История карачаевской лошади

Р. А. Дотдаев

Карачаевская лошадь – самобытная горская порода Северного Кавказа. Ее родиной является территория Карачая у истоков реки Кубань. Благодаря своей универсальности она нашла применение в армии, погранвойсках, спорте.Работала в упряжи и под вьюком, в горах и пустынях. Эта хроника рассказывает о более чем 200-летней истории породы. Даны подробные сведения о переданных в другие хозяйства племенных лошадях. Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся прошлым карачаевской породы лошадей.

Часть первая.

Экскурс в историю Карачая и карачаевской лошади

Глава первая.

Первые упоминания о карачаевской лошади. У истоков коневодства Карачая

Карачаевский народ, живущий у подножия Эльбруса, с давних пор занимался животноводством, и особую известность получили выведенные им карачаевские породы лошадей и овец. О лошадях этой породы, ставшей известной не только в Карачае, но и далеко за его пределами, и пойдет речь в нашей книге. Условия выведения лошадей в Карачае методами народной селекции были достаточно суровы. Табунное содержание летом на пастбище в горах с сильно пересеченным рельефом при резких перепадах температуры и влажности, а зимой на равнине и в предгорьях с небольшой подкормкой сеном «способствовали выработке у этих лошадей приземистости, хорошей подвижности, особой стойкости к невзгодам существования». Передвижение в горной местности по каменистому грунту «требовало от них хорошей ориентировки, осторожности на горных тропах, способности легко преодолевать подъемы и спуски, исключительной прочности копыт. Все эти качества учитывали при отборе лошадей на племя»¹.

Происхождение карачаевской лошади не известно, вероятно, ее предком была местная аборигенная лошадь. Как покажут далее материалы книги, карачаевскую лошадь производили от монгольской, кабардинской, находили также в ней сходство с киргизской и казахской. Есть и другие гипотезы, например, осетинский исследователь А. Б. Багаев выводит происхождение этой породы от аланских лошадей средневековой Алании: «Территория Алании, на которой разводили в Средневековье превосходных верховых лошадей, после тимуровского погрома оказалась в руках разных этносов… Так, абазинские и адыгские коневоды путем скрещивания местной осетинской горной лошади с арабскими и другими скакунами получили новые породы. Другие народы (осетины, карачаевцы, балкарцы, ингуши) продолжали разводить эту породу, внося в нее лишь некоторые незначительные изменения»².

Историю разведения аборигенной карачаевской лошади невозможно проследить с самого начала, но достоверные научные упоминания о ней как о породе появились уже с конца XVIII столетия. В этнографическом труде Петра-Симона Палласа, немецкого ученого-энциклопедиста на российской службе, в 1793 году посетившего Северный Кавказ, есть такие строки: «Они выращивают небольшую, но выносливую и горячую породу лошадей, которые известны своими выдающимися качествами»³.

Исторические источники, повествующие о карачаевцах, как правило, не обходят стороной и карачаевское коневодство. По словам путешествовавшего по Кавказу и Грузии в 1807—1808 годах немецкого академика Генриха Юлиуса Клапрота, карачаевцы «очень трудолюбивы и занимаются главным образом земледелием… держат много овец, ослов, мулов („кадра“) и лошадей, которые невелики, но сильны, проворны и превосходны для езды по горам. Масло у них отличного качества, кроме того, из молока они изготовляют очень хороший сыр. Их обычная пища — кефир, вареная баранина или мясо, изжаренное на вертеле (шашлык), и пирожки, начиненные мелкорубленым мясом или чем-либо другим»⁴.

В военно-топографическом и статистическом обзоре Кавказской губернии и горских областей, составленном полковником А. М. Буцковским в 1812 году, он сообщает следующие сведения: «Карачаи… расположены у западной подошвы Елборуса в вершинах Кубани и впадающих в нее речках, малыми усадьбами рассеяно в бревенчатых строениях. Имеют свое дворянство и князей, из коих старший ими управляет, вроде старшины… Главный промысел их состоит в овцеводстве, отличной от прочих породы весьма длинной и мягкой шерсти, из коей выделывают сукна, кошмы и особенно славящиеся бурки. Рогатым скотом также не бедны, имея и конские табуны косяками. Лошади их особенной породы, мелки, но крепки, вроде вятских. В обитаемых ими горах находится свинцовая и железная руда, из коих выделывают пули и плавят железо, серной золы также много находится, кою и употребляют для делания пороха. В больших им принадлежащих лесах находится отличный строевой сосновый лес, который они охотно к Баталпашинскому карантину за умеренные цены доставлять берутся. Карачаевцы в состоянии своем достаточны, имея и торговые обороты с Имеретиею»⁵.

Трудно сказать, когда впервые появился термин «карачаевская порода лошадей», но уверенно можно сказать, что ему не менее 200 лет. Обратимся к вышедшему в 1823 году труду известного исследователя Кавказа С. М. Броневского, который пишет: «У них есть мелкая, но крепкая порода горских лошадей, известная под именем Карачаевских»⁶.

Здесь автор полагает целесообразным сделать небольшое отступление от темы, поскольку хронологически мы подошли к одной из главных вех в истории Карачая, а именно вступлению в состав Российской империи, что произошло осенью 1828 года. Северо-Западный Кавказ был в это время одним из театров военных действий Кавказской войны, и, используя выгоды своего расположения для противоборствующих сторон, карачаевцы неоднократно вмешивались в ход военных действий. В начале 1820-х годов эти действия главным образом заключались во взаимных набегах и «хищничествах» с захватом пленных, имущества и разорением населенных пунктов. Горцы из-за реки Кубани производили набеги на Кабарду и рядом расположенные российские укрепления, и населенные пункты Кавказской линии. Территории за Кубанью по русско-турецким договоренностям считались турецкими, поэтому, не преследуя цели их присоединить, российское командование также ограничивалось набегами. Карачаевцы поддерживали отношения с Закубаньем, и закубанские «партии» часто проходили землями карачаевцев, и те принимали участие в их набегах. Поскольку карачаевские земли не относились к турецким границам, то российским командованием осенью 1828 года в Карачай была организована военная экспедиция (Р. Д.).

В объемном труде есаула В. Г. Толстова по истории Хоперского полка ККВ подробно рассказывается о походе в Карачай, численности и составе царских войск. «В верховьях Кубани, почти у подножия Эльборуса, в местах малодоступных, обитал храбрый и отважный народ, который в начале XIX столетия считался даже нам подвластным; с течением времени влияние наше в Карачае ослабело, и зависимость горцев была забыта. Пользуясь неприступною местностью своей родины, карачаевцы не только сами производили дерзкие набеги в наши пределы, грабили и уводили в плен жителей, но, в июне 1828 года, они принимали участие в разгроме сел. Незлобного, а в их аулах долгое время имели пребывание партии абреков и прочих черкесов, враждебных России. Кроме того, карачаевцы еще в 1826 году, до прибытия Емануеля на Кавказ, присягнули Турции и дали туда аманатов в противность мирному договору между Россиею и Портою. Этот народ генерал Емануель и решил покорить силою оружия».

Экспедиция началась 17 октября, и 20-го числа царские войска подошли к перевалам Карачая, командовали ими командующий Кавказской линией генерал-лейтенант Г. А. Эммануэль, генерал-майор Турчанинов и полковник Луковкин. Под их началом находилось более 1650 солдат и офицеров при восьми орудиях и двух мортирах, не считая резервов с двумя орудиями в Усть-Джегутинском укреплении. Сражение, известное как Хасаукинское, началось 20 октября в 7 часов утра. В полдень войска с боем достигли реки Худес, к вечеру преодолели последний перевал, и в 7 часов вечера, с наступлением темноты сражение завершилось. Карачаевские ополченцы прекратили обстрел и, оставив последние позиции, отступили через леса и скалы⁷.

Царские войска на следующий день двинулись к карачаевским аулам, 21-го числа к генералу Эммануэлю вышли парламентеры, 22-го лагерь генерала посетил главный карачаевский старшина И. Крымшамхалов, «со всеми старшинами и подал прошение при сем прилагаемое именем всего народа». И 23 октября карачаевский народ «присягал на верность подданства государю императору» с представлением как от Ислама Крымшамхалова, так и от еще трех «первейших фамилий» аманатов⁸.

Аманатами в то время называли почетных заложников, которых по обычаю выдавали как гарантию взятых на себя обязательств; ими становились, как правило, представители знатных фамилий. В ситуации, где надо выбирать между принятием формальной присяги или продолжением войны, карачаевское руководство приняло дальновидное решение. В случае продолжения борьбы альтернативой было бегство всего народа за Кубань, скитание по горам и эмиграция в Турцию, с дальнейшей ассимиляцией (Р. Д.).

В своем «всеподданнейшем рапорте» от 16 ноября 1828 года граф И. Ф. Паскевич докладывал царю: «Ген. Эмануэль доносит, что для обеспечения спокойствия на линии он счел нужным предпринять экспедицию против карачаевцев — народа, живущего на снежных высотах Кавказа, в вершинах Кубани, который в надежде на неприступность земель своих безбоязненно давал убежище и помощь всем закубанским хищникам, через его земли проходившим для произведения набегов в пространстве между Кубанью и Тереком»⁹.

Гостивший в Карачае венгерский ученый и путешественник Жан Шарль де Бесс был высокого мнения о карачаевских лошадях: «Карачаевцы разводят лошадей прекрасной породы, — отмечает де Бесс, — среди них есть такие, которые в Европе стоили бы до двух тысяч франков (Г-н Клапрот утверждал со слов наемных переводчиков, что в этих краях лошади низкорослые; в действительности же лошади здесь обычно того роста, который пригоден для использования в легкой кавалерии. Кстати, они легки на ходу, и я не знаю другой породы лошадей, которая была бы более подходящей для езды по крутым скалистым склонам и более неутомимой). В большом количестве там водятся волы и овцы. Как правило, жители питаются бараниной; они также выделывают весьма хорошего качества масло и сыр»¹⁰.

