Самому себе не лгите. Том 4

Сборник, 2022

Перед вами четвертый, последний том сборника, приуроченного издательством «Четыре» к 200-летию Фёдора Михайловича Достоевского. В трех предыдущих книгах приняли участие 152 писателя из регионов России, ближнего и дальнего зарубежья. Сборник уже начал свой путь, отправившись в магазины и библиотеки. Объединив прозу и поэзию современных писателей, он привлек внимание СМИ, а читатели уже присылают первые теплые отзывы. Причина популярности проекта, призывающего самому себе не лгать, заключена в том, что темы честности и прямодушия, размышления о собственной гражданской позиции с каждым днем становятся все более злободневными и насущными. Мы живем сегодня в противоречивое время, когда количество вопросов превышает число ответов. К тому же иллюзии и заблуждения порой легче и проще принимать за правду… А потому одна из важных целей писателей в любую эпоху – стремление побудить человека мыслить, рассуждать и искать в своей душе истину. Участники сборника призывают именно к этому.

Виктор Дроздов

Родился в 1958 году. Проживает в городе Белгороде. Член ИСП. Издал сборники стихов «Между делом», «Мы вернемся», «Разогнутая дуга», «И в свете моих забот…», «Спасибо вам, ветераны», «Я бы жизнь эту прожил не раз…», аудио-книгу «Вдоль линии судьбы». Издавался в журналах «Звонница», «СовременникЪ», «Российский колокол», «Они сражались за Родину», «Бессмертный полк», «Форма слова», «Не медь звенящая» и пр. Награжден медалями «220 лет А. С. Пушкину», «150 лет И. Бунину», «125 лет С. Есенину», «К 75-летнему юбилею Великой Отечественной войны». Дипломант конкурса ко Дню Победы в 2019 году. Награжден грамотами, благодарностями, дипломами. Лауреат Международной литературной премии мира.

Вот и осень подоспела

Облака, нас потревожив,

стали тучей.

Вот и осень подоспела,

а не случай.

Это летом нас смущать

они не смели.

И только роща разноцветьем

закипела.

Мы надежду берегли

о новых встречах.

И друзья казались крепкими,

и плечи.

Мы любили, мы рожали,

мы растили.

А года ручьем под горку

покатились.

Все кричали, надрываясь,

было мало.

Что же к осени, ребята,

с нами стало?

Даже если пошуметь порой

захочешь,

то тихонько говорят,

что он хлопочет.

Обрели все белизну,

где было темным.

У морщины взор не будет

больше томным.

Над годами все шутили,

между прочим.

Вот теперь года над нами

похохочут!

Осень, что ж ты незаметно

приходила?

К этой встрече отчего

не припозднилась?

Реку жизни перешла

каким ты бродом?

Не услышу на вопрос ответ я

сроду.

Колокольный звон далекий

и прощальный.

Ветром холод в листопад

воет печально.

Крики стай, птицы к отлету

кружат.

Понимаю, это жизнь,

но в сердце стужа.

Не стремитесь в детство вернуться

Не стремись на закате в детство,

Где давно пожелтела трава.

Не живут, кто жил по соседству.

Не на наших деревьях листва.

Детство выросло, мудрое стало.

Подорожник тропинкой пророс.

Отвечать там ромашка устала

На «Вернутся назад ли?» вопрос.

И «здорово» не скажут, встречая.

Кто увидит вас — не подойдет,

Потому что он вас не признает,

Тот, кто в детстве вашем живет.

Нас годам ожидать не пристало.

Сколь надежда сносила штиблет?

Там чужие следы от сандалий

Лепестки мяли в пыль много лет.

Не пытайся в детство вернуться,

В те места, что тебе так важны.

Хочешь в прошлое вновь окунуться?

Мы ведь там никому не нужны…

Младшая сестра

Зелень весны, в белом сады.

Да лучи согревают теплом.

Я и сестра оставляем следы,

Все идем не спеша селом.

