Погружение

Сара Окс (2023)

Если что-то пойдет не так, дышите глубоко. Инструктор по дайвингу Касс ведет своих учеников на первое погружение у живописного побережья Санга, одного из райских островов Таиланда, но все очень быстро выходит из-под контроля. Всегда погружайтесь с человеком, которому доверяете. Один из учеников Касс оказывается мертв, другой — сильно ранен… Она понимает, что ее мечты об идеальной жизни на отдаленном острове вот-вот разобьются о скалы. Не паникуйте, если у вас заканчивается кислород. Кто-то узнал о темном прошлом Касс, ей самой грозит опасность. На Санге происходит все больше смертей, и теперь главная задача отдыхающих — выжить. В тексте упоминаются социальные сети Instagram и Facebook — продукты компании Meta Platforms Inc., которая была признана экстремистской организацией и запрещена в России.

6

Брук

— Кхоп кхун кха, Сенгпхет, — говорю я, когда он ставит передо мной дымящийся кофе. Он кланяется, ладони сложены в благодарственном жесте.

— Пожалуйста, — говорит он медленно. — Вам надо. Вчера большая вечеринка. После кофе будет лучше. — Он делает паузу после каждого слова, вставляя между ними обаятельную улыбку.

Я улыбаюсь в ответ, что при разговоре с Сенгпхетом происходит само собой. Я замечаю у него под глазами темные круги. Кажется, даже он лег поздно — или встал рано. Могу только гадать, во сколько Фредерик обязал персонал выйти на работу, чтобы привести ресторан в порядок к открытию после вчерашней вечеринки.

Хотя уже почти девять утра, в «Тики-Палмс» до сих пор пусто. Остров как будто накрыло всеобщее похмелье.

Я проверяю вовлеченность у своего последнего поста в Инстаграме, который я выложила утром ровно в то время, когда мои американские подписчики заканчивают работу и наслаждаются вечерним отдыхом. Я замечаю новый комментарий от Travelbarbie, тоже тревел-инфлюенсерши, по сравнению с которой подписчиков у меня ничтожно мало. «Выглядит круто!» — написала она под одной из фотографий со вчерашнего вечера.

«Жаль, что тебя не было!» — пишу я в ответ.

Мне, конечно, не жаль. Travelbarbie действительно такая отвратная, как можно предположить по ее нику. Платиновая блондинка, все, что можно, увеличено — либо хирургически, либо с помощью макияжа, — она из тех блогеров, которые будут втюхивать подписчикам что угодно, от тампонов до чая для похудения, и быть такой, как она, мне никогда не хотелось. Когда я только начинала развивать BrookeaTrip и мы с ней пересеклись в Будапеште, я попросила ее сделать со мной селфи. В результате мне пришлось выслушать лекцию о том, насколько ценен ее «образ» и что люди сидят в соцсетях не за тем, чтобы им задвигали высокопарные речи о мире (чем, по ее мнению, занималась я), а чтобы вспомнить, как он прекрасен (что, по ее мнению, так успешно делает она). Но терпения мне не занимать, и в конце концов я уговорила ее: вечером она выложила у себя наше селфи. Это сработало. На следующее утро я проснулась и увидела, что ко мне пришло четыреста подписчиков.

Я заталкиваю воспоминание подальше, читаю еще несколько новых комментариев и делаю глоток из чашки, которую принес Сенгпхет.

— Блин! — громко вскрикиваю я, когда горячий кофе обжигает язык и на нем тут же образуется волдырь. От неожиданности зреющая в голове боль усиливается. Несмотря на обещание Нила во «Франжипани», похмелье склеивает мои обрывочные воспоминания о «Полнолуние-пати» в жалкое кино. Я разглядываю раскинувшуюся передо мной полосу пляжа, где теперь нет ни людей, ни оставшегося после них мусора. Представляю, как Сенгпхет и остальные работники курорта сегодня уже ходили по песку, когда солнце только показалось из-за горизонта. Мусорные мешки раздувались на легком ветру, пока они, уставшие, с сонными глазами, тщательно собирали все, что люди между делом бросали на землю во время вечеринки: все ради того, чтобы постояльцы видели драгоценный пляж только в абсолютно совершенном виде. После вчерашнего тишина почти режет ухо. Я до сих пор чувствую пульсирующие басы, которые болезненно отдаются в задних зубах.

Вдруг спокойствие этого утра нарушает приглушенный вскрик. Я снова оглядываю пляж, но ничего не вижу. Оборачиваюсь к Сенгпхету, но он в таком же замешательстве, как и я. Вскрик раздается опять, но на этот раз его сопровождает знакомый голос.

— Нужно тебя вытащить. Скорее!

Это Касс.

И тут я вижу их: они трепыхаются в воде метрах в двадцати от пляжа. Я наблюдаю за Касс, маску она сдвинула на лоб и, нагруженная снаряжением, тянет второго человека к берегу.

Что-то случилось.

