Тысячу раз «да»

Рони Лорен, 2021

Рони Лорен – автор бестселлеров New York Times и USA Today. «Тысячу раз "да"» – трогательная история любви двух необычных людей. Холлин страдает синдромом Туретта. Социальная жизнь дается ей нелегко. Девушка ведет блог о ночной жизни Нового Орлеана, скрываясь за псевдонимом. У нее много поклонников, но все они обожают вымышленную Миз Поппи, а не настоящую Холлин. В офисе она знакомится с очень симпатичным парнем по имени Джаспер. Он работает бариста, в свободное время занимается импровизацией в театральной группе. А еще у Джаспера СДВГ. Кажется, им стоило бы держаться подальше друг от друга. Но это знакомство меняет жизни обоих. «Умно, мило и весело. Этот роман прекрасен по всем пунктам». – Publishers Weekly «Эту книгу нельзя пропустить!» – Молли О’киф, автор бестселлеров USA Today «Феноменально». – Лорелей Джеймс, автор бестселлеров New York Times и USA Today

Глава седьмая

Джаспер очнулся в тумане ватных мыслей и путаных снов, в которых на очередном импровизационном шоу членов его труппы заменяли шимпанзе. Он пошевелился в постели, и в нос ему ударил странный, резкий запах. Он вцепился в простыни, но острая боль в левой руке заставила его так же быстро выпустить ткань. Какого черта?

Веки казались слишком тяжелыми и неподъемными, незнакомые звуки наполняли уши. Может быть, он все еще спал. Обезьяны могли появиться в любой момент. Или, может быть, он пьян? Но он не помнил, как пил. Он попытался облизнуть губы, но язык оказался сухим, как опилки. Он повернул голову и заставил себя открыть глаза. В поле зрения появилась бледно-бежевая стена вместе с какой-то машиной. Его охватило замешательство. Это была не его спальня. Он прищурился. В слабом освещении мелкие детали стали видны отчетливее. Поручни кровати. Трубка капельницы. Стол на колесиках.

Больничная палата. Он в больнице.

О. Вспышки воспоминаний вернулись к нему, как будто были частью его сна. Вот его везут в оживленную приемную скорой помощи. Вот медбрат. Разговаривает с ним и везет его в комнату для анализов. Врач, объясняющий ему все быстрыми, рублеными фразами. Разговоры о том, что нужно готовить Джаспера к операции. Аппендикс. Может лопнуть. Нужно оперировать прямо сейчас.

Джаспер тихо застонал. Ему сделали операцию. Черт возьми. Он взглянул на свою левую руку, к которой сверху была прикреплена капельница. На другой руке был браслет с его именем. Затем он ощутил тупую боль в животе. Они вырезали из него частичку. Будет намного больнее, когда закончится действие лекарства.

Он закрыл глаза, и его затопил страх. Может быть, стоит просто снова заснуть, еще немного задержаться в своем неведении.

Но тихий звук справа заставил его снова поднять веки. Он повернул голову, каждое движение давалось так тяжело, словно его окружало желе. Он несколько раз моргнул при виде открывшегося зрелища. В кресле свернулась калачиком женщина. Она крепко спала, тихонько похрапывая. Холлин. Потрясение от того, что он ее увидел, немного прояснило его разум.

Холлин осталась? Прошлой ночью она даже не пошла с ним. Или пошла? Последнее, что он помнил, как она высадила его у двери, фактически велев ему убираться восвояси. Почему она спит в его палате?

Он хотел спросить ее, но голос не слушался. Ему удалось лишь издать хриплые, неразборчивые звуки, как будто он был каким-то пьяницей, приходящим в себя на Бурбон-стрит. Он оставил попытки и просто наблюдал за ней несколько мгновений. На него снова нахлынул прошедший вечер. То, что он сделал на сцене. Ее гнев. Момент, когда он узнал, что у нее синдром Туретта.

Он поморщился. Иисусе. Он никогда еще не чувствовал себя таким засранцем. Те гримасы, которые она строила, она не могла контролировать. А он решил, что они адресованы ему. Ты настолько эгоцентричен? Он почти слышал голос сестры, ругающей его. И даже после того, что он сделал, Холлин все равно предложила отвезти его в больницу. Теперь она свернулась в том, что выглядело как самое неудобное кресло в мире. Кто была эта женщина?