В пыль опал абрикосов цвет,

Покраснела черешня. Влекло.

Чтобы у младшей не было бед,

Я своим прикрываю крылом.

Век прожитый пылью покрыт.

В морщинах, в висках бело.

Только память все же хранит

Родной мамы и хаты тепло.

Как нас гнобила, рвала нужда,

А труд был тогда не влом.

И всегда рядом была сестра,

Я, где мог, прикрывал крылом.

Вдруг над хатой зажглась звезда:

«Вам удача! Вам надо рискнуть!»

Окна в плачь! Мы ушли в никуда,

От морщинок маминых в путь.

Все же устроились как-то дела.

Напортачил где сам — поделом.

Меня всегда выручала сестра,

Как всегда, я прикрою крылом.

Время давало не раз свой совет.

Уже не те мы. И пусть не вдруг,

Но ушел, как упал вишен цвет,

Материн голос и тепло ее рук.

Обиды все, спор, гнев — суета.

Пеной в море уйдет прочь зло.

Понял и я, что долг мой всегда

Прикрывать мне сестру крылом.

Порой мысли приходят о том,

Что сестре судьбой суждено

Всю родню заменить — ей одной.

Вот сестру не заменит никто.

Ветра выжимают слезы из глаз,

И морщины все глубже в чело…

Я не ангел, но есть мамин наказ

Мне сестру прикрывать крылом.

Жить и гореть

А я выжимаю с себя все, что можно.

Вгрызаюсь в жизнь, собакой на цепи

Смотрю, кто помоложе, и мне тошно:

Живут с прохладцей — им до двадцати.

Боюсь, что я сгорю неосторожно.

Лучше ведь так, но тлеть я не могу.

Ржаветь по жизни — это невозможно.

Я в жизни ртуть, куда-то все бегу.

Как можно молодым быть осторожным?

Смотрю, уже старик — ему до тридцати.

Продуманный, просчитанный, ничтожный,

Коптит, тревожится про то, что впереди.

Налить пока по полной мне не сложно.

Как раньше, жалко, не нарежешься в дугу.

Подводит организм, от этого тревожно,

Но негодяев отхлестать еще смогу.

И обсуждают вес мой — скинуть нужно!

А вы попробуйте со мной вперегонки.

Пока дойдете вы туда, куда вам должно,

Я прошустрю до целей напрямки.

Пускай хихикают: мол, вы пенсионеры.

Я фору дам, чтоб не обидеть молодых.

Я должен, я обязан быть примером,

Жить и гореть, не вырабатывая дым.

Ручеек

Небеса подарили ручей.

Он бежал, превращался в поток.

И казалось, водой с ключей

Напоить всю пустыню мог.

Сжали камни его берега,

С гор красиво вниз водопад.

Там почтение, в нем блага,

Ручеек которым был рад.

Разлился по долине поток.

Вот черпнуть из него б на то,

Чтобы жаждущим дать глоток

Да полить усыхавший цветок.

Разошелся ручей в берегах.

Сетей нет на нем, рыбака.

Ему б впору назваться река,

Только вдруг впереди перекат.

Здесь окончен карьерный рост,

Тут ручей в один миг иссяк.

Пускай был он совсем не прост,

Просто делалось что-то не так.

А ведь мог не уйти в песок,

Плеск волны услыхали б моря,

Но судьба, чтоб усох поток.

Видно, пройдено им все зря.

Вот таких ручейков бежит

По широкой стране у нас…

Им удачу, шанс дала жизнь…

Нет, в карман. И на все плевать!

Вот казалось: не мой ручей,

Пусть волна перемен грядет.

Только мне что от тех речей?

Рвут псы цепь — караван идет.

Надежда

В промозглый, недобрый вечер

Не грел ни халат, ни камин.

И нигде не горели свечи,

Казалось, ты в жизни один.

Неуютность в быту душила,

Гремел, угрожая, гром.

