Ойбек и Ойдин

Сарвар Мукадирович Кадыров (2025)

Этот рассказ посвящен пламенной любви двух молодых людей: узбека и русской девушки. Если вы пройдете их путями, вы осознаете трудности жизненного пути и страдания любви и сделаете нужные вам выводы.

На экране появится надпись крупными буквами: «Автор повествует».

Автор говорит: (Слова озвучиваются)

— Времени мало — оно быстротечно. Все меняется под его нежным, иногда сильным ветром. Здания, города, деревни. Отношения к событиям. Лишь одно чувство движется из эпохи в эпоху вместе с человечеством. Имя этому чувству — Любовь…

Люди, которые четко знают прототип фильма могут удивляться:

— Ведь в их жизни не случались подобных событий!… Но ведь эти события происходили когда-то в чьей–то жизни! Что важно, т.е. для повести не то, кто или что там есть, важно, что в жизни этого человека произошло что-то огненное, прекрасное чувство, называемое любовью…

Эпилог

Весна. Улица. Цветущие деревья (урюк, вишня, черешня); их можно увидеть через низкие глинянные стены.

Вода протекает в арыке (узкая канава) возле стен. Русская женщина с узлом. Рядом с ней две девочки трех-четырех, пяти-шести лет. Рядом женщина: на груди степлер, волосы завязаны резинкой и накинута на ней платок — Гульчехра опа (Их разговоры идут на русском языке. В кадре дан синхронный перевод).

Гульчехра:

— Гости, мы прибыли к месту назначения…

Любовь Ивановна: (С легкой улыбкой)

— Мы арендуем комнату в этом доме? Я хотела сказать, что у нас сейчас нет денег, чтобы заплатить за аренду. Но я буду работать. Как бы тяжело не было, я буду работать. Я заплачу позже…

(Во время разговора она иногда гладит волосы худых, испачканных девочек, идущих рядом с ней)

Гульчехра:

— Правда, говорят: «Оплата за место». Я также слышала поговорку: «Дайте жизнь тому, кто уступает своё место». Но наша нация дает место жертвам войны не только из своих домов, но и из своих сердец и души. Такой подарок оплачивается любовью, а не деньгами.

(Гульчехра во время разговора стучит в маленькое стальное кольцо выцветшей синей двери)

Любовь Ивановна:

— Кажется, они не слышат… Тебе нужно бить оба кольца вместе? (Снова гладит девочкам головы. Девочки смотрят на растущие у ручья мяту и одуванчики.)

Гульчехра:

— Наверное, вы слышали поговорку, что на Востоке ничего не происходит зря… Если большой звонок в двери гремит, значит, пришел мужчина. Затем дверь открывает молодой парень. Если мы прикоснемся к маленькому кольцу, это означает, что пришла женщина. Дверь будет открывать женщина…

Любовь Ивановна: (Удивленно)

— Я впервые слышу такие символы. Я была одновременно удивлена и впечатлена…

(Гульчехра сильнее стучит в маленькое кольцо двери. Через мгновение на пороге появляется Бону)

Бону:

— Здравствуйте! Входите, входите, сестра Гульчехра. Знаете, я сидела за машинкой, поэтому не услышала стук двери, извините…

Гульчехра:

— Знаю, знаю. Сшить тяжелые ватные фуфайки для отправки на войну непросто. Это требует силы. Дай Бог тебе сил. Я привела к вам гостя…

Бону: (Открывает дверь шире)

— Добро пожаловать! (Взглянув на посетителей): Видно, очень измучились. Бог, закончи эту войну! Убей Гитлера и всех нацистов! Люди рассыпались в разные стороны!

(Бону приглашает посетителей во двор. На глиняной супе (Эта возвышенность высотой 0,5 метра и размером 3х3 метра) стоит ручная машинка. Рядом с ней черные, толстые ткани. Тутовое дерево… во дворе пахнет спелой шелковицей. Бону достает одеяла, собранные в одном конце супы. Русская женщина чувствует себя очень некомфортно. Девочки цепляются за юбки матери и наблюдают.

Гульчехра: (указывая рукой на верхную часть супы)

— Ну-ка, гости, идите наверх!

(Женщина иногда смотрит на свои грязные конечности на ступеньках, иногда на старое, но аккуратное одеяло. Бону чувствует этот взгляд)

Бону:

— Сначала помолимся. Потом я принесу вам горячую воду, и сможете умыться!

Любовь Ивановна:

— Спасибо! У нас не было для питья капли воды. Фашисты взорвали наши водопроводы…

Бону:

— Боже — пусть Господь накажет тех, кто перекрывает воду и мучает людей!

Гульчехра: (раскрывает руку в молитве)

— Боже, пусть ушедшие на войну, вернутся благополучно и здоровыми!

(Кадр меняется. Бону греет воду в большом котле, а Любовь Ивановна льет воду на головы дочерям и брызгает водой из тазика.)