После присоединения Карачая к Российской империи известия российских офицеров и историков также не раз указывают на то, что главной отраслью экономики карачаевцев являлось животноводство.

«Главное богатство народа состоит в рогатом скоте и баранах…» — писал в 1834 году русский офицер Шаховской¹¹.

И. В. Шаховской работал над составлением общей карты Закавказского края, и в связи с этим поручением в 1834 году был направлен в Сванетию, откуда проехал в Кабарду и Карачай. В Карачай его направили для возобновления присяги России, которую карачаевский народ принял еще в 1828 году. Возобновление присяги потребовалось в связи с тем, что усилившаяся антифеодальная и антиколониальная борьба захватила и часть карачаевского населения, и оно перестало выполнять оговоренные условия. Переговоры князя Шаховского с карачаевцами привели к возобновлению данной ими присяги¹².

По сведениям, изложенным в рапорте командира Отдельного Кавказского корпуса Г. В. Розена военному министру А. И. Чернышеву, «народ карачаевский обитает в вершинах реки Кубань, народонаселение оного можно положить до 5000 душ, кои разделяются на два сословия: старшин и вольный народ. Карачаевцы неоднократно производили набеги сами или вместе с др. горцами на наши границы». Далее в рапорте было сказано, что в 1828 году генерал от кавалерии Емануель (Эммануэль) ходил в карачаевские земли и «в залог верности взял от них аманатов, но как они продолжали пропускать хищников через свои земли и некоторые из них лично участвовали в хищничествах, то аманаты их отправлены в начале 1833 г. в Дмитриевский полубаталион военных кантонистов (кантонисты — сыновья солдат и военных поселенцев — Р. Д.)».

Подчеркивалось им же и стратегически выгодное расположение Карачая: «По положению своему карачаевцы весьма много могут содействовать к обеспечению спокойствия окрестностей Минеральных Вод и Кабарды, дабы успеть убедить их к сему, я разрешил штабс-капитану князю Шаховскому обещать им, что прежние аманаты их будут возвращены, если они изъявят вновь покорность на выгодных для нас условиях»¹³.

Из дальнейшего текста рапорта можно увидеть вероятный пример боевого применения карачаевской лошади, поскольку очевидно, что все участники столкновения были конными: «Партия хищников, переправясь через Кубань, угнала из Кабарды 6 баранов и 60 штук рогатого скота и увлекла в плен трех мальчиков» — и тогда семидесятилетний старшина Ислам Крымшамхалов «с 30 своих людей бросился в погоню, нагнал хищников и невзирая на то, что их было 140 человек, остановил и удерживал до того времени, пока не получил подкрепление от народа, потом, отбив у них всю добычу, возвратил кабардинцам по принадлежности»¹⁴.

Офицер генерального штаба штабс-капитан Иоганн Бларамберг в 1834 году написал подробное сочинение о Северном Кавказе и его жителях. Оно не вышло в широкую печать и сразу же оказалось засекреченным в генштабе. «Земля в их краю, — пишет Бларамберг про Карачай, — плодородная и родит пшеницу, ячмень, просо. На ней произрастает достаточно много трав для прокорма скоту. Однако этот край имеет всего лишь 15 верст в ширину: он окружен лесами, в которых произрастают дикие грушевые деревья и кизил. В лесах водится большое количество зверя, такого как медведи, волки, зайцы, дикие кошки, серны, куницы, мех которых очень ценится. Карачаевцы разводят много овец, ослов, мулов, лошадей. Лошади у них мелкопородные, но сильные, резвые и очень хорошо приспособлены для езды в горах. Недра их гор дают селитру и серу»¹⁵.

В этнографическом труде, принадлежащем перу русского военного историка П. П. Зубова (1835), говорилось: «Карачаевцы обитают у северных предгорий Эльборуского кряжа и по трем отрогам оного, простирающимся в виде ветви. Горный хребет, из коего истекает река Баксан, отделяет Карачаевцев от большой Кабарды; на Полдень сопредельны им Суаны, а на Север Алтыкезеки. Главнейшие их аулы расположены по правому берегу Кубани, которую окружает плодоносная равнина. Они большею частию занимаются скотоводством; имеют значительные табуны превосходной породы лошадей. Хлебопашество у них хотя неважно, но достаточно для их нужд»¹⁶.

Лошади Карачая были известны в первую очередь своими высокогорными переходами. Например, от российской экспедиции (1848) мы узнаем о преодолении карачаевской лошадью высокогорного маршрута от Хурзука до Урусбия, то есть до территории современной Балкарии. «После взаимных уверений в дружбе мы стали расспрашивать, нельзя ли пробраться по южному склону Эльбруса к Уруспию (Урусбию — Р. Д.). На это почти все возразили, что предприятие наше в июле месяце несбыточно; что ледники, у хребта под Баксаном, тают и беспрерывно расседаются; что снега слишком глубоки и рыхлы; что ночевать там — явная гибель; что при малейшем тумане или непогоде мы рискуем попасть в трещину и, наконец, что есть места по отклону Эльбруса, где не только европеец, но и лучший туземный охотник проходит с опасностью жизни. Прибавляли также, будто бы до сих пор еще ни один русский не прошел по этой стороне Эльбруса, и что самый ловкий карачаевец употребляет целый день для совершения пути от Хурзуда (Хурзука — Р. Д.) к Уруспию через вечные снега и льды. Сверх того, один дряхлый старик объяснил, что он запомнил один только пример, как какой-то смелый карачаевец пробрался с лошадью через это опасное пространство, то есть от перевала Шха-Дешеуга к верховьям Азы или Азауги; но при этом случае во многих местах пешие помогали лошади»¹⁷.

Однако в ходе этой экспедиции лошади не смогли пройти по горам, и продолжившие свой путь путешественники были встречены урусбиевцами с другими лошадьми. В середине XIX столетия высокогорный Карачай все еще имел стратегическое значение. Он располагался в местах, из которых можно было контролировать единственные на тот момент пути для горцев из непокорного Закубанья в Кабарду. Но Карачай оказался крепостью, чье жизнеобеспечение находилось главным образом извне. Карачаевцы жили скотоводством, а собственных ресурсов не хватало, требовались пастбища вне Карачая. Чтобы оказывать влияние на карачаевцев, достаточно было контролировать эти территории (Р. Д.).

В «Военно-статистическом обозрении Ставропольской губернии» (1851), составленном капитаном Забудским (по своим рекогносцировкам и материалам), сообщалось: «Для безопасности и спокойствия центра преданность Карачаевцев… весьма важна. Они могут запереть все выходы и входы в своей дикой и неприступной котловине… Народы правого фланга, зная воинственность карачаевцев и их запальчивый характер, боятся их трогать и живут с ними мирно». Далее отмечалось, что карачаевцы избегают вражды с Россией по причине недостатка пастбищных мест и необходимости выгонять скот на подножный корм к Кисловодской линии. Там же можно найти и данные относительно примерной численности всего скота в Карачае. «Известны всем на Кавказе их знаменитые Карачаевские бараны, которых насчитывают до 100 000 голов, т. е. по 50 на каждый двор. Рогатого скота считается около 12 000 голов; лошади мелкой породы, но чрезвычайно крепки и известны под названием Карачаевских; их считают до 6500 штук»¹⁸.

Барон К. Ф. Сталь, подполковник генерального штаба, писал в своем очерке: «Главное народонаселение живет в 3-х аулах: Карч-юрте, Хурзуке и Учь-Кулане. Главный промысел — скотоводство… Число душ карачаевцев 7380. Они имеют 6200 лошадей, 12 300 рогатого скота и 34 тыс. овец. В зимнее время карачаевцы пасут свой скот в Кавказской области, нанимая для этого земли у соседних казаков… По настоящим обстоятельствам края и стремлению Шамиля подчинить своей власти всю закубанскую Черкесию, Карачай как единственный пункт сообщения между левым и правым флангами играет важную роль в военном отношении. Карачаевцы управляются своими старшинами»¹⁹.

Летом 1855 года в Карачае снова прогремели пушки. По приглашению от имени карачаевского общества, сделанному эфенди М. Хубиевым, 15 августа в карачаевские пределы вошли войска Мухаммад-Амина, наиба имама Шамиля на Северо-Западном Кавказе. Часть карачаевцев присоединилась к нему, часть, вероятно, заняла выжидательную позицию. После столкновений с царскими войсками 17-го и 19-го числа, 25 августа после решающего боя с войсками генерал-лейтенанта Козловского, наиб Мухаммад-Амин отступил за реку Лабу²⁰.

В ежемесячном журнале «Москвитянин» карачаевским породам лошадей и овец В. Швецовым (1855) даны достаточно высокие оценки: «Лошади их считаются из лучших Кавказских пород, — подчеркивает он, — они более ценны смелостию своею в езде по скалистым и крутым тропам; шаг их верен и спокоен: вы, давши свободу своему коню, можете безбоязненно проехать по такому неприступному пути, где только может уместиться копыто лошади вашей и где ни одна из других пород не может сделать ни одного шага, да и вы, сколько бы ни желали, не можете принудить это животное идти по такой почти отвесной крутизне, где инстинкт самохранения удерживает ее со всем упрямством, свойственным животному. Овцы их также особой породы, шерсть необыкновенно длинная, тонкая и мягкая, как кашемир»²¹.

Карачаевцы пасли свои стада скота от верховьев Эшкакона и Кич-Малки на востоке до истоков Зеленчука на западе. Но в 1859 году специальная комиссия, рассматривавшая поземельные споры карачаевцев с соседями, ограничила карачаевские земли с востока Водораздельным хребтом между системой Кубани и Терека, лишив карачаевцев эшкаконских пастбищ. Это было первое вмешательство властей в поземельные дела карачаевцев. Как и многие последующие распоряжения, оно нанесло карачаевскому хозяйству большой урон²².