Кое-что он понял прошлой ночью. Она была из тех, кто, разозлившись, не побоялся накричать на него, но она сказала, что новые люди заставляют ее нервничать. Женщина, которая обменивалась с ним кокетливыми сообщениями, но едва могла смотреть ему в глаза. Женщина, которая казалась очень осторожной.

Он нахмурился, наблюдая, как мягко поднимается и опускается грудь спящей. Он мало что знал о синдроме Туретта, но во сне ее лицо было гладким и расслабленным. Черты ее лица были мягкими, длинные ресницы касались щек, а губы слегка приоткрылись. Он уже знал, что она привлекательна, но в состоянии неосторожного сна, когда ее макияж немного размазался, а вьющиеся волосы растрепались еще сильнее, чем обычно, он понял, что она просто сногсшибательна.

Вот как бы она выглядела, если бы он проснулся рядом с ней в постели.

Блин, это не та мысль, которую он должен думать на больничной койке о женщине, которая фактически заявила, что больше никогда с ним не заговорит. Он закрыл глаза. Может, это обезболивающие виноваты.

Может, виновата необходимость нравиться всем вокруг. Затащить Холлин в постель значило бы доказать, что он ей очень нравится. На самом деле он позаботился бы о том, чтобы она ушла очень довольная своим новым другом Джаспером.

Заткнись, мозг-извращенец.

Сейчас у него были дела поважнее, чем неуместное влечение. Например, чертово восстановление после операции, больничные счета, начало занятий и выяснение всей этой ситуации с театром. Больше никаких мыслей о Холлин. Или о том, как она будет выглядеть в его постели. Или о том, как она только что вздохнула во сне, заставив его подумать о том, как она будет стонать, когда…

Нет. Не об этом. Он отвернул голову, чтобы больше не смотреть на нее. Ему просто нужно больше спать. Он не в своем уме. В любом случае к тому времени, как он проснется, она, наверное, уже уйдет.

* * *

Холлин проснулась в неудобном больничном кресле. Все ее суставы протестовали и трещали. Она застонала и потерла затылок, пытаясь избавиться от боли. Медсестра с бочкообразной грудью склонилась над кроватью Джаспера, проверяя пакет для капельницы. Она улыбнулась Холлин.

— Извините, не хотела вас будить.

Холлин пошевелилась, опустив ноги на пол.

— Все в порядке. Как он?

— Он просыпался? — спросила медсестра.

— Насколько я знаю, нет.

Она сидела довольно долго после того, как они привезли Джаспера из послеоперационной палаты, надеясь, что он проснется и скажет ей, кому она должна для него позвонить. Когда его привезли, он был в полусне, все еще сильно накачан лекарствами. Он почему-то назвал ее Фелисити, а потом разговаривал с ней так, словно она была еще одной медсестрой. Она сдалась и решила подождать, пока пройдет наркоз. Но в какой-то момент, очевидно, заснула.

Она посмотрела на часы на стене: чуть больше пяти утра.

— Вы отвезете его домой, когда его выпишут? — спросила медсестра.

Она моргнула.

— Эм-м. Я надеюсь, что, когда он снова проснется, он сможет сказать мне, кому позвонить. Мы просто… коллеги.

Медсестра одарила ее доброй улыбкой.

— Ну, вы очень хороший друг, раз остались с ним вот так. Никому не нравится просыпаться в больнице в одиночестве.

Холлин поджала губы и кивнула, чувствуя себя полной дурой, потому что первоначально собиралась оставить его здесь одного.

— Док будет совершать обход в течение следующего часа или около того. — Медсестра что-то пометила на электронном планшете, который принесла с собой. — Мы не можем выписать его, пока он не сможет удерживать в организме жидкость и перестанет мочиться, так что если он проснется, в этом кувшине — ледяная вода.

Холлин поежилась. Она знала Джаспера всего пару дней, а кто-то обсуждал с ней его мочеиспускание. Она и представить себе не могла, как он на это отреагирует.

— Хорошо.

Медсестра поставила пластиковый кувшин на боковой столик.

— Мне нужно проверить еще нескольких пациентов, но почему бы вам не попытаться поговорить с ним и осторожно разбудить? Затем, если он будет готов, заставьте его съесть несколько кусочков льда или выпить немного воды. Я свяжусь с вами через некоторое время.

Холлин застыла.