Дальше на поверхности показываются еще две головы: наверное, это те ученики Касс, что постарше, которые были у нее на занятии вчера.

Один из них плывет вперед, его руки разрезают воду, он добирается до Касс и принимает у нее пострадавшего.

Я встаю и бегу к воде, им навстречу. Я смотрю, как они постепенно вылезают на берег, и кровь у меня в ушах стучит быстрее, достигая гнетущего пика. Оказавшись ближе, я узнаю человека, которого волочет ученик постарше. Это тот шумный британец, который вчера прервал наш разговор с Люси, утащив ее на вечеринку.

Но сейчас его лицо искривилось от боли, он молчит и, судя по всему, никак не помогает дотащить себя до берега.

Я захожу в море по колено и подхватываю британца с другой стороны, чтобы помочь отнести его подальше от воды. Даже для двоих он тяжеленный, по меньшей мере двести фунтов чистых мышц, и наших сил хватает только на то, чтобы проволочь его несколько шагов, а затем рухнуть на землю.

— Господи, что у вас случилось? С ним все нормально?

Вопросы сыплются из меня, как из пулемета, выскакивая изо рта прежде, чем мозг успевает подобрать слова.

— Даниэль слишком быстро всплыл, — говорит Касс, тяжело дыша. Она отстала от нас всего на несколько шагов. Она снимает маску, и я замечаю в ее глазах слезы. — Он запаниковал и сразу рванул наверх.

Я с облегчением выдыхаю. У него баротравма. Приятного, конечно, мало. Я слышала, как Касс и Нил обсуждали, чем опасно быстрое всплытие, но все не так плохо, как я думала. Последняя ученица тоже наконец добирается до пляжа, глаза у нее круглые, как луна, а лицо бледное, как бумага. Только тогда я понимаю, кого не хватает. Люси, девушки, которая вчера подкараулила меня у бунгало. Четвертой из тех, кого я вчера видела в тренировочном бассейне.

В это время из Центра дайвинга прибегают Нил и Даг. Они направляются прямо к Даниэлю, сразу понимая, кто тут пострадал, но, услышав, что говорит Касс, резко останавливаются.

— Люси. — Ее голос звучит как хрип.

— Люси? — Я превращаю ее имя в вопрос, отчаянно обшаривая взглядом пляж, как будто произошло какое-то недоразумение, как будто она сейчас вынырнет и всех нас удивит.

Даг проверяет у Даниэля пульс, а Нил поворачивается ко мне:

— Четвертая из группы Касс. Она не пришла сегодня на погружение.

От беспокойства у меня в животе все сжимается. И тут Касс говорит то, от чего все замирают:

— Она… Она мертва.

Время будто останавливается. У Касс вырывается всхлип, но я едва это замечаю.

Она мертва. Я снова и снова прокручиваю эти слова в голове, беззвучно проговариваю их губами, обвожу каждый слог языком. В памяти всплывает вчерашний вечер. Как Люси пыталась поговорить со мной, ее пристальный взгляд, который она, уходя, на мне задержала.

Сердце у меня бьется быстрее, пальцы сжимаются в кулаки.

— Нужно вызвать полицию. — Я не сразу понимаю, что этот незнакомый голос с акцентом принадлежит ученику постарше.

Я киваю и вытаскиваю из кармана телефон.

— Мы так и сделаем, когда вернемся в Центр, — говорит Даг, который проверил у Даниэля пульс и, очевидно, заключил, что тот не в критическом состоянии. Учитывая обстоятельства, голос у Дага удивительно спокойный.

— Я… У меня телефон с собой… — говорю я.

— Нет. Нужно вернуться в Центр и заняться Ариэлем и Тамар. Им надо снять эти мокрые гидрокостюмы, — командует Даг. — Мы позвоним оттуда. По городскому связь надежнее.

Я стискиваю зубы. Видно, что даже в этих обстоятельствах Даг наслаждается тем, что он главный.

— Даниэлю нужен врач, — говорит Касс, ее голос почти потонул во всхлипах. Я смотрю на Даниэля, который неподвижно стоит на четвереньках, его грудь тяжело вздымается и опускается.

— Уже вызвали, — говорит Нил. — Мы увидели из окна Центра, как вы тащите Даниэля, и сразу позвонили в медпункт, на всякий случай. Врачи скоро будут.

И тут я понимаю, насколько я в этой ситуации бесполезна. Я опять оказываюсь лишней. В этой компании у меня нет роли.

— Я посижу с ним, — вдруг говорю я, вцепляясь в возможность помочь, выцарапать себе место среди них. — Вы идите в Центр, вызывайте полицию. Я подожду с Даниэлем.

Даг почти не замечает меня, он уже направился к Центру. Касс кивает в знак благодарности и, следуя за Дагом, уводит двух других учеников. Нил на секунду останавливается и оборачивается ко мне.

