Мораль моего пистолета
Частный Контракт — это узаконенная сделка между долгом и совестью. Неужели никто не задумывался о том, почему нужно было вводить столь абсурдный механизм спасения жизни косможителей, сознательно либо невольно нарушивших правила пересечения Жёлтой Полосы? И нельзя ли было обойтись в таком простом и понятном деле безо всяких противоестественных сделок?
Меня всегда также забавляла роль оружия в деле торжества высокой морали. Ибо если нарушитель Жёлтой Полосы не задержан с применением оружия, то значит, он не защищён Контрактом, так как формально небезопасен.
Сенатор Ао, Улл, «Размышления вне кабинета»,
«Бюллетень Независимого Комитета по наблюдению и арбитражу»,
вып. IX, Стр. 105
Случилось это две недели назад. Если расширять временные координаты — происшествие имело место ранней весной, примерно за два с половиной года до войны. Я потом много думал об этой истории, то пытаясь смотреть на факты беспристрастно, а то, напротив, вспоминая и анализируя свои тогдашние переживания. Через какое-то время я бросил это занятие, поняв, что высший смысл всего произошедшего всего лишь в том, что только Великая Мать могла провести нас через эту запутанную цепочку затейливо связанных между собой событий без жертв и катастрофических потерь.
Происшествие с Гостьей и всё то, что стояло за ним, с холодной ясностью показало истинное положение вещей в нашей колонии и наши перспективы на будущее. Далеко идущие последствия его оказались столь значительны, что мне порой больно думать, что в тот период мы были достойны только такого подхода. Лишь вмешательство извне в сочетании с поддержкой свыше могли помочь нам. И только тайно — так, чтобы мы и сами не подозревали об оказанной нам поддержке…
Историю с Гостьей я лучше расскажу с самого её конца — именно с того момента, как сам в неё влип. Обратный порядок в изложении событий будет примерно соответствовать тому, как мне открывались разные подробности этого загадочного и неординарного для нашей скромной планеты события — вплоть до того момента, когда всё окончательно, как мне тогда казалось, прояснилось.
И́мет, моя приёмная дочь, в ту пору оканчивала курс инженера-энергетика в Общественном университете Кодда. Университет и его научный городок располагались в посёлке Выселки. Это на нашем, на левом берегу Уараты, километров на тридцать ниже по реке ближайшего к Кодду моста на Шоссе. И от города это тоже километров тридцать, если по Надречному шоссе. В общем, на автобусе не наездишься. И потому жила падчерица в студенческом общежитии. Второй год уже дома только по выходным и праздникам появлялась, да и то не всякий раз.
Впрочем, как я понял, в этом-то и был замысел организаторов Общественного университета под лозунгом «невзирая на общину» — вытащить молодёжь из дому, создать условия для полноценных занятий. У Кожевенников и Медников это не так выражено, но у Рыбаков семнадцати-восемнадцатилетнюю молодёжь по утрам точно ни в какой класс не соберёшь. После ночного лова только к рассвету придут с моря вместе с отцами юноши, и только к обеду освободятся с разборки рыбы и сетей вместе с матерями девушки. Общинное воспитание, безусловно, несёт какое-то здоровое начало, но кто-то же должен становиться врачами и учителями, управлять транспортной системой и энергетическими объектами. Центральное правительство колонии во главе со своим бессменным Председателем Басутой давно и безнадёжно запустило этот вопрос. К тому же, те молодые люди, что уезжали учиться в Инаркт, где был университет, в котором учился и я, там же потом и оставались. Так что столичный университет своей деятельностью только усугублял проблему юго-западного региона. В итоге до таких социальных парадоксов уже дошло, что общины побережья практически без споров (что почти невероятно!) договорились совместными усилиями учредить собственный университет. А в Выселках был давным-давно основанный в складчину Медниками и Кожевенниками научный городок — его для того, кажется, и строили лет пятнадцать назад. Да дело до конца не довели — обычная для общин история. Переругались из-за чего-то, а потом так и застряли на полдороге. Но в этот раз общественная воля была тверда и дошло-таки до набора студентов. И даже на громкий лозунг «невзирая на общину» духу хватило.
Второй год уже крутилась эта машина «общественной надежды». Впервые двери высшего учебного заведения были формально открыты для всех бывших школьников с высоким индексом по итоговому тестированию, а не только для тех, кого направила община. И ведь пошло дело! Откуда только ни приезжали подросшие дети! Хотя большинство было, конечно, из самого Кодда и окрестностей, но нашлись места и для уроженцев весьма удалённых районов. В общем, для нашего мира с его патриархально-общинной основой это была просто маленькая и почти никем не замеченная революция. Мальчишек и девчонок из Медников и Кожевенников ещё можно было представить в одном классе. Ну, ещё детей Каменщиков, которые чаще держались обособленно, всё же можно было с ними мысленно объединить. Рыбаков уже сложнее. Но отпрысков Земледельцев… Охотников из восточных лесов ещё только не хватало для полноты картины! Да что там: я слышал, что в одной группе с Имет учились двое сыновей довольно известного в определённых кругах контрабандиста! И, к удивлению многих, всё было тихо-мирно, учёные мужи на успеваемость студентов не жаловались. В общем — почти овеществлённая мечта об общественном согласии.
Уже второй набор сделали — и, я слышал, неплохо укомплектовали все курсы. И вот первый выпуск приближался…
Итак, заканчивался первый месяц весны — днём солнышко пригревало, но темнело ещё очень рано и ночи были холодны. Валлти в тот вечер была на суточном дежурстве в своём медцентре, расположенном у энергоцентра в Пхата. Она часа два как уехала. А я — только час как со своей смены домой заявился.