— Погодите, вы хотите, чтобы я…

Но медсестра уже вышла в коридор, слишком занятая, чтобы беспокоиться о Холлин и ее неловкости. Холлин уставилась на закрывающуюся дверь, а затем снова переключила внимание на Джаспера. Его грудь поднималась и опускалась с ровными вдохами. В тонком больничном халате, спящий, он выглядел гораздо менее устрашающе, но ее сердце учащенно билось при мысли о том, чтобы разбудить его и объяснить ему ситуацию.

Тебе сделали операцию.

Я здесь, потому что… потому что ты потерял свой телефон? Потому что я не могу оставить тебя в покое? Потому что я полностью игнорирую личное пространство и болтаюсь в твоей комнате, как преследовательница? Тьфу.

И она должна не только разбудить его, но и поговорить с ним о том, чтобы он пописал?

Просто убейте меня сейчас, и покончим с этим.

Она со стоном поднялась на ноги. Пальцы отбивали счет. Она откашлялась и подошла поближе.

— Эм-м, Джаспер?

Его веки не дрогнули.

Она облизнула губы. Боже, она не хотела этого делать. Она предпочла бы, чтобы он вообще не знал, что она здесь была. Холлин оглянулась на стул. Ее сумочка валялась на полу, а сверху лежал телефон Джаспера. Прошлой ночью она попыталась дозвониться до его контактов, но телефон был заблокирован. Ей нужен был его пароль или… Она оглянулась на Джаспера и руку, из которой не торчала капельница.

Ее захлестнула волна облегчения. Если бы она могла приложить его большой палец к телефону, чтобы получить отпечаток пальца, она была бы свободна и пошла бы домой. Она поспешно схватила его телефон и вернулась к краю кровати. Еще раз взглянула на его лицо, убедившись, что он крепко спит, а затем повернулась к нему спиной, осторожно взяла его за запястье и подняла руку. Рука оказалась теплой и шершавой, длинные пальцы мягко сжались. Она положила телефон на кровать, а затем попыталась приложить его большой палец к кнопке, чтобы считать отпечаток. Если бы она могла добраться до его списка контактов, она могла бы позвонить кому-нибудь, чтобы он приехал за ним в больницу.

Она поднесла его руку к телефону, но угол был неправильным, большой палец изогнулся слишком сильно. Она осторожно переместила хватку и взяла только большой палец, пытаясь повернуть его.

— Так ты действительно из ЦРУ или просто пытаешься украсть информацию о моем банковском счете?

Холлин вздрогнула и выпустила руку Джаспера. Повернулась и встретила его глуповатую ухмылку.

— Не хотелось тебя огорчать, но банковский счет тебя разочарует, — сказал он хриплым голосом Марлона Брандо. — Я перевел все свои миллионы на офшорный счет.

Сердце Холлин забилось в горле, как колибри.

— Ты проснулся.

— Думаю, да. — Джаспер попытался сесть и зашипел, очевидно, боль застала его врасплох. Он снова откинулся на подушки. — Если только это не очередной сон. Ты не собираешься превращаться в шимпанзе?

Мышцы ее лица подергивались. Даже если бы она не чувствовала знакомых сокращений, она видела, как он изучает выражение ее лица. Она уставилась на одеяло.

— Я пыталась разблокировать твой телефон, чтобы посмотреть, кому я могу позвонить для тебя. Возможно, они скоро смогут тебя выписать.

— Да?

Она кивнула.

— Да, как только ты сможешь…

Он снова попытался пошевелиться, и больничная кровать заскрипела.

— Пройтись колесом? Сделать стойку на голове? Поделить в столбик? Чувствую, что полностью к этому готов.

Она снова откашлялась.

— Нет. Скорее, выпить чего-нибудь и, понимаешь…

Она сделала какое-то нелепое движение рукой.

— Ах, — с тихим смешком сказал он. — Мне нужно помочиться в утку.

— Да.

— Фантастика. Выступать под давлением, — сказал он. — Думаю, мне лучше попробовать что-нибудь выпить, чтобы подготовиться к важному моменту. Я намерен получить за это действие десять баллов из десяти.

Она подняла голову, ее взгляд метнулся к нему.

— Что? — спросил он.

Мгновение она пристально смотрела на него.

— Ничего, просто… ты говоришь вещи, из-за которых другие чувствовали бы себя неловко.

Он одарил ее обезоруживающей улыбкой.

— Это все импровизация. Игра без стыда. — Он отвернулся и поправил простыни. — Плюс я был приемным ребенком. То, что ты новичок в семье шесть раз подряд, как бы избавляет от неловкости.