Общее конское поголовье в 1867 году составило 13 625 лошадей, и наиболее ценились лошади возрастом от 7 до 10 лет. «Конь — крылья мужчины», — говорили сами карачаевцы. Самыми крупными и многочисленными табунами лошадей владели бийские (княжеские) фамилии²³. Развивалась и торговля, например, в 1867 году в продажу поступило следующее количество скота: 942 лошади, крупного рогатого скота 843 головы, овец 10 212 голов²⁴.

В 60-е годы коневодство сосредоточилось почти целиком в руках биев (князей), владельцами табунов были Крымшамхаловы (Каншаубий имел табун в 400 лошадей, Хаджи Мурза — 200), Дудовы и Карабашевы. С ними по количеству лошадей конкурировали отдельные богатые уздени, например, Ожай Байчоров в 1867 году владел табуном в 200 голов, у Наны Хубиева было 160 лошадей, табун Джамбулата Байчорова состоял в том же году из 80 лошадей²⁵.

Поскольку конские табуны разводили специально для продажи, все большую роль в коневодстве играли предприниматели. В работе Бентковского «Список табуновладельцев Северного Кавказа, желающих состоять под покровительством Кавказского коннозаводского округа, с показанием числа и сортов разводимых лошадей и заявленных ими желаний с целью улучшения коневодства» на первом месте по Баталпашинскому уезду находился Ожай Байчоров.

К 70-м годам XIX века его табун насчитывал 500 голов, в том числе 20 жеребцов, 300 маток, остальное поголовье составлял молодняк. Жеребцы были карачаевской породы (в списке указаны как «байчоровской»), кабардинской («атажукинской») и абазинской («лоовской»), матки все карачаевские («байчоровской породы»)²⁶.

Глава вторая.

Марухская экспедиция.

Незаменимая в горах лошадь

Трудным испытанием качеств карачаевской лошади стал переход отряда генерал-лейтенанта П. Д. Бабича через Марухский перевал, во время Русско-турецкой войны 1877—1878 годов. Подробный рассказ об этом походе вышел в газете «Кавказ» в 1878 году (№44—46). Автором статьи был участник экспедиции Евгений Дмитриевич Фелицын.

Отряд, названный Марухским, быстро сформировали в Кубанской области для наступления в Абхазию и преимущественно в направлении Сухума. Войска начали собираться к 25 июля 1877 года около станицы Кардоникской, в назначенном месте; название же свое отряд получил от перевала Марух, через который должен был совершить переход. В составе отряда находились 2-й и 4-й батальоны 149-го пехотного Черноморского полка, 2-й и 4-й пешие пластунские батальоны, 3 сотни Урупского конного полка, 6-я сотня Горско-Кубанского конно-иррегулярного полка, взвод (2 горных орудия) 6-й батареи 20-й артиллерийской бригады, и две пешие сотни, сформированные «из жителей Карачая». В отряде находилось четыре батальона пехоты, пять сотен кавалерии, 2 горных орудия, что в общем составило более 3000 человек. Для перевозки сухарных запасов, провианта, спирта, овса, боевых снарядов и прочих тяжестей, которые следовали бы с войском, нужен был, как пишет Е. Фелицын, вьючный транспорт до 1000 лошадей. И таких лошадей, «которые могли бы преодолеть трудности предстоящего движения чрез главный хребет по местности, покрытой высокими, скалистыми и трудно доступными горами, с глубочайшими теснинами, где с бешеною быстротою несутся холодные воды снежных потоков, опрокидывающие все, что преграждает их путь. Подобным условиям могли удовлетворить исключительно только лошади, рожденные и выросшие в горах, т. е. Карачаевские и принадлежащие горцам, живущим по рекам Большому и Малому Зеленчуку». На пути движения отряду предстояло встретить большие трудности на расстоянии более 150 верст, почти до самого Сухума. Войскам приходилось идти по «совершенно безлюдной, чрезвычайно пересеченной местности, отличающейся дикой природой, где на каждом почти шагу обнаруживается полное отсутствие всякой культуры. Тропа, означенная на пяти-верстной карте, в действительности не существовала; нельзя было отыскать даже и признаков ее».

Опытные проводники-горцы недоверчиво посматривали на движущиеся колонны войск. У кубанских черкесов Марухский перевал считался самым трудным, его избегали и для сообщения с Абхазией избирались другие пути. В некоторых местах в горах лошадей отряда на веревках спускали вниз. К тому времени это был единственный случай, когда российские войска переходили в Абхазию через Марухский перевал. Поэтому неудивительно, что «старые кавказцы», находившиеся в отряде генерала Бабича, «мрачно посматривали вдаль», задумавшись о трудностях, которые ждали их впереди. Они не ошиблись, «их ожидания подтвердились вполне». По пути движения Марухского отряда не находилось и «сотни саженей удобных для движения» пешком и с вьюком, «почти каждая пядь земли требовала разработки», иногда очень капитальной²⁷.

Повествование участника похода живописно и эмоционально — он подробно рассказывает о том, свидетелем чего ему довелось быть. «Воображение решительно отказывается воспроизвести с желаемою верностью те внушающие ужасы, крутые подъемы и спуски по совершенно отвесным скалам, с зияющими под ними безднами, по которым лежал путь наших войск… Достаточно заметить, что при движении своем войска потеряли до 70-ти лошадей, сорвавшихся в пропасти, чтобы составить некоторое понятие о трудности дороги. Понятие это будет, разумеется, слабое, ибо никакое описание не может выразить действительности во всей ее реальной правде. О попорченных лошадях, получивших серьезные повреждения ног и сильные ушибы, с печальною перспективою дальнейшей негодности, я не упоминаю, не имея на этот счет верных данных, хотя убежден, что цифра их должна быть весьма почтенная»²⁸.

Евгений Фелицын рассказывал про один злополучный утес, который «тропа не могла миновать», с изрытой углублениями, но очень скользкой и гладкой поверхностью, с которого сорвалось несколько десятков вьючных горских лошадей. «Никакая предусмотрительность, — писал он, — не могла устранить несчастных случаев. Невзирая на то, что транспорт формировался преимущественно из лошадей Карачаевской породы, выросших и воспитанных в горах, следовательно, привычных карабкаться по скалам, на вершинах самых высоких хребтов, где, прибавлю, они пасутся почти круглый год, тем не менее, и при такой опытности, лошади, будучи даже из предосторожности подкованными на все четыре ноги, не всегда в состоянии были благополучно миновать утес, о котором идет речь». В средних числах августа утес вышел из-под тающего снега еще больше — лошадей приходилось развьючивать, тяжести на плечах казаков переносились за утес на снежную поляну, где лошади снова навьючивались. Но и это, как свидетельствуют «раздирающие душу сцены», увиденные автором статьи, не всегда делало переход через утес безопасным для лошадей²⁹.

Марухский отряд 12 августа вышел в Цебельдинское ущелье, и далее его движение по колесной дороге совершилось без особенных трудностей, тем более что «после ужасов пройденного пути, всякая другая дорога, как бы убийственна она ни была, никого устрашить уже не могла и, вероятно, показалась чуть ли не совершенством в сравнении с тремя перевалами, оставшимися позади». К «довершению картины», со второго дня выступления в поход, до самого озера Лахты, погода стояла холодная и сырая; дождь лил каждый день, а солнце ни разу не показалось из-за облаков серо-свинцового цвета, они непроницаемо сплошь покрывали небо. Е. Фелицын также заметил, что «невероятно счастливо» Марухский отряд совершил свой поход в Абхазию: «Горцы, компетентные судьи в данном случае, предсказывали потерю, по крайней мере, половины общего числа лошадей, находившихся при войсках, а потому потеря 70-ти штук должна считаться весьма незначительною в сравнении с тем, чего следовало ожидать при других обстоятельствах. Марухский отряд, бесспорно, совершил замечательный в военной истории войн поход и оставил по себе много поучительного, когда будут обнародованы подробные сведения о движении его к Сухуму»³⁰.

Движение отряда замедлялось большим количеством вьюков, которых, как видно из «журнала боевых действий» генерала Бабича, было до 950³¹. Сколько карачаевских лошадей находилось во вьючном транспорте, точно неизвестно. По данным же председателя Горского суда и помощника начальника Баталпашинского уезда Г. С. Петрова, их было около четырех сотен. «В прошлую турецкую войну население Карачая, — пишет он, — как и все остальные горцы Кубанской области — показали себя безупречными сынами своей родины. На достопамятные слова Государя, произнесенные в Москве, они откликнулись так же, как и остальная Россия, и те обещания, которые были изложены в адресе, не остались пустой фразой. Карачаевцы на собственные средства содержали на горных перевалах пикеты, снарядили одну сотню милиции, входившую в состав Кубанского горского полка, имевшую поход к границам Австрии, и одну сотню, участвовавшую в Марухском отряде, и выставили для этого отряда около 400 вьючных лошадей с необходимыми для этой цели принадлежностями и чарводарами (погонщиками — Р. Д.)»³².

Приблизительную численность карачаевского транспорта можно попробовать установить следующим путем. Обратимся к журналу боевых действий генерала Бабича, где указаны потери отрядных лошадей. Он сообщает, что убыль на пути к Сухуму составила: 26 строевых (в т. ч. 7 офицерских), 3 артиллерийских и 32 «подъемных и вьючных», всего 61 лошадь. Под Сухумом пали 2 раненные в деле 19 августа артиллерийские лошади. При обратном возвращении в конных сотнях и горном взводе убыло 37 строевых (в т. ч. 2 офицерских), 8 артиллерийских и 10 подъемных и вьючных, всего 55 лошадей. Далее, «особыми комиссиями» были признаны пришедшими в полную негодность 39 лошадей. Всего получается потеря 157 лошадей, что составило, по данным генерала, 15,4% от общего количества³³.

