Кофе с мороженым, или Рецепт идеальных отношений

Сандра Саммерс (2024)

Море, солнце, свобода и никаких больше женихов-предателей! Именно на это рассчитывала Лана, отправляясь в отпуск с лучшей подругой. И все ведь шло четко по плану, пока девушка не свалилась во всех смыслах этого слова в руки красавчику Феликсу. Мимолетная встреча, которая должна была остаться яркой вспышкой в воспоминаниях о летнем путешествии, внезапно получила продолжение в холодной зимней Москве. И еще какое продолжение — любой сериал позавидует… А ведь Лана всего-то хотела размеренно попивать капучино в любимой кофейне с друзьями да смотреть сериалы по вечерам с пушистым котом Угольком под боком, а не вот это вот все. Но любви-то хочется. А чего только ради нее не сделаешь…

6.

Капли дождя гулко барабанили по окну. Осень в этом году выдалась промозглая и слякотная. Я с наслаждением допила остатки капучино из картонного стакана и наконец удосужилась посмотреть на Пашку. Антонов не сводил с меня глаз и молчал, но его взгляд был красноречив донельзя.

— Мы можем и дальше делать вид, что ничего не произошло, но вот только тебя после того вечера будто подменили. Лана, версия 2.0.

— Ты насмотрелся фильмов про инопланетян.

— А ты — слезоточивых драм. Нет, подожди, — он округлил глаза в притворном ужасе, — неужели подсела на турецкие сериалы? Ты узнала, что мужчина, в которого ты уже несколько лет тайно влюблена, приходится тебе родным братом, потому что у вас общий отец, который оставил его в детстве и скрыл от всех этот факт? Выражение лица идеально подходит для такой ситуации. Ну, — он сделал вид, что прикидывает варианты в уме, — или примеченное ранее на распродаже платье купили и твоего размера больше не осталось.

— Ты не врал, когда говорил про чушь, которую не все понимают.

На самом деле мне было смешно. Пашкин юмор был, конечно, довольно специфичным, но в любое другое время я бы не удержалась и захохотала от всего абсурда, которой он только что наплел. Но сейчас говорить не хотелось. Точнее, говорить хотелось, но не об этом.

Почему нельзя как раньше — посмеяться над очередной офисной шуткой, обсудить кино или сериал, поспорить о том, кто круче: Шакира или Бейонсе, в конце концов? Я, кстати, за первую.

Нет же — Паше приспичило обсудить наш не совсем удачный ужин на минувших выходных. Прошло уже два дня, а я до сих пор чувствую вопросительные взгляды Антонова и даже, кажется, какой-то немой упрек.

— Все дело в этом Феликсе, не так ли? — спросил Пашка, и я почувствовала, как мои щеки стремительно покрываются румянцем.

Терпеть не могу это качество в себе. Обманщик из меня никакой: чуть что — предательски краснею. И не только в тех случаях, когда хочу соврать. Смутить меня — плевое дело. Милка всегда смеялась надо мной из-за этого. «Тебя, Брусникина, даже тонна пудры не спасет», — издевалась подруга, даже не подразумевая, как сильно я от этого страдаю.

— Допустим, — все же ответила я. А, была не была. Во мне вдруг проснулось дикое желание выговориться. Милка выпадала — а ну как своему Кемалю ненаглядному разболтает. Нет, я, конечно, Василькову люблю и доверяю ей, но у нее, когда влюбляется, крышу напрочь сносит. А Пашке можно, он свой, что ли. Родным стал за это короткое время, хоть и странно все между нами складывается, будто постоянно присутствует какая-то легкая недоговоренность. Что, однако, нисколько не мешает нам общаться и проводить время вместе.

— Вы знакомы? — Антонов вопросительно изогнул правую бровь.

— Не совсем.

Я рассказала Пашке про наше «недознакомство» с Феликсом в Турции на корабле. Антонов слушал внимательно, не перебивая, только хмыкал время от времени.