Я по службе знал, что в городе намечено некое торжественное мероприятие, для чего было выделено здание Общественного совета Кодда. Там сегодня ожидались гости из столицы плюс ещё какие-то шишки из Парламентской миссии Малого Кольца. Потом я узнал, что намеченный приём призван осветить очередные достижения науки и культуры прибрежного региона. Естественно, в этом участвует вся университетская верхушка. Кроме того, планируется даже представить общественности наиболее способных студентов. Имет училась неплохо, но выдающихся успехов не делала — родная община Медников заставила её учиться на энергетика, хотя девушке хотелось социологии или чего-то в этом роде. Но, тем не менее, в список избранных, как выяснилось, попала и она.
Общественный совет располагается в центре города, недалеко от набережной. Подобные мероприятия заканчиваются поздно. На следующий день был выходной, и у Имет могло родиться искушение после торжественного приёма рвануть домой. Я уже подумывал — не встретить ли мне её на машине, чтобы дочка не тащилась по темноте через полгорода. Да и холодало по вечерам пока ещё очень быстро. Но потом прошла информация, что всех студентов повезут обратно до Выселок на специально заказанном автобусе. А автобус, в любом случае, поднимаясь к стрелке Шоссе от гавани, заезжает в Верхний Кодд, где стоит наш дом. А там — привычная всем водителям остановка, и она не так далеко от нашей улочки. Поэтому, что бы там Имет ни решила, мне можно было не беспокоиться. В общем, это волнительное для местных властей, помпезное и неизбежно тоскливое мероприятие не грозило мне даже минимальными хлопотами. Ну кто же мог подумать, что его ждёт столь драматический финал?
Неожиданный звонок… Как я этого не люблю! Дребезжащий вызов коммуникатора раздался поздно вечером, где-то в половине десятого. Я приволок ноги с дежурства около семи и, наскоро поужинав, к этому моменту уже валялся в постели. И, конечно, я допустил свою обычную ошибку: для того чтобы ответить, мне пришлось вставать. Это только брелок специальной связи, особая тайна каждого агента нашей адвослужбы, у меня всегда на груди, на цепочке. А коробочка коммуникатора с кургузым штырьком антенны обычно ночует там же, где и потайная кобура с пистолетом — на комоде у входа в спальню. До того чтобы таскать с собой пистолет на прикроватную тумбочку, я ещё не опустился.
Первоначально было искушение наплевать на всё и сказать потом, что не расслышал звонка. В конце концов, если бы случилось что-то действительно серьёзное, то запиликал бы не коммуникатор, а брелок специальной связи…
Но я так не могу. Нет, я, тихо ругаясь, всегда встану, потирая лицо, и пойду в темноте, на ощупь, к комоду. При этом, как обычно, удивляясь тому, что, казалось, только мечтал, как бы побыстрее уснуть, а на самом деле уже спал. И сокрушаясь, что теперь всё это придётся начинать сначала… Конечно, если вообще удастся в кровать вернуться…
Сам по себе внеплановый звонок по коммуникатору, как правило, означал для меня какой-либо стресс. Он же был у меня служебный, и звонили по нему, в основном, по службе. Это, конечно, совсем не тот стресс, что при вызове по секретному брелоку специальной связи, который используется только для экстренных случаев. Но всё же… Однако услышать вдруг голос падчерицы с неизвестного адреса вызова я уж совсем не ожидал!
Чтобы понять, что я почувствовал, нужно пояснить, что звонок по коммуникатору для обычных граждан в те времена, по сложившемуся стереотипу мышления, уже самим своим фактом означал отклонение от стандартного хода событий. Коммуникатор был тогда достаточно дорогой и редкой игрушкой. К тому же, относительно малое его распространение среди простых людей сильно снижало его ценность. Если не брать в расчёт силовые структуры и различные службы, то у населения коммуникаторы были, в основном, только у районных старост да у активистов общин. У меня вот был служебный, а у Валлти не было — рядовым врачам не полагалось. И тут Имет звонит… Значит, раз нашла коммуникатор, — точно что-то случилось. Ну, в общем, держись, отчим!
Говорить Имет старалась спокойно и внятно — и это только усугубило мои опасения. Я стоял босиком на полу в одних трусах и слушал, что мне говорит дочка откуда-то издалека. Казалось, что её фамильный дом тоже с тревогой подслушивал — то там, то здесь в сонной темноте и тишине раздавались шорохи и нервные поскрипывания. И по всему выходило, что это неодушевлённое беспокойство было не напрасно. Нечто серьёзное должно было случиться, чтобы Имет пришлось вот так собраться и докладывать, как через танковую рацию. По голосу я чувствовал, что даётся ей это нелегко.
Что же она мне сказала? Самое интересное, что почти ничего. Видать, чему-то всё-таки я успел её научить. Сообщила, что срочно нужна помощь, так как её подружку разыскивают. Кто именно разыскивает — уточнять не было необходимости, так как этот речевой оборот в нашем диалекте языка адапт обычно ассоциировался только с действиями силовых структур столичного подчинения. А уж за что разыскивают — так про это по открытому каналу связи и вовсе лучше было не говорить.
— Ты одна? — сразу спросил я, опасаясь, что девушка начнёт передавать в эфир ненужные сейчас подробности.
— Нет, со мной мои друзья, — ответила Имет.
И никаких имён, правильно.
— Где вы?
— Там, где тебя надо бы искать, но никогда не найти.
