Лесной приют. Фэнтези

Руня

Как вырастить из рассады нового президента? Как спасти Землю? Где зайцы косят траву и доят коров? О чем говорят крысы? Что будет, если наступить на Плеснюху? Пришельцы с Планеты Колосков. Есть ли выход из Кротовьего Туннеля? Кто живет в Соляных пещерах? Подземный город. Где алмазы растут как морковка? Зачем украли невесту? Кто живет в колодце? Заклинание Змеи Колодной. Маленький президент. Путь домой. Умереть или победить?

Иллюстратор Руня

© Руня, 2018

© Руня, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4483-3471-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

Люди, звери, птицы, растения чаще чем вещи, нуждаются в том, чтобы их подобрали, починили, нашли им место и простили, никогда никого не выбрасывайте…»

Одри Хепберн

Берегите друг друга

— Там зайцы косят траву, доят коров и дают собакам молоко.

— Всем дают, и котам тоже.

— И кашу каждый день.

— И масло с хлебом.

— И яйца.

— И оладьи.

— И никогда никого не выбрасывают.

— Да замолчите вы или нет. — Одноухий серый пес, вожак стаи, остановился.

Печально покачал головой. Собак и кошек становилось все больше. Некоторые начинали собачиться и шипеть. Приходилось повышать голос.

— Послушайте меня, братья и сестры.

— Какие мы тебе сестры, — прошипела рыжая кошка.

Но тут же, притихла, съежившись под строгим взглядом Одноухого.

— Если мы будем ссориться, собачиться и шипеть друг на друга, мы вряд ли дойдем до Алазара.

— А хоть кто-нибудь дошел? — Пискнул хромой котенок с поломанным хвостом, плетущийся в самом конце стаи.

Котенка нашли на помойке. Люди поигрались и выбросили. Одноухого пса хозяева вывезли подальше от дома и оставили на дороге, тогда у него еще были оба уха. Каждый в этой странной стае хранил свою историю. Забытые или брошенные звери бежали от голода, человеческой жесткости и равнодушия к заветной мечте. Бежали по ночам, вдоль моря. Иначе отловят и в живодерню. На берегу звери приободрились. Тепло, живность водится. То краб, то рыбка попадется, упущенная зазевавшейся чайкой. А если повезет, можно наткнуться на остатки пиршества отдыхающих: подсохший хлеб, таранка, картошка, печенье, чипсы, конфеты и мясные сладкие косточки.

— Нас стало слишком много и мы заметны, даже ночью. — Одноухий разделил стаю на три части, в каждую назначил старшего.

— Встречаемся у Небесного перевала.

Добравшись до Небесного перевала, вожак еще долго вглядывался в ночную тьму. Может кто, отстал или заблудился? Ждал до последнего. Вдали показалась странная горбатая фигура на четырех лапах. Стая насторожилась. Фигура приблизилась. Хромой котенок с поломанным хвостом ехал верхом на овчарке.

— Лайма, спасибо. — Одноухий дружелюбно лизнул овчарку.

— К чему эти мерехлюндии, — Лайма нахмурилась, — там еще шестеро отстали. Нужно за ними вернуться.

Одноухий послал самых сильных и выносливых собак.

— Главное, успеть до рассвета.

Посланцы вернулись быстро. Стая собралась на высоком крутом берегу Синего утеса. Чуть поодаль сияла Голубая гора. Звери притихли.

— Слушайте меня. — Твердо и строго пролаял Одноухий. — Когда развернется рассвет, прыгаем по моей команде. Смотреть только в небо.

— А что будет, если посмотреть вниз?

— Что будет, что будет? Кишмиш из тебя будет. — Огрызнулась Лайма на любопытного новичка.

— Посмотрите, испугаетесь. Упадете в море и разобьетесь о камни. Понятно?

Все кивнули. Многие уже совсем отощали, кожа да кости. Хотя Одноухий и старался равномерно распределять добычу, звери голодали. Кошки ловили бабочек, мышей, находили гусениц и червяков, таскали яйца. Собакам жилось труднее. Кошки делились с собаками своей добычей, но те поначалу гордо отказывались от личинок и мышей. Но потом с благодарностью начали принимать угощение. Каждый делился, чем мог.

— О-хо-хо-нюшки. Ой, ой! Я боюсь. Мы все разобьемся. — Жалобно запищал хромой котенок и попятился назад.

— Уж лучше разбиться в полете, чем умереть на помойке. — Рыжая кошка гордо шагнула вперед и подтолкнула малыша к краю обрыва. — Смотри на небо, вверх и представляй, что у тебя есть крылья.

— Эт-т-т-то к-к-как?

— Как у воробья.

— Может, как у орла?

— Воробей для тебя пока в самый раз.

— Пора. — Пролаял Одноухий.

На рыбацком судне заметили стаю и подплыли ближе.

— Что за чудеса? — Протер глаза помощник капитана.

Люди взяли бинокли. Собаки и кошки самых разных мастей и пород, летели с крутого берега прямо на камни, выступающие из воды. Но у самых камней все вдруг растаяли, растворились в алом зареве рассвета. Ловко и бережно Вселенная подхватывала зверей небесными ладонями.

— Массовая галлюцинация. — Подытожил капитан. — После бессонной ночи, что угодно почудится.