— Так и скажи — он тебя очаровал, — с каким-то непонятным выражением произнес он, когда я закончила рассказ.

— Разве можно запасть на человека за одну короткую встречу?

— Ну, не зря же столько разговоров о любви с первого взгляда, — он усмехнулся, а я лишь отмахнулась. Ну какая любовь?

— Короче, не знаю, что делать. Да и вообще, нужно ли что-то делать? Мы, возможно, с этим Феликсом никогда больше не увидимся.

— Только если ты проигнорируешь его приглашение сходить на концерт, — заметил Пашка.

— Концерт еще этот, — продолжила ворчать я. — Что вообще за музыку они играют? Наверняка проходняк какой-нибудь.

Я, конечно, лукавила и так не думала. Сразу вспомнилось, как Феликс давал мне свои наушники на корабле. И песня та сразу в голове заиграла. Красивая, очень пронзительная. Вряд ли человек, который такое слушает, будет играть посредственную музыку.

Наверное, на моем лице было что-то написано, потому что Паша странно на меня посмотрел.

— А что ты теряешь? Давай сходим? Мне вот, например, даже интересно. Да и подруга твоя вроде как уже понадеялась, что мы ей компанию составим. Не оставлять же ее одну.

Кстати, да — Милка же просила. Наверное, ей будет не по себе в переполненном дымном зале среди кучи незнакомых бородатых мужиков, которые будут пьяно горланить в унисон с группой на сцене. Не знаю, почему в моем представлении все должно было происходить именно так и именно с наличием такого контингента, но я решила, что Василькову бросать — подлое дело.

— Только ради Милки, — строго сказала я Пашке, но не могла не заметить насмешливого огонька в его глазах. Ну и пусть.

Я выкинула стакан от кофе в урну и тронула мышку. Экран компьютера зажегся, напоминая о незаконченной статье. Пашка вертел свой наверняка уже остывший американо в руках и не спешил вставать с моего стола, у которого уютно пристроился, оперев на него свою пятую точку. Раньше я часто бесилась из-за этого, а теперь привыкла.

— Он тебе нравится, — неожиданно произнес он.

Пальцы замерли над клавиатурой. Это был даже не вопрос. Пашка говорил с уверенностью, будто сам себя убеждал. Я покосилась на него, не зная, что сказать.

— Ты так на него смотрела. Впрочем, как и он на тебя. Едва знакомые люди так друг на друга не смотрят.

— Но мы и правда почти незнакомы! — горячо возразила я. Непонятно кому: Пашке или самой себе?

— Ну мне-то ты можешь признаться, Брусникина, — доверительно кивнул Антонов. Правда, глаза печально блеснули.

Говорят, глаза — зеркало души. Это стопроцентно Пашкин случай. В его огромных серо-зеленых глазах всегда уязвимо отражалось все его нутро. Вот и в этот раз — там читалась грусть, но какая-то светлая, что ли. Я знала, что нравилась ему. Возможно, не настолько, чтобы совершать ради меня подвиги и бороться, но симпатия определенно была. Антонов мне тоже очень, очень нравился. Как старший брат, которого у меня никогда не было. Мне с ним было спокойно и хорошо. И, как оказалось, делиться с ним даже такими неоднозначными секретами было… правильно. О Феликсе я даже Милке не рассказывала. Да что там — даже себе боялась признаться, что он настолько запал мне в душу. А вот Пашке, как оказалось, все очевидно.

Мне совсем не хотелось, чтобы наши отношения испортились, поэтому я робко посмотрела на него и задала прямой вопрос:

— И что теперь?

— А что теперь? — Антонов резко подскочил со стола и подмигнул, тряхнув головой. — Теперь мне надо срочно пробить твоего Феликса, прежде чем отдавать такое сокровище в его лапы. Мало ли, еще маньяком каким-нибудь окажется.

— Дурак ты, Пашка, — совершенно беззлобно отозвалась я и, изо всех сил сдерживая улыбку, наконец принялась допечатывать злосчастную статью. Дедлайны горели!