Из этого можно сделать вывод, что численность отрядных лошадей составляла более тысячи. По тексту видно, что речь идет только о военных лошадях, в том числе вьючных. По данным Е. Фелицына, в отряде насчитывалось до пяти сотен кавалерии, следовательно, остальные пятьсот лошадей должны прийтись на вьючный транспорт. Он также указывал, что общая численность транспорта составляла около 1000 лошадей, следовательно, горских лошадей могло быть до половины состава. Поскольку он упоминал в основном о карачаевских вьючных лошадях, то, учитывая и сведения Г. Петрова, можно сделать вывод, что их было от четырехсот до пятисот. Вероятно также, часть вьючных лошадей предоставили не только карачаевцы, но и другие горцы (Р. Д.).

В состав формирующегося Горско-Кубанского конно-иррегулярного полка из горцев области набрали две конные сотни. Е. Фелицын так характеризует получившуюся из них кавалерию: «…из горского населения Кубанской области, в Баталпашинском уезде собраны были две сотни: одна из жителей Карачаевского племени, другая из горцев, живущих по реке Зеленчуку. Весь цвет магометанской молодежи наперерыв стремился попасть в ряды формируемых сотен, и многие из желающих, за недостатком вакансий, с большим сожалением принуждены были остаться дома, не осуществив своих надежд. Нужно было видеть этих джигитов, когда сотни собрались на смотр. Щегольски одетые, увешанные богатым оружием, на прекрасных карачаевских и кабардинских лошадях, они олицетворяли собою образцовую и лихую кавалерию, не оставляющую желать ничего лучшего. Выросшие на коне, каждый из них был прекрасным наездником и искал случая щегольнуть ловкостью и достоинствами хорошо выезженного скакуна своего». Горцы Баталпашинского уезда сами предложили для транспорта своих лошадей, не потребовав за это оплаты; они были, несмотря на это, вознаграждены.

Горские лошади, и особенно карачаевские, оказались незаменимы при формировании состава вьючного транспорта, насчитывавшего до 1000 лошадей и готового как раз к назначенному дню. Транспорт «отслужил свою тяжелую службу с редким усердием и добросовестностью», — констатирует очевидец событий. «Но смело можно сказать, что без горского транспорта отряд не мог двинуться в столь трудный поход. Предполагавшаяся присылка из-за Кавказа черводаров не заменила бы карачаевских лошадей, — подчеркивает Е. Фелицын, — и к тому же потребовала бы огромной затраты денег». Перевозка провианта за Марухский перевал осуществлялась по тяжелейшей тропе, через ледники и снега, в дождь, сырость и холод. Поэтому она возможна была «только на таких лошадях, какими владеют горцы; другие — обладай они самыми лучшими достоинствами, но не рожденные в горах, не вынесли бы и сотой доли того, что пришлось испытать транспортным лошадям». Очевидно, такая помощь народов будущей Карачаево-Черкесии была обусловлена располагающими к тому обстоятельствами. «В высшей степени гуманное отношение к горцам, заботливость об улучшении их быта и внимание ко всяким нуждам этого народа бывшего уездного начальника, полковника Петрусевича, и настоящего, капитана Кузовлева, вселили в магометанском населении уезда полную привязанность и доверие к представителям местного управления»³⁴.

Таким образом, гуманное отношение уездного начальства в отношении горцев воспринималось как забота целого государства. Это было далеко не так, например, земельный вопрос карачаевского народа, как будет видно из дальнейшего изложения, так и не решили полностью на всем протяжении царского периода. Карачаевцы-субарендаторы переплачивали огромные проценты предпринимателям, арендующим у государства землю. А Николай Григорьевич Петрусевич более десяти лет своей жизни провел на Кавказе, в Кубанской области. Сначала в должности начальника Эльбрусского округа, потом Баталпашинского уездного начальника, он оставил о себе добрую память среди горцев. В Карачаево-Черкесии его помнят до сих пор, а в недавнее время в Черкесске генералу был установлен памятник, открытие которого состоялось в ноябре 2015 года (Р. Д.).

Цитировавшийся выше Г. Петров также отметил, что у карачаевцев «овцы особой породы, не имеющей ничего общего с разводимою в соседних станицах», и сделал такое описание внешности карачаевской лошади: «Коневодство также не чуждо карачаевцам, и у них имеется своя особая порода лошадей, представители которой имеют небольшой рост, некрасивую короткую голову, длинную шерсть, толстые ноги с низкими копытами». По его данным, численность скота у карачаевцев в то время составляла: 18 500 лошадей, 32 200 голов рогатого скота, 231 800 овец и коз, 2500 ослов. Было отмечено, что хозяева, имеющие от 5 до 30 лошадей, в Карачае не редкость³⁵.

Коневодством могли заниматься только зажиточные карачаевцы, так как требовались большие просторы, в особенности для табунного коневодства, большие средства для аренды земли, оплаты труда табунщиков, постройки помещений. Лошади карачаевцами разводились не только для продажи на рынке, но и специально для сдачи в воинские части. Поскольку в Кубанской области требовалось много лошадей для пополнения казачьих частей, то коннозаводчики выращивали определенный тип лошадей — «под казачье седло» или, как называли сами карачаевцы, — къазакъ ат — казачья лошадь. Рост такой лошади должен был быть 2 аршина и 2 вершка (до 151 см в холке — Р. Д.). Чтобы карачаевская лошадь стала таких размеров, отбирали соответствующие экземпляры среди производителей, а порой производили скрещивание с другими породами. Казачьи лошади сбывались не только в Кубанской области, но и в Терской, где их тоже охотно брали для строевой службы. Увеличение спроса вело к росту цен на лошадей. Кобылицы в 80-е годы сбывались по 40 рублей, а в 90-е годы уже стоили 60—70 рублей. До 150 рублей могла доходить цена жеребцов³⁶.

Летом 1890 года в Карачае побывал российский этнограф А. Н. Дьячков-Тарасов. По его словам можно судить, что выращиваемые на экспорт лошади уступали карачаевским лошадям, которые были выведены в горах: «Некогда знаменитые карачаевские лошади в настоящее время утрачивают свои высокие качества — выносливость, быстроту и осторожность. Хозяева заботятся о количестве голов в табуне, а не об улучшении породы посредством скрещивания с лучшими экземплярами некарачаевской породы… Кое-как вырастив лошадь, он спешит ее продать; однако цена на этих лошадей стоит невысокая: на конских ярмарках Кубанской и Терской областей лучшая идет редко за 150 рублей». Далее этнограф указывает на постоянную проблему карачаевских животноводов того времени — малоземелье: «На мой вопрос, обращенный к десятку стариков, почему они не скрещивают свой скот с заводскими экземплярами, я получил следующий ответ: „Пробовали заводить — не выживают. Вот если бы нам дали земли на плоскости, тогда можно было бы и овец завести породистых, и лошадей; а теперь нам приходится арендовать землю на плоскости у осетин, у казаков; у нас есть некоторые, что арендуют землю и в Терской области, в Майкопском, Лабинском отделах. Дали нам земли близ Джегуты, а мало — недостает“»³⁷.

Из сказанного можно сделать вывод, что до получения пастбищной земли в достаточном количестве карачаевское скотоводство было приспособлено только к высокогорью, поскольку другой скот не приживался (Р. Д.).

Сокращение пастбищных угодий вынуждало карачаевцев перейти от табунного коневодства к косячному. Разбивка табунов на косяки во главе с одним жеребцом позволяла ограничиваться меньшими пастбищными пространствами. Перестройка коневодства происходила главным образом в хозяйствах крупных владельцев табунов. Крымшамхаловы и особенно Дудовы не смогли перевести хозяйства на товарный тип, приспособить к нуждам рынка, и поэтому их коневодство приходило в упадок. Главная роль в коневодстве перешла к Байчоровым, Текеевым и другим коневодам. Соперниками Ожая Байчорова были учкуланские Байчоровы — семья Джамбулата. К 1894 году Тинибек Байчоров, сын Джамбулата, стал самым крупным коннозаводчиком Карачая и имел в своей собственности большой табун, в котором было около 1000 лошадей³⁸.

На территории Карачая к 1894 году общее поголовье лошадей насчитывало 15 299 голов³⁹. Коневодство и овцеводство оставались главным занятием карачаевцев, их территорией была верхняя долина реки Кубань, в Кубанской области. Численность карачаевцев, по сведениям 1891 года, составляла примерно 25 000 человек⁴⁰.

Однако поголовье лошадей распределялось среди народа неодинаково — например, в Учкулане в 1897 году из 4500 лошадей 3426 принадлежали семи владельцам, а остальные 636 дворов имели всего лишь 1074 лошади, и это количество распределялось очень неравномерно. По данным Коваленского, в ауле Учкулан проживало 60 семей, не имевших ни домов, ни земли, и никакого скота⁴¹.

В 1899 году в Кубанскую область от ИРГО командировался сотрудник Н. А. Буш для исследования ледников и растительности. По своему опыту, полученному в этой командировке, для путешествий в горах он рекомендовал приобретать лошадей и нанимать проводников в Карачае. Из его слов видна разница между лошадьми, выросшими не в горах, которых он приобрел, и горной карачаевской породой. «Лошади, купленные мною, тоже оказались, за исключением одной, на которой ездил я, мало пригодными для путешествия в горах. Все они в первый раз с нами увидели горы; одна уже через три недели стала, а другие две недель через пять. Всех этих трех пришлось поэтому задолго до окончания путешествия продать за бесценок в Лабинской. Поэтому нельзя не посоветовать будущим экспедициям нанимать проводников и покупать лошадей в Карачае, а не в Майкопском отделе»⁴².

