при делах.

Меня, кстати, момент ее неожиданного появления тоже интересовал, но время выяснять детали казалось не лучшим.

Мекет недолго прикидывал, что со всем этим делать.

— Ладно, — выдохнул он в итоге. — Возиться с трупами некогда. Свалим отсюда и забудем.

Я не знал, как реагировать. Облегчение оттого, что брат не стал орать и читать нотации, быстро вытеснилось осознанием, что он, по сути, принял сторону Тассии Руэ и готов примириться с любыми моими выходками, если они не противоречат основной цели. А это, в свою очередь, сыграло роль катализатора и вынудило меня вспыхнуть фейерверком.

— Бросим их просто?! Вот так?!

Брат и бровью не повел.

— А ты ждал другого? Ну, прости. Нет у меня возможности сопли тебе подтирать. Пошли уже!

Такое безразличие оглушило. Притом настолько, что я практически не обратил внимания на пару безопасников, будто на зов моей совести, нарисовавшихся в переулке. Те самые ребята, с которыми мы пересеклись по прилете, остановились на выходе и без разговоров направили бластеры на нас троих.

— К стене и руки за головы! — скомандовал один из патрульных.

Я, стараясь держать ладони так, чтобы было сразу ясно, что проблемы мне не нужны, шепнул брату:

— Ты вроде говорил, здесь никому нет дела до чужих разборок.

Тот, скопировав мою позу, процедил в ответ:

— Я всегда так говорю. Не замечал?

Я счел этот вопрос риторическим, поскольку один из безопасников решил сделать шаг в нашу сторону. Взгляд его с кровавых разводов на стенах перетек на четверку трупов в неестественных позах всю эту прелесть украшавших.

— Что здесь произошло?

И что на это ответить?

Я переглянулся с братом. Несмотря на то что силы, затраченные на размазывание банды Лоскута по стенкам, еще не восстановились в полной мере, я знал, что могу призвать Исток и избавиться от нежеланных свидетелей. Дайте только волю.

Но тот еле заметно качнул головой и шепнул:

— Не пори горячку.

Тассия Руэ, видно, разделяя его мнение, вмешалась.

— Спокойно, — приказала она и, загородив меня собой, выставила перед блюстителем указательный палец.

— Это еще что? — начал было тот, но огианка поводила пальцем из стороны в сторону, заставив обоих безопасников сфокусироваться на кончике длинного кривого ногтя.

— Здесь ровным счетом ничего не происходит, офицеры. Ровным счетом. Ни-че-го. Но, кажется, я слышала женский крик за квартал отсюда.

Блюстители насторожились, хоть глаз с пальца шаманки по-прежнему не сводили. Она держала их, как приклеенных.

— Где именно это было? — спросил тот, что находился ближе к нам.

Шаманка, мастерски изобразив высшую степень беспокойства, ответила:

— По ту сторону переулка Джиптан. Прошу, поспешите! Возможно, там кто-то нуждается в помощи!

— Не волнуйтесь, мадам. Мы все проверим.

Оба отсалютовали и чинно ускакали прочь.

Когда звуки шагов затихли в отдалении, я с облегчением выдохнул. Шаманка опустила руку и с надменным видом посмотрела на нас.

— Устроили бы сейчас бучу. Одно дело избавиться от отбросов, но перестрелка с местной безопасностью?!

Мекет выглядел так, будто готовился в одиночку положить целый полк отборных риоммцев, да только возможность сорвалась. Позер. Не испытывая ни капли благодарности, он проворчал:

— Даже спрашивать не буду, что ты сделала.

Огианка усмехнулась.

— Тем лучше. — Она задумчиво оглядела место кровавых событий, будто не все детали еще запомнила. — Советую вернуться в таверну. Будет лучше, если завсегдатаи забегаловки убедятся, что с вами ничего не случилось. О трупах забудьте. Падальщики позаботятся о них через пару минут, как только мы уйдем.

И правда, метрах в пяти от того места, где мы стояли, из-за угла показался длинный вострый нос существа, похожего на гибридную смесь пустынного шакала с Семерки и обыкновенной скальной ящерицы.