Бону: (наливает чай из чайника и протягивает сначала Любови Ивановне, потом девочкам)

— Возьмите, мои милые девочки, добавьте в хлеб шелковицу, будет очень вкусно…

Любовь Ивановна: (берет две ягоды шелковицы и кладет их в рот, закрывает глаза и качает головой)

— Это очень мило, возьмите, девочки мои. (Девочки смотрят то на одну руку, то на другую)

Бону: (Смеется)

— Кстати, вы привыкли всю еду есть ложкой! Шелковица не прилипает к ложке. Вот так (показывает на кончик руки), мы красиво берем его в руки. (Девочки с аппетитом едят шелковицу)

Любовь Ивановна:

— Мы доставили вам неудобства, извините… Ваш муж на войне, и у вас пятеро детей. Нас временно разместили у вас. Сказали, что нам следует отдохнуть пару дней и забыть об усталости в дороге, а за это время мы подготовим тебе дом, в котором будешь жить до конца войны…

Бону:

— Не смущайтесь Люба. У всех нас сейчас есть одна забота. Хотя наш дом маленький, наше сердце широкое. Как зовут этих красавиц?

Любовь Ивановна:

— Моя старшая — Роксана, младшая — Светлана…

Бону:

— Вы дали им красивые имена. Мои дети: Шадия, Одил, Ойбек, Озод и Гули. Дети поехали на хашар к нашим родственникам. Они скоро придут.

Любовь Ивановна:

— Хашар… Что это значит?

Бону:

— Это означает взаимопомощь. Мы, узбеки, никого не оставляем наедине с тяжелым трудом… У одного из наших родственников во дворе много тутовых деревьев. Они продают то, что у них остаются от детей. От этого детские ручки будут ловкими…

Любовь Ивановна:

— Я понимаю… Имена у твоих детей тоже красивые, Ойбек… Это связано со словом"Ойдин"?

Бону:

— Да.

Любовь Ивановна:

— Тогда имя вашего сына схожа с именем моей дочери Светланой.

Бону:

— Раз уж вы по счастливой случайности будете жить среди узбеков, давайте дадим этим красивым девочкам имена по-узбекски. Назовём: Роксану — Раъно, Светлану — Ойдин…

Первая серия

Детство

Первое видение

Ночь. Двор в этом эпилоге. Супа. Полная луна плывет по небу. Лучи её падают на плечи матери и ребенка, сидящих на помосте среди листьев деревьев, которые дрожат на их головах и плечах. Тихую ночь сопровождает тихая, мелодичная музыка.

Ойбек лежит, положив голову на колени матери. Бону с любовью гладит его волосы.

Бону:

— Спи, мой жеребенок… Ты же знаешь, я целый день сижу за швейной машинкой. У меня болят плечи и глаза…

Ойбек:

— Мамочка! Дайте я попробую помассировать ваши руки и плечи…

Бону:

— Твои руки еще тонкие, как шелк… Твоя сестра Шодия — моя старшая. И рука её, и глаза окрепли. Когда ты вырастешь, ты будешь храбрым юношей, тогда ты меня не утомишь, ты понесешь меня на руках… Так ли это, мой жеребенок?

Ойбек:

— Конечно, я свезу вас на луну — в небо…

Бону: (наклоняется и целует Ойбека в щеки)

— Решайся, жеребенок! Даже если ты не возьмешь меня на луну в небо, возьми меня на тропы, по которым ходил твой отец… Что это за место это молдавское село «Слободко»? Остались ли там следы твоего отца на улицах и деревьях?

Ойбек: (пытаясь отвлечь мать от болезненных воспоминаний)

— Мамочка, если бы вы шили рубашку вот так из тонкой материи вместо того, чтобы шить тяжелую хлопчатобумажную блузку (показывает рукой), ваши руки и плечи не болели бы…

Бону:

— Мой умный сынок! Но если солдаты выйдут воевать в тонкой одежде, пуля сразу пронзит их тело… Ведь сшитые нами куртки согреют их тело и душу…

Ойбек:

— Когда я вырасту, я стану солдатом, верно? Я буду носить шляпу с пятью звездами на лбу…

Бону:

— Нет, сын мой. Усердно молю Бога: пока ты не подрастешь, не будет нужды в солдатах в стране! Ты будешь учёным, мой сын!

Ойбек:

— Ученый — это величайший человек?

Бону:

— Да, сын мой. Ученый — один из самых уважаемых и умных людей…

Ойбек:

— Он сильнее Алпомиша и Горогли?

Бону:

— Они все сильнее друг друга, мой жеребенок. Умнее друг друга. Давай, спи! Завтра мне снова придется вставать рано…

Ойбек:

— Мамочка, мать моего друга Бори говорит: «Как бы вы не хотели спать, приходите домой и спите. Говорят, если будете спать на улице под ореховым деревом, то появятся джины и околдуют”. Кто такие джины?