Об экономическом положении карачаевского населения можно судить по отчету начальника Хумаринского участка Баталпашинского отдела С. Д. Шмыткина начальнику Кубанской области Я. Д. Маламе: «Как уже известно, главное занятие населения Карачая составляет ското — и коневодство. Успех этой отрасли хозяйства главным образом зависит, во-первых, от пастбищных мест и, во-вторых, от заготовки на зиму корма для скота». Местными летними нагорными пастбищами карачаевцы пользовались отчасти своими, а отчасти казенными, которые отдавались «на льготных условиях». В нагорные летние пастбища скот уходил в конце мая месяца, а в сентябре спускался обратно в долины. Ввиду незначительных покосных мест в Карачае зимнего корма для скота на своих землях было недостаточно, и это обстоятельство главным образом и заставляло карачаевца «вести жизнь номада». Большую часть земель карачаевцы арендовали в станицах, где во время нахождения скота в нагорных пастбищах заготовляли сено на зиму.

Далее С. Д. Шмыткин пишет: «В отчете за второе полугодие 1902 года я уже говорил, каким образом выкармливается скот зимою у карачаевцев, и насколько тревожит население мало-мальски продолжительная суровая зима». Из шести прожитых им в участке зим он «не видел даже порядочной зимы — появится снег и моментально пропадает». Южные склоны всегда были свободны от снега и вполне доступны для выпаса скота, чем карачаевцы и пользовались, не запасая корм. Но раз наставала действительная зима, она являлась тяжелой для населения и губительной для скота, такой и оказалась зима 1902/3 года⁴³: «Сена нет, денежные запасы идут на покупку сена и другого корма, но помощь эта является бессильной, бескормица уносит массу животных».

В 1905 году была создана Комиссия по исследованию землепользования и землевладения карачаевского общества, а также для выяснения поземельных споров и изучения экономического положения карачаевского народа. Во главе комиссии находился юрисконсульт при военно-окружном совете Кавказского военного округа И. Абрамов. Реальным результатом работы комиссии было только выселение части жителей аула Хурзук, обитавших в месте, опасном для жизни, в образованное для них селение Воронцовское⁴⁴.

Как показывают труды комиссии, их исследованием установлено, что скотоводство в Карачае является главной отраслью сельского хозяйства и служит населению единственным источником доходов и главным средством существования. Природа самих гор указала им быть скотоводами, и «горцы с особой заботливостью относятся к главному фактору своего благосостояния; в этом отношении скотоводство и коневодство в Карачае, по сравнению с соседними горцами, развито в больших размерах и за последнее время замечается забота карачаевцев об улучшении пород скота». В то время вместо мелкого рогатого скота уже встречаются стада крупной черноморской породы и «улучшенный тип горской лошади, годной для строевой службы». Скотоводство в Карачае имело тип пастушеского хозяйства, и карачаевцы в полном смысле слова вели полукочевой образ жизни. Большинство их почти круглый год жило при своих стадах, в постоянном передвижении на плоскость с гор и обратно. Скотоводческое хозяйство велось карачаевцами в таком виде. Карачай — достаточно холодный край, и в нем очень мало корма, а, следовательно, размножение крупных и мелких животных и содержание их необходимо регулировать с таким расчетом, чтобы приплод прожил до зимы, по меньшей мере полгода. Для чего арендовались вне Карачая на плоскости земли, где теплее и уже заготовлен корм, для ранних, весенних месяцев, когда нет еще подножного корма, а животные — особенно матки — требовали дачи сена. Котка овец начиналась в первых числах апреля и оканчивалась в половине мая, и с этого времени овцы и лошади, гулевой скот, перегонялись на горные пастбища, овцы же с ягнятами и коровы с телятами следовали в горы несколько позже. После уборки сена карачаевцы сгоняли с гор свои стада на покосные земли, так как в это время в возвышенных частях гор наступали холода. В ущельях появлялась на покосах отава, где и паслись стада до поздней осени, а затем уже перегонялись на арендуемые земли на плоскости, где и оставались зимовать⁴⁵.

Поскольку лошадь выносливее других животных и может сама добывать себе корм даже из-под глубокого снега, который она разгребает копытами, то лошадей зимой держали на участках с некошеной высохшей травой — къаудан. Лошади пробивали лед и расчищали снег, доставая из-под него траву, и на участки пускался тогда и остальной скот. Весь табун добывал пропитание себе на къаудане, но жеребят и производителей еще и подкармливали сеном и зерном⁴⁶.

Многие карачаевцы пользовались для пастьбы своего скота пастбищами также у кабардинцев, используя остатки кормов, когда кабардинцы сгоняли свои стада на равнину. Так проходил каждый хозяйственный год скотовода. «Вся забота его сосредоточивается в том, чтобы арендовать покос и заготовить зимний корм для своего скота, в противном случае приходится продавать скот за бесценок и стать бедняком». Хозяйство такого рода требует широкого простора, и если такого не было, то скотоводство как главная основа экономической жизни населения не могло существовать. «Во время исследования замечено, что скотоводство, процветавшее прежде в Карачае, значительно уменьшилось в настоящее время, и на развитие его, кроме факторов, действующих случайно — всевозможные заболевания и бескормица, несомненно решающее значение имели недостаток в земле и отсутствие арендных земель». Жители сел Хурзук, Карт-Джурт и Учкулан, не довольствуясь пастбищами в пределах своих земель, постоянно арендовали пастбища у кабардинцев. В 1907 году кабардинцы отказали им в аренде и «карачаевцы очутились в крайне безвыходном положении, и если такой порядок установится и на будущее время, то жители этих селений вынуждены будут распродать весь свой скот, что ими в настоящее время исподволь и приводится в исполнение». Не менее характерным был и другой факт: жители селения Даут и других селений для пастьбы арендовали летние пастбища у казны, но последняя, по причине возрастающих цен на землю, значительно увеличила арендную плату, отчего аренда этих земель сократилась почти на одну треть. Как указывалось в исследовании, «способ сдачи казенных земель в аренду отличается ненормальностью: так, казной сдаются земли не потребителям, а промышленникам, которые за более возвышенную цену передают ее от себя карачаевцам»⁴⁷.

Далее в исследовании подчеркивалось: «Между тем скотоводство и коневодство в Карачае имеет огромное значение не только в смысле сбыта живого скота и его продуктов на местные рынки в Кубанской области, но также имеет широкое распространение в пределах Терской области, Тифлисской и Кутаисской губерний, куда сбывают Карачаевцы свой скот и знаменитых карачаевских барашек целыми стадами, а большинство казачьих полков Кубанского войска снабжается прекрасными строевыми лошадьми. В этом отношении местные исследования указывают, что Карачаевское население ежегодно продает 9595 лошадей, 30 787 рогатого скота и 107 552 овцы, на сумму 2 940 660 руб. От продуктов скотоводческого хозяйства население продает: 25 000 пудов овечьей шерсти на 250 000 руб., 6600 пуд. масла на 66 000 руб., кож и овчин на 50 709 руб., а всего на сумму 3 307 369 руб.». Минимальная стоимость лошади была 50 руб., в среднем лошадь стоила 80 руб., максимальная же цена — 150 руб. Цены на рогатый скот оказались меньше: минимальная цена 25 руб., средняя 45 руб. и максимальная — 80 руб. Овцы стоили минимум 3 руб. 50 коп., максимум 7 руб., средняя овца имела цену 4 руб. 50 коп. Количество лошадей по дворам варьировало от 1 до 350, а 20% дворов не имели вообще лошадей. По данным той же «Абрамовской комиссии», количество скота в Карачае выражалось следующими цифрами: 33 758 лошадей, 125 027 голов рогатого скота, 497 471 овец и коз и 1460 ослов⁴⁸.

Большой специалист по скотоводству А. Атманских писал: «Животноводство в Карачае, как я выше сказал, заслуживает особенно серьезного внимания потому, что эта отрасль сельского хозяйства в этом чисто скотоводческом районе служит не только источником существования самого населения, но этот район является солидным поставщиком всех видов сельскохозяйственных животных и может в будущем служить обширным рассадником улучшенных пород»⁴⁹.

Тавра крупных карачаевских коннозаводчиков утверждались официально, и лошадей с этими таврами охотно приобретали для пополнения казачьих частей. Довольно значительным был экспорт карачаевских лошадей в Закавказье. Говоря о коневодстве у горских жителей Лабинского, Екатеринодарского и Баталпашинского отделов, А. Атманских подчеркивал роль Карачая: «Карачай в данном случае играет очень значительную роль, снабжая строевыми лошадьми большинство казачьих полков Кубанского войска и сбывая, вообще до 10 000 лошадей ежегодно»⁵⁰.

Больше всего продажа скота была развита в аулах Большого Карачая: Хурзуке, Учкулане, Карт-Джурте, где жили крупнейшие карачаевские коннозаводчики и скотоводы-предприниматели. Предельно высоких цифр скотоводство в Карачае достигло в начале XX века, после чего начался упадок, вызванный ростом запашки в Кубанской области. Недоставало не только зимних пастбищ — къышлыков, захваченных феодальной знатью, но и летних — джайлыков. Постоянно угрожала опасность потери арендованных земель, что буквально останавливало скотоводческое хозяйство⁵¹.

По статистическим данным, собранным комиссией для изучения землепользования и землевладения в Карачае, карачаевского населения в 1910 году насчитывалось 34 975 человек, в том числе 17 906 мужского пола и 17 069 женского⁵².

Постепенно переселяясь из Старого Карачая, карачаевцы образовывали новые селения. По данным 1910 года, приведенным этнографом И. С. Щукиным, карачаевское население распределялось по аулам таким образом: Карт-Джурт — 7834 человека, Учкулан — 8734, Хурзук — 8002, Даут — 846, Джазлык — 1304, Тебердинское — 1729, Сентинское — 838, Каменномостское — 1107, Маринское — 1997, Джегутинское — 2584 человека⁵³.

Этнограф также констатировал, что «скотоводство в Карачае в последнее время упало против прежнего, в чем нельзя не видеть влияния все возрастающей земельной нужды»⁵⁴.

Известная «Военная энциклопедия» И. Д. Сытина в 1913 году упомянула и карачаевскую лошадь. В статье «Кабардинская лошадь» отмечено, что «с К. лошадью сходна по типу лошадь Карачаевская, распространенная в горист. местности верховьев р. Кубани, но ростом она меньше»⁵⁵.