Понятия не имея, что это за тварь такая, и явилась ли она одна, я решил, что спокойно проживу без ответов на эти вопросы и спешно предложил:

— Пойдемте отсюда.

Стоило появиться на пороге «Тибо», внутри повисла такая тишина, что на какой-то момент показалось, будто оттуда весь воздух выпустили. Каждый из завсегдатаев замер и с изумлением уставился на наше незабываемое трио. Даже бармен оторвался от протирания стаканов и вытаращился так, словно не ожидал увидеть меня живым. Это позабавило.

Нарочито громко усмехнувшись, я прошагал к единственному пустующему столику в самом углу таверны. Шаманка двинулась следом, а брат направился к стойке, где завел разговор с хозяином, который, судя по виду, был совершенно от этого не в восторге. Мало-помалу жизнь в забегаловке возвращалась в прежнее русло, но я кожей чувствовал жгучие взгляды и шепотки, что провожали меня через весь зал.

Расселись. Стали ждать. Я старался ни на кого в особенности не смотреть, надеясь, что постороннее любопытство, липшее ко мне, точно слизь, как-нибудь само рассосется. Понимая, чем оно вызвано, я осторожно потрогал расквашенный нос. На прикосновение тот откликнулся болезненно. Стало быть, к вечеру разнесет как переспевший плод бо-бо. Зрелище получится отменное.

— Повернись, я посмотрю, что можно сделать, — сказала шаманка.

Памятуя о том, с какой легкостью она излечила Мекета от колотой раны, полученной им в поединке с Аргусом, я слегка воодушевился.

Но сразу вспомнил:

— Кажется, вы говорили, что не стоит привлекать внимание подобными трюками.

— Если в деле замешаны лейры — безусловно, — откликнулась Тассия Руэ, бесцеремонно стиснув мое лицо между ладоней. — Однако от шаманов никто иного и не ожидает. Думаешь, тут все на тебя так пялятся? Ну-ну. В некотором смысле лечить — наша обязанность, и почти никого не интересует, каким именно образом мы это делаем. А сейчас помолчи, будь любезен. Я должна сосредоточиться на ранении.

Ранении. Даже в голове слово звучало пафосно. И это притом, что ничего общего с пафосом не имело. Как и большая часть моей жизни. Следуя за Мекетом от одного третьесортного мирка к другому, я давно открыл, что все приключения, что нам довелось пережить, в реальности совсем не так внушительны, какими представляются, когда о них говоришь.

Пальцы шаманки, остервенело мявшие мой нос, казались ледяными, но при этом вызывали сильное жжение. Тассия Руэ определенно знала свое дело, но действовала при этом так, будто собиралась заново вылепить мне лицо. Еще она что-то приговаривала на огианском наречии, побуждая Тени действовать по ее воле, восстанавливая хрящи и растворяя гематомы.

Я старался мужественно терпеть, но при особо болезненном тычке не выдержал и ойкнул.

— А чего так больно-то?!

— Вообще-то, тебе нос сломали, мальчик мой, — едко заметила огианка, продолжая мануальную терапию. — Ты, конечно, даже так красавчик на зависть многим, но если не хочешь дефилировать с этой чудесной кривизной, советую чуть потерпеть и позволить мне завершить дело.

Я подчинился, и, спустя минуту, все было кончено: жжение прошло, а нос, кажется, вернулся в прежнюю форму. Оставалась сущая мелочь — стереть засохшую кровь, но для этого применять потусторонние силы не пришлось. Сгодились и обычные салфетки.

— Спасибо, — сказал я, спрятав в карман перепачканные кровью кусочки бумаги.

— Мне было нетрудно. — Шаманка поскромничала, хоть явно гордилась собой. Понизив голос до полушепота, она добавила: — Истинные знахари, в чьих руках Тени, и не на такое способны.

Неприкрытый намек на заключенную между нами сделку заставил усмехнуться. Когда мы расстались в прошлый раз, она пообещала, что сама меня найдет, как только придет время.

Похоже, время пришло.

Вернулся Мекет. В руках он держал три кружки темно-лилового пенного напитка.

