Тайная лавка ядов

Сара Пеннер, 2021

1. Роман «Тайная лавка ядов» был переведен на 23 языка и признан самым громким дебютом 2021 года. Сара Пеннер сплела историю трех героинь и двух эпох в единый рассказ о ядах, мести и тайном объединении женщин, поддерживающих друг друга во враждебном к ним мире. 2. Захватывающая, интригующая история, пропитанная духом старых-добрых английских романов: с узкими лондонскими улочками, зваными ужинами, хозяевами, слугами, тайнами, секретами и скелетами в шкафах никого не оставит равнодушным. 3. «Тайная лавка ядов» – роман о сестринстве, выстраивании границ и о том, как одна женщина может спасти другую, несмотря на то, что их разделяют два столетия. 4. Динамичный, феминистский роман придется по вкусу фанатам сериала «Почему женщины убивают» 5. Каждый читатель получает дополнительные материалы для полного погружения в атмосферу романа: аудиокнигу, статью и обои для скачивания. 6. Fox купил права на съемки сериала по книге! Бестселлер The New York Times, книга месяца клуба Опры Уинфри. История женщины, жившей в XVIII веке, удивительным образом перекликается с судьбой нашей современницы. 1791 год. Холодный февральский вечер. Задворки маленького лондонского переулка. Нелла в своей аптекарской лавке ожидает новую заказчицу. Когда-то Нелла была целительницей, а теперь использует свои знания, чтобы помочь отчаявшимся женщинам освободиться от мужчин, обошедшихся с ними подло и жестоко. Но в тот вечер вместо заказчицы у нее на пороге появится двенадцатилетняя Элайза, и это знакомство приведет к неожиданным событиям. Нелла и все женщины, чьи имена она бережно хранит в своем журнале, окажутся в опасности. Наши дни. Кэролайн Парсуэлл ради семьи пожертвовала многим, а главное – карьерой исследователя. И вот, накануне годовщины свадьбы она узнает о неверности мужа и отправляется в Лондон, чтобы отвлечься и прийти в себя. Кэролайн бесцельно бродит по городу, все глубже уходя в свои переживания. И вдруг неожиданная находка: на берегу Темзы под ее ногами блеснул маленький старинный флакон… «Фанаты исторических романов счастливы: Лондон XVIII века, тайны, яды, интриги. Высококлассный сюжет!» Анастасия Ханина, главный редактор ReadRate «Сара Пеннер сплела историю трех героинь и двух эпох в единый рассказ о ядах, мести и тайном объединении женщин, поддерживающих друг друга во враждебном к ним мире». Кейт Куинн, писательница «Увлекательная история о ядах, зельях и темных делах, совершаемых во имя выживания». Хезэр Уэбб, писательница

8. Кэролайн. Наши дни, понедельник

Когда я в ту ночь проснулась, часы на тумбочке показывали три. Я застонала и отвернулась от тусклого красного света, но, когда я попыталась снова уснуть, у меня скрутило живот, и от этого беспокойного ощущения я взмокла и загорелась. Я отпихнула одеяло, вытерла пот с верхней губы и встала проверить термостат. Он был запрограммирован по Цельсию, а не по Фаренгейту, так что, возможно, я случайно выставила его накануне на слишком высокую температуру. Я едва тащила ноги по ковролину, остановилась, чтобы не потерять равновесие, и уперлась рукой в стену.

И внезапно к моему горлу подкатила тошнота.

Я рванулась в ванную, едва добежала до унитаза и выблевала все, что съела накануне. Раз, два, три, меня вырвало трижды, я чуть не осела на пол рядом с унитазом.

Когда мой желудок разжался и мне удалось отдышаться, я потянулась за полотенцем возле раковины. Моя рука сбила что-то маленькие и твердое. Флакон. Вернувшись в гостиницу, я вынула его из сумки и поставила возле раковины. Теперь, чтобы не разбить его, я уложила флакон в безопасное место, на дно своего чемодана, и вернулась в ванную почистить зубы.

Пищевое отравление в чужой стране, подумала я со стоном. Но потом прикрыла рот дрожащими мокрыми пальцами. Пищевое отравление или… что-то другое. Разве меня вчера пару раз не тошнило? Я почти ничего не ела, так что на плохую еду эту тошноту списать не могла.

Все это внезапно показалось мне чудовищной шуткой — если я и в самом деле беременна, то не так я себе это представляла. Я долго мечтала о моменте, когда мы с Джеймсом вместе узнаем новости: о счастливых слезах, поздравительном поцелуе, о том, как мы побежим покупать первую книжку для будущих родителей. Вдвоем, вместе, отметим то, что у нас получилось. И вот она я, одна в гостиничной ванной, глубокой ночью, надеюсь, что у нас не получилось ничего. Я не хотела ребенка от Джеймса, не сейчас. Я хотела одного: ощутить тяжесть, неудобство и боль начинающихся месячных.