Карачаевская лошадь также имела некоторое распространение и на черноморском побережье. «Весьма слабо развито коневодство… Лошади Черноморской губернии — различных пород: простая русская, кабардинка, карачаевская. Лучшие лошади — у чехов и эстонцев»⁵⁶.

Завершая изложение царского времени в истории коневодства Карачая, следует также отметить, что обе лошади в цитированной выше энциклопедии Сытина помещены в одну статью по причине сходства. В дальнейшем это станет отдельной тенденцией в официальном коневодстве — включать некоторыми авторами карачаевскую лошадь в состав кабардинской породы. При согласии владеющих породами сторон, объединение сходного типа лошадей в одну породу имело бы практический смысл. Но это когда одна из сторон пожелает отдать столетиями селекционированное народное достояние, что трудно представить. Как следует из приведенных до этого материалов и материалов, которые будут приведены далее, карачаевцы показали себя достаточно способными к выведению конских пород. В отдельные периоды истории Карачая поголовье карачаевских лошадей вполне сопоставимо с численностью самих карачаевцев. Рассуждения вроде «в Карачае не было достаточно пастбищных земель» не выдерживают никакой критики. В Карачае действительно не оказалось просторных пространств, но коневоды Карачая арендовали множество земель вокруг, как видно из приводимых данных за начало XX столетия; доказательств же, что они могли когда-либо массово получать лошадей из Кабарды, нет. Подобные псевдоисторические рассуждения относятся уже не к области коневодства, а носят демагогический характер. В целом, несмотря на трудности, коневодство Карачая в дореволюционной России постепенно развивалось (Р. Д.).

Глава третья.

Изучение и испытание «Карачаевской породы» в СССР.

Вокруг Кавказа за 47 дней

Гражданская война, дошедшая и до Карачая, нанесла огромный ущерб коневодству. Карачаевский революционер, государственный деятель и просветитель Умар Алиев писал в одной из своих работ: «Карачаевская лошадь небольшого роста и отличается хорошим пропорциональным сложением. Она очень вынослива и неутомима в передвижениях по горным дорогам, тропинкам и незаменима для больших переходов. В довоенное время имелись пользовавшиеся известностью большие конские заводы для разведения племенных лошадей. За военное время все эти заводы почти ликвидировались»⁵⁷.

Ситуация, сложившаяся в 20-х годах в области коневодства, требовала незамедлительного принятия конкретных мер в этом направлении. «Для сохранения и разведения горной лошади, приобретшей себе заслуженную известность как великолепная верховая лошадь, необходимо отвести в нагорной или предгорной полосах определенные участки для табунного коневодства и обеспечить кормовыми средствами на зимнее время… В довоенное время из Карачая доставляли для армии ежегодно несколько тысяч лошадей. Восстановление этой важной отрасли с. х. и развитие верховой горской лошади имеет не только местное, но также и общегосударственное значение», — подчеркнул Умар Алиев⁵⁸.

Карачай выделился из Горской республики в 1922 году, после чего была образована Карачаево-Черкесская автономная область с административным центром в г. Баталпашинске, непосредственно связанная с РСФСР. В нее вошли территории, занимаемые карачаевцами, и южная часть Баталпашинского отдела Кубанской области, занимаемая черкесами и шестью казачьими станицами⁵⁹.

Область просуществовала до 1926 года и далее разделилась на отдельные автономии: Карачаевскую автономную область, Черкесский автономный округ, а также выделился Баталпашинский райисполком с русско-казачьим населением. Таким образом, «в согласии с волей, заявленной народностями», жившими в области, «президиум ВЦИКа постановил упразднить Карачаево-Черкесскую автономную область»⁶⁰.

В справочной книжке для «Сельскохозяйственных и кредитных товариществ» (1923) карачаевская лошадь помещается в состав «черкесской породы», которая в более поздних классификациях уже не упоминается. «Горские (черкесские) лошади особенно славятся из табунов большой Кабарды; Кабардинские и Карачаевские лошади этой породы роста среднего, ноги у них сухие и правильные. Животные — сильны, резвы, энергичны, цепки и осторожны при горной езде. Распространены в гористых местностях верховьев р. Кубани»⁶¹.

По данным У. Д. Алиева, на 1925 год общая численность лошадей в Карачае составляла 9263 головы. Он констатировал, что «факт уменьшения скотоводства и его чрезвычайно медленное восстановление налицо»⁶².

В помощь коневодству начали предприниматься определенные меры, поскольку «местная карачаевская лошадь, хозяйственное значение которой было высоко оценено уже в первые годы Советской власти», заслужила особую заботу. Были созданы государственная конюшня и конный завод, племенной совхоз. Продукция конного завода и госконюшни оказывала большую помощь колхозам в улучшении коневодства. Карачаевская лошадь хорошо зарекомендовала себя и в сельском хозяйстве, она ежегодно вывозилась далеко за пределы Карачаевской области⁶³.

Термин «порода» в отношении карачаевской лошади или овцы в довоенное время встречается достаточно часто. Например, это видно из информации, которую предоставил Северо-Кавказский краевой научно-исследовательский ветеринарно-зоотехнический институт в 1929 году («Вопросы экономики и организации животноводства на Северном Кавказе»). В своей монографии заведующий зоотехническим отделом института М. М. Синицын писал⁶⁴: «Развивающееся грубошерстное овцеводство состояло из местных пород; волошская и карачаевская овца составляли основную массу стада. Эти породы овец были лучшими из местных в европейской части России».

Карачаевская порода овец была «распространена во всех автономных областях», и в дальнейшем полагалось, что она «будет улучшаться в себе и метизироваться с цигайской, мясошерстной и каракульской овцой». В исследовании указывалось, что карачаевские овцы «разводятся и должны иметь распространение в Карачае, Кабарде, Черкесии, Адыгее, Осетии, Ингушетии и Чечне… В основном карачаевскую породу овец намечается улучшать в себе путем подбора, лучшего кормления и зимнего содержания»⁶⁵.

Природные, климатические и исторические условия края способствовали развитию в этих местах и верхового коневодства. «Горские племена пользовались для передвижения по горам верховой лошадью (Кабардинская и Карачаевская породы лошадей). Кубанское, терское и донское казачество, служившее в коннице, обязано было вести верховое коневодство»⁶⁶.

По отдельным районам условия края отличались, поэтому «развертывание мероприятий» по совершенствованию лошади должно было «вестись в пределах районирования Края в породном отношении». Северный Кавказ относился к району верхового коневодства, где в предгорных автономных областях и Терском округе «распространены кабардинская и карачаевская породы лошадей». Местами встречались и другие породы лошадей (туркменская, рысистая и т. п.). Верховое коневодство в исследовании разделялось на товарное верховое и просто верховое коневодство. В районах товарного верхового коневодства население вело выращивание верховой лошади для регулярной кавалерии. К районам товарного верхового коневодства отнесены также и автономные области — Кабардино-Балкарская, Карачаевская и Адыгея⁶⁷.

В целях подъема животноводства в Северо-Кавказском Крае Совет народных комиссаров РСФСР постановил: «В основном одобрить, как ориентировочную наметку, районирование Края в отношении животноводства с сосредоточением молочного крупного рогатого скота в западной части Края и предгорьях, а мясного скотоводства — в восточной; товарного верхового коневодства — в Карачае, Кабарде, Терском округе и в восточной части Сальского, Ставропольского и Шахтинского округов…»⁶⁸.

Значительное развитие коневодства среди карачаевцев в 1929 году отмечено в книге американского путешественника Негли Фарсона: «„О, да! — заметила супруга секретаря. — Они проводят встречи целый день. Встречи, встречи, встречи, и все они посвящены лошадям!“ Это было для нас хорошей новостью. Разведение и продажа коней, казалось, составляли жизнь хассаутских карачаевцев. Лошадиный аукцион начался напротив нас в то время, когда мы завтракали. Это мероприятие происходило вокруг разветвленного на три части ствола, воткнутого рядом с маленьким зданием совета. Мы наблюдали такие символические древесные стволы по всему склону Северного Кавказа. Такие же разветвленные на три части коновязи мы видели рядом с кошами и даже в столице Карачая. Когда вы достигаете такого древесного ствола, вы спешиваетесь и ожидаете соблюдения установленных правил поведения, то есть даете пригласить себя в гости в коше или в селении. Эта коновязь является также местом проведения аукциона. Мужчины селения сидели вокруг, развалившись и прислонившись к стенам и валунам на теплом солнце; бородатый аукционист в подпоясанной кавказской черкеске и в обуви без подметок, с обычным кинжалом на своем поясе, закручивая папиросу, выкрикивал предложения цены. Он делал это небрежно, никого не убеждая покупать, и он предлагал сбить цену, когда считал цену завышенной. И здесь вряд ли стоило ожидать безрассудной покупки — среди людей, которые, можно сказать, выросли на коне и являлись тонкими знатоками лошадей»⁶⁹.

К тому же году относится и основание в области госплемхоза карачаевских лошадей, а годом позже (1930) его преобразовали в Карачаевский конный завод. Проведенное авторитетными комиссиями в конце 20-х годов детальное зоотехническое обследование коневодства на Северном Кавказе позволило обоснованно считать карачаевскую лошадь как одну из «самобытных и ценных местных пород»⁷⁰.

В конном заводе оказались в прошлом донизированные, крупные, густых форм лошади Байчоровых, англизированные лошади Текеева, Байрамукова, а также лошади Урусова, Шаманова, которые были карачаевского характерного типа, и других владельцев. На 1 января 1931 года в заводе имелось 5 жеребцов, 304 матки и 421 голова молодняка⁷¹.