И в дом темнота спешила,

Обходя фонари кругом.

В секундах тянулось время,

В душе словно кошки скребли.

Обуза, тяжелое бремя

На плечи мои легли.

Безысходностью плакали окна,

Будто бы рядом беда.

И вдруг закуток с телефоном

Испуганно звуки издал.

С трубы баритон чей-то вежлив

«Алло» разливал, как тепло.

— Прошу, позовите Надежду.

Он ошибся, видать, номерком.

А уставший, охрипший голос

Недобро рявкнул в ответ:

— Нет в этом доме Надежды!

Ее не было здесь и нет!

И как-то вдруг жутко стало

За истекшие все те года,

Что прожиты без надежды.

А как дальше жить тогда?

Богатый, успешный, нищий —

Любой, проживая свой век,

Ни прошлым, ни настоящим,

А надеждами жив человек.

Визит

В глубинку России Бог опускается.

Есть с ним и свита, как полагается.

Вот все плетут о богатствах Сибири

И говорят, что нет круче их в мире.

Тишина и болота, клюква, морошка.

Был и доклад: «Жизнь там хорошая».

«Проверю я сам, чтобы не усомниться.

Сам-то с деревни и хочу убедиться».

Из-под ладошки взгляды уставились

На камыши, кусты, там, где старица.

У старичков бородки всклокочены.

Окна по избам крестом заколочены.

Еще воробьи в погоне за крошками.

По темноте — блик лучины окошками.

И колея по селу — вся заросшая…

Тропинка цела — дорога на прошлое.

В сопровождении обласканной свиты

Он увидел глубинку слезою умытой.

Как живут-то они? И сам удивился:

Неужто на землю греха опустился?

Недра, леса, все богатства природы.

На века бы хватило их для народа.

Но видно, грехи — их зовут воровство —

В фаворе здесь. Да еще плутовство.

И верят, и терпят, помощь для всех.

Так вот отчего здесь утерян успех!

Здесь сами рулят, куда хотят, сани.

Хотеть лучше жить должны они сами.

Но все же пора визит завершать.

Бог окинул глазами глухие места,

Головою качал, свет нимба померк,

Рукою махнул и поднялся наверх.

Афганский хаос

Говорилось клише много раз,

Что нельзя победить народ.

И Афган смог опять для нас

Подтвердить это в этот год.

Ни к чему наша помощь им.

Им свобода от нас важней.

Наш мир для них — черный дым,

И народ с этих гор не халдей.

Хлеб-соль приносили в дом,

Все равно был Союз им враг.

Есть сила, и денег битком,

Только снят полосатый флаг.

Этот нищий, но гордый народ

Средь седых от вечности гор

Не так, на наш взгляд, живет,

Только здесь весь его простор.

С афганцев пример бы брать.

Кичиться собой средь друзей.

Демократам пришлось убегать,

Свою мощь выводя поскорей.

Мне не друг — убивал талиб.

Он лил кровь за ущелья свои.

Сорок лет. А все бы смогли

Верить в то, что не зря бои?

Хаос этот в Афгане создал

Тот, кто верил, что он умней

И что здесь проживает вандал,

А вандала того он сильней.

Сорок лет придавало им сил,

Что Аллахом страна им дана.

Чуждый дух веру их не убил,

Что будет свободной она!

И снова осень

По лесам, лугам и грунтовке

Подошла желтизною осень.

Засмущалась как-то неловко,

Будто милостыню с нас попросит.

Вот сентябрь букет предлагает

Рыжеватых и красных листьев.

Чернобривцы запахом тают,

У рябин висят желтые кисти.

Не задержится теплый август,

Лето скроется в осени тихой.

Для звезд, разноцветных астр

Чаще осень их главный выход.

«Не спеши! Дай тепла! Погоди!» —

Хочу выкрикнуть громко в окно.

Только там с темных туч дожди

Летних лужиц разносят потоки.

