Давайте все убьем Констанцию

Рэй Брэдбери, 2002

Знаменитая киноактриса Констанция Раттиган получает пренеприятную посылку: записную книжку с телефонами давно умерших. Есть чему пугаться, ведь имена немногих оставшихся в живых помечены жирным крестом, в том числе и фамилия самой Констанции. Чтобы спасти ее и раскрыть загадку последовавшей за этим цепочки смертей, потрясших Голливуд воспоминаний и Голливуд современности, героям нового романа Брэдбери (уже знакомым читателю по произведению «Смерть – дело одинокое») придется Констанцию убить. Причем всем вместе.

Глава 12

Как только мы вырулили на Бункер-Хилл к Центру парапсихических исследований Царицы Калифии, наше следствие сдвинулось с мертвой точки. Крумли едва успел бросить недобрый взгляд на парапсихическую вывеску, как я указал ему еще на одну, которая не могла его не порадовать: ПОХОРОННОЕ БЮРО КАЛЛАГАНА И ОРТЕГИ.

Это явно его воодушевило.

— Как будто домой приехал, — сказал он и остановил свой драндулет.

Я вышел.

— Ты идешь? — спросил я.

Крумли продолжал сидеть в машине, держась обеими руками за руль и изображая, как будто мы едем.

— Куда? — сказал он, выглядывая из-за опущенного стекла. — Мы же еще не до конца съехали. В смысле, с холма. Или, думаешь, окончательно?

— Короче, ты идешь? Ты мне нужен.

— Ну и что ты встал? — Крумли уже поднимался по крутым ступенькам бетонной лестницы.

Покрытая трещинами дорожка вела к ветхому сооружению, больше похожему на клетку для птиц, чем на жилой дом.

— Пекарный цех по производству дурных предсказаний, — сказал Крумли.

Мы прошли еще немного. Встретили на своем пути сначала кошку, потом козу, а потом павлина, который стал строить нам глазки, развернув свой тысячеглазый хвост. Я постучал в дверь — и ответом мне был целый снегопад облупившейся белой краски, которая тут же украсила мои ботинки.

— А дом-то крошится прямо на глазах, — заметил Крумли. — Как бы весь не раскрошился.

Я постучал еще раз — осторожно, одними костяшками. За дверью раздался звук, как будто кто-то передвигает по паркету огромный железный сейф. В дверь что-то бухнуло.

Я занес руку, чтобы постучать еще раз, но в этот момент противный голос произнес:

— Иди отсюда!

— Но я…

— Иди!

— Ради бога, пять минут… Четыре, две, одну! Мне нужна ваша помощь.

— Нет, — проскрипел голос, — это мне нужна ваша помощь.

Мой мозг лихорадочно перебирал карточки в архивах, пока не наткнулся на мумию.

— Вам что-нибудь известно о происхождении слова «Калифорния»? — прошамкала она.

Я повторил ее вопрос.

За дверью повисло гробовое молчание, а затем голос прошипел:

— Черт знает что…

По очереди проскрежетали три замка.

— Этого никто не знает, про Калифорнию. Никто.

В двери появилась щель.

— Ладно, давайте… — сказал голос.

Из щели высунулась ладонь, похожая на мясистую морскую звезду.

— Кладите свою!

Я накрыл ее ладонь своей.

— Переверните.

Я перевернул руку ладонью вверх, и она сжала ее, как в тисках.

— Расслабьте.

Она помяла мою руку, затем большим пальцем прощупала линии на ладони.

— Не может быть, — прошептала она.

Обследовала бугорки, расположенные под пальцами.

— Так и есть, — со вздохом сказала она.

А потом добавила:

— Вы помните свое рождение.

— Откуда вы узнали?

— Вы же седьмой сын седьмого сына!

— Ничего подобного, — сказал я, — я один в семье, у меня нет братьев.

— Боже! — Ее рука дернулась. — Вы будете жить вечно!

— Никто не…

— А вы будете. Не само ваше тело, а то, что вы делаете. Чем вы занимаетесь?

— Вообще-то, моя жизнь у вас в руках…

Она издала смешок.

— Понятно. Актер? Нет… Внебрачный сын Шекспира.

— У него не было сыновей.

— Значит, Мелвилла^[23]. Внебрачный сын Германа Мелвилла.

— Было бы неплохо.

— Так оно и есть.

Я услышал, как от двери со скрипом отъехало что-то тяжелое, после чего она медленно отворилась.