Конепоголовье завода поначалу укомплектовали из табунов «раскулаченных» в 1930-е годы коневодов Карачая, и всего было собрано к 1931 году 900 лошадей. Самое многочисленное поголовье — 500 лошадей, вместе со своим скотом, тремя домами в Кисловодске, — сдал Кубанов Кази Магомет. После отбора лошадей конный завод был переведен в военное ведомство. Управлением коннозаводства «были четко определены и разработаны методы выращивания лошадей заводского значения, соответствующие требованиям бонитировки для кабардинской и карачаевской пород». Лошади конезавода готовились не только под седло сержантов и солдат — в конном заводе стали выращивать более рослых и нарядных полукровных лошадей для командного состава. Часть чистопородных карачаевских кобыл пустили в случку со специально подобранными чистокровными верховыми жеребцами, поскольку улучшателями для карачаевской породы могут быть только арабские и английские чистокровные жеребцы. В созданных улучшенных условиях кормления и содержания в заводах организовывались «культгруппы» для полукровного молодняка. Они служили для выращивания лошадей, сохранивших ценные свойства горской лошади, но по своему росту, развитию, гармоничности годившихся и под седло командного состава, и в спорт⁷².

Возрастающее в стране внимание к коневодству Северного Кавказа отмечалось в журнале общества аграрников марксистско-ленинской мысли «Социалистическое переустройство» (1930): «Нельзя оставить без внимания научно-исследовательских учреждений и такую отрасль сел. х-ва, как коневодство. На Северном Кавказе и в прилегающих к нему районах разводится чрезвычайно ценная порода верховой донской лошади. За время империалистической и гражданской войн численность ее и качество значительно снизились, поэтому предстоит серьезная работа по восстановлению и улучшению породы донской лошади. В крае распространены также другие ценные породы верховых лошадей: кабардинская и карачаевская»⁷³.

В 1932 году СНК РСФСР в целях сохранения и дальнейшего улучшения аборигенных конских пород постановил: «Предложить Наркомзему РСФСР немедленно приступить к развитию племенного фонда местных (аборигенных) конских пород, для чего организовать в 1933 году 18 совхозов республиканского значения по разведению кабардинской, карачаевской, донской, киргизской, башкирской, калмыцкой, минусинской лошадей, а также лошадей северных пород, в частности лошадей Якутии». Конское поголовье во всех 18 совхозах предполагалось определить на 1933 год в 2800 кобыл⁷⁴.

Лошади Северного Кавказа использовались и на другой стороне кавказских гор. В «породный состав» лошадей Абхазии «под влиянием развитого общения с черноморскими и закубанскими черкесами, соседними мегрелами и колонизации проникли впоследствии кабардинские, карабахские, карачаевские и даже, у князей, английские полукровки (с Мингрельского завода)»⁷⁵.

Систематическое обследование горских лошадей началось только в советское время, устанавливались различные классификации. Например, известный ипполог В. О. Витт считал карачаевскую лошадь, как и кабардинскую, отродием горской лошади.

Проработав по различным индексам данные, полученные в результате проведенного Институтом коневодства обследования, он пришел к следующему выводу: «…мы легко дадим объективную оценку и найдем место двум отродьям горской лошади в системе пород различной производительности. Кабардинская лошадь — верховой тип более высоко специализированный, по большинству индексов значительно ближе подходящий к полукровной английской лошади, к донской и др. Карачаевская лошадь — гораздо менее специализированная верховая лошадь, порода менее быстроаллюрная, переходная, сохраняющая в своем экстерьере много черт, свидетельствующих о принадлежности ее к эйризомной (широкотелой — Р. Д.) группе пород монгольского корня и об особой ее способности переносить суровые условия существования. В таблице она встанет рядом с некоторыми разновидностями киргизской лошади Среднего и Западного Казакстана, от которых будет отличаться большей крупностью, калибром, но не типом сложения».

В. О. Витт приводил и промеры карачаевских кобыл, основные из которых: высота в холке 144,20 см, обхват груди 174,38 см, обхват пясти 18,15 см, длина головы 54,95 см. Дальнейшее развитие карачаевской лошади он рекомендовал таким путем: «Для того чтобы получать в массовом масштабе вполне верхового склада лошадь, хотя бы и только пользовательную, при работе с карачаевской разновидностью горской лошади основной путь — это метизация быстрыми верховыми породами высокой производительности, начиная с английской чистокровной»⁷⁶.

Как можно убедиться, в специализированных работах того времени карачаевская лошадь могла ассоциироваться не только с киргизской и кабардинской, но и иметь «монгольские корни». Например, в I томе племенной книги горских лошадей (1935) написано: «Происхождение карачаевской лошади мало выяснено. Возможно, что в ее основе, учитывая исторические данные, лежит монгольская лошадь, в дальнейшем подвергшаяся значительному влиянию кабардинской»⁷⁷.

В материалах Академии Наук СССР, рассказывающих об изучении производительных сил СССР за 1935 год, среди главнейших комплексных экспедиций была Дагестано-Карачаевская экспедиция, возглавляемая академиком Е. Ф. Лискуном. В составе этой экспедиции были почвоведы, ботаники, кормовики, генетики, зоотехники и экономисты. Данные, полученные в результате научной экспедиции, также послужили материалом для работы специальной группы экономистов, которая разработала конкретные мероприятия по «социалистической реконструкции животноводства Дагестана и Карачая»⁷⁸.

Среди материалов этой экспедиции, о карачаевской лошади мы находим следующую информацию: «Карачаевская лошадь давно пользуется хорошей репутацией. Богатые горные пастбища, содержание в течение круглого года на подножном корму, а с другой стороны, смешанное происхождение карачаевской лошади выработали в ней выносливость и неприхотливость к корму вместе с живым темпераментом и способностью легко приучаться к езде. Серьезным недостатком этой лошади является ее сравнительно небольшой рост — высота в холке 140—142 см. Помимо местной лошади, в Карачае имеются еще представители других пород: близкая к карачаевской, но более рослая и более культурная кабардинская лошадь, затем группа улучшенных лошадей так называемого русского типа и, наконец, метисы с английской скаковой и англо-арабской. Последние две породы являются плановыми улучшателями местной карачаевской лошади»⁷⁹.

По итогам Всесоюзной переписи скота на 1 января 1935 года, мы найдем карачаевскую лошадь среди других, официально признанных пород. В издании итогов переписи (1936) говорится: «Все породы лошадей обычно делятся на три основных группы или направления по характеру рабочего использования животных», далее указывается, что они делятся на верховых, рысистых и тяжеловозов. Среди верховых лошадей, под пунктом №4, находится и карачаевская, после английской скаковой, донской и кабардинской.

Колхозы являлись основными владельцами указанных породистых лошадей, и у них находилось более половины всех верховых лошадей (51,4%). Второе место принадлежало государственным хозяйствам, имевшим более трети верховых лошадей (38,1%). Остальные верховые лошади были сосредоточены в руках у «единоличников». Среди государственных хозяйств в основном держателями породистых лошадей являлись совхозы (35,9% верховых), в частности, конные заводы (32,7% верховых). Незначительная часть породистых лошадей (верховых, рысистых, тяжеловозов) находилась в единоличном владении; заметную роль единоличные владельцы играли лишь «по некоторым аборигенным породам: по иомудской — 46,1%, по карачаевской — 51,7%, по локайской 37,1% и по киргизской — 40,4%»⁸⁰.

Среди плановых пород имелся «ряд ценных южных верховых пород: кабардинская — в Северокавказском крае (6,2 тыс. голов, или 78,6%), Азово-Черноморском крае (1,3 тыс. голов, или 16,1%) и Грузии (0,2 тыс. голов, или 2,9%), карачаевская — в Северокавказском крае (4,7 тыс. голов, или 99,1%)»⁸¹.

В 1935 году в Пятигорске вышла «Государственная племенная книга горских лошадей», том I, составленная С. И. Покровским. Несмотря на то что в ней карачаевская лошадь не была признана отдельной породой, записанные в I том лошади различались на кабардинских, карачаевских и балкарских. Данных о происхождении подавляющего большинства лошадей не было. Поэтому, например, сейчас закономерно оспаривается отнесение производителя Карачаевского завода Борея к кабардинской породе, поскольку происхождение его неизвестно, то же самое и в других спорных случаях (Р. Д.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Камбегов Б. Д. Коневодство и коннозаводство России. — Москва: Росагропромиздат, 1988. — С. 89.

2

Багаев А. Б. Осетинская порода горной лошади // Современные проблемы науки и образования. — 2014. — №5.

3

Хотко С. Х. Карачай — страна на вершине Кавказа. Очерки истории и культуры Карачая. — Майкоп: «Полиграф-Юг», 2011. — С. 362.

4

Хотко С. Х. Карачай — страна на вершине Кавказа… 2011. — С. 75.

5

Невская В. П., Шаманов И. М., Несмачная С. П. Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии. 1790—1917. Сборник документов. Под редакцией доктора исторических наук П. А. Шацкого, С. П. Шацкой. — Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского Университета, 1985. — С. 34.

6

Броневский С. М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе: Часть II. — Москва: Тип. С. Селивановского, 1823. — С. 220.

7

Толстов В. Г. История Хоперского полка Кубанского Казачьего войска. 1696—1896: в 2-х частях + Приложения / Под ред. В. А. Потто. — Тифлис: Тип. Штаба Кавказского военного округа, 1900. — Т. I. — С. 205—209.

8

Невская В. П., Шаманов И. М., Несмачная С. П. Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии… 1985. — С. 39.

9

Хотко С. Х. Карачай — страна на вершине Кавказа… 2011. — С. 83.

10

Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII—XIX вв. Составление, редакция переводов, введение и вступительные статьи к текстам В. К. Гарданова. — Нальчик: «Эльбрус», 1974. — С. 335.

11

Невская В. П. Социально-экономическое развитие Карачая в XIX веке (дореформенный период). Под редакцией кандидата исторических наук X. О. Лайпанова. — Черкесск: Карачаево-Черкесское книжное издательство, 1960. — С. 24.

12

Невская В. П., Шаманов И. М., Несмачная С. П. Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии… 1985. — С. 243.

13

Невская В. П., Шаманов И. М., Несмачная С. П. Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии… 1985. — С. 48.