— Спасибо, — его темные глаза смотрят прямо в мои. Прежде чем я успеваю понять, что он делает, он наклоняется ко мне и целует в щеку. Это так естественно, но вместе с тем так неожиданно, что, хотя обстановка далеко не романтическая, меня бросает в жар. Пока я соображаю, что ответить, Нил убегает догонять остальных, и вот я уже сижу с Даниэлем одна.

— Ну что, — нерешительно говорю я через несколько минут, когда Даниэль перекатился на спину и сел, а его дыхание почти пришло в норму. — Тебе получше?

Он смотрит на меня без всякого выражения, и я понимаю, насколько я тут не к месту. Что вообще можно сказать чужому человеку, который только что узнал, что его знакомая мертва?

— Я Брук, — наконец говорю я, сообразив, что вчера во время нашего короткого разговора я так и не представилась.

— Даниэль.

Вчера он непринужденно шарил глазами по моему телу, но сейчас на меня даже не смотрит. Он начинает вставать, но пошатывается.

— Эй, полегче. — Я тоже поднимаюсь и беру его под руку. Я не могу обхватить его бицепс пальцами даже обеих рук, но все равно пытаюсь усадить его обратно. — Помощь уже в пути. Надо просто спокойно подождать.

Удивительно, но он подчиняется, и между нами снова устанавливается неловкое молчание.

Когда начинает казаться, что мы сидим уже час и только и делаем, что слушаем шум волн и тяжелое дыхание Даниэля, любопытство берет надо мной верх.

— Кх-м, ну так что, — говорю я, — не хочешь рассказать, что случилось?

Он резко поворачивается ко мне, и мне становится стыдно, когда я вижу, как он морщится от боли.

— Ты же слышала. Люси мертва.

Я думала, что он проявит какие-нибудь эмоции, но его холодный тон застает меня врасплох. Теперь Даниэль совсем не похож на того развязного парня, каким я видела его вчера вечером.

— Но она не погружалась вместе с вами?

— Нет. Она не пришла утром. Она уже была… там.

Я не знаю, что сказать. Через некоторое время он продолжает, но, кажется, говорит скорее сам с собой:

— Она просто колыхалась там. На дне моря. Но это уже не совсем она, понимаешь?

Секунду я молчу, немного озадаченная его словами. Они ведь познакомились только на занятиях, разве нет? Не ожидала, что Даниэль такой проницательный и умеет так быстро сходиться с людьми.

Но потом я думаю о Люси, которую тоже впервые увидела только вчера. Такая решительная, с большими голубыми глазами. От нее исходила спокойная уверенность. Она бы точно далеко пошла. И кажется, что всю ту жизнь, которую она излучала, невозможно было погасить так быстро.

Но, видимо, такова природа смерти. Она никогда не кажется возможной.

— И как только это могло случиться? — продолжает Даниэль.

— Ну то есть, — говорю я, обдумывая варианты, — может, она выпила лишнего на вечеринке и…

Даниэль не дает мне закончить.

— Не, это вряд ли, — перебивает он. — Мы с ней там виделись. Она не была пьяна.

Я пытаюсь вспомнить, что было вчера вечером на пляже, но всплывает только мешанина из неоновых всполохов и оглушительных басов. Может, я и видела Люси, но лица у всех были изрисованы зеленой и розовой краской, так что не уверена.

— Хм-м… — я думаю о том, как вчера, когда я уехала, они с Люси пошли выпить перед вечеринкой. Может, Даниэлю показалось, что она выпила меньше, чем на самом деле. — Тогда, получается, это несчастный случай.

С обеспокоенным лицом Даниэль поворачивается ко мне:

— Но зачем бы она пошла в воду одна? И как она оказалась так далеко от берега?

Справедливо. Зачем бы ей так делать? Даже если она напилась, с чего бы она вдруг решила зайти в море одна среди ночи, ведь совсем недалеко на пляже тусовалась куча людей?

— Ну, если это не несчастный случай, тогда… — я замолкаю и вижу, как округляются глаза Даниэля, когда мы, кажется, приходим к одному и тому же выводу. — Кто-то сделал это с ней, — говорю я наконец. Я жду, что Даниэль засмеется и скажет, что это идиотизм. Но он молчит.

И тут я снова вспоминаю Люси и вчерашний вечер. Как она рвалась поговорить о девушке, которая упала с Кхрум-Яй. Теперь Люси уже вторая, кто погиб на острове меньше чем за месяц.

Вдруг я слышу за спиной какое-то движение и оборачиваюсь. Двое человек в белых поло с логотипом курорта на груди бегут к нам от гольф-кара, припаркованного там, где начинается песок.

Даниэль медленно поднимается им навстречу. Я пытаюсь помочь, но он отмахивается. Бормочет «спасибо», и сотрудники курорта подхватывают его под руки.

Я смотрю, как они бредут к гольф-кару и усаживают Даниэля на заднее сиденье. Все это время в голове у меня крутится лишь одна мысль.

История повторяется.

Потому что снова умерла туристка. И если наши подозрения верны, ее убил кто-то на острове.