— Но почему собаки и кошки, и именно здесь? Именно сейчас, в это же время и на этом же месте? — Бормотал себе под нос помощник капитана.

— Что вы там шепчете, Сергей? Молитесь, что ли?

— Олег Максимович, дед рассказывал, как видел примерно в этом месте, в это время и в этот день, то же самое, только шестьдесят лет назад. Я еще посмеялся над ним.

— То есть двадцать пятого апреля на рассвете?

— Совершенно верно.

— И ты хочешь сказать, что собаки и кошки приходят сюда со всей страны специально, чтобы попрыгать с обрыва?

— Да ну, вас. Вам бы все шутки шутить.

— А вам бы все сказки сочинять. Идите лучше, проверьте состояние судна.

1. Алазар

«Тайна любви к человеку, Земле, природе, зверю или птице, цветку, дереву, самому малому жучку или бабочке начинается в тот момент, когда мы смотрим

на них без желания ими обладать,

без желания над ними властвовать,

без желания, каким бы то ни было

образом воспользоваться,

— только глядим и изумляемся

той красоте, что нам открылась».

Митрополит Сурожский Антоний

Все звери уже через несколько мгновений стояли у чудесного прозрачного лесного озера. Колоски подорожника в высоком разнотравье тихо качались у берега. Дивные рыбы поднимались из глубины поглазеть на Белый свет и новых пришельцев.

Лесное озеро в обрамлении высоких деревьев — драгоценный камень Алазара. На зеленых берегах время остановилось и превратилось в янтарный мед, густой и тягучий. И плавно течет, струится, лишь в одном ему ведомом измерении. В озере — солнце и небо, и рыбы, как диковинные птицы, плещут плавниками-крыльями.

Изумрудная зелень леса. Высоченные стройные сосны и ели, подобно корабельным мачтам устремляются в небо. Им вдогонку тянут ветви нежные березы, кивают густыми зелеными шапками. Небо высокое и просторное, льется синевой в самую душу. Наполняет сердце удивительной свободой и щемящей, почти щенячьей нежностью. Захватывает дух, и слезы наворачиваются на глаза. Благодарность за красоту, свобода, счастье бытия на Земле — вот чем полнится сердце в Алазаре.

Алазар в обрамлении лесов и гор — дивный цветок Земли. Алазар надежно спрятан. Вокруг горные кручи, покрытые лесами. За ними, чуть выше, второе кольцо охраны — гряда гор. Каменные стражи в снежных шапках строго, но с любовью смотрят на Алазар. И клубятся, клубятся туманы в вышине, сворачиваясь в облака.

Алазар

Цветок сокрытый в чаше горной,

Родник живительный, проворный.

Лесная чаща, солнца луч,

Цепь водопадов, горных круч.

Лесное озеро прозрачное,

Здесь все так ясно и так значимо.

Поют ветра, звенит гроза,

Сияют звезды — АЛАЗАР.

— Я сплю. Ущипните меня. — Лайма с удивлением озиралась по сторонам.

Воздух свеж, кристально чист, пропитан запахами трав, горных водопадов, рек и ручьев. Его хочется есть. Им трудно насытиться в первые мгновения. Зато чуть позже легкие очищаются и расправляются как крылья. И ты летишь. Паришь над землей, вопреки законам притяжения и силе гравитации. Очень просто, шаг, еще шаг, прыжок — поле-те-е-ел. Приземлился. Опять шаг, прыжок, полетел. Можно летать дальше и выше, но страшновато поначалу. Лайма углубилась в лес, и Седой хотел быстро ее догнать. Но, сделав пару шагов, улетел совсем в другом направлении.

Звери кувыркались в воздухе. Кто-то визжал от удовольствия, а кто-то от страха. Белки от смеха посыпались с деревьев.

— Эй, осторожнее. Чтобы ходить по земле, косолапьте, поверните лапы внутрь. Захотите взлететь, наоборот, лапы кнаружи и прыгайте. Управлять просто, главное — выбрать правильное направление.

В Алазаре все живут без ссор. Буйволы дружат с коровами. Зайцы с белками, а кабаны и лисы сами по себе. Беззащитные косули и доверчивые олени резвятся на лесных полянах. До чего хорошо здесь зверушкам и птицам! Травы, ягоды, грибы, чистая вкусная водица.

Снуют по своему сусличному городу суслики, меж норами и тайными ходами. Суслики караульщики стоят по стойке смирно на задних лапах и внимательно смотрят по сторонам, наблюдают и охраняют.

За сусличным поселением — березовая роща. Настоящий белоствольный храм. Стройные сильные деревья соединяют небо и землю.

Ровные стволы образуют длинные светлые, уходящие вдаль коридоры. Лазурный купол. Густой зеленый ковер, трава колышется у пояса. Птицы летают почти над головой. Ежики смешно фыркают и после ежиного приветствия разбегаются по своим делам.

Щебечут щеглы и канарейки. Заливается трелью соловей. Порхают разноцветные бабочки, жужжат шмели. Пчелы деловито собирают нектар. Чуть позже крылатые труженицы вернутся с добычей в ульи. В укромных уголках свершится пчелиномедовое таинство, сладкая алхимия и появится ароматный мед.