Я почти сразу догадался, что речь идёт о моём старом доме в Шнерсе. Ну надо же, как завернула — и запомнила ведь мои слова, когда-то в шутку сказанные…
Я всё ещё не собрался с мыслями и чувствами, но служебная часть моего мозга уже сама собой включилась на просчёт оперативной ситуации. Хм, где Шнерс — а где здание Общественного совета Кодда, в котором проходило сегодняшнее мероприятие… Общественный совет — это в Нижнем Кодде, недалеко от набережной. А дом мой на самой окраине, наверху — на границе Шнерса и Меловки, почти у самой промзоны… Километров семь, между прочим — далеко же они забрались!
И как они туда попали, в дом-то мой? Хотя, впрочем, что тут удивительного… Имет знала, где он находится. И я сам показывал ей как-то, где прячу ключ от своего пустующего жилья… Настал момент, когда нужно было спрятаться — она всё это и вспомнила. Только что-то быстро они там оказались… Семь километров, молодёжная компания, включающая девушек… Я глянул на часы наручного навигатора, машинально нашарив его на тумбочке — по моим данным, приём ещё должен был быть в самом разгаре. Пешком — почти невероятно… Ещё и машину откуда-то взяли, а не только коммуникатор с неизвестным мне кодом? Очень интересно…
Ну, так что же там случилось? Хорошо хоть не саму Имет ищут… Предположим, что девушка, которую «разыскивают», — тоже студентка. Это вероятней всего: откуда же доченьке поздним вечером добыть подружку, как не с Выселок? Студентка — значит, ровесница Имет, плюс-минус… Что такое могла сотворить молодая девушка, чтобы наша ленивая полиция на ночь глядя бросилась её разыскивать? Облила заезжего сенатора компотом во время торжественного приёма? Эх, знал бы я тогда, что там на самом деле произошло…
Не скрою, ситуация в тот момент всё-таки не показалась мне в достаточной степени серьёзной. Да и не мог я оценить сразу всей опасности происходящего — у меня просто не было достаточных сведений для этого. Честно признаюсь, я предположил сначала какую-то молодёжную шалость, внезапно принявшую неожиданный для её участников оборот. Такие истории я ещё по университету помнил — локальный накал страстей, о котором все уже через неделю забудут… Однако я действовал привычно: помощь нужна, значит, нужно выручать. Я ещё говорил с дочерью по коммуникатору, а рука уже сама нащупала на комоде ремни потайной кобуры с пистолетом.
— Оставайтесь там и сидите тихо, — я постарался придать последней фразе максимум убедительности.
Зная, что время в таких делах обычно играет первостепенную роль, я не терял ни минуты. По неистребимой своей привычке оделся в темноте, влез в портупею, быстрым шагом пересёк слегка подсвеченную лунным светом гостиную, накинул в прихожей куртку и, так и не включив в доме света, сбежал по лестнице к входной двери. Ну вот, сэкономил несколько секунд на адаптацию глаз к сырой уличной тьме.
Вернувшись со службы, я оставил свой джип во дворе. Случайная россыпь малозначительных, на первый взгляд, факторов была в ту ночь на моей стороне. Как хорошо, что машина была тут, а не на базе… Хорошо, что Сума́, наша луна, висела в небе, лишь изредка прячась за тучами… И хорошо, что Валлти в ту ночь была на дежурстве и не ничего про всё это не знала — а то и ей бы досталось, наверное, в ходе последующих событий. Этого мне ещё только не хватало…
Кыр, чёрная патлатая псина, был почти неразличим в темноте. По своему обыкновению, он выбрался из будки, ещё заслышав мои торопливые шаги на лестнице. И не гавкнул даже ни разу, чтобы не расстроить тайных планов хозяина, рысцою во тьме устремившегося к своему джипу — почувствовал, что что-то случилось. Ну до чего же умная собака…
Доехал я довольно быстро — погода в тот вечер была неважная, на улицах никого. Темнотища, сыро, холодно, дождь моросит… Чисто машинально я поехал окраиной, к центру спускаться не стал. Срезал немного по тёмным улочкам Верхнего Кодда, причём проехал аккурат мимо своей базы. В тот момент я ещё не знал, что скоро мне потребуется помощь, но я уже не смогу её попросить… Выскочив на главную дорогу, ведущую из города к Шоссе, я через километр крутанул налево, на окружную дорожку, огибающую город по его верхней границе. Окружная была не больно-то широка, зато не имела резких поворотов и была абсолютно пуста в этот час. По ней я и проскочил до самого своего старого дома с ветерком.
Свернув с дороги на знакомую мне с детства немощёную площадь, в отблеске фар я заметил белую помятую морду микроавтобуса профессора Сха, спрятанного в ближайшем проулке. Я хорошо знал эту машину и не мог ошибиться. Значит, всё-таки не пешком они сюда добрались… Действительно, машина… Но какая! Это было уже слишком! Вряд ли профессор этим вечером лично подвёз молодёжную компанию на глухую окраину, а потом ещё и спрятал здесь свой микроавтобус. Значит, детишки ещё и машину угнали! Вот это да! Опоили их там чем-то в Общественном совете, что ли?
Тормознув у родного забора, я внимательно оглядел улицу, прежде чем войти. Всё было тихо. В моём доме не светилось ни одного огонька. Я мысленно восстановил в памяти планировку. Дом был рассчитан на две семьи. Вход и прихожая были общими, по центру одноэтажного строения располагался довольно обширный коридор, где обычно хранились всякие крупные «уличные» вещи — санки, велосипеды, лопаты для уборки снега, мётлы. Двери в жилые помещения выходили в коридор и располагались друг напротив друга. Наша была правая. Теперь я здесь бывал редко, жильё напротив тоже пустовало с незапамятных времён — я и не помнил, чтобы у меня когда-нибудь были соседи.
