Россия и мусульманский мир № 10 / 2010

Группа авторов, 2010

В журнале публикуются научные материалы по текущим политическим, социальным и религиозным вопросам, касающимся взаимоотношений России и мировой исламской уммы, а также мусульманских стран.

МОДЕРНИЗАЦИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ

В РОССИИ НЕ СОВПАДАЮТ

Е. Брагина, доктор экономических наук (ИМЭМО РАН)

В вышеуказанном докладе В.Л. Иноземцева поставлены проблемы, ответы на которые стали болезненно острыми на фоне экономического кризиса. Высказаны в нем и весьма интересные, неординарные идеи, заслуживающие внимательного анализа и дальнейшего развития. Вместе с тем категоричность некоторых суждений вызывает возражения. Дать определение модернизации весьма трудно; наверное, оно и не может быть исчерпывающим. Но все же провозглашаемое в докладе равенство между модернизацией и догоняющим развитием кажется преувеличением. Напомню в связи с этим общепринятое ныне различие между ростом и развитием. Экстенсивный рост экономики реализуется в ряде стран Юга, не приводя, в отличие от развития, ни к ее модернизации, ни к догоняющему развитию. В лучшем случае, если страна (правительство) не проедает и не разворовывает средства, получаемые от экспорта сырья, она может медленно накапливать средства для диверсификации структуры хозяйства в отдаленном будущем.

Тезис В.Л. Иноземцева о том, что глобализация существенно расширяет возможности модернизации на национальном уровне, не вызывает сомнения. Но это теоретически. По сути же глобализация — одновременно и возможность, и угроза. Ее выгоды становятся очевидными, доступными не только при наличии в стране финансовых ресурсов для закупки иностранных технологий. Это как раз самый несложный метод продвижения к модернизации, не всегда приносящий успех. Догоняющее развитие, даже если считать его синонимом модернизации, возможно только при определенных предпосылках. Проблема в том, что в большинстве стран Юга внешние заимствования, начиная от технологий и кончая современными ноу-хау, попадают в такую бизнес-среду, которая способна, в лучшем случае, лишь частично адаптировать их к местным социально-экономическим условиям. Вследствие этого преобразование хозяйства может быть лишь ограниченным. Только при широкой адаптации названных заимствований они могут стать импульсами обновления производства, а не обернутся потерей средств и времени.

Экономическая история России в начале XX в. и в годы предвоенных пятилеток знала периоды активного импорта современной техники, привлечения иностранных инвестиций и специалистов к строительству крупных предприятий в тяжелой промышленности. При всей важности появления последних это — скорее точки роста, классический вариант «стальной индустриализации», а не модернизация народного хозяйства. Такая политика лишь в незначительной степени затронула отрасли легкой промышленности, тогда как внутренний спрос населения на потребительские товары, импорт которых был практически запрещен, хронически не удовлетворялся. Это была типичная мобилизационная экономика. В годы «холодной войны» СССР практически проводил курс на автаркию, дистанцируясь от индустриально развитого Запада. Созданная трудо-, капитало — и ресурсоемкая промышленность, не получая новых стимулов развития, начала отставать от мировых стандартов. Исключение составляли лишь несколько отраслей, в первую очередь космическая, а также производство вооружений.

Ориентация на крупные предприятия — типичное наследие социалистического периода — устарела. Но гигантомания и тяга к возведению больших престижных, псевдоимиджевых сооружений сохраняют привлекательность в сознании разных политических страт, в том числе правящих кругов РФ. Достаточно, наверное, лишь упомянуть всевозможные деловые центры в столице, проект небоскреба Газпрома в исторической части Петербурга, объекты Олимпиады 2014 г. в Сочи и саммита АТЭС 2012 г. во Владивостоке. Эта «игра в престиж» обойдется очень дорого в экономическом и социальном плане, но не подтолкнет модернизацию как способ подъема страны на новый уровень. Его достижение крайне осложнено, пока в России существует качественная неравномерность ее западных и восточных регионов, связанная, в том числе, с неразвитостью и моральной, и физической устарелостью инфраструктуры, в первую очередь железных и шоссейных дорог, трубопроводных систем. Как следствие — низкая мобильность рабочей силы, удорожание себестоимости национальной продукции, ее низкая конкурентоспособность, что ярко проявилось в условиях экономического кризиса.