Из пышных зеленых зарослей показались зайцы. Длинноухие прыгали на задних лапах и несли глиняные кувшины с молоком. Их виртуозно обучили этому гуру кенгуру. Даже с полными кувшинами зайцы умудрялись зажигательно выплясывать заячью джигу-прыгу. И-и-эх! Ноги сами пускались за ними в пляс.

— Джига-джига. Джуска прыга.

Джига-джига, отжигай.

Лапы выше поднимай.

Харла Мурла Хримла Брай.

Следом скакали белки и тащили орехи. Медведи везли тележки с ароматным хлебом, булками и пряниками. У голодных зверей от запаха еды закружилась голова.

— Ешьте понемногу, а то живот заболит. — Пробасил медведь и ласково подхватил хромого котенка. — Экий, махонький.

Но тут же, брезгливо отшвырнул в сторону. Малыш кишел блохами.

— Извини, друг, но ты такой блохастый. — Растерялся косолапый.

— Поправимо. — Вперед вышел милый, хорошенький ежик в круглых очках.

Мордочка умная, интеллигентная. Иголочка к иголочке, чистенький, аккуратный. Вылитый отличник. Еж заговорил толково и складно. Все сразу притихли.

— Первым делом, в карантин.

— Слушаемся, Профессор.

Густая лесная чаща надежным кольцом окружает Лесной приют. Пьянят ароматы трав и свежескошенного сена. Алые маки яркими вспышками проглядывают сквозь густую траву.

Звезды васильков и солнечные ромашки колышутся в золотых полях. В реках и озерах отражаются лазурная синева небес и кудрявые облака. Кажется, небо спустилось на землю, а земля поднялась в небеса.

Облака озорники с большой фантазией копируют вновь прибывших. Одноухий в облачном исполнении превратился в единорога.

Бабочки притворяются цветами, цветы бабочками. Дрожит на ветру прекрасный бутон. Лишь прикоснешься к нему, лепестки разворачиваются и превращаются в чудесные яркие крылья. И бутон взмывает в небо.

Красота красотой, а чистота на первом месте. Блохи-то совсем обнаглели. Верхом в Алазар приехали, кровь пили, по блошиному говорили. И теперь страшно воображали, строили из себя журналисток и артисток.

— А как насчет «противоблошиного» отвара из тридцати трех трав?

— Мы вас плохо «понимайт», — жеманно поводили лапками блохи.

— Может, вам еще и трап подать? Что ж, мы вас предупредили. — Ежик махнул рукой, и белки раздали «противоблошиное»средство.

Звери хорошо вымылись и натерли друг друга сильно пахнущей жидкостью.

— Подумаешь, какие чистюли. Беспредел. Порядочным девушкам жизни нет. — Возмущались блохи.

Бросали багаж, поспешно прыгали на землю и удирали в разные стороны.

— Подождите, красавицы, у нас и для вас полезные дела найдутся.

Блох собрали в банки и отправили в карантин, к муравьям на перевоспитание.

С гомоном и гамом на лужайке появились дети с луками, рогатками и самодельными копьями. Некоторые плохо ходили или ехали на инвалидных колясках. Но стоило лишь приподняться, чуть оттолкнуться от земли и словно крылья вырастали за спиной. Дети ловко подпрыгивали, зависали в воздухе и на деревьях. С наслаждением парили и выписывали самые невероятные фигуры.

Из леса выбежал табун лошадей. Дети плавно приземлились прямо им на спины. Кони явно радовались своим хозяевам и резво гарцевали. Кошки и собаки бросились в рассыпную.

— Стойте, чего испугались? Они тоже отказные. — Поднял лапы Профессор.

— Разве дети бывают отказные?

— Бывают. — Словно эхо отозвалась маленькая, худенькая девочка с мелкими шрамами на лице, приземлившись рядом с Лаймой.

— Сразу видно, от гнилой яблони яблочко. — Послышался чей-то ехидный голос.

— Кто это сказал? — Рявкнул Одноухий. — Тогда вы и все ваши хозяева такие. Ты вот, чья? — Вожак ткнул лапой в первую попавшуюся облезлую кошку.

— Мой хозяин умер.

— Ты?

— Родился в подворотне. — Гавкнул черный щенок.

Одноухий подошел к детям.

— Ты?

— У меня мать с отцом пили, я сам из дома ушел.

— Ну, вот, а сказали все отказные. А тут и беглецы есть, оказывается. — Проворчала Лайма.

— Моя мама слабой оказалась и ее обманули. — Маша решительно вышла из толпы.

— Тоже пила?

— Нет.

— Наркоманка? Бомжиха? — Вопросы посыпались как горох.

— Нет.

— Так почему, почему она тебя бросила? Как ее звали?

— Нина.

— Кто она? Кем работала?

— Уборщицей.

— Она умерла?

— Нет.

— Расскажи, расскажи нам про Нину.

Все и дети, и звери, столпились вокруг Маши. Коней напоили и накормили.

2. Про Нину

«Мы все думаем, будто знаем, что такое любовь, и умеем любить. На самом деле очень часто мы умеем только лакомиться отношениями».