Моему взору предстала необъятных размеров женщина в огромной мантии из красного бархата — она сидела на троне, поставленном на колесный ход. Громыхая по паркету, этот трон отвез ее в глубину комнаты и остановился у стола, где в свете витражной лампы сияли искрами сразу четыре хрустальных шара. Там же маячил и железный сейф. Не было никаких сомнений, что из недр вот этой стотридцатикилограммовой мясной туши берет начало не что иное, как пронзающий все живое взгляд Царицы Калифии — астролога, хироманта, френолога и специалиста по прошлому и будущему.

— Проходите, я не кусаюсь, — сказала она.

Я вошел. Следом за мной — Крумли.

— Но дверь оставьте открытой, — добавила она.

Во дворе прокричал павлин, и я решил, что это сигнал к тому, чтобы показать ей другую руку.

Поглядев в нее, Царица Калифия отпрянула, как будто ее обдало жаром.

— Вы знаете Грина — писателя? — тихо спросила она. — Грэма Грина?

Я кивнул.

— У него есть роман о священнике, потерявшем веру. Который потом лицезрел чудо — сам же его и вызвал. И его вера воскресла — с такой силой, что он сам чуть не умер от шока…^[24]

— И что?

— И вот… — Она вдруг замолчала и уставилась на мою ладонь, как будто это был предмет, никак не связанный с остальным моим телом. — О боже…

— С вами случилось то же самое, что с тем священником?

— Боже милосердный! — Она почти меня не слушала.

— Вы потеряли веру и дар исцеления?

— Да, да… — очнулась она.

— А теперь, вот прямо сейчас, она к вам вернулась?

— Да, черт возьми!

Я прижал руку к груди, чтобы прекратить доступ к информации.

— И как же вы это поняли? — спросил я.

— А мне и понимать не надо. Это же… как удар током.

Я помахал перед ней свадебным приглашением и страничкой светской хроники.

— Вы были у него наверху… — сказала она.

— Нечестно. Вы подсмотрели.

Она криво ухмыльнулась и издала утробный смешок.

— От него люди рикошетом попадают ко мне.

— Не думаю, что это происходит часто, — сказал я. — Можно мне сесть? Иначе я просто упаду.

Она кивнула на стул, стоящий на безопасном расстоянии от ее трона. Я тут же плюхнулся на него.

Крумли, на которого никто не обращал внимания, стоял в сторонке и имел крайне недовольный вид.

— Так вот, о Раттигане. У него в принципе редко кто бывает. Никто не знает, что старик еще жив и что он живет на Маунт-Лоу. А вот сегодня, представьте, нагрянули гости — да еще со скандалом.

— Истеричка… — На вершину горы мяса словно набежала черная туча. — Я ее на порог не пустила!

— Кого — ее?

— Говорила же я себе: не рассказывай никому о будущем, даже если ты его знаешь. — Царица Калифия бросила взгляд на свои хрустальные шары. — Намекнуть — пожалуйста! Но я не обязана никому указывать, какие акции покупать и с кем ложиться в постель. Диету могу посоветовать, витамины продаю, китайские травы… Но не бессмертие же.

— А сами только что обещали.

— Вы — другое дело. — Она вытянулась вперед, и колеса ее трона скрипнули. — Ваше будущее у меня — как на ладони. Я еще никогда не видела ничье будущее так четко. И я вижу, что вы в смертельной опасности! Вы можете выжить, но кто-то очень хочет этому помешать. Будьте осторожны!

Она закрыла глаза и на некоторое время погрузилась в молчание.

— Вы — ее друг? Вы знаете, о ком я.

— И да и нет, — сказал я.

— Все так говорят. В ней и черное, и белое, и черт знает что еще.

— Мы, вообще, о ком говорим?

— Обойдемся без имен. Это ее я на порог не пустила. Час назад.

Я переглянулся с Крумли.

— Похоже, мы идем за ней след в след. Вот-вот догоним.

— Не советую, — сказала Калифия. — Она так тут верещала, что я не удивлюсь, если у нее в кармане нож. Орала мне: «Никогда не прощу! Ты нас направила на ложный путь! Мы запутались! Мы заблудились! Чтоб тебе гореть в аду!» А потом газанула и уехала. А я теперь всю ночь спать не буду.

— Может, я скажу глупость, но она не уточнила — куда?