В докладе не выделено основное препятствие модернизации — неустойчивость российской бизнес-среды, ее непрозрачность, незащищенность прав собственности. Государственные институции не обеспечивают их защиту и реализацию. Слабость институтов, иерархия административной вертикали позволяют российской чиновничьей элите не соблюдать правила игры, на которых зиждется здоровый бизнес, перераспределять в свою пользу собственность, заниматься рейдерством, извлекать рентные доходы из статусного положения в бюрократических структурах.

Недееспособность институтов государства в огромной мере снижает эффективность законов, которые могли бы помочь, например, мелкому бизнесу. О нем на фоне кризиса активно заговорили на правительственном уровне, признав его важную роль в поддержании занятости. Впрочем, можно сколько угодно законодательно запрещать бесконечные проверки малых предприятий, но их владельцы, особенно в российской глубинке, крайне редко рискуют обращаться в суд или органы прокуратуры за защитой от местной милиции, регулярно берущей дань без всяких проверок, или от чиновников, затягивающих предоставление лицензий и разрешений без оплаты их «услуг». Это самая массовая «демократическая» коррупция, которая, став системообразующей, мучает предпринимателей на всех уровнях. В результате в экономике замедляются трансакции, нарушаются контракты, усиливается недоверие к государственным органам управления. Самое главное — ослабевает мотивация к предпринимательству, без коего модернизация немыслима.

В докладе хорошо сказано о мифах, заполняющих массовое сознание в сегодняшней России. В частности, популярен тезис о нашей квалифицированной рабочей силе, которую мы якобы можем дать Европе. На деле в стране ощущается ее нехватка, снижается качество образования (особенно школьного), подготовки рабочей силы и специалистов. К тому же тендерная и возрастная структура россиян крайне неблагоприятна. Постоянные политические и экономические катаклизмы современной России измотали людей, это — усталое, физически и психически надломленное население. И еще — алкоголизм. Потребление алкоголя за последние 18 лет выросло втрое, это влечет за собой нарастание ранней смертности, травматизма на производстве и в быту, неспособности к систематическому физическому и умственному труду. Возможно ли в таких условиях говорить о мобилизационных усилиях?

Встать на путь мобилизационной экономики было бы опасно, и можно предположить, что оживление интереса к соответствующей политике со стороны политиков и экономистов означает продолжение недоброй традиции отношения к народу как расходному материалу для непонятного будущего за счет настоящего. Опять люди рассматриваются как винтики. В том же ключе звучит заявление вице-премьера России С. Иванова: «Люди — вот наша вторая нефть», «они вскоре займут заслуженное первое место». Как всегда — в будущем времени, когда-нибудь потом. Но если людям отведено второе после углеводородов место, едва ли можно рассчитывать на трансформацию российской экономики в современную инновационную. На такой основе не складывается соответствующая модернизационному процессу трудовая этика, а она — важнейший компонент наукоемкого производства, требующего компетентности и ответственности, а не второсортности.

Насколько оправданны надежды на глобализацию, в частности на то, что Россия может дать Европе рынки? В контексте мобилизационной политики это означало бы концентрацию финансов на импорте средств производства за счет потребления, которое и так в РФ невысокое. Растущая безработица и инфляция заметно снижают покупательную способность и внутренний спрос, который увеличивался во многом благодаря работникам, занятым в финансово-банковской сфере с их высокими по российским меркам зарплатами. И они же подверглись в первую очередь массовым увольнениям, превратившись в презрительный «офисный планктон». Какие рынки ныне привлекут частный иностранный капитал?

Доклад интересен постановками проблем в острой открытой форме. Это безусловная заслуга автора. Но большинство предложений предваряют слова «нужно», «необходимо» и другие их синонимы. Но кто будет делать в стране то, что нужно? В.Л. Иноземцев выдвигает два фактора, которые, по его мнению, требуются для быстрой модернизации, — современные производственные технологии и элиты. В условиях глобализации при наличии финансовых средств технологии доступны. А вот где взять ответственные и дееспособные элиты — бесспорно, самый жгучий вопрос.

«Мировая экономика и международные отношения», М., 2010 г., № 2, с. 95–103.