+

«…единственный способ возродить человека, единственный способ дать человеку возможность раскрыться в полноте — это его любить;

любить не за его добродетели, а, несмотря на то, что он не совершенен, любить не за что-то, а просто потому, что он человек, и потому, что человек так велик

и так прекрасен сам по себе».

Митрополит Сурожский Антоний

— Мы родом из провинции.

— Нашла чем удивить. Тут все родом из провинции.

— Тише.

— Нина (моя мама) родилась поздно. Роды были тяжелые. Девочке поставили при рождении диагноз умственная отсталость.

— Дурочка?

— Я ж говорил, больная.

— Или вы замолчите, или…

Звери притихли.

— Учеба давалась трудно. Мама Нины (моя бабушка) забрала ее на домашнее обучение. Когда Нине исполнилось 12 лет — ее мама умерла. Нину приютили старшие сестры, сначала одна, потом другая. Но девочка всем мешала.

— Лишний рот.

— По углам горе мыкать, знамо дело.

— Дворняжка, одним словом.

— Молчать и слушать, если спросили. — Под строгим взглядом вожака гвалт прекратился.

— В 16 лет Нина стала жить одна в квартире мамы, доставшейся ей по наследству.

— Крыша над головой, свой угол. Здорово. — Опять одобрительно загудела толпа.

— Утроилась на работу уборщицей. Работала и жила, сама себя содержала. Кошка у нее была — Сима и собака Жулька.

— Я в Калуге жил с дворничихой, тоже хорошая женщина была. Даже сосиски мне покупала с зарплаты. — Вздохнул лохматый пес по кличке Седой. — А потом у нее сын погиб, на машине разбился. У дворничихи сердце заболело, инфаркт. На скорой увезли и все.

— Что все?

— Неделю ждал, так и не вернулась.

— Однажды Нина повстречала добрую женщину. — Продолжила Маша. — Мама всех называла «добрые люди».

— Как Иешуа, в «Мастере и Маргарите». — Вставил Седой.

Уж очень хотелось подзаборному и бездомному, беспородному псу блеснуть эрудицией, выделиться из толпы.

— И откуда мы только такие образованные? — Фыркнула Лайма.

— У меня первый хозяин студент филфака был.

— Да я гляжу, ты бывалый. Его тоже скорая увезла?

— Не-а. Женился. А жена меня выгнала.

— Бывает.

— Женщина сказала Нине, что можно продать эту квартиру и купить другую, в Москве. А в Москве, мол, все живут хорошо. У Нины в Москве где-то жила тетя. Моя мама написала доверенность на продажу квартиры. Знакомая квартиру продала, получила деньги. И сразу занялась организацией поездки.

— Дорогая моя, я тебе и в Москве во всем помогу. Только в один вагон билетов нет, едем в разных. — Объяснила маме знакомая.

— Уж точно, дорогая. — Опять заметила Лайма. — Квартиру то прикарманила. Развела по полной программе. У твоей мамы, наверное, все люди добрые и хорошие.

— По приезду в Москву мама и эта женщина договорились встретиться у памятника на вокзале. Нина прождала у памятника до вечера. Но женщина как в воду канула. Так Нина очутилась одна в чужом городе, без денег и прописки. Всю еду, какая с собой была, отдала кошке с собакой.

— Она их с собой в Москву потащила?

— Конечно. Устроилась посудомойкой в кафе. Там же и ночевала. Жулька и Симка поселились в подвале дома по соседству. Мама их кормила. Потом познакомилась с парнем, влюбилась. Парень жил с родителями. В скором времени Нина забеременела. Родители парня их выгнали. И они начали скитаться. То одни приютят, то другие, а на дворе — зима.

— А Симка и Жулька?

— С ними, с ними.

— Три зимних месяца питались мороженой картошкой и морковкой, нашли в каком-то погребе. Да кошка с собакой птиц приносили на бульон. За два месяца до родов Нину с мужем приютили алкоголики. Я родилась весной, очень слабой и маленькой. Но меня у мамы сразу забрали, в органах опеки узнали, с кем и в каких условиях живет моя мама. Мама сразу побежала в органы опеки. Но ей сказали, ребенка отдадут, только когда будет прописка. Вот и все.

— А кто тебе все это рассказал?

— Мама. Она в дом ребенка постоянно приходила.

— Ты ей веришь?

— Верю. Только она наивная очень. У нее действительно все люди добрые. Даже та тетка, что ее обманула, и жизнь искалечила. Она уверена, что с ней просто что-то случилось.

— Ну, предположим, жизнь мы сами себе калечим. Нечего было влюбляться в первого встречного и всякие там мерехлюндии разводить. Вернулась бы в свою провинцию и определилась там. Где родился, там и сгодился. Нет, всем Москву подавай. — Лайма подошла ближе. — А ты здесь как очутилась?

— Меня удочерить хотели, а я убежала.

— Ну и дурочка, жила бы, как у Христа за пазухой.

— А ты была в этой пазухе? Хорошо там, где нас нет. Меня иностранцы удочерить хотели. А это значит, я маму больше никогда не увижу. Я в России жить хочу. Здесь моя Родина. Только ты сам можешь сделать лучше и свою жизнь, и свою страну. Вот вырасту, выучусь на звериного доктора, поеду в эту Москву, и такие-е-е деньги буду зарабатывать. Сразу себе и маме квартиру трехкомнатную куплю. И машину, и одежду, и еды много вкусной.