Я заварила себе ромашкового чая. Медленно прихлебывая его, полежала полчаса, дожидаясь, чтобы отпустила тошнота; сна не было ни в одном глазу. Я не могла заставить себя даже подумать о том, чтобы сделать тест на беременность. Подожду еще несколько дней. Я молилась, чтобы причина была в перелете и стрессе — возможно, месячные начнутся сегодня вечером или завтра.

Желудок понемногу успокаивался, но джетлаг не давал мне уснуть и расслабиться. Я вытянула руку на правую сторону кровати, где должен был бы быть Джеймс, и смяла в пальцах прохладную простыню. На мгновение мне пришлось признать правду: часть меня отчаянно по нему скучала.

Нет. Я отпустила простыню и легла на левый бок, отвернувшись от пустого места рядом. Я не позволю себе по нему скучать. Не сейчас.

Но помимо тайны Джеймса — как будто этого было мало — меня тяготило еще кое-что: пока я рассказала о неверности своего мужа только лучшей подруге, Роуз. Сейчас, лежа без сна посреди ночи, я думала, не позвонить ли родителям, не рассказать ли им обо всем. Но родители оплатили невозвратную бронь в гостинице, и мне не хватало духу сказать им, что в номер заселился только один из нас. Скажу им, когда вернусь, когда все хорошенько обдумаю — когда решу, какое будущее ожидает мой брак.

В конце концов я отчаялась уснуть, зажгла лампу на прикроватной тумбочке и сняла телефон с зарядки. Открыла приложение, занесла пальцы над клавиатурой — меня так и подмывало поискать лондонские достопримечательности. Но главные, вроде Вестминстера и Букингемского дворца, уже и так были внесены в мой блокнот, с часами работы и ценами билетов — но ничто из этого меня не привлекало. Я едва выдерживала то, что Джеймса не было рядом в просторном гостиничном номере; разве смогу я гулять по извилистым дорожкам Гайд-парка, не ощущая рядом с собой пустое место? Лучше уж вообще не ходить.

Вместо этого я зашла на сайт Британской библиотеки. Пока мы разговаривали с Гейнор в отделе карт, я заметила карточку с рекламой поиска по онлайн-базе. Сейчас, мучимая джетлагом и нездоровьем, я поглубже угнездилась в хлопковых простынях и решила немного порыться.

Тронув пальцем ссылку «Поиск по основному каталогу», я набрала два слова: «флакон», «медведь». Высветилось несколько результатов, из самых разных областей: недавняя статья в журнале по биомеханике; книга апокалиптических пророчеств XVII века; собрание бумаг начала XIX века из больницы Святого Фомы. Я щелкнула по третьему результату и дождалась, пока загрузится страница.

Появилось еще несколько подробностей, в основном даты создания документов — от 1815 до 1818-го, — и информация об их поступлении в библиотеку. На сайте говорилось, что они поступили из южного крыла больницы и относятся как к сотрудникам, так и к пациентам.

В верхней части списка была ссылка «Запросить документ». Я нажала на нее и вздохнула, ожидая, что потребуется зарегистрироваться в библиотеке и запросить его лично. Но, к моему удивлению, несколько страниц были оцифрованы для примера. В течение нескольких секунд они начали возникать на экране моего телефона.

С тех пор как я последний раз что-то вот так исследовала, прошло десять лет, и я не могла не ощутить внезапный прилив адреналина. Мысль о том, что Гейнор день за днем проводит в Британской библиотеке, с полным доступом к таким архивам, заставила меня почти корчиться от зависти.

Пока изображение загружалось, экран телефона осветился от входящего звонка. Номер был незнакомый, но определитель показал, что звонят из Миннеаполиса. Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, есть ли у меня знакомые в Миннесоте. Покачала головой; наверное, какая-нибудь реклама. Я сбросила звонок, устроилась поудобнее на подушке и начала читать приведенные страницы документа.

Первые несколько не имели отношения к делу: имена служащих больницы, документ об аренде, подписанное завещание — возможно, пациент подписал его на смертном одре. Но на четвертой странице мой взгляд кое за что зацепился: за слово «медве-жий».

То была оцифрованная короткая записка от руки, буквы местами шли неровно и выцвели:

22 октября 1816 года

Для мужчин — лабиринт. Я могла бы показать им все, что они захотели бы увидеть в Медвежьем переулке.

Убийце не надо было даже поднимать длинную, изящную руку. Ей не нужно было прикасаться к нему, чтобы он умер.

Есть другие, более ученые пути: флаконы и съестное.