Бону:

— Ты очень любознательный, мой жеребенок. Джины забавные существа. Они строят свое жилье в грязных, грязных местах, где не разметаются, скапливается мусор. Наши дворы подметены и политы. Всюду чистота. Кругом цветы. Итак, ангелы строят своё жилище на наших местах…

Ойбек:

— Кто такой ангел, мама?

Бону:

— Посланники Бога. Они спускаются с небес и записывают в свои тетради хорошие и плохие поступки людей…

Ойбек:

— Тогда почему я не могу их видеть?

Бону:

— Мы не можем их видеть. Но они видят нас…

Ойбек:

— Ангелы контролируют наши действия?

Бону:

— Да, сын мой…

Ойбек:

— На кого они похожи?

Бону:

— Они похожи на кого-то, кого ты очень любишь. Закрой глаза. Кого ты видишь? (Ойбек закрывает глаза и протягивает руку. В его воображении Светлана-Ойдин предстает в платье с изображением бабочек)

Бону:

— Ты видел меня, сынок?

Ойбек: (Пристыженно, затыкает голову в юбку матери)

— Да, мамочка — дорогая… Я тебя видел… Милая, расскажите мне сказку, тогда я быстро усну.

Бону:

— Ну, слушай, сынок. В давние времена в Ташкенте жил богатый человек по имени Олимбой. У него было много земли и много бассейнов. Они чрезвычайно были богаты, а также являлись очень трудолюбивыми и честными династией. (В кадре изображен Олимбой, его поля, где лежат хлопковые поля с раскрытым хлопком, и ручьи, откуда текут прозрачные воды. За кадром слышен спокойный, тихий, манящий голос Бону)… У него были трое сыновей: Тухтабай, Кадирбай и Абдуллабай.

Ойбек: (Открывая сонные глаза с воображением)

Как мой старший брат — Одил, младший брат — Озод?

Бону:

— Да, они тоже были три братья, как и ты. Но у тебя еще есть сестра Шодия и сестра Гули…

— Итак, этот Олимбой не переставал раздавать своим детям золотые монеты для развития торговли…

Ойбек:

— Этот Олимбой покупал своим сыновьям кожаные сапоги?

Бону:

— Что ты имеешь в виду? Олимжонбой всегда привозил сыновьям зарчопоны из золотой нити и зар ковуш…

Ойбек: (Вздыхает)

— Он был очень хорошим отцом…

Бону:

— Все отцы желают своим детям добра, жеребенок. Но не у всех пап есть такая возможность. Этот Олимбой думал не только о своих детях, но и о чужих детях. Он отправлял талантливых соседских детей учиться в развитые страны…

Ойбек:

— Я тоже талантлив, не так ли?

Бону:

— Слава Богу, ты тоже талантлив. Если тебе повезет, ты будешь учиться в лучших университетах развитых стран…

Ойбек:

— Большой-большой… Неужели я не могу в них заблудиться?

Бону:

— Не заблудишься, жеребенок, не заблудишься! Ты моя радость, моя поддержка! Поспишь или послушаешь продолжение сказки?

Ойбек:

— Я хочу слушать сказку…

Бону:

— Сыновья того Олимбоя были такими же храбрыми и отважными, как и их отец. Они строили для людей гостиницы и концертные залы. Он не тратил свое богатство на удовольствия. Они говорили, что земля должна быть как земля. (Ойбек не очень хорошо понимает слова матери. Он поднимает голову и слушает с открытым ртом)

Ойбек:

— А что позже?

Бону:

— Тогда со северной стороны напал семиглавый дракон по имени Шуро. Он проглотил все богатство Олимбоя, его сыновей и других богатых людей Узбекистана.

(Ойбек видит дракона, пожирающего людей, пшеницу, коконы, хлопок и золото. Хотя его живот раздувается, как шар, дракон не перестает есть…)

Те богатые люди, которые отдали Правителям советских законов (Шуро) свое богатство, заработанное потом лба…, едва выжили, — это твои деды, деды твоего отца, отец, дяди… Если бы не дракон по имени Шуро, ты бы носил зар ковуш и зар-чапон… Ведь мои деды тоже были богатыми людьми… Моего отца звали Ташпулат — золотым ювелиром по драгоценным камням…

Ойбек: (задумчиво, закрывая глаза)

— Мастер, ювелир по драгоценным камням…

Бону:

— Я сошла с ума что ли? Хочешь, я спою песенку… (Она поет «Отмагай тонг…

(Пусть не наступит рассвет, чтобы не прервать прекрасный сон)…» сладким, мягким голосом. Ойбек засыпает. Во сне снятся Олимбой и Ташпулат–ювелир. Они сидят на золотой горе)

Второй вид

Зима. Идет снег. Одил и Ойбек идут в школу. Следы тележки на заснеженной дороге. Кто-то убирает снег на низких крышах домов. Детская одежда старая, а ноги голые без носок.

Ойбек:

— Брат, следуй по следам тележки. Тогда вас не занесет снегом.