— Ага. Только лучше сразу дом на Рублевском шоссе. Ты знаешь, девочка, сколько квадратный метр недвижимости в Москве стоит?

— Трогательная история, но солнце уже садится. Пройден долгий путь, пора и отдохнуть. — Одноухий вопросительно посмотрел на Профессора.

На ужин зайцы принесли молока и хлеба. Медведи потчевали всех чудесными пряниками, куличами и медовыми коврижками. Потом подали запеченную рыбу с травами и кореньями. Уха и шулюм в котелке, и костер до утра.

И старинный самовар на еловых шишках с длинной трубой. Дымит, пыхтит, как заправский паровоз.

Впервые после долгих дней и ночей беглецы уснули беспробудным сном.

Маша взяла Хромыша на руки. С нежностью и любовью прижала к себе, погладила.

— За что? — Вздрогнул котенок. — За что ты меня гладишь?

— Просто так. — Улыбнулась девочка. — Разве это нужно делать за что-то? Мне хорошо от того, что хорошо тебе.

— А, может, тебе что-то от меня нужно? Но у меня ничего нет. Блохи были раньше. Но они ушли.

— Мне нужно чтобы ты успокоился и поспал.

Согревшись, котенок уснул. На рассвете Хромыш проснулся от ласкового прикосновения и тихонько замурлыкал от счастья.

— Где я? — Прошептал малыш, боясь открыть глаза.

Восхитительно пахло молоком и свежим душистым хлебом.

— Алазар, дружок. Ты в Алазаре. — Над ними стоял большой рыжий медведь и протягивал лапу. — Забирайся. Покажу тебе наши владения.

А уж, поверьте, было что показать. Бескрайние поля и леса. Сады и рощи. Ухоженные фермы и упитанные коровы. Аккуратные домики и теплые норки. И сады, сады с дивными плодами всех стран и континентов. И грядки с овощами невероятных размеров. Где из тыквы действительно можно сделать карету. А одним арбузом накормить человек пятнадцать. Помидоры размером с футбольный мяч и длиннющие огурцы в рост человека. Хурма, груши и яблоки. Бананы и финики. Фундук и грецкие орехи.

Ярко желтые дыни греют животы на солнце. Нежнейшие ароматные персики с розовыми щечками падают в руки. Гроздья винограда доверчиво скользят в корзины. Орехи сами сбрасывают скорлупу. И как волшебные шкатулки открываются кокосы.

По зеленым лесам и долинам текут, бегут горные реки с кристально прозрачной водой.

Вокруг камней и корней вода закручивается белыми барашками и с еще большим шумом бежит дальше.

3. Летающий водопад

А среди горных круч сияют водопады. Один из них — Летающий. Вода струится с гор и разбивается о камни в мельчайшую водяную пыль, рождая мириады искрящихся водяных брызг и радугу.

Косолапый с Хромышом топал по горной тропе. Следом карабкались дети. В гору идти трудно. Мишка Топтыжка развернул лапы кнаружи, подпрыгнул и взлетел.

— Летающие медведи. — Радостно вопили дети, подпрыгивали и тоже взлетали.

Все так хорошо разогнались, что перелетели через целое стадо коров. Коровы пришли к горной реке на водопой и теперь жадно пили прохладную вкусную водицу, заедая сочной ароматной травой.

Порхая и прыгая, словно большой мохнатый шмель, медведь быстро добрался до Летающего водопада. Вздохнул, посадил малыша на камень и шагнул прямо в водяное облако.

— Всю жару и усталость как рукой снимает.

— И я, и я. Меня, меня возьми! — Завопил потрясенный Хромыш.

— И мы, и мы хотим. — Как крылатые мотыльки дети кружили над водопадами и с визгом пролетали сквозь ледяные струи.

Водопады, спускаясь с гор, устремляются в длинный, снежный туннель. Взбитая в белую пену вода безудержно ликует. Тело наполняется упругой силой. Струи воды полны пьянящей свежести.

В зеленой долине водопады превращаются в горные реки и речушки. Горные реки стремительно сбегают по крутым склонам и поют: «Пей, Алазар!»

4. Вороний яр

Вороний яр надежно укрыт от посторонних густой чащей леса. Воронам здесь раздолье, это их царство. Вороны живут по одному или парами. Роман и Валя Берн, Константин и Дуля Грушина. Гринек, Тони, Витоха. Брэд, Гундосик, Распуляй, Карагодик, Чабанчик. Яков Панчиков, Рунчик и Юра Панок, Мальцик, Меркуленька, Малкоедушка. Семен и Дутик. Гайдуковчик, Маргоша и Гутенька. Тихон Янчиков, Шевчуша и Дроздок. Радион, Шаврик, Полли. Софи, Юрьевич и Шитик. Вороны, птицы серьезные, солидные, разговаривают мало, больше наблюдают.

— Здравствуйте, вороны. — Здороваются дети и медведь.

Вороны вежливо каркают в ответ и косятся на котенка.

— Чьих будете?

— Теперь я местный.

— Мэ-э-э-э-стный. — Блеет коза, пасущаяся в яру.