Я тихонько постучал во входную дверь. Открыла мне Имет. Ещё в прихожей я заметил полоску света, пробивающуюся из коридора. Замечательной особенностью коридора в моём доме было то, что у него не было окон, выходящих на улицу.
Да, там я их всех и нашёл. Тусклая лампочка без плафона светила из-под потемневшего потолка. Я быстро оглядел притаившуюся в коридоре молодёжь. Вместе с Имет насчитал семерых. Девочки и мальчики, примерно поровну… Одеты все в вызывающе-белые комбинезоны бестолкового покроя — с секундной задержкой догадываюсь, что это торжественная форма, выданная студентам для приёма. Комбинезоны почти у всех перепачканы на локтях и коленях, а у кого-то и на боку — вероятно, прыгали в окно, а потом по саду во дворе Общественного совета ползали, не иначе…
Знаю ли я кого-нибудь из них? Город у нас не такой большой… Сразу узнаю двух братьев — сыновей хорошо известного мне контрабандиста У́та, с которым мы не раз общались при самых разнообразных обстоятельствах. У отца их было прозвище Большой У́та. А мальчишек его так все и звали — Ута-старший и Ута-младший. Старший, тот был покрепче и повыше ростом, атлетического сложения. А младший так — плотненький. Как говорят, не худой да не толстый. Но по физиономии заметно хитрее старшего. Эти ребята боевые, держатся поближе к дверям. Чуть поодаль стоят симпатичная девушка с роскошными медно-каштановыми волосами и стройный юноша с правильными чертами лица — этих не знаю точно. Обоим белые парадные комбинезоны удивительно не к лицу и не по фигуре. В дальнем углу я вижу круглолицее создание с песчаного цвета кудряшками — ба, да это же Виниви, дочка нашего полицмейстера! Ну и компания подобралась! А вот эта щупленькая светловолосая девушка, чьё лицо всё время в тени от больших санок, висящих на стене…
А…!
Оп!
Охотник расы удм!
Косможитель среди нас!!
Удм! Точно удм! Характерные для этой расы черты лица, едва заметные отличия в разрезе глаз, общее телосложение — рад бы я был обмануться! Но нет — это точно была удм, звёздная охотница. Да-да, у них все считаются воинами — и женщины наравне с мужчинами. Только вот волосы для косможительницы непривычно длинные. Длиннее даже, чем до плеч — прямо так и вьются, как у наивной девчонки с окраины. Но это только одна деталь, это частности…
Спокойно… Спокойно… Главное не подать виду, что испугался…
Как описать шок от такой внезапной встречи? Никак! Это нужно самому прочувствовать… Даже встретив двух диверсантов с бомбой на лугу у термоядерного реактора, я так не переживал! Наверное, я слишком многое знал про удм, про эту расу космических воинов. В юности я космосом увлекался, а потом ещё знающие люди рассказывали… В своё время я даже некоторые их приёмы пытался выучить…
И что же мне делать теперь? Я сжал в кулак руку, потянувшуюся было за пистолетом. Всё равно она окажется быстрее — это я точно знал. Да и народу вокруг… Считай, дети…
Сержант, мой шеф, учил: уели тебя — включай анализ. Легко ему говорить, бывшему полковнику разведки… Косможительница одета как все, держится среди них, как среди своих… Нет, главное, что ребята и девчата, похоже, считают её за свою! И как такое возможно!? И они её даже вроде как пытаются защитить… Можно не сомневаться, что это именно она первопричина сегодняшней истории…
Я делаю глубокий вдох. Удм держится спокойно, уже целых две секунды наблюдает за моими переживаниями… В этот момент двое заговорили одновременно.
— Ачет, я хотела… — начала было Имет где-то за моим правым плечом, но ей не дали закончить фразу.
Заметив мой пристальный взгляд в сторону девушки удм, на середину коридора выскочил тот красавец-парень, имени которого я не знал. Он развернул свои уже достаточно широкие плечи, загораживая охотницу от меня, и заявил:
— Только не говорите, что она вам тоже не нравится! Это недоразумение!
— Крат, уймись! — нахмурившись, Ута-старший, пользуясь своей более крупной комплекцией, оттащил его за руку в сторону.
И тут девушка из племени звёздных охотников сама вышла на середину коридора, в освободившееся место в светлом круге под лампочкой. Она помолчала, изучая меня взглядом, потом развела в сторону руки, повернув их ладонями ко мне.
— Я безоружна, — ошеломлённо прошептала в наступившей тишине из своего угла Виниви. Дочка полицмейстера, оказывается, знала интерадапт — универсальный язык жестов, специально придуманный для общения разных народов.
Косможительница подняла руки и коснулась висков, растопырив пальцы.
— Мой разум открыт, у меня нет опасных замыслов, — прокомментировала Виниви.
Потом звёздная девушка протянула ко мне руки ладонями вверх.
— Я нуждаюсь в помощи, — уже увереннее перевела Виниви.
Я догадался, почему косможительница заговорила жестами — ей была важна моя реакция на интерадапт. Действительно ли я адво? Она ведь не знала этого наверняка — а так хоть какая-то, но проверка… Или наоборот — она опасалась породить во мне сомнения в том, что она косможительница. Губительные для неё, кстати, в данной ситуации… Мало ли чего я, тёмный планетянин, знал, а чего не знал… Вот, например, Стаки мог удм и не опознать. Но бурная реакция на это действо последовала не у меня, а у гармонично сложенного юноши по имени Крат.
— Так ты что, хочешь сказать, что этот сенатор… этот надутый индюк… он был прав!? Он, получается, правду говорил!? — напустился тот на Виниви, взявшую на себя неблагодарную роль переводчицы. Голос его сорвался.
— Да уймись ты, Крат! — Ута-старший обхватил своего товарища за плечо и встряхнул.
— Пусть Та́ка сама хоть что-нибудь скажет! — парнишка попытался вырваться, но здоровенный сын контрабандиста крепко держал его. — Она что, говорить разучилась?
— Жесты в таких делах первей будут, — сказал вполголоса Ута-младший откуда-то из-за моей спины.
Теперь все смотрели на меня. Но меня это уже не очень-то заботило. Больше меня беспокоил итог наметившихся церемониальных переговоров с косможительницей. А они отнюдь не обещали быть простыми. С каждой секундой я всё глубже понимал, какая именно беда случилась. А также — почему и кого разыскивает полиция. И нет здесь никакого недоразумения: воин племени удм никак не мог оказаться вне Космодрома без какого-то особого трюка! Иначе я бы по долгу своей службы, безусловно, знал о таком беспрецедентном случае! Значит, ловили её совершенно справедливо…
— Ты нарушила Закон, — медленно сказал я косможительнице. В конце концов, я мог что-то сделать только в рамках своей лицензии, правила которой были намертво зашиты в мою профессиональную карту. Кстати, на каком языке с пришелицей нужно было общаться? Похоже, все вокруг были уверены, что она прекрасно говорит на нашем адапте.
Не сводя с меня глаз, юная охотница, которую назвали Така, одетая как планетянка и с откровенно планетянской причёской, стоя посреди тускло освещённого коридора, увешанного старыми тазами, лыжами и санками, безропотно сложила руки — плотно сомкнутые домиком пальцы коснулись губ. В этот раз я заметил на её пальцах колечки — на взгляд, обычный девичий набор, как и у всех её ровесниц. Имет такие же носила. Ну надо же! Отдавать дань традициям — это уже не просто маскировка! А потом удм опять протянула руки ко мне.
«Не оправдываюсь» — вот, что значил её первый жест. Хм, а я попал пальцем в небо… Ну и дела!
— Нет слов для оправдания, — Виниви, выглянув из-за плеча Уты-старшего, довольно точно перевела этот жест в ритуальную фразу, — Помоги мне.
Интерадапт я прекрасно понимал и сам. Слова Виниви были важнее для тех, кто его не понимал. Видно было, что молодые люди обескуражены не меньше меня самого. Выходит, они были знакомы с этой Такой не первый день и даже не подозревали, кто она такая? Ничего подобного я раньше не слышал. Это был просто невероятный случай!
Но сейчас мне лучше было подумать о том, в какой глупейшей ситуации оказался я сам. Незаконное Проникновение было налицо. А я, между прочим, человек служивый. И что я теперь должен делать? Схватить её, формально следуя инструкциям? Или помогать ей, преступая свои должностные обязанности? Я как никто, наверное, знал, что нарушители Жёлтой Полосы бывают разные.
«Некогда считать — решай сердцем», — так говорит Сержант. Мысли бестолковым потоком проносились в моей голове. Я вдруг сообразил, что это именно косможительницу падчерица в разговоре по коммуникатору назвала подругой (или подружкой — неважно). Имет выросла на моих глазах, и мне казалось, что я вполне ориентируюсь в её жизненных ценностях. Какие-либо злонамеренные действия звёздной охотницы наверняка оттолкнули бы её… И она бы интуитивно выбрала другие слова. Например, назвала Таку сокурсницей или ещё как-то в таком роде. Хватаясь в экстренной ситуации за трубку чужого коммуникатора, Имет решала сердцем. Наверное, мне стоило учитывать её мнение… Это я к тому, что Частный Контракт не допускает вариантов.
Частный Контракт — это особое соглашение, суть которого ближе всего к изначальной миссии самого института адво. Контракт заключается между нарушителем Жёлтой Полосы и обладателем лицензии адво с одной только целью — выдворить того, кто проник на планету незаконно, обратно за Жёлтую Полосу. Что он будет делать, оказавшись на Космодроме, — уже другой вопрос. Главная цель Частного Контракта — сохранение жизни как нарушителя, так и местных жителей, которых он мог бы перебить, пытаясь спастись. Чаще всего нарушитель — это косможитель, которого местные власти всячески стараются изловить. По разным причинам…
Частный Контракт — это моё право, право агента адвослужбы, предусмотренное Законом. Этим я принципиально отличаюсь от полицейских и сотрудников служб безопасности всех мастей. Заключив его, я свободен от всех обязательств, пока не доставлю оказавшегося не на своём месте субъекта к Жёлтой Полосе — и Закон защищает меня. Но свободен только я сам: даже мои товарищи по службе, как должностные лица, не имеют права мне помогать. Единственная поблажка в правилах игры — лицо, находящееся в Частном Контракте с адво, считается задержанным, а значит, временно безопасным. Правда, для местных властей это, как правило, ничего не значит…
Идиотизм ситуации был связан, в первую очередь, с тем, что решение требовалось принять немедленно — если я собирался кого-то спасать, то время, отпущенное мне на это самой ситуацией, уходило с каждой минутой. Но Контракт не позволял брать под свою опеку военнослужащих чужих армий и вообще всех вооружённых лиц. Ну и, конечно, всяких там убийц, шпионов, диверсантов, воров да контрабандистов — Закон, легко регулирующий жизнь и смерть в обозримой Вселенной, был в этом случае до крайности щепетилен. Но я ничего не знал про девушку чужой расы, с которой столкнулся нос к носу по милости моей приёмной дочки и её компании! Времени на раздумья не было — даже если я потом решу, что стоит спасти ей жизнь, я уже, вероятнее всего, не смогу этого сделать. Формально я должен был просто её арестовать, а под Частным Контрактом я буду один против всех… И до Космодрома с его Жёлтой Полосой — почти тысяча километров!
Словно прочитав по лицу мои мысли, косможительница медленно приложила запястья к вискам, разведя ладони в стороны. Потом она опустила руки и быстро покачала головой, раскидав по плечам свои светлые, слегка волнистые волосы. На этот раз Виниви замешкалась.
— Нет свидетельств моей вины, — перевёл я за неё, разминая онемевшие от волнения пальцы на правой руке.
— Какая там вина, она же с нами училась! — опять попытался вступиться за неё парень по имени Крат.
— Ну ладно, раз так, — я выхватил пистолет и направил его Таке в грудь. Другой рукой я вытащил из кармана свою профессиональную карточку и сжал между пальцев. Вплавленный в неё зелёный кристалл едва заметно мигнул — пошла официальная запись.
— Я задерживаю тебя, — сказал я, машинально перейдя на итик. Сам не знаю, почему — наверное, потому что пришлось бы ещё соображать, как некоторые формальные фразы звучат на адапте.
— Я не сопротивляюсь, — также на итике ответила мне косможительница. И она, и я пока говорили строго по протоколу — при заключении контракта иначе нельзя.
— Ты что!? — внезапно набросившись на меня сбоку, Имет повисла на моей руке с пистолетом.
— Я тебя не за этим позвала! — закричала она сквозь слёзы.
— Не мешай ему! — Ута-младший с трудом оторвал падчерицу от моего рукава и сгрёб в охапку, чтобы она снова на меня не бросилась.
— Я готова пересечь Жёлтую Полосу обратно! — сказала косможительница и опять протянула ко мне руки ладонями вверх. Это было формальное предложение Частного Контракта.
Не отводя от неё пистолета, я поправил куртку и, стараясь не слушать причитаний Имет, произнёс то, что обязан был по протоколу:
— Частный Контракт доступен не всем. Кто может свидетельствовать в твою пользу?
Тут только я спохватился, что мы с Такой говорим на итике, языке избранных, и некоторые из окружающих могут его не понимать. В отличие от адапта, в школе его не изучают. Но я недооценил современных молодых людей.
— Я могу! Свидетельствую в её пользу! — тоненький голос Виниви дрожал, но итик у неё шёл чистый.
— Я, Виниви Эита Тбар, дочь Каменщиков. Два года я видела её почти каждый день. Свидетельствую об отсутствии её вины перед общиной Каменщиков. Нет свидетельств её вины перед колонией Имллт. Вину же перед Законом искупает Контракт, — одним духом выдала на итике дочка полицмейстера.
— Ну ты даёшь, Виниви, — ошарашено пробормотал Ута-старший.
— Кто ещё? — поддерживая официальный тон, громко спросил я.
— Я! Я! — Крат наконец-то вырвался из объятий Уты-старшего. — Что нужно говорить?
— Повторяй за Виниви, — подсказал ему Ута-младший.
— Свидетельствую… — прочистив горло, Крат тоже довольно внятно повторил формулу поручительства. Оказалось, что он из общины Земледельцев. Понятно, почему такой красавчик — они там все, кто на земле работает, как на подбор. Вроде как близость к природе облагораживает… Но молодец, тоже ведь не отстаёт от товарищей. Даже итик вон освоил…
Но каков союз, вы только подумайте — общины Каменщиков и Земледельцев вместе о чём-то свидетельствуют. Упасть — не встать! Да, новые времена с этой молодёжью наступают, не иначе!
Следующей выступила Имет. Сердито вытерев слёзы, она буквально пропела на итике всё, что нужно, добавив к общей куче ещё и свидетельство своей родной общины Медников. Ну, она-то понятно, это у неё в крови — дедушка её был известным на всю колонию учёным, им Медники по сей день гордятся.
— Трое! Достаточно! — я жестом остановил Уту-младшего, открывшего было рот, чтобы поддержать свидетельства товарищей. Ещё только свидетельства от Контрабандистов тут не хватало…
— Частный Контракт!
Да, я всё-таки произнёс эти слова! Уже сколько лет я был адво, но этот контракт у меня первый. Великая Мать, помоги мне!
— Условия контракта? — спокойно спросила светловолосая косможительница Така.
Или жизнь спасать, или деньги зарабатывать — всегда надо делать что-нибудь одно. Делать два этих дела сразу, как правило, не получается. Я усвоил это ещё от отца, когда мы с ним как-то в шторм на баркасе спасли незадачливых новичков, что перевернулись прямо напротив устья Уараты. Вернулись тогда только под утро, все мокрые, усталые и без рыбы — груз пришлось выбросить… Отяжелевшая из-за нежданных пассажиров отцовская посудина уже не выгребала против злой штормовой волны, не вытягивал мотор…
— Цена твоя. И без торга! — я сознательно перевернул официальную формулу шиворот-навыворот. Впрочем, в данной ситуации это выглядело не более нелепо, чем всё остальное.
В глазах затесавшейся в ряды студентов юной охотницы мелькнуло не то недоумение, не то уважение…
— Контракт заключён! — она сделала характерный жест, будто сама себе пожимает руку.
— Контракт заключён! — я повторил этот жест, только с учётом того, что одна рука была занята оружием.
Ну вот и всё. Теперь вся ответственность за её жизнь была на мне. Целиться в косможительницу больше не было необходимости. Самое время решать — что же делать дальше.
Запястьем руки, сжимавшей пистолет, я потёр подбородок и задумался. «И почему я вечно попадаю в такие истории?» — в который уж раз подумалось мне. «Других не зовут», — сам собой родился в голове ответ. Что ж, посмотрим, чем в этот раз всё закончится…
Тем временем многие из окружающих так до конца и не поняли, что произошло. Имет продолжала всхлипывать где-то у меня за спиной. Юноша по имени Крат смотрел на меня, выкатив глаза. Исключая саму охотницу, более или менее правильно оценивала ситуацию, наверное, только Виниви — даже братья Ута посматривали на неё.
— Тебя что-то держит здесь? — спросил я косможительницу на адапте. — Какие-то вещи, снаряжение?
Я понимал, что в белом парадном комбинезоне с дурацкого напыщенного приёма даже охотнице на Космодроме делать нечего. А ещё мне было интересно послушать, как она говорит на адапте.
— Сумка, — ответила та.
— Где?
— В общежитии, в Университете, на Выселках.
Говорила она мягко, даже с лёгким акцентом центральной равнины. Вот это да! Просто класс!
— На Выселках, говоришь… — пробормотал я, пряча пистолет в кобуру.
Была ещё пара вопросов, которые меня интересовали.
— У кого коммуникатор? — как бы между прочим спросил я.
Имет растерянно оглянулась на Уту-младшего, тем самым невольно выдав его. Тот, заметив это, только чуть усмехнулся.
— У меня, — неторопливо откликнулся младший сын контрабандиста и похлопал себя по нагрудному карману комбинезона.
— Где взял?
— Верну!
Я погрозил ему пальцем.
— Я не полицейский, — сказал я парню.
— Я знаю, — отозвался тот.
— Но я слышал твои слова.
— Я понял, — Ута-младший снова улыбнулся в ответ, в глазах мелькнула озорная искорка…
Парень был себе на уме, как и положено сыну контрабандиста.
— Кто из вас умеет водить машину? — снова обратился я ко всем.
Этот вопрос содержал вполне понятный подтекст. «А кто угнал машину профессора?» — вот как это должно было звучать для понимающего человека.
— Я! — Крат энергично вскинул руку.
Ута-старший, который выглядел не только крупнее и сильнее, но и старше Крата, покачал головой. Он-то понял, в чем был вопрос.
— Мы все вместе это сделали! — храбро сказала Виниви. И она тоже была понимающим человеком. И у неё, у дочки полицмейстера, это тоже было в крови. Ута-старший оглянулся на девушку с удивлением и благодарностью.
— А я сюда всех привёз, — чуть улыбнувшись, добавил он, развивая версию своей нежданной заступницы.
— Автобус-то хоть на ходу остался? — я критически глянул на Уту-старшего.
— Остался на ходу, — усмехнулся тот в ответ, показывая, что сына контрабандиста смутить чем-то не так просто. — И энергии ещё на полдня хватит разъезжать…
— Ключи у тебя?
— У меня, — он достал их из кармана и как-то так, с ленцой, бросил мне. А мне пришлось их ловко хватать в воздухе. Это он так проверял меня — тёртый калач был этот Ута-старший.
Но, тем не менее, из двух юных водителей для своего замысла я выбрал Крата. Потому что мне показалось, что лучше сразу сплавить его подальше. Уж больно он был горяч да прямолинеен. Да и к косможительнице однозначно неравнодушен — он даже не пытался это скрывать. Правда, та, судя по её поведению, взаимностью ему отвечать не торопилась… Хотя это же охотница. В её расе строгие клановые нравы, техника равновесной психологической линии, всё такое… Что по ней поймёшь? Но после адапта центральной равнины я был готов поверить во что угодно!
Теперь настало время провести с ребятами беседу с общим разъяснением ситуации.
— Так ты говоришь, она с вами училась? — я обратился напрямую к Крату.
— Да!
— И вам казалось, что вы хорошо её знаете?
— Мы знаем про неё достаточно! — с вызовом ответил юноша. Мысли его были так же упрямы, как и стоявшие ёжиком коротко постриженные тёмные волосы.
— Так вот, объясняю ситуацию, — достаточно жёстко сказал я. — До сегодняшнего вечера вы не знали про неё одной очень важной вещи — она не из нашего мира. Она не планетянка, она — косможительница. И проникла сюда, к нам, незаконно. А значит, сама находится вне закона. И это вовсе никакое не недоразумение. Это понятно?
Судя по всему, Крату хотелось сказать в ответ столько всего сразу, что слова застряли у него в горле — и он только ещё больше выпучил глаза.
— Не знаю, как эта новость повлияет на ваше к ней отношение, но вот поведение властей Кондуктории я вполне берусь предсказать. Её постараются поймать и посадить в тюрьму. Если при задержании она окажет сопротивление — могут и убить… Это тоже понятно?
Наступила тишина. Я повернулся к косможительнице.
— Я не сказал ни слова лжи? — свой вопрос я, неожиданно даже для самого себя, задал на древнем языке Тдмт, откуда и была эта сентенция. Как подумал — так и спросил… Да, я невольно постоянно проверял её — так же, как Ута-старший только что, почти незаметно, проверил меня. С языком Тдмт было знакомо ещё меньшее количество людей, чем с итиком — его знали просто-таки избранные из избранных. Но девушка столь же древней расы удм должна была знать. И косможительница поняла, что я сказал: быстрый тревожный взгляд выдал её. Небось, думала, что эту мудрейшую формулу здесь она одна знает! Но Така, затаившийся в студенческом парадном комбинезоне космический воин, тут же справилась с эмоциями, скромно потупив взор и чуть наклонив голову в ответ.
— Ну, раз всем всё понятно, то прямо сейчас займёмся тем, что попробуем её спасти и помочь добраться до Космодрома.
Набрав в лёгкие воздуха, я как можно убедительнее закончил свою речь:
— Те, кто возьмутся помогать, должны учитывать, что дело это будет небезопасное. И до утра многие из добровольцев почти наверняка получат по шее, а может — и не один раз.
Отступив на пару шагов, я обвёл всех взглядом. Хорошие ребята: на всех лицах читалось, что они боятся больше за неё, за свою двуличную подружку, а не за себя. С другой стороны, здесь присутствовали только те, кто убежал вместе с Такой с торжественного приёма и увёз её подальше на угнанном микроавтобусе.
Я уже понял, что там, на приёме, судя по всему, ей встретился первый за эти два года человек, знавший межзвёздную антропологию. Наверное, кто-то из тех самых приглашённых сенаторов Парламентской Миссии Малого Кольца её опознал… Ну а я был вторым.
Все молчали.
— Простите меня, — громко сказала вдруг косможительница. — Простите, что так получилось!
О, что за чудный вечер! Воин удм приносит извинения, и я тому свидетель! Каждую минуту открываю что-то новое в человеческих отношениях! К добру ли это? Все ли открытия будут радостными? Ну что ж, поживём — увидим…
Та́ка попросила прощения на адапте. И без короткого церемониального поклона на межзвёздном языке жестов. Я понял, что это было адресовано не мне — её друзьям, с которыми она, если верить тому, что говорилось, два года проучилась в университете. Я уже перестал сопротивляться отчаянной нелепости этой истории, я чувствовал, что за этим стоит что-то большое и сложное, до конца ещё мною не понятое. Для них приближался миг расставания, и они все начали это понимать. Но я пожалел времени на сантименты. Возможно, я был неправ, однако к тому моменту грань между прощанием с косможительницей и её похоронами была ещё очень зыбкой, и потерянные минуты могли всё решить.
— Кому самое опасное задание? — торжественно провозгласил я, решительно разрушая едва наметившуюся трогательную паузу.
— Мне! — конечно, это был Крат.
— Смотри, почти наверняка поколотят, — серьёзным тоном предупредил я.
— Я это уже понял, — с достоинством ответил тот.
— Хорошо, — я бросил ему ключи от своего джипа. — Машина у калитки. Поедешь в центр города. Возьми с собой кого-нибудь ещё. Лучше девушку.
— А что там делать? — нахмурившись, парень пытался осознать свою задачу.
— Ничего! — коротко ответил я. — Ездить туда-сюда!
— И ждать, пока поймают и поколотят… — сказал себе под нос Ута-младший. Похоже, он уже схватил суть моего плана целиком.
— А девушку тоже поколотят? — включилась в разговор незнакомка с каштановыми волосами, которая до этого не произнесла ни одного слова.
— Всё может быть, — я вовсе не старался никого стращать, так и было.
— Я поеду, — решительно сказала девушка, имени которой я не знал. Я подумал, что нужно это исправить.
— Тебя как зовут?
— Са́тти, — девушка чуть улыбнулась, проскальзывая мимо, когда Крат взял её за локоть, увлекая к дверям. Каштановые волосы обдали меня лёгким ароматом каких-то совершенно невероятных духов.
У дверей Крат неожиданно затормозил и обернулся, пытаясь поймать взгляд той, которую он до этого вечера знал под именем Така. Конечно, на самом деле её звали как-то иначе — у охотников имена обычно звучат куда жёстче, их диалект не любит гласных. Но сейчас это значения не имело. По разным причинам я никогда не вдавался в дискуссии о том, могут ли в таком возрасте молодые любить — или они только думают, что могут. И сейчас я не стал участвовать в этом вечном споре — повелительно взмахнул рукой, и дверь за Кратом и Са́тти захлопнулась.
По вечерам в Шнерсе, на окраине города, тихо — были отчётливо слышны их шаги по дощатому настилу во дворе, потом заработал мотор моего джипа, затем белёсый меловой гравий захрустел под колёсами… И вот всё стихло.
— Чего ждём? — спросила вдруг Имет.
— Они не должны видеть, что мы будем делать… — всё так же, себе под нос, сказал Ута-младший.
— Почему? — моя Имет всё никак не могла настроиться на волну истинного хода вещей.
— Их же бить будут…
— Но они ведь знают про Выселки…
— Но они не видели! — поддержал брата Ута-старший. — Могут предположить. А это — большая разница для полиции…
— Классно мы живём, — пробормотала Виниви, дочка полицмейстера. Она вышла наконец из своего угла, подошла ближе и встала рядом со старшим братом Ута.
Её духи имели совсем другой аромат. Запах был терпкий, сладковатый. Словно немой вызов кому-то или чему-то. Кому, чему?
— Ну, ребята, — сделав глуповатую морду, я развёл руками, — чтобы восстановить общественную мораль, моего пистолета недостаточно. Что он может? Только пулять да затвором двигать, чтобы патрон не заело… Вот и вся его мораль!
Этой фирменной солдафонской шуткой, услышанной от моего друга Стаки, я пытался развеять напряжённость. Но шутки они не приняли.
— Вот всё и остаётся на уровне пистолета… — серьёзно сказал мне в ответ Ута-старший.
— Но хоть что-то… — машинально пробормотал я, лихорадочно пытаясь переключить свои мысли на то, чтобы снова просчитать в уме свои последующие шаги.
— Да, хоть что-то, — отозвался Ута-младший и потрепал притихшую Имет по плечу.
Така, девушка из расы звёздных охотников удм, с интересом смотрела на нас, планетян.