— Боиджийское пиво, — объявил братец, со стуком опуская кружки на стол. Он был мрачен, но ни о каких трудностях с барменом, если таковые вообще возникли, не обмолвился. — Через пару минут принесут и поесть. Я взял тебе жареные крылышки туа — местный деликатес и все такое.

— Не сомневаюсь. — Каким бы голодным я себя ни чувствовал, после происшествия в подворотне желудок, казалось, завязался узлом. Придвинув одну из кружек, осторожно принюхался к содержимому. Отвращения не вызвало.

— Не стоило на меня тратиться, — проговорила шаманка. — Ни пить, ни есть я здесь не собираюсь.

— Да как угодно, — буркнул Мекет, притянул кружку и залпом осушил. Смачно рыгнул и добавил: — Давно хотел попробовать такое.

Мы с шаманкой переглянулись.

— Ну и убожество, — резюмировала она.

Проигнорировав ее замечание, братец понизил голос и поинтересовался:

— Итак, Мозголом, выкладывай, как ты умудрился нарваться на тех ублюдков?

Заставив себя отпить прохладного пенного напитка с терпким травянистым вкусом, я ответил:

— Я не нарывался. Они зацепили меня прямо здесь и даже ничего не объяснили. Просто выволокли на улицу.

Мекета новость заметно встревожила.

— Что-нибудь сказали?

Я наморщил лоб, пытаясь припомнить детали. В ситуации, когда события происходят слишком сумбурно и стремительно, о мелочах, как правило, легко забываешь.

— Требовали, чтобы я заплатил за то, что оказался на их территории.

— И все? — Брат удивился.

— И все, — подтвердил я и прищурился. — А почему ты спрашиваешь?

Прежде чем ответить, он присосался ко второй кружке, но отпил лишь чуть, потом заявил:

— Один из них был тем, кто и назначил мне здесь встречу. Тот самый «свой» человек.

Спрашивать о ком речь, нужды не было никакой. О Лоскуте, конечно. О ком же еще?

— То есть ты все это время ждал его в кабинке?

— Так было условлено.

Я резко выпрямился, со стуком опустив пивную кружку на стол, и, игнорируя косые взгляды завсегдатаев, изумленно уставился на брата. Слов не хватало, чтобы выразить всю степень негодования, но я изо всех сил надеялся, что сумел передать чувства мимикой.

— Полегче, Мозголом, — проговорил он, поднимая ладони вверх. — Не нагнетай.

Было видно, что ему стало не по себе. Только меня это не успокоило.

— Легко говорить! Не тебе лицо об стол разбили.

Мекет тяжело вздохнул и рассеянно поскреб щетину.

— Неплохо, кстати, выглядишь. Бабуся подлатала?

Шаманка скромно потупилась, из-за чего я едва пиво обратно не выплюнул.

— Только не рассчитывайте, будто это станет правилом. Я вам в лекари не нанималась.

— И все же исполняешь эту функцию с завидной постоянностью, — заметил братец, всверлившись в старуху подозрительным взглядом. — И не строй из себя альтруистку. Не будь здесь Мозголома, ты бы и пальцем не пошевелила.

Шаманка рассеянно поскребла кривым ногтем пустую кружку.

— Ты же так хорошо меня знаешь.

— Вот именно, — подался чуть вперед Мекет. — Запомни это на будущее. А теперь к делу. Я хочу знать, что это за история с Лоскутом, и какого хрена ты забыла в том проулке? И не воображай, будто заставишь меня поверить в совпадение. Там, где ты появляешься, случайностей не бывает.

— И снова весьма тонко подмечено.

— Еще раз скажешь что-нибудь в этом духе, разобью респиратор!

Столь непростительная грубость даже меня возмутила.

— Мекет! Заткнись!

Но тот тряхнул гривой.

— Я заткнусь, как только твоя подружка начнет отвечать на вопросы.

— Какие именно вопросы вас интересуют, господин Динальт? — холодно спросила огианка, будто и не ей угрожали. — Хотя постой-ка, я догадаюсь сама. Лоскут тебя волнует, верно? Он и его нелепое предательство? Так вот, позвольте сообщить, раз уж это до сих пор до вас не дошло, открыт сезон охоты.