К серым дням. Листопад впереди.

Стылых дней череда до морозов.

А теплом утомленные дни

На полгода скроются в грезах.

Август прочь, не спросив никого.

Нам скучать, но дождаться надо,

Когда лето придет с выходных,

Всем жара будет снова в радость.

Несемся в октябрь

Галопом несемся в октябрь

С желаньем удачи в пути.

Но раньше зажегся фонарь,

Да и ветер недобро гудит.

Еще бы пиджак нараспах

И попоной коня не укрыть.

Только серое небо в слезах

Закутало в шаль эту прыть.

Пунцовые листья спадут,

И серость полезет в глаза.

Намочит следы в пять минут

Продрогшая утром роса.

И, пролетев сквозь тепло,

Остынет, темнея, вода.

Где лодки убрали весло,

Готовятся к холодам.

И еще перепад, как назло,

Циклон то туда, то сюда.

Синь неба легла на крыло,

Чтоб сырости право отдать.

А сквозняком — новости в дом:

Мол, с третьего четверга

Вы бросьте сомнения, что

В октябре не бывает пурга.

Пусть каждый отвечает за себя

Всегда с добром и не желаешь зла,

Ты хочешь, не вершилось бы плохое.

Дают тебе совет: «Не делайте добра.

Быть может, не увидите худое».

С прищуром жизнь осмотрит со сторон

И рассуждает мудро, глядя в спину:

«Проблемы, я смотрю, решить смог он.

Давай еще я испытание подкину».

За все хорошее, что делал для других,

Нередко отвечают только болью.

За все дела твои благие, подожди,

Наградой часто будет нездоровье.

Чему же научила жизни половина?

Пускай ты щедр, облил себя елеем,

И все равно награда — плевок в спину,

Благодарят ударом — побольнее.

Пусть каждый отвечает за себя.

И если о грехах твоих не знают,

Их от себя не скроешь никогда.

Вот и душа тогда сильней страдает.

Удивляет текущий век

Вроде бы ты не больна,

Но, посмотрев в глаза,

«Что с тобою, страна?»

Хочу я спросить-сказать.

Удивляет текущий век

И эти крылатые дни.

Вроде вокруг много всех,

Только душой мы одни.

Стал каждый сам за себя.

Друзей интернет подарил,

Тусклый смартфона взгляд,

Забыт одинокий старик.

И даже школьный наряд

Вирус пришлый прикрыл,

А услуг электронных ряд

Общенья в «хвосте» лишил.

Здесь каждый метит свое,

Как пес столбы поутру.

Все, что ничье, — то твое.

И вид трясущихся рук.

Взгляд уставшей толпы.

От лиц ее серых рябит.

И вовсе не думают лбы,

Стоит ли ближний любви.

О чем сейчас рассуждать?

Вот нужно что-то поесть,

Так можно просто отнять,

Теперь ни к чему политес.

Еще беготня, чтоб урвать.

И мы, чтоб успеть в суете:

«Где взять? Кому и что дать?»

Надрываем себя в тщете.

Эпилог

Тикают часы. Лениво обдувая,

Листает «книгу жизни» ветерок.

И мы, конца, развязки дожидаясь,

Страничку открываем — эпилог.

А где-то высоко, где звезды тают,

Нам содержания подводится итог,

Кто за страницы жизни отвечает,

Кем был туда написан наш пролог.

Он судьбы наши на листе верстает,

Их общий смысл, сюжеты и мотив.

Закончив читать книгу, понимает,

Кто искренен был, а кто фальшив.

Но эпилог прочтя, не стоит плакать:

Не изменить сюжеты, плачь не плачь.

Нельзя о счастье в жизни только ахать

Да чтоб в судьбе поменьше неудач.

Мы все уйдем туда, куда не знаем.

Весна пришла, вновь каркают грачи.

Но вечные часы, листы перебирая,

Закончат эпилог в закатные лучи.