— Почему глупость? — сказала Калифия. — Значит, так. Сначала она сходила к этому старому болвану на Маунт-Лоу, которого когда-то бросила в одну ночь… Потом заявилась ко мне, которая ее во все это «втянула»… Ну а теперь, наверное, на очереди тот, кто проводил церемонию. Мечтает собрать нас всех вместе и сбросить со скалы!

— Придется ей, видимо, похоронить эту мечту.

— Как знать? Сколько женщин было у вас за всю жизнь?

Подумав, я с некоторым смущением ответил:

— Одна.

Царица Калифия промокнула лицо носовым платком величиной с банное полотенце и, вновь войдя в образ, царственно подъехала ко мне. Свой трон она приводила в движение с помощью ног, обутых в изящные туфельки. Я вдруг заметил, что ее кукольные ступни занимают неправдоподобно малую территорию на фоне бескрайних просторов туловища — особенно по сравнению с огромной луной обрюзгшего лица. И где-то там, под всей этой массой, вдруг промелькнул призрак Констанции…

Царица Калифия закрыла глаза.

— Она вас использует. Вы ее любите?

— Соблюдая технику безопасности…

— Правильно. Будьте всегда начеку. Она просила вас сделать ей ребенка?

— Если и просила, то без помощи слов.

— Действительно, а зачем слова? Рожать мертвых выблядков можно и без слов. Расплодила монстров по всей долине Лос-Анджелеса… Загадила и без того вшивый Голливуд до самого Мейна… Вот что я вам скажу: сожгите постель, в которой вы с ней спали, развейте пепел по ветру и пригласите священника.

— Какого еще священника, зачем?

— Какого конкретно, скажу позже. А пока продолжим по поводу… — Она запнулась, чтобы ненароком не произнести имя. — По поводу нашей дорогой подруги. Что-что, а исчезать из поля зрения она любит. Это одна из ее фирменных уловок — заставлять мужчин нервничать. Сначала она быстренько выносит им мозг. А потом они выходят на улицы и устраивают массовые беспорядки. Так что в вашей ситуации… Помните такую игру — «Кролик Виггили»?^[25] Как там было? «Скок-поскок — на шесток, и молчок!»

— Но я ей нужен!

— Конечно, нужен! Еще бы! Она же питается дурной энергией. Получает удовольствие, когда делает кому-нибудь гадости. Она бы и Рим смогла разрушить одним только взглядом. А вас так просто сожрет — и не подавится. Эх, попадись она мне… так бы и раздавила прямо вот этими колесами! Ладно, давайте руку, посмотрю еще раз… — Трон снова заскрипел, и гора плоти угрожающе приблизилась.

— Хотите забрать свои предсказания обратно?

— Нет. Я говорю только то, что вижу на ладони. В жизни вы можете все сделать по-другому! Порвите газету. Сожгите приглашение. Уезжайте из города. А главное — пожелайте ей смерти. Так и скажите: умри, гадина. Но не при личной встрече, а по телефону, желательно отъехав подальше. А теперь идите!

— А сейчас мне… куда?

— О господи… — раздраженно прошептала она, закрыв глаза. — Загляните в приглашение.

Я поднял к глазам листок и прочел:

— Шеймус Брайан Йозеф Раттиган, собор Святой Вивианы, священник.

— Идите к нему и скажите, что его сестра на полпути в ад — пусть пришлет ей святой водички. А теперь все, валите отсюда! У меня и без вас куча дел.

— Интересно, каких?

— Тьфу на тебя!

Крепко сжимая в потной руке отца Шеймуса Раттигана, я попятился назад и натолкнулся на Крумли.

— А вы, собственно, кто? — спросила Калифия, наконец-то заметив, что у меня есть спутник.

— Я думал, вы знаете… — сказал Крумли.

Мы вышли и прикрыли за собой дверь.

Через несколько секунд дом содрогнулся от глухого удара, и Калифия крикнула из-за двери:

— И передайте ей, чтобы больше здесь не появлялась!

Я переглянулся с Крумли.

— А тебе она будущее так и не предсказала…

— Воистину, безгранично милосердие господне, — сказал Крумли.

Примечания

23

Герман Мелвилл (1819–1891) — американский писатель и моряк, автор знаменитого романа «Моби Дик, или Белый кит».

24

Здесь упоминается один из романов известного английского писателя 1940–50-60-х годов, автора знаменитого романа «Тихий американец» Грэма Грина (1904–1991) — этот роман называется «Власть и слава».

25

Кролик Виггили — старый кролик, страдающий ревматизмом, главный герой детских книжек известного американского писателя начала XX века Говарда Гэриса (1873–1962).