Подошел бармен с подносом, на котором дымились три тарелки. На нас он старался не смотреть, как будто боялся выдать собственные мысли, хотя выражение лица кричало громче некуда. Глянув на тарелку с кусочками поджаренного мяса, я прикинул, стоит ли прикасаться к еде. Теплый прием намекал, что на тарелке вместе с мясом вполне мог обнаружиться какой-нибудь неприятный сюрприз.

— Расслабься, — сказал Мекет, правильно истолковав мой подозрительный взгляд. Пока бармен расставлял тарелки, брат со скрещенными на груди руками зорко следил за каждым его движением. — Он не станет так рисковать. Верно, друг?

— Верно… друг, — подтвердил тот, хоть и без энтузиазма. Из чего я сделал вывод, что Мекет провел с ним короткую, но эффективную беседу.

Вежливость требовала сказать:

— Спасибо.

— Наслаждайтесь, — бросил бармен и ретировался.

Вооружившись ножом и вилкой, я отпилил небольшой кусочек сочного мяса и положил в рот. Жевал долго, старательно, но вкуса совершенно не чувствовал. А шаманка будто знала это и с каким-то злорадным интересом наблюдала.

— Сначала оговорюсь, — заметила она. — Точных сведений у меня нет, и все, на чем я строю свои гипотезы — чистые слухи. Впрочем, нет ни единой причины не доверять им. Ни у меня, ни у вас.

— И что же это за слухи? — поинтересовался Мекет, игнорируя еду и продолжая заливать в себя пиво.

— Смерть Майры Метары принесла в Орден куатов перемены. Прежде он и так не был особенно сплочен, однако могущество лейры удерживало его от развала. Мелкие фракции, которые до этого беспрекословно исполняли любые ее приказы, решили, что настал их звездный час и очертя голову ринулись в борьбу за власть. Кое-кого, как я слышала, уже можно считать историей.

Не без труда протолкнув внутрь один кусочек, я мужественно взялся за следующий.

— А что с Аргусом?

Тассия Руэ пожала плечами:

— Неизвестно. Пока Майра стояла во главе, он старательно изображал из себя верного пса, но теперь… Быть может, свобода ударила ему в голову? Впрочем, я убеждена, он не захочет брать на себя обязанности нового претора, и удовлетворится ролью в тени. А почему ты интересуешься?

Я стойко выдержал ее пристальный взгляд. К Ди Аргусу я, сам не зная почему, испытывал смешанные чувства, которые ничего общего с ненавистью не имели. Несмотря на довольно краткое знакомство, серый страж сумел оставить неизгладимый отпечаток на моей душе. Настолько, что после своего бегства, снился по ночам. Сны эти были странными и чаще всего походили на гротескную мешанину из самых разнообразных образов, над которыми Аргус неизменно доминировал.

Но об этом я, конечно же, говорить не стал и только неопределенно пожал плечами.

Шаманка, будто иного и не ожидала, кивнула.

— Что бы ни творилось с Орденом куатов, — продолжила она, — знайте, что рыскать по Галактике в поисках Риши они не перестанут. Сейчас, когда куаты знают, что он собой представляет, они ни перед чем не остановятся, пока не заполучат его в свои руки.

Старательно изображая, что меня все вышесказанное не касается, я не переставал поглядывать на братца, с каждым глотком пива и каждым произнесенным словом шаманки делавшимся мрачнее и мрачнее. Наконец, он прикончил вторую кружку и все-таки взялся за обед.

— Если ты не забыла, я хорошо знаю, как действуют куаты. Им не заполучить Мозголома, до тех пор, пока я жив.

Огианка качнула головой.

— Ты исключителен, Мекет, спору нет. И то, что из твоего ДНК получилось нечто настолько удивительное, как Риши, — прямое тому доказательство. Но ты не берешь в расчет одну немаловажную деталь. Исток всегда оставляет следы. Он искривляет пространство, делая это своего рода личной подписью. Чем Исток сильнее, тем заметней его автограф.

— Ты нас так отыскала? — спросил Мекет.

Шаманка кивнула.

— Прежде его не было видно, покуда мощь находилась под надежным замком, созданным Гугсой. Но теперь оковы сорваны, и всюду, куда бы твой Риши ни ступил, остается хорошо заметный психический след. И куаты тоже способны его считать.