14

Невская В. П., Шаманов И. М., Несмачная С. П. Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии… 1985. — С. 49.

15

Бларамберг И. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа. — Москва: Изд. Надыршин, 2010. — С. 288.

16

Зубов П. П. Картина Кавказского края, принадлежащего России, и сопредельных оному земель, в историческом, статистическом, этнографическом, финансовом и торговом отношениях. — Санкт-Петербург: Типография Конрада Вингебера, 1835. — Т. III. — С. 133.

17

Хотко С. Х. Карачай — страна на вершине Кавказа… 2011. — С. 111.

18

Военно-статистическое обозрение Ставропольской губернии. Т. 16. Ч. I. — С.-Пб.: типография Департамента Генерального штаба, 1851. — С. 132—133.

19

Этнографический очерк черкесского народа. Составил генерального штаба подполковник барон Сталь в 1852 году // Кавказский сборник. Том 21. — Тифлис, 1900. — С. 93.

20

Бегеулов Р. М. Карачай в Кавказской войне XIX века. — Черкесск: ИКО «Аланский Эрмитаж», 2002. — С. 150—153.

21

Швецов В. Очерк о кавказских горских племенах, с их обрядами и обычаями в гражданском, воинственном и домашнем духе // «Москвитянин». — 1855. — №23—24. — С. 52.

22

Невская В. П. Карачай в пореформенный период. Под редакцией доктора исторических наук А. В. Фадеева. — Ставрополь: Ставропольское книжное издательство, 1964. — С. 15.

23

Невская В. П. Социально-экономическое развитие Карачая в XIX веке (дореформенный период)… 1960. — С. 28.

24

Невская В. П. Карачай в пореформенный период… 1964. — С. 79.

25

Невская В. П. Карачай в пореформенный период… 1964. — С. 84.

26

Невская В. П. Карачай в пореформенный период… 1964. — С. 85.

27

Фелицын Е. Марухский отряд (несколько слов о движении его в Сухум) // Газета «Кавказ». Под ред. Н. И. Воронова. — 1878. — №44. Четверг, 23 февраля.

28

Фелицын Е. Марухский отряд (несколько слов о движении его в Сухум) // Газета «Кавказ». Под ред. Н. И. Воронова. — 1878. — №46. Суббота, 25 февраля.

29

Фелицын Е. Марухский отряд (несколько слов о движении его в Сухум) // Газета «Кавказ». Под ред. Н. И. Воронова. — 1878. — №45. Пятница, 24 февраля.

30

Фелицын Е. Марухский отряд (несколько слов о движении его в Сухум) // Газета «Кавказ». Под ред. Н. И. Воронова. — 1878. — №46. Суббота, 25 февраля.

31

Материалы для описания Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на Кавказско-Малоазиатском театре. Том VII, часть II. Журналы военных действий Действующего Корпуса и его отрядов. Сост. полк. Томкеев. — СПб.: Электропечатня Штаба Кавказского военного округа, 1911. — С. 306.

32

Петров Г. Верховья Кубани — Карачай // Памятная книжка Кубанской области на 1880 год. — С. 153.

33

Материалы для описания Русско-турецкой войны… 1911. — С. 347—348.

34

Фелицын Е. Марухский отряд (несколько слов о движении его в Сухум) // Газета «Кавказ». Под ред. Н. И. Воронова. — 1878. — №46. Суббота, 25 февраля.

35

Петров Г. Верховья Кубани — Карачай // Памятная книжка Кубанской области на 1880 год. — С. 144.

36

Невская В. П. Карачай в пореформенный период… 1964. — С. 84—85.

37

Дьячков-Тарасов А. Н. Заметки о Карачае и карачаевцах / Алейников М. Карачаевские сказания. — Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых, 2009. — С. 6.

38

Невская В. П. Карачай в пореформенный период… 1964. — С. 86.

39

Невская В. П. Карачай в пореформенный период… 1964. — С. 70.

40

Алфавитный список народов, обитающих в Российской империи. — C.-Пб.: Изд. Канцелярии комитета министров, 1895. — С. 39.

41

Бесленеев А. Д., Шаманов И. М. Очерки истории хозяйства и хозяйственного быта горцев Кубанской области. Вторая половина XIX века. — Черкесск: Карачаево-Черкесское отделение Ставропольского книжного издательства, 1972. — С. 8.

42

Буш Н. А. Описание и главнейшие результаты третьего путешествия по Северо-Западному Кавказу в 1899 году (Известия Императорского Русского Географического Общества). Т. 36. Вып. 3. — 1900. — С. 233.

43

Невская В. П., Шаманов И. М., Несмачная С. П. Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии… 1985. — С. 188.

44

Невская В. П., Шаманов И. М., Несмачная С. П. Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии… 1985. — С. 266.

45

Хотко С. Х. Карачай — страна на вершине Кавказа… 2011. — С. 361.

46

Невская В. П., Шаманов И. М. Хозяйство. Традиционные виды занятия // Карачаевцы. Историко-этнографический очерк. Под редакцией доктора исторических наук Л. И. Лаврова. — Черкесск: Карачаево-Черкесское отделение Ставропольского книжного издательства, 1978. — С. 66.

47

Хотко С. Х. Карачай — страна на вершине Кавказа… 2011. — С. 361—362.

48

Кубанский сборник: Труды Кубан. обл. статист. комитета / Под ред. Л. Т. Соколова. Т. 15. — Екатеринодар: Тип. Кубан. обл. правления, 1910. — С. 322—323.

49

Невская В. П. Карачай в пореформенный период… 1964. — С. 79.

50

Невская В. П. Карачай в пореформенный период… 1964. — С. 85.

51

Невская В. П. Карачай в пореформенный период… 1964. — С. 80.

52

Хотко С. Х. Карачай — страна на вершине Кавказа… 2011. — С. 376.

53

Хотко С. Х. Карачай — страна на вершине Кавказа… 2011. — С. 382.

54

Хотко С. Х. Карачай — страна на вершине Кавказа… 2011. — С. 386.

55

Военная энциклопедия: Том XI. Инкерман — Кальмар. — СПб: Тип. Т-ва И. Д. Сытина, 1913. — С. 182.

56

Черноморское побережье Кавказа: справочная книга. Сост. Ф. П. Доброхотов и др. под ред. Н. И. Воробьева. — Петроград: Тип. Т-ва А. С. Суворина «Новое время», 1916. — С. 70.

57

Алиев У. Д. Карачай. Историко-этнологический и культурно-экономический очерк. — Черкесск: «Истоки», 1991. — С. 215.

58

Алиев У. Д. Указ. Соч., 1991. — С. 223.

59

Алиев У. Д. Указ. Соч., 1991. — С. 203.

60

Алиев У. Д. Указ. Соч., 1991. — С. 207—208.

61

Справочная книжка для Сельскохозяйственных и кредитных товариществ. Под ред. В. В. Хижнякова. — Москва: Центральное Товарищество «Кооперативное Издательство», 1923. — С. 325.

62

Алиев У. Д. Указ. Соч., 1991. — С. 214.

63

Невская В. П., Шаманов И. М. Хозяйство. Традиционные виды занятия // Карачаевцы. Историко-этнографический очерк… 1978. — С. 116.

64

Синицын М. М. Вопросы экономики и организации животноводства на Северном Кавказе. — Ростов-на-Дону: «Крайлит», 1929. — С. 85.

65

Синицын М. М. Указ. Соч., 1929. — С. 89.

66

Синицын М. М. Указ. Соч., 1929. — С. 95.

67

Синицын М. М. Указ. Соч., 1929. — С. 97—99.

68

Синицын М. М. Указ. Соч., 1929. — С. 122—123.

69

Хотко С. Х. Карачай — страна на вершине Кавказа… 2011. — С. 367.

70

Парфенов В. А. Карачаевская порода лошадей // Золотой Мустанг. — 2000. — №6 (20). См.: http://www.goldmustang.ru/magazine/konevodstvo/576.html

71

Лошади Карачаево-Черкесии. — Минеральные Воды: «Кавказская здравница», 1990. Текст А. Красникова.

72

Мамаев Х. М. Карачаевский конный завод // Гиппомания. — 2009. — №4. — С. 95—97.

73

Архипов Н. Реорганизация сети с.-х. опытных учреждений // Социалистическое переустройство. — 1930. — №4. — С. 545.

74

Бюллетень Финансового и Хозяйственного Законодательства от 13 сентября 1932 г., №43. — Москва: «Госфиниздат», 1932. — С. 34.

75

Бибиков Л., Семенов В. Животноводство и кормовая база Абхазии // Труды абхазского научно-исследовательского института краеведения. Выпуск I. — Сухум: «Абгиз», 1934. — С. 27.

76

Витт В. О. Морфологические показатели конституционных типов и система классификации конских пород. — Москва: Государственное издательство колхозной и совхозной литературы, 1934. — С. 62—63.

77

Государственная племенная книга горских лошадей. Составил С. И. Покровский. — Пятигорск: Сев.-Кав. краевое госиздательство, 1935. — Т. I. — С. 15.

78

Наши достижения в эспедициях 1935 г. // Экспедиции Академии Наук СССР: 1935 г. Сборник научно-популярных статей и очерков. — Москва-Ленинград: Изд. Академии Наук СССР, 1937. — С. 4.

79

Колесник Н. Н. Животноводство Дагестана и Карачая // Экспедиции Академии Наук СССР: 1935 г. Сборник научно-популярных статей и очерков. — Москва-Ленинград: Изд. Академии Наук СССР, 1937. — С. 331—332.

80

Итоги всесоюзной переписи скота на 1 января 1935 г. Том III. Численность и породный состав скота по республикам, краям, областям. Выпуск I. Лошади. Крупный рогатый скот. — Москва: «Мособлполиграф», 1936. — С. XIX—XX.

81

Итоги всесоюзной переписи скота на 1 января 1935 г… 1936. — С. XXIII.