Аптекарь была другом всем нам, женщинам, разливала по флаконам наши тайны: мужчины умирали из-за нас.

Только все пошло не так, как я хотела.

В этом не было ее вины. Даже моей не было.

Я возлагаю вину на своего мужа и его жажду того, что предназначалось не ему.

Записка не была подписана. У меня затряслись руки; в ней присутствовали слова «медвежий» и «флакон», что означало, что именно эта страница выпала на мой поисковый запрос. И написавшая эту записку, кем бы она ни была, явно хотела поделиться обременявшей ее тайной, пока лежала в больнице. Не могло ли это быть каким-то предсмертным признанием?

И как это понимать: «все, что они захотели бы увидеть в Медвежьем переулке»? Автор записки упоминала лабиринт, что позволяло предположить, что она знала, как по нему пройти. А если был лабиринт, казалось вполне логичным, что в конце его находилось что-то ценное — или тайное.

Я погрызла ноготь, совершенно не понимая, что значат эти странные слова.

Но больше всего меня поразило другое: упоминание об аптекаре. Автор писала, что аптекарь была «другом» и «готовила тайны». Если тайной было то, что умирали мужчины — и явно не случайной смертью, — казалось, что аптекарь была связующей нитью между этими смертями. Как серийный убийца. Меня зазнобило, и я натянула одеяло повыше.

Когда я перечитывала записку, на экране появилось уведомление о непрочитанном письме. Я не обратила на него внимания, вместо этого перешла в Google Maps и быстренько набрала «Медвежий переулок, Лондон», как значилось в начале записки.

Через мгновение появился единственный результат: Медвежий переулок в Лондоне действительно существовал. И я поверить не могла, он был неподалеку — совсем близко! — от моей гостиницы. Десять минут пешком, не больше. Но был ли это тот самый Медвежий переулок, что упоминался в записке? Наверняка за двести лет некоторые улицы поменяли названия.

На фотографии со спутника в Google Maps было видно, что окрестности Медвежьего переулка в Лондоне застроены массивными бетонными зданиями, а в перечне фирм на карте значились в основном инвестиционные банки и бухгалтерские конторы. Что означало, что, даже если это тот самый Медвежий переулок, я не найду там ничего, кроме толпы мужчин в костюмах. Толпы мужчин вроде Джеймса.

Я взглянула на свой чемодан, куда положила флакон. Гейнор согласилась со мной, что на боку у него выгравирован именно медведь. Может флакон быть как-то связан с Медвежьим переулком? Эта мысль была как наживка на крючке — вряд ли, но не то чтобы невозможно. Я не могла противиться притяжению тайны — притяжению «а что, если», чего-то неведомого.

Я посмотрела на часы: почти четыре. Как только взойдет солнце, прихвачу кофе и отправлюсь в Медвежий переулок.

Прежде чем отложить телефон, я заглянула в непрочитанные письма в почтовом ящике и ахнула: письмо было от Джеймса. Я начала читать и стиснула зубы.

«Пытался позвонить из аэропорта Миннеаполиса. Кэролайн, я не могу дышать. Половина моего сердца в Лондоне. Я должен с тобой увидеться. Собираюсь сесть на самолет до Хитроу. Я приземлюсь в девять по твоему времени. Какое-то время уйдет на паспортный контроль. Встретимся в гостинице часов в одиннадцать?»

Со звоном в ушах я перечитала письмо. Джеймс летит в Лондон. Даже не спросил, хочу ли я его видеть, не дал мне побыть одной и на расстоянии, а мне это было так нужно. Неопределившийся звонок несколько минут назад, наверное, был от него, он звонил из аэропорта, возможно, из автомата — скорее всего, понимал, что я не возьму трубку, если увижу его номер.

У меня затряслись руки; я как будто снова узнала, что у него роман на стороне. Я занесла палец над «Ответить», собираясь написать Джеймсу: «Нет, не смей приезжать». Но я его достаточно давно знала; стоит ему в чем-то отказать, он приложит вдвое больше усилий, чтобы этого добиться. К тому же он знал, где я остановилась, и, даже если я откажусь с ним встречаться, я не сомневалась, что он будет дожидаться в вестибюле столько, сколько потребуется. Не могла же я навеки запереться в номере.

Ни о каком сне теперь и думать было нечего. Если Джеймс собирался прибыть в одиннадцать, у меня оставалось всего несколько часов, не отягощенных его присутствием и отговорками. Несколько часов, пока можно не разбираться с нашим пошатнувшимся браком. Несколько часов, чтобы отправиться в Медвежий переулок.

Я встала с постели и принялась ходить перед окном, каждые несколько минут поглядывая на небо в отчаянном желании увидеть первые лучи солнца.

Я не могла дождаться рассвета.