Никто не виноват

Салтанат Бодыкова (2024)

Дина Кайсарова с братом и подругой создает сайт для отлова педофилов, не подозревая, что тот, кого она ищет, живет рядом и вынуждает страдать близкого ей человека. Казнь, совершенная ее дядей, заставит пересмотреть личные убеждения, а число жаждущих отомстить ей многократно увеличится. В своем стремлении защитить детей от насилия Дина совершит немало ошибок, подтверждая известную мысль о благих намерениях, вымостивших дорогу в ад, что в конце концов и приведет к трагедии в степи. Жизнь мудрее, чем кажется и на смену темной полосе придет светлая.

Глава 6 Кража

В пятницу все аудит — сообщество лихорадило от ошеломляющей новости: Мусин Жандос задержан за попытку ограбления банкомата. В каждом кабинете велось бурное обсуждение. И действительно, событие из ряда вон выходящее: толстяк и зануда, Жандос, просчитывающий каждый свой шаг наперед, находится в КПЗ.

Дина слушала безучастно и это никого не удивило, все, включая уборщиц и охранников, знали, что Мусина она на дух не выносила. Единственное, что привлекло внимание Дины, это режущие слух, заменители слова «тюрьма».

То с одного угла, то с другого неслось сакраментальное: «наш жирдяй на кичу загремел», «Мусин красавчик, раз и в кутузку», «Жандос на нарах отдыхает». Некоторые пользовались совсем простенькими эвфемизмами, типа, «за решеткой», «в местах, не столь отдаленных».

Поразительно, как въелось в наше сознание уголовное прошлое страны. И словечки, такие как: «беспредел», «опустить» так прочно вошли в нашу жизнь, что даже образованные люди употребляют их как нечто само собой разумеющееся.

Дина и сама себе не могла объяснить, чем неприятен ей этот Мусин. Скорей всего, дело было в его непомерной жадности, не вообще, а к деньгам. Он любил эти рифленые бумажки с водяными знаками. Услышав, что Мусин замешан в ограблении, Дина не удивилась, что еще ждать от скряги. И все — таки что — то царапнуло в потоке информации, какое — то несоответствие. Дина отвлеклась от работы и стала намеренно выуживать подробности из всеобщего гомона.

Через пару минут картина стала ясна: у Мусина есть больная дочь, болезнь вполне излечима, но за большие деньги и не в нашей стране. Денег у него нет, да и время работает против ребенка. Вот он и решился на отчаянный шаг. Неясен, лишь, один момент.

— Почему не взял кредит в банке? — Громко спросила Дина.

— Он и так в кредитах, дочке на лекарства.

А начальника отдела интересовало другое:

— В понедельник у нас важное мероприятие, он, что, не придет?

Многие улыбнулись: начальник чуткостью никогда не отличался. Нуртай, не раз уличенный в приятельских отношениях с арестантом, уязвленным тоном ответил.

— Придет, у него дядя родной — следак. Вытащит его, не сомневайтесь.

В понедельник случилось ЧП местного масштаба. Или, как брызгая слюной, кричал «самый главный бухгалтер города» — хищение денег в особо крупных размерах. В двух словах, кто — то на выходных опустошил Фонд при Комитете. На счетах этого Фонда хранились деньги — процент от конфискованного имущества. Кто — то украл печати, подделал подписи и отправил львиную долю накоплений на счет клиники в далеком Израиле. Небольшая часть осела на одном личном, уже отечественном, счете.

Начальник рвал и метал, бегал, суетился, допрашивал, но так ничего не добился. Выдохся, сел на стул. Лишь один человек мог провернуть аферу, но, именно, он был вне подозрений. Как жена Цезаря.

Отчетная конференция еще не началась, как в самый просторный кабинет, используемый для такого рода мероприятий, ввалился взъерошенный Мусин. Никто и поздороваться не успел, как Дина его громко поприветствовала:

— О, явился, уголовник, гроза местных банкоматов. И, как оно, возле параши?

Мусин в долгу не остался, огрызнулся как злой пес:

— Попадешь туда, тварь, узнаешь!

— Так я там была, и не раз, брат по несчастью. Хочу обменяться впечатлениями.

— Знаешь, что я тебе скажу, Кайсарова, ты своей смертью не умрешь. За твое ядовитое жало ты сдохнешь, как собака. Тебя пристрелят или сожгут.

— Мусин, держите себя в руках!

— Ну что вы, он говорит, прям, как моя бабушка. А она, как показала жизнь, никогда не ошибается. А ты, хамло, слушай и внимай, если тебе придется просить у меня прощения, то так и быть — я сегодня в прекрасном настроении — можешь просто написать «извини» на бумаге и съесть ее.