Одил:

— А ты? У тебя тоже снег идёт в калоши…

Ойбек:

— Я бегу так, что снег не успевает попасть в калоши (Он бежит, брат отстаёт, он останавливается и ждет. Меняется кадр. Школа. Учебный класс. Несколько детей разного возраста и внешности). Сидят в одном классе. В класс входит учитель Гиёскори Мусаев (снимает с пришедших детей распашонки и вешает их на вещалку. Снимает обувь и вытирает ноги полотенцем. Та же сцена повторяется, когда заходят Ойбек и Одил)

Гияскори Мусаев:

— Давайте, ребята, у нас тепло, хоть и идет снег? Теперь приступим к изучению букв «Азбуки»…

Ойбек: (вставая)

— Учитель, могу ли я задать вам один вопрос?

Гияскори Мусаев:

— Спокойно, спокойно, мой любознательный, умный ученик…

Ойбек:

— Все дети в этой книге «Алифбо» носят кожаные сапоги. А у нас только резиновые калоши…

Гияскори Мусаев:

— Почему ты хочешь это знать?

Ойбек:

— Мне интересно!

(Дети смеются)

Гияскори Мусаев:

— Не смейтесь! На самом деле каждый из вас, как и Ойбек, должны спрашивать: «Почему?»"Почему?"Вам следует подумать… Когда ответы на эти вопросы будут найдены, в жизни произойдут перемены. То есть, вы тоже будете носить кожаные сапоги. Вдруг, если тебе не удастся носить кожаные ботинки, то твои дети будут.

(Дети громко смеются. Ойбек положил голову на парту. Он представляет своих детей. Ребенок кажется похож то на брата Одиля, то на брата Озода. Еще он видит маленькую девочку в алой шубке и на голове красная шапка. Она почему-то похожа на Светлану (Ойдин), дочь русской семьи, которая какое-то время жила в их доме, а потом переехала на другой конец города, где есть русская школа. Ойбек краснеет от этих мыслей.

Гияскори Мусаев:

— Вот о чем вы, дети… О чем ты думаешь Ойбек, мой превосходный ученик?

Ойбек: (вставая)

— Учитель, я обязательно буду носить кожаные туфли и сапоги!

(Решимость взрывается в его глазах. Голос барабана присоединяется к звону колоколов)

Третий вид

Осень. Поле для корма овец. Блеяние овец и коз слышно издалека. Сквозь деревья видны лучи заходящего солнца. Группа детей играет в ореховую игру — «ган». Ойбек подходит к детям. В руке у него «сокка», то есть орех, с помощью которого он играет в игру «ган».

Ойбек:

— Ой, ну вы все собрались…

Один из ребят:

— Только тебя не хватает. Поэтому игра не очень удается…

Староста:

— Ойбек, дай мне то, что в руке.

Один из ребят:

— Давай, Ойбек, пройди пограничный контроль!

Другой мальчик:

— Ойбека вовсе проверять не надо. Он всегда играет честно, как настоящий разведчик.

Староста:

— Правило одинаково для всех. (Ойбек протягивает орех-сокку. Староста держит его двумя пальцами и подносит к глазам. Сжимает в ладони, затем возвращает Ойбеку)

Староста:

— Можно войти в игру. (Дети стоят толпой. Орехи расставлены через 0,5 метра на расстоянии около пяти–шести метров. Ойбек щурится и вскидывает сокку. Каждый раз, когда его сокка касается другого ореха на расстоянии 2–3х метров, орех крутится, и Ойбек с удовольствием играет. К концу игры у него потеет лоб и волосы прилипают к лбу, карманы его большого жилета полны грецких орехов.

Один из ребят:

— Ты знаешь, что выиграешь, поэтому носишь жилет своего отца…

Другой мальчик: (шепотом)

— «Дада», отец Ойбека… давно они от него не получали писем, может, он погиб, как герой, как мой отец…

Один из мальчиков:

— Сделай свое дыхание теплым! (Ойбек слышит их шепот. В его памяти оживает мать)

В это время из соседнего дома выходит Бону с узлом…

Шодия:

— Мама, что это за узел?»

Бону:

— Пусть Бог даст ему, наш сосед Талиб ака отдал часть одежды своих детей: «Бону, эта одежда моим детям не подходит — маленькая. Наши дети растут как братья и сестры. Если они будут носить одежду друг друга, в этом нет вины», — сказал он. Я взяла… (Развязывает узел) Почему бы вам не примерить: — Одил, Ойбек, Озод…

Шодия: (Печально отходит в сторону)

— Если отец не уехал бы на войну…, если за нами присматривали дяди, разве мои братья носили бы такую чужую-старую одежду?