— Мы мэ-э-э-э-эстные. — Блеют остальные козы.

Пора доиться. Появляются зайцы, точные как часы, и доят коз. Вороны слетаются на завтрак. Медленно, с наслаждением попивают из глиняных чашек парное молоко. Делятся впечатлениями и обсуждают последние новости Алазара.

— Козье молоко полезное, даже туберкулез лечит.

— Слыхали, новенькие все блохастые, там и туберкулез, наверное. Им только козье молоко пить надо.

— Сами вы блохастые. — Насупился котенок. — Мои блохи вчера ушли.

— Лечиться?

— Очень смешно. На исправительные работы.

— А ты, зря обижаешься. Мы ж, по-доброму. — Вороны подвинули Хромышу полную чашку козьего молока. — Пей. Пей до дна. За нас. За коз. За Алазар!

— Будем здоровы. — Басит медведь.

— Будем здоровы! — Звонко кричат дети на разные голоса.

— А булочки? — Интересуются вороны. — Булочки где? И прянички медовые?

— Ах, я голова, мохнатая. Совсем забыл.

Косолапый подал условный сигнал. Белки в цветастых юбках тут как тут.

— Доставка булочек. Прянички медовые. Кому орешки? Орешки лесные кедровые. Фундук, грецкий орех. Эй, красивый, давай погадаю. Судьбу на орешках раскину. Всю правду расскажу. — Пристают белки к медведю.

— Ой, а ты такой молодой и уже хромой. Вижу, вижу жизнь трудную, дорогу дальнюю. Предали тебя плохие люди. — Запричитали белки, окружая котенка.

Ну, вылитые цыганки.

— А ну-ка, марш по местам. — Рассердился Косолапый. — А то я вам сейчас сам погадаю.

В Вороньем яру — разнотравье. Душица, мята, иван-чай, зверобой. Аромат трав окутывает душистым облаком и немного кружится голова.

Среди лесов, в яру Вороньем,

Укрытая от посторонних,

Дитя Земли, Волшебных струй,

Июня страстный поцелуй,

Колдунья, Фея, Вероника, —

Живет Лесная Земляника.

Бусинки земляники ярко алеют в густой траве. Бушует зелень и цветут луга. В лесах медуница и ландыш, ромашки, яркий горицвет. Нежная белоснежная ветреница доверчиво тянется навстречу небесам.

Алеют зори и сияет солнце над Алазаром. И алые маки на пригорках колышутся в такт каждому дуновению ветра.

Яркими синими звездочками сияют васильки.

Голубеют лазорики.

Розовеют розаны и белеют белянчики.

Бегают в густой траве фазаны.

Сердце замирает от такой красоты.

— Офазанеть, до чего красиво.

— Слышишь?

— Что?

— Я все время слышу музыку.

— Цикады, кузнечики, сверчки. Птицы щебечут. Буйволы и коровы мычат. Вороны каркают. Звезды поют. Здесь у каждого своя музыка.

— Но все вместе получается так складно и гармонично, словно кто дирижирует.

Медведь загадочно улыбнулся и подвел Машу к дереву, усыпанному маленькими алыми розами.

На дереве сидел Богомол и самозабвенно дирижировал природным оркестром. И даже деревья шелестели листьями в такт.

— Какой грациозный и хрупкий. — Залюбовалась девочка.

— Обманчивое впечатление. Богомолы отчаянно храбры и с отвагою бросаются на более сильных соперников. Сражаются с крупными пауками и даже со змеями. Богомол часто выходит победителем из таких схваток. Поэтому и дирижирует как полководец. И все его слушают.

5. Рассветный Ящер

«…единственный способ возродить человека, единственный способ дать человеку возможность раскрыться в полноте — это его любить».

Митрополит Сурожский Антоний

На зеленую лужайку выбежал проворный ящер. В пушистых желтых одуванчиках скопились капельки росы. Лимонад из одуванов! Ящер с наслаждением попил.

— Вкуснотища!

Забрался в самую середину большого красного цветка и затих среди пестиков и тычинок. Налетел ветер и раскачал бутон. Ящер тихонечко захихикал.

— Каруселька. Славно!

Прикрыл глаза бусинки.

И вдруг, затрепетали чашечки цветов и листья на деревьях. Закружились бабочки в пестром хороводе. Пространство задрожало, сгустилось. И из-под лап ящера показались язычки пламени. Пламя сияло, излучая мягкое тепло. Язычки росли, растягивались, закручивались в причудливые фигуры. Словно исследовали собственные возможности и, наконец, обрели форму. В тюльпане появился еще один цветок.

Красное перетекало в багряное. Багряное в золотисто-оранжевое. Но где-то в глубине зрел другой удивительный цвет. Края лепестков вначале застенчиво порозовели. А уже через несколько секунд алая заря окрасила весь лес и луг, и Вороний яр. Сияние становилось все ярче. Теплый свет согрел продрогшие от утренней росы травы и цветы.

— Еще один рассвет! — Воскликнул изумленный котенок.

— Да, малыш. Это же рассветный ящер Алазара. Кому мало по утру одного рассвета, милости просим, к ящеру.

Заря рдела на фоне лазурного неба, как алый диковинный цветок. Алые паруса рассвета притягивали к себе дивное, далекое и прекрасное.