— Ты, вообще, что ли поехала?

— Прекратите базар, начинаем!

Отчеты, отчеты, отчеты… Голова кругом от балансов и процентов и прочей экономической цифири.

Начальник, мужчина с благородной сединой на висках вышел из кабинета, через минуты две вернулся. Подошел к столу, за которым сидела Дина, весь бледный, губы трясутся, указательный палец пляшет прямо перед ее лицом.

— Ты, ты, как ты могла?

— Я, я. Смогла, потому что захотела.

— Причем тут Израиль, зачем ты туда деньги перегнала?

— На операцию и лечение маленькой девочки. Еврейские врачи в курсе, что деньги ворованные. Сказали, что забрать деньги у них будет затруднительно, даже МОССАДу. Они вчера еще — вот это сервис — выслали спецборт за ребенком и ее мамой. И поскольку время дорого, операцию обещали начать уже в воздухе.

Оцепенение от услышанного длилось недолго, Дина встала и подошла к начальнику, тот безжизненно засипел, ноги подкосились и он, вытянув две заскорузлые пятерни, пытался поймать ее взгляд.

— Ты спустила все деньги фонда? Отдай, тебе ничего за это не будет.

— Не отдам, встаньте, это просто бумажки, изобретение Сатаны и не надо ради них на колени падать. А если от этих поганых денег будет какой — то толк, и они спасут жизнь человеку, то я готова понести за это уголовную ответственность.

Мужчина встал, отряхнул с брюк невидимую пыль и убитым голосом произнес.

— Счета пустые, а я даже заявить на тебя не могу. Меня же камнями закидают, ты спасаешь ребенка, а я — подлый скупердяй. Только миллион — другой себе заначила.

— Не себе, а вот этому жмотику — бегемотику, — нисколько не обескураженная брошенным обвинением, Дина повернулась к Мусину, лицо которого некрасиво вытянулось и застыло в таком виде, — чего сидим, глазами хлопаем, пиши номер счета, куда перечислить. Имей в виду, это деньги на ребенка, не вздумай машину купить.

Разом началось какое — то движение, задвигались стулья, все заговорили, начальник присел в изнеможении, кто — то протягивал ему стакан с водой, Мусин забегал в поисках ручки, а потом опомнившись, прошагал к начальнику и вытянулся перед ним.

— Арман Тахирович, хочу официально заявить, это я украл эти деньги. Сажайте меня!

— Смотри — ка, а наш дядюшка Скрудж не такой уж пропащий. Браво! — не удержалась от шпильки Дина Кайсарова. — Не лезь, я сама отвечу, не в первый раз.

Когда отчетное мероприятие худо — бедно закончилось и все потянулись к выходу, Мусин Жандос подошел к Дине, засопел, переступая с ноги на ногу, затем вынул из кармана листок бумаги и искоса зыркнув на нее, смял его и сунул в рот. Он сосредоточенно жевал, коллеги посмеиваясь, проходили мимо, а Дина, повесив сумочку на плечо, обошла его и не оборачиваясь, едко бросила:

— Извинения приняты. Не подавись!

— Пойдемте, чего стоим, человек обедает. Приятного аппетита, вкуснятина, наверно, — с такими шуточками сотрудники обтекали Жандоса с двух сторон.

— Какие вы злые, — обиженно затянула Аим, — у человека беда, ребенок умирает, ему помогли и он, за это благодарит. А мы знали и ничем не помогли.

— Мы не злые, просто конец месяца, у всего коллектива «эти дни», перед зарплатой.

Арман Тахирович сидел за столом в своем кабинете, уперевшись тягучим взглядом в стену напротив и размышлял, не пора ли ему на покой. Поводом для невеселых дум стал подслушанный разговор молодых подчинённых.

— Видали, наш Акела промахнулся!

— Лоханулся, — загоготал кто — то, — спекся, старикан. Поэтапу его на раз — два обставила.

— Да не говори, вот каким должен быть начальник. Хотя наш еще ого — го.

— Может раньше он и был… иго — го, а сейчас, как там суслики кричат?

Дальше Оспанов слушать не стал, в голове до сих пор звучит их мерзкий смех. Нет, вряд ли Кайсарова метит на его место, власть ее не интересует, но это звоночек, тревожный звоночек и неплохо бы предпринять кой — какие меры по устранению, без сомнения, сильного претендента на кресло в этом кабинете. Подстелить соломку, на всякий случай.