Бону:

— Не грусти, моя радость. Эти дни тоже пройдут. Даст Бог, если твой отец благополучно вернётся с войны, твои братья тоже будут носить новую одежду. Мы вернем то, что дал Талиб ака, но новое. Не смущайся, Бог не оставит чьих-то прав другому. Не сердись на дядю, будь умницей. Твои братья все равно будут носить эти рубахи. Давайте, мои смельчаки, примеряйте, что кому подходит! (Одил, Ойбек и Озод изо всех сил пытаются надеть подержанную одежду. Ойбек мысленно возвращается на игровую площадку, держа в жилете полный карман грецких орехов)

Ойбек:

— Я прекращаю игру. У меня есть работа. Не останавливайте игру. (начинает уходить)

Один из мальчиков:

— Можно ли так долго играть с одным орехом? Нет, я не верю. Может быть, он налил немного ртути в орех и приклеил его…

Ойбек:

— Ты сказал, что я обманщик? (Ребенок в страхе отшагнул).

Ойбек:

— Почему ты сначала говоришь, а потом убегаешь? Высказались, держите свое слово, будьте смелыми! (Сминает орех в ладони, подносит его к глазам ребенка) Вы видели? Стоп, теперь вы очень ясно видите, жесткий это или нет… (Ойбек оглядывается, находит круглый камень. Он приседает и колит орех. Вокруг разлетаются скорлупа и ядра ореха)

Ойбек:

— Вы видели, была ли ртуть в скорлупе?

Один из мальчиков:

— Не сердись, Ойбек, этот новичок не знает, что ты честно играешь.

(Один из ребят наклоняется, подбирает зернышки, смешанные с землей, и очищая кладет их в рот)

Один из мальчиков:

— Я же тебе говорил, что Ойбек никогда не обманивает…

(Староста похлопывает по плечу Ойбека, который собирает орешки, выпавшие из кармана.) Всегда я тебе доверял. Пришло время перемолоть твою драгоценную сокку.

Ойбек:

— Если поломал Сокку, это ничего. Главное, не потеряй свою репутацию. Потому что для меня нет ничего больше, чем честность!

(В кадре одна за другой показаны сцены, изображающие детские игры.) Дети играют и стреляют чилляк. Кто стрельнул далеко, он выиграл. Побеждённый будет носит на себе победителя до конца улицы. Дети ведут борьбу с равными…

Дети строят ворота из камней и играют в футбол. Эти игры продолжаются с шумом. Ойбек рассматривается как ведущий игрок.

Он участвует в собачьем бою на поле со своей собакой «Кашкой»…

Четвертый вид

(Холодно. «Туф» — слюна не падает на землю. Перед продовольственным магазином стоит шеренга людей в фуфайках и жилетках. Большинство из них — женщины, маленькие дети. Несколько мужчин, опираясь на костыли. 7–8-летний Ойбек тоже в ряду со своей мамой).

Одна из женщин:

— Когда закончится эти ужасы войны и когда мы перестанем стоять в очереди за хлебом?

Вторая женщина:

— Скажи «Боже», скажи «Спасибо». Хотя дают хлеба по 200 грамм на человека. В некоторых местах оказывается, люди едят чтобы утолить голод — трупы животных…

Третья женщина: (плюя себе на воротник)

— Да хранит тебя Бог! Лучше умереть, чем идти на такой шаг.

Раненый: (Перебивает)

— Оставь это, сестра! Не говорите о смерти! Поблагодарите Создателя за день, данный вам! Вот нам пришлось посмотреть в лицо смерти. Человек не имеет никакой ценности во время войны. «Волшебник» говорит: одна пуля и жизнь молодого человека в этот момент окажется под угрозой…

Первая женщина: (указывая на Ойбека)

— Именно тогда нашим детям стало трудно. Вместо сна, мы тащимся в хлебный магазин. Эй, Бону, у тебя имеется еще один сын постарше, похоже, ты собираешься закалять этого…

Ойбек: (медленно глядя в сторону)

— Странный народ, эти женщины. Им нужно знать обо всем. «Что мне нужно сделать?» не говорят…

Бону:

— Да, у меня Одил старшый сын а Ойбек средный сын. Одил старше и немного скромнее. Часто болеет. Этот бодрый, смелый…

Первая женщина:

— Пусть будет здоров! Рисолат, которая обещала, что я добьюсь деньги твоего мужа от председателя, тоже умерла?

Ойбек: (В сторону)

— Теперь я остаюсь в стороне, и они говорят о долге нашего отца…

Бону:

— Теперь у нас нет возможности взыскать этот долг с председателя…

Вторая женщина:

— Какой председатель, какой долг?

Ойбек: (В сторону)

— Прежде чем оно дошло до вас, ножка этой речи была сломана…

Третья женщина:

— Ух ты, разве ты не слышала то, что слышали все остальные? Муж Бону, Окилхан, был директором магазина! Глава семьи пожаловался, что он дал председателю в долг продукты на 30000 рублей, но он денег не заплатил. Однажды в магазин пришёл налоговый инспектор и совершил обыск. Окилхан поспешил выплатить безнадежный долг. Он едва нашел 15 000 и не смог найти оставшиеся 15 000. Если остаться в Ташкенте его арестуют… Он добровольно пошел на войну и боролся против фашистов вместо того, чтобы гнить в тюрьме?