— Все еще не вижу связи с Лоскутом.

— Что вовсе не новость для меня. Иначе ты бы дважды подумал, прежде чем тащить парня сюда. Ты прекрасно знаешь, что у серых стражей всюду глаза и уши. Их шпионов и осведомителей можно встретить где угодно. А Мероэ не исключение. Более того, этот город — родина последнего оставшегося в живых потомка древних графов Занди, который, насколько мне известно, имеет к куатам не последнее отношение.

Услышав это, я мигом насторожился.

— Я думал, род Занди давно прервался.

— Ты ошибся, дружок, — улыбнулась огианка. — Один из Занди все еще жив. И, будьте уверены, знает, что вы рыщите на его территории. Я убеждена, Лоскут стал одним из тех, кому было поручено прощупать степень опасности, которую представляет собой Риши. — Тут она почти печально заглянула брату в глаза: — Быть может, Лоскут и был твоим другом, Мекет, но денежки явно любил намного больше. Хотя и не так сильно, как собственную шкуру. Что удалось доказать наглядно. Ведь он заранее знал, что ты выйдешь на него, и готовил эту ловушку, вовсе не собираясь тебе помогать.

— Откуда он мог это знать?

Тассия Руэ горько усмехнулась:

— Ты все еще веришь в то, что у тебя друзья повсюду, куда ни ткнись, да, Мекет? Времена изменились, и с тех пор, как Риомм начал сжимать кулак, все больше народу начинают переживать о себе любимых. Какое кому дело до третьесортного сыщика, когда их личные интересы под угрозой?

Мекета это, однако, развеселило.

— Тебя послушать, тут целый заговор нарисовался.

— Только не делай вид, будто удивлен, — отозвалась шаманка. — Ты не хуже меня все это осознаешь, однако зачем-то все время лезешь на рожон. Не похоже на разумника, который стремится уберечь брата.

Наклонившись вперед, Мекет вкрадчиво проговорил:

— Не твоего ума это дело, ведьма.

Шаманка не дрогнула, лишь пригрозила пальцем:

— Осторожней в выражениях, Мекет. Сравнивая меня с ведьмами, ты унижаешь мое достоинство, а это не очень мудро. На Оджия-Прайм ведьм не любят. К тому же, если обратимся к сказкам, то там ведьмы могли превращать зазнавшихся грубиянов в нечто весьма неприятное. Не стоит меня искушать.

Мекет рассмеялся, пытаясь показать, что слова шаманки его не взволновали. Тем не менее я заметил, как он напрягся. Не от страха, а потому что был готов дать отпор.

Несмотря на то, что мне было о чем поразмыслить, я решил не дать ситуации накалиться до предела и постарался снизить градус напряжения вопросом:

— Откуда вам все это стало известно, Тассия? О предательстве Лоскута и потомке местных правителей.

Ответ был предсказуемо расплывчатый:

— Меня только что назвали ведьмой, а ты ждешь разъяснений? Достаточно и того, что мне хватило мудрости предвидеть подобный поворот и не дать вам вляпаться в еще более увесистую кучу дерьма.

— Ну ты прям героиня, — процедил братец.

Я не стал дожидаться, пока шаманка парирует, и, отодвинув пустую тарелку, сказал:

— Ну и как нам теперь добыть минн? Без помощи в лабораторию не пробраться, а без минна Д’юма не отдаст инфочип.

— Что за инфочип? — тут же заинтересовалась огианка.

— Спасибо тебе, Мозголом, — раздосадовано проворчал Мекет.

— Ой, смотрите-ка, великая тайна! — закатил глаза я. — Суть-то в том, что у нас проблема, решения которой я пока не вижу.

— Если проблема только в минне, то проблемы нет, — внезапно сказала шаманка. — Я помогу вам достать его.

Неожиданное заявление заставило Мекета насмешливо выгнуть бровь:

— И как же ты это сделаешь, а? Наколдуешь?

В ответ Тассия Руэ гордо вздернула подбородок:

— Ни одна ведьма не раскрывает своих секретов даже под угрозой смерти. В особенности тем, кто этого не ценит.