Ее глаза расширились.

— Ничего себе.

— И на самом деле все неловкости — это способ показать кому-то другому, что ты человек. Я думал, что этот секрет уже раскрыт. — Он бросил на нее мрачный взгляд. — Холлин, я не робот — к большому разочарованию моего прежнего девятилетнего «я», влюбленного в «Трансформеров».

Она слегка улыбнулась, но его сосредоточенное на ней внимание было слишком сильным. Она заставила себя отвлечься, налила и предложила Джасперу стакан воды со льдом.

Он протянул руку, но прежде, чем она поняла, что он делает, он сжал руку, которую она держала на перилах его кровати, вместо того чтобы взять чашку. Она вздрогнула от теплого прикосновения, но руку не убрала. Он стиснул ее пальцы.

— Так значит, ты осталась.

Она почувствовала, как застывает под его пристальным взглядом. Его рука касалась ее руки. Вспомнились слова Кэла о тактильном голоде.

— Я…

— Это, типа, удивительно круто с твоей стороны. — Он выпустил ее руку и взял чашку. Сделал маленький глоток и слегка поморщился. — Особенно после всего, что произошло прошлым вечером.

— Все в порядке, — пробормотала она.

— Нет, дело не только в этом. Я был придурком, а ты все равно осталась. Поэтому, прежде чем я потеряю все очки выносливости и начну ныть о том, как сильно у меня болит живот, и умолять тебя привести сюда медсестру с каким-нибудь серьезным обезболивающим, я хочу, чтобы ты знала, что я правда ценю тот факт, что ты осталась. Я проснулся немного раньше, когда ты спала и… ну, я просто рад, что проснулся здесь не один. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Ты хороший человек, Дорогая Холлин. Спасибо тебе.

Эти слова и новоиспеченное прозвище произвели на нее бо́льший эффект, чем она ожидала, и ей пришлось отвести взгляд. Она отступила на несколько шагов и скрестила руки на груди.

— Это было несложно.

Он на мгновение замолчал, изучая ее, а затем быстро кивнул.

— Я собираюсь позвонить своей сестре и сообщить ей, что произошло. Она приедет сюда, поругается из-за чего-нибудь с врачами, а потом отвезет меня домой, как только они будут готовы меня выписать. Почему бы тебе не пойти домой и не отдохнуть немного? Я знаю, что это была долгая ночь. Ты официально освобождена от обязанностей доброй самаритянки.

Она поджала губы и посмотрела на дверь.

— Ты уверен, что тебя отвезут домой?

Он слегка улыбнулся.

— Да, здесь я прикрыт.

Холлин больше всего на свете хотела выбраться из этого места, сбежать назад в безопасность своего дома, но другая маленькая частичка ее души не хотела покидать Джаспера.

— Тебе что-нибудь нужно, прежде чем я уйду?

— Много-много таблеток, — сказал он с серьезным кивком. — Как и всем.

Она тихо рассмеялась и подошла, чтобы забрать свои вещи.

— Ясно. Я скажу медсестре, чтобы она заглянула еще раз. Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше.

— Спасибо, Холлин.

Он наблюдал за ней слишком пристально. Она чувствовала, как усиливаются тики. Захотелось спрятать лицо, спрятать постукивающие пальцы. Скрыть. Скрыть. Скрыть.

Но вместо этого она выдавила из себя следующие слова.

— И, — она глубоко вздохнула, — скоро увидимся. В кофе-баре.

Ему потребовалась секунда, чтобы осознать, что она сказала, но затем его губы растянулись в улыбке.

— Правда?

— Мое лицо будет делать, — она указала на свой дергающийся нос, — это. И мне будет неловко, потому что я не умею вести светскую беседу.

Он выглядел довольным, как Панч^[37].

— Я на сто процентов гожусь для неловкой светской беседы.

— И ты никогда, никогда больше не будешь использовать меня в своих выступлениях.

— Клянусь.

При этих словах она наконец почувствовала, что полностью улыбается.

— Круто. Увидимся, Дорогуша Джаспер.

— Позже, Дорогая Холлин.

Она выскользнула из палаты, прежде чем успела покраснеть с головы до ног, сказала медсестре, чтобы та принесла Джасперу лекарства, и направилась к выходу. Измученная, но впервые за долгое время полная надежд.

Примечания

37

Панч — персонаж английского народного театра кукол, шут.