Бону: (Второй женщине)

— Вот, ты слышала? Люди знают чью–то жизнь как свою…

Третья женщина:

— Почему ты злишься, Бону? Сейчас ни у кого нет своей жизни. Жизнь у всех одинакова: война, ожидание, смерть, разлука, голод, надежда…

(Женщина делает паузу и возвращается к предыдущей теме) Несмотря на то, что муж Бону написал письмо с войны, в котором говорилось: «Пусть деньги, которые не дал мне председатель, будут отданы моим детям». Секретарь Партбюро колхоза Рисолат увидела это письмо:

— Она сказала, что я буду взыскивать права сирот с председателя. А председатель ей тоже деньги не дал…

(Ойбек встревоженно цепляется за платье матери).

Ойбек: (шепотом)

— Мамочка, нам нужно привести из дома садовника нашу верную собаку Кашку, мне скучно без собаки… (Бону замечает, что сын пытается отвлечь её от разговоров об отце, поглаживает его по голове).

Бону:

— Кашка «влюблена» в собачку садовника, дитя мое. Вот почему он не придет.

Первая женщина:

— Шучу, даже собаки влюбляются…

Бону:

— Все существа в этом мире Бог создал с любовью, даже травы… Мы называем это инстинктом… Где инстинкт?

Например, когда умирает пара лебедей, они тоже обрекают себя на смерть…

Ойбек: (Он хотел еще раз отвлечься на то, что говорила мама, отдалиться от болезненных воспоминаний об отце, хотя бы на мгновение)

— Мама, вы понимаете речь всех животных, не так ли?

Бону:

— Почему ты так думаешь?

Ойбек:

— Например, вы хвалили нашу корову, что она добрая а она меня рогами толкнула. Я до сих пор убегаю от коров, если увижу их…

Бону:

— Если будешь издеваться над животным, он не может совладать с собой, когда злится… Вот почему люди говорят тому, кто не умеет совладать собой: — животное!

Ойбек:

— Вы говорите о змее, которая приходит к нам в дом: «Твоя змея часто приходит к тебе с тех пор, как ты родился»…

Бону:

— Да, это так!

Ойбек:

— Однажды на кухню пришла не моя желтая змея, а большая ядовитая змея. Я вызвал старших ребят… Когда парни кричали и боялись до него дотронуться, наша соседка сестра Анора сбила ее палкой до потери сознания… Мы все восхищаемся сестрой Анорой…

Бону:

— Да, война сделала женщин сильными и выносливыми, дети рано взрослеют… В вашем возрасте мы ни на что не годились, кроме как макать хлеб в воду и есть его…

Ойбек: (Встревоженно глядя на окружающих)

— Эй, когда лавочник откроет свой магазин и дойдет очередь до нас? Я опаздываю в школу, я пойду…

Бону:

— Даже если ты задержишься, твой учитель поймет, ведь мы здесь не в игры играем. Если ты уйдешь, мы не сможем получить весь хлеб и муку, принадлежащие нашей семье…

Ойбек:

— Нет, я ухожу. Если я задержусь, наш учитель даст мне в руку кирпич, чтобы я с поднятой рукой стоял около печи. У меня будут болеть руки и плечи…

Бону: (сильно бьёт Ойбека по лицу)

— Я сказала, что ты не пойдешь! Пойдёшь позднее! (Ойбек держит лицо руками. Из глаз текут слёзы. Но он не издаёт ни звука.)

Первая женщина:

— Эй, Бону, что случилось с мальчиком? Почему ты своё зло срываешь на него?

Вторая женщина: (утешая Ойбека)

— Не плачь, сын мой! Мы, мамы, очень любим своих сыновей! Но жестокая война заставила нас всех быть жестокими…

Ойбек: (вытирая слезы)

— Мне не обидно… Моя мама — лучшая мама на свете… (Бону обнимает сына, она тоже плачет. Лавочник открывает магазин. Люди начинают кричать. «Эй, ты что, даешь ему слишком много? Он даст нам хлеба?» «Вам достаточно крикнуть: «Не я, мои дети кричат!» (Почтальон, стоящий на пороге, не может войти в дом хозяина после того, как принес «письмо». Мать в обмороке после получения «черного письма». Женщины, работающие на заводских станках — показаны различные сцены войны…)

Пятый вид

Бескрайное поле. Кусты хлопчатника уже выросли. Женщины и дети просто сидят в бороздах, разминая землю тешой в руках. Среди детей Шодия, Одил, Ойбек, погода очень жаркая. Пот льется у них со лбов и волосы мокрые.

Шодия: (Одилу, стоящему позади)

— Ты устал, Одилджон?

Одил:

— У меня ноги болят, хочется сесть на борозду…

Ойбек:

— О, как бы мне хотелось, чтобы вы сидели на борозде и ползали, как ползучие. «Расти хлопчатник, расти!» хочется петь…

Шодия:

— О чем еще мечтают мои братья, мои небесные братя? Ведь для ползания нужно надеть чугунные штаны, а не обыкновенные!

Ойбек:

— Вы видите эту иву?

Шодия:

— Я вижу! Я слепая, что ли не увидеть?

Ойбек:

— Я объязательно дойду до ивового сада, нырну в воду и не выйду до вечера… Я люблю плавать лягушкой, плавать на спине…

Одил:

— Для этого тебе нужно добраться до вершины борозды. О нас услышит дядя бригадир, если мы побежим купаться, не выполнив нормы. Помните прошлогодного инспектора? Он приехал верхом на лошади и прокричал бригадиру… (громко, подражая этому инспектору)

— Эй, откуда ты нашел этих бездельников в грядке? Знают ли они разницу между травой и хлопчатником?

Дядя бригадир:

— Да, они очень крепкие дети. Дети воина Окилхана. Если их отец вернулся бы с войны, они так землю не чесали. Хотя их мать — ткачиха, но ей надо помочь. Они работают как муравьи…

Ойбек:

— Если бы я не уважал Бригадира, я бы одним ударом сбил этого инспектора с лошади…

Шодия:

— Не будь таким смутьяном, Ойбекжон. Если ты будешь сбивать каждого человека, говорящего не справедливо, полмира погибнет под ударом…

Ойбек:

— Вы считаете, что надо молчать и жить, как мулла верхом на осле, делая вид, что не слышит их? Нет, я так не буду…

Шодия:

— Сама жизнь состоит из черного и белого. Если вы говорите, что это неправильно, вам следует отказаться от этого. Боже упаси!

Одил:

— Давайте поговорим о хорошем. Ойбек, расскажи мне что-то об Алпомише:

Лошадь скачет по горному ущелью.

Рана от копья, от которой тело стонет…

Ойбек:

— Ну, «Алпомиш» подходит для вечеринок, где можно хорошо провести время. Кстати, что бы вы предпочли бы: сидеть около костра, чем копать мотыгой твердую почву или сунуть ногу в воду, чтобы замочить их! Вдобавок ко всему, старики в чайхане сказали: «Ойбекжон, прочитай эпос, дитя мое. Пусть слова окропит наши сердца». Эти читки повышают мою ценность…

Шодия:

— Вот как это выглядит для тебя сейчас. Легко ли раскрыть не раскрытий хлопок в холодные зимние вечера? Кончики пальцев трескаются… Когда они касаются пальчиков, они кровоточат и болят. Хотите сказать «дод»… Да вся работа хлопковая тяжелая. Она сама легкая, но труд тяжелый…

Ойбек:

— Люди всегда изобретали способы, чтобы облегчить тяжелый труд… Предположим, я изобрету машину, которая собирает хлопок…

Одил:

— Ах, твоя машина будет летать над кустами?

Ойбек:

— Хорошая идея. Может быть, он и полетит, только его железные когти будут собирать хлопок, стягивая шею хлопчатника…

Шодия:

— Ты такой мечтательный! Как мы можем выполнить норму, если сидим и думаем: «Хотел бы, чтобы было так, хотелось бы, чтобы было вот так»? Если не будет нормы, не будет и денег. Пошли работать!

Ойбек:

— Лучше спать на одеяле из клевера, чем на хлопковом ряду, хлопке, шкурке и коробочках!

Шодия: (Смеется)

— Это все знают…

Ойбек:

— Мы знаем, что не сможем этого сделать, верно? Таких вещей много, много! Ты знаешь, что не можешь…

Шестой вид

Сейчас утро. Двор Бону. Бону умывается в арыке. После умывания она смотрит на воду и думает. Шодия тоже выходит и умывается. Она берет метлу и начинает подметать двор.

Шодия:

— Эй,мама почему вы сидите утром около воды? Вам приснился мой папа?

Бону:

— Да, моя дочь. Говорят, приснился ли тебе хороший или плохой сон, расскажи об этом воде. Мне снился твой отец. Он едет на белом коне по высокой горе… Говорят, лошадь — это доброе желание. Может быть, «Черное письмо» от твоего отца — ложь, он когда–то войдёт через этот дверь… Я всегда так чувствую, рано или поздно твой отец придет…

Шодия:

— Как скажете, моя дорогая! Я тоже не могу поверить, что мой отец погиб. Я не сплю, думая по ночам о нем… Мы с братьями ждали, когда он вернётся с работы. Во-первых, его красивый голос и песни были слышны издалека. Когда он начинал петь: «Если я начну шагать по саду…», это как будто птицы перестают петь и прислушиваются…

Бону:

— Да, твой отец был прекрасным человеком… Пусть Бог вернет его нам… (Голос дрожит. Шодия откладывает веник и обнимает мать)

Шодия:

— Эй, мама…вот та старушка Анзират по моему не добрая?

Бону:

— Почему?

Шодия: (нервничая)

— Эта бабушка Анзират говорит: «Ахмат — хромой хочет жениться на твою мать. Не держитесь за её ноги, когда он попросит вас об этом. Ей очень сложно и трудно. Чтобы вас кормить она вышивала куртки, кители, рубашки и брюки. Затем она — дочь ювелира вышла в колхоз работать и поскребает землю. Твой отец мертв. Ахмат-калека без ног, но у него есть лавка», — сказала она… (Плачет)

Бону:

— Я вышла замуж за твоего отца не случайно, а из любви. Обе семьи сопротивлялись. Но между нами была большая любовь. Мне не нужен был никто, кроме твоего отца, раньше и сейчас! Я буду ждать твоего отца, хотя мои плечи отягощены работой. Я верю, что Бог вознаградит наше терпение!

Шодия:

— Моя любовь, моя любимая мама…

Седьмой вид

Дождь льет. Пейзаж Ташкента после войны. Низкие дома без шифера. В кадре видны один за другим дома, где капли воды падают с потолков. Один такой дом. Любовь Ивановна, обвязанная вокруг талии толстым шерстяным шарфом, присела на корточки перед специально вырытим для дождя ямой. Таких ям в доме много. Светлана — Ойдин, Роксана — Раъно маленькое ведерко в их руках. Они опускают ведра в ямы, наполняют их дождевой водой, бегут, выливают ее в канаву во дворе и снова бегут домой. Эта сцена повторяется снова и снова. Спина Любови Ивановны напряжена, это видно по тому, что она переступает то на одну, то на другую ногу. Одежда девочек промокла от дождя.

Любовь Ивановна:

— Я не знаю, пробита ли крыша неба, почему уже три дня не «светить» луч света? Дождь, дождь… Кажется, Ташкент стал зоной дождей. Вам пришлось нелегко, отдохните…

Ойдин: (не прекращая бежать)

— Нет, дорогая, а мы что? Мы с сестрой бежим так, словно играем в перегонки. У тебя спина болит… Ты могла бы пройти в наш угол, где не падают капли дождя, и немного размяться и отдохнуть…

Раъно:

— Ойдин говорит правду, милая. Что произойдет, если вы заболеете в это время? Что мы будем делать?!

Любовь Ивановна:

— Доченька, не говори так!

Говорят, родственник тот, кто дает тебе место и хлеб. Вы были очень молоды. Ты хорошо помнишь. Как мы боролись в эшелонах за кусок хлеба и капля воды… Ташкентцы дали нам место в своем доме и хлеб со своего стола. Теперь мы ихне, они наши! Я бесконечно благодарен той женщине по имени Бону, которая отдавала вам молоко своих детей и никогда не обижала нас, хотя сами жили в нищете.

Раъно:

— Ой, мама почему бы нам не пойти к ним?

Любовь Ивановна:

— Все заняты своим пропитанием, дочь моя. Даже после войны жизнь непроста. Когда-нибудь мы увидимся, если наши судьбы сойдутся. У узбеков есть поговорка: гора не встречается с горой, человек встречается с человеком…

Ой…, наши крики дошли, кажется, до Бога (встает и смотрит на небо из окна), дождь, по-моему, прекратился. Необходимо сразу найти способ заварить один чай. Если не выпить горячего чая, то замерзним…

Раъно:

— А, что насчет тебя, дорогая? Опять на рынок?

Любовь Ивановна:

— Что я могу сделать? Я иду на базар. Ведь надо зарабатывать на жизнь!

Ойдин:

— Если мы вырастим быстрее, мы будем помогать вам… Нам очень жаль, что вы таскаете грузы с одного рынка на другой. Нам перед подругами стыдно…

Любовь Ивановна:

— Работать и зарабатывать… ничего в этом плохого нет, дочь моя. Воровство — позор, обман — позор… Не стыдно продавать овощи купив с фермерского рынка подешевле и перепродавать на внутреннем рынке. Это создаёт удобство для людей.

Ойдин:

— Мама! ты сама часто говориш: Вы из поколения благородных князей. Я читала в книгах. В княжеских домах работала прислуга. За детьми присматривали няни. Повара готовили еду… Дочерии внучки такой династии: — Если ты на базаре, мы так одеты: — если воду таскаем… (Вздыхает)

Любовь Ивановна:

— Не будь неблагодарной, дочь моя. Сколько людей погибло на полях сражений. Сколько людей погибло от взрывов дорожных мин, от голода и холода. Мой Бог спас вас для меня. У вас двоих есть два крыла. Эти дни пройдут и наступят лучшие времена. Я объязательно сделаю тебя образованным. Если станешь хорошим специалистом, то заживем как принцы… Теперь надо подумать о приготовлении чая…

(Кадр меняется. Раъно и Ойдин готовят урок. Ойдин подносит ручку к подбородку и часто думает, записывает что-то в тетрадку перед собой, снова думает)

Раъно:

— Что ты пишешь, Ойдин? Тебе никогда не было трудно учиться… Что еще сочиняешь? (Пытается взять её блокнот. Ойдин прижимает его ладонью)

Ойдин:

— Нет, дай закончить, тогда и будешь читать…

Раъно:

— Что это?

Ойдин:

— Наш учитель литературы поручил, написать