Послышался топот копыт и на поляне, откуда ни возьмись, появился табун лошадей. Лошади бежали, грациозно выгибая сильные спины. Трепетали длинные густые гривы, развевались хвосты на ветру. Ровной шеренгой маршировали веселые пингвины, весело гомоня и переваливаясь. Прыгали в высокой траве детеныши рыси с забавными кисточками на ушах. Пролетела стая белых лебедей. Шествие завершал золотистый леопард. В пушистых кустах можжевельника леопард прилег и теперь внимательно наблюдал за всеми медовыми глазами.

Торопливо закрапал дождь. Дождик испугался алого зарева и решил, что начался пожар.

А дожди в Алазаре удивительные, грибные, теплые и ласковые. Дождик пошел сильнее. Хромыш все стоял под дождем. Подошли Лайма и Одноухий, Седой. Вскоре вокруг котенка собралась вся стая. Звери боязливо морщились и вздрагивали. В любом прикосновении им еще мерещились побои и злость. Но дождик ласково и нежно, с любовью касался каждого. Очищал и залечивал раны, врачевал вывихи и переломы.

Так хорошо и легко становилось на душе. Словно капли дождя смывали все обиды, всю боль, все болезни и усталость. Плохое уходило в землю и на этом месте появлялись тоненькие зеленые ростки.

Прибежали дети и тоже стали рядом. Мальчишки и девчонки протягивали руки навстречу дождю и счастливо смеялись.

— Здравствуй, дождик милый.

Снова Бабьим Летом

Тихий и счастливый

Бродишь ты по свету.

Осторожно ходишь по лесной опушке,

Сонные опята гладишь по макушке.

И цветы, как в детстве, трогаешь губами.

Мостик из дождинок

Строишь между нами.

И опять, как в детстве,

Шепчешь мне чуть слышно:

«На твои ладони я сбегу по крыше.

Лишь мои дождинки

Щек твоих коснутся,

Как твои невзгоды счастьем обернуться».

— А в Алазаре так всегда? — Прошептала Лайма сквозь слезы.

— Как?

— Ну, там, рассветный ящер. Дождь волшебный. Зайцы, пингвины, лебеди, рыси, леопард, молоко, Вороний яр? Или нам все это чудится?

— Всегда. И все по-настоящему. Алазар полон любви.

6. Король и Жужа

Алазар полон любви. Она во всем и везде. В небе, в лесу, в реке и озерах. В каждом листочке, дереве и цветке, в каждом паучке и жучке. Роскошное тыквенное поле раскрылось навстречу новому рассвету прекрасными желто-белыми лилиями.

Как щедро дарит Природа свою красоту! Как удивителен этот рассвет, и закат, и каждый новый день. И то, что есть возможность проснуться, все это увидеть, почувствовать. Что можно дышать, говорить, слышать и слушать. Бегать по траве босыми ногами.

— Свидание. — Шепчутся меж собой чудесные цветы. — Любовь.

В самом красивом тыквенном цветке действительно свидание. Влюбленная парочка жуков оленей — молодой жук и юная жучиха.

— Моя королева! Любимая Жужжа, я дарю тебе это поле и себя в придачу.

— Любимый, мой! Король Олень! Я дарю тебе небо и себя в придачу.

7. Крот

Вылез из норы осторожный крот.

— Покоя от вас нет. Что за шум?

Послышался мелодичный звон. Из леса вышли коровы, быки и телята с колокольчиками на шее. Пора доиться.

8. Самсон

— Теленочек, хорошенький какой. — Хромыш подошел к теленку.

Теленок осторожно переминался с ноги на ногу, ведь котенок такой маленький. Потом нагнулся и облизал Хромыша с ног до головы.

— Будем знакомы. Бык.

— Какой же ты бык? — Возмутилась правдолюбивая Лайма. — Ты же еще теленок.

— Бык это призвание. Я ему с детства следую. Готовлюсь. Буду стадо защищать и телят новых делать. А зовут меня Самсон.

— А где пастухи? — Изумился Одноухий.

— У нас коровы сами пасутся. — Пояснил Самсон. — Зайцы доят коров три раз в день. Утром, в обед и вечером. На дойку все приходят без опозданий, иначе вымя заболит.

— А где они живут?

— В лесу. Ну что, айда к Трутомору?

— Куда, куда?

— К Трутомору.

— Далеко?

— По горной тропе. Трутомор живет в корнях леса за лесным озером.

В озере пятнистая форель играла с желтым сомиком в догонялки.

— Эй, ребята, далеко еще до корней леса?

— Хвостом подать. — Булькнула форель и наконец-то догнала сомика.

Одноухий кивнул. Стая дружно отправилась вслед за Самсоном.

9. Корни леса

Сосны все выше и выше. Корни все больше и больше. Вот они, — корни леса! Корни утолщались и удлинялись, сплетались меж собой. Цеплялись за ноги, сворачивались в петли и ловушки. В конце концов, все звери оказались в плену.

— Ах, я, голова безрогая. — Замычал Самсон. — Совсем забыл, вы же новенькие. К Трутомору допуск нужен.

— Пропуск?

— Допуск. Но принцип тот же.

— И скажите, пожалуйста, где его взять посреди леса? Сам нас к Трутомору потащил, а теперь еще и пропуск требует.

— Допуск. — Поправила Хромыша Лайма.

— Какая разница. Сам пригласил, сам пусть и расхлебывает. Ай-я-яй! — Завопил Хромыш. — Они еще и щипаются.

— Ш-ш-ш, какой пушш-ш-шистенький. Какие корневищ-щ-ща. — Корни вцепились в лапы и хвост котенка, с удовольствием щупали пушистую шерсть и щекотали.

Теленок бросился на помощь котенку и, схватив ближайший корень, замычал. — Отвались, чума корневая. Засохни, поросль.

— Мы с шимпатией, а он — хамит. Пош-ш-шли к Трутомору, расска-ш-ш-шем.

— Ползите, ползите, ябеды. Он-то вам хвосты быстро укоротит.

Корни тут же поползли обратно.

10. Жаккин Квак

— Ква к вашим ква-услугам, ква-личный, ква-секретарь ква-Трутомора. Жаккин Квак.

Лягушонок выпрыгнул из густой травы как тангалашка из табакерки.

Все от неожиданности подскочили.

— Попрошу ответить всего на несколько вопросов. Сколько листьев на березе? Какой цвет у сердцевины тысячелетнего дуба? Куда текут реки? Зачем собакам хвост, а котам усы? Что ест выхухоль? Кого боится земляной рак? Где нора белки?

— Начнем с того, что у белки — дупло, или гнездо. Листьев на березе, столько, сколько осталось на сегодня, за минусом тех, что упадут сейчас. Земляной рак боится воды. По поводу хвоста и усов это как бы профессиональная тайна. — Лайма нагнулась к самому уху лягушонка и что-то прошептала.

Жаккин Квак почтительно склонился перед овчаркой. — О, мудрейшая из мудрейших, вы и ваши друзья допускаетесь к Трутомору досрочно, без дальнейших испытаний.

— Скажите, а почему вы коричневый?

— Потому что лесной. Если вопросов больше нет, милости просим. — Лягушонок подпрыгнул и, сложив длинные ножки в изящном пируэте, низко поклонился.

11. Трутомор

Меж корней виднелась большая узорчатая шляпа. Трутомор задумчиво сидел на пне.

— Здравствуйте, дедушка Трутомор. Трутитесь?

— Здравствуйте, здравствуйте. Трутюсь помаленьку. Что там на Большой Земле?

— Олзопут безобразничает. Совсем распоясался. Всех людей охмурил, всем головы заморочил. Только природа, птицы и звери перед мороком устойчивы. За это нас уничтожают.

Трутомор нахмурился. Надвинул грибную шапку на лоб и прошептал. — Грядут смутные времена. Чую, как стонут горы и плачут деревья. Берегите Алазар.

— Дедушка Трутомор у нас гости, а ты…

Но Трутомор как воды в рот набрал.

— Росы, наверное, перепил, вредничает. Или на солнышке перегрелся. — Оправдывался Самсон, желая загладить неловкость.

12. Солнечная рассада

— Солнце у вас здесь такое красивое, с золотистыми лепестками. — Заметила Лайма.

— Солнце у нас каждый год новое, мы его из подсолнухов выращиваем. Хотите посмотреть?

— Конечно.

Самсон привел зверей к подсолнечному полю. И все увидели тысячи и тысячи маленьких солнц.

— Золотистые шапочки целый день в движенье, — пояснил теленок — ловят солнечные лучи и следуют за Большим Солнцем.

— Следуют призванию? — Уточнил Хромыш.

— Совершенно верно. Солнце, вождей и мастеров в Алазаре выращивают с детства.

В разгар дня поле яркое, бархатистое, соцветия распахнуты и подняты к солнцу. К вечеру, шапочки опускаются, подсолнухи засыпают. Поле темнеет и зеленеет, подобно морской пучине.

— Да они же танцуют. — Воскликнул Хромыш.

Подсолнухи грациозно поворачивали свои длинные шеи и притоптывали корнями в такт.

— А куда девается старое солнце, когда восходит новое? — Седой зачесал длинные лохматые уши назад, чтобы казаться солиднее.

— Хороший вопрос. Из старого солнца рождаются новые звезды.

Звенят ручьи и искрятся водопады. Плавно и неспешно несут свои воды прозрачные реки. И мириады созвездий отражаются в зеркальной глади озер.

Котенок таращился на все это великолепие с широко открытыми глазами.

— Так вот ты какой, Алазар!

— Алазар. — Шепчутся травы.

— Алазар. — Звенят колокольчики.

— Алазар. — Жужжат шмели, жуки и жучата.

— Алазар. — Щебечут птицы.

— Алазар. — Кивают крыльями бабочки.

— Алазар. — Мычат буйволы, одни из самых сильных диких животных на Земле.

— Ну че смотришь? Жуй со мной.

По лесным тропинкам шагает медведь и бережно несет в лапах хромого котенка.

— А зайцы косят траву?

— Косят, Милый Друг.

— И доят коров?

— Разумеется. Да только ты еще всего не знаешь.

— Чего? — Встрепенулся малыш.

— Какие славные гречневые блины пекут белки.

— Какие?

— А вот сейчас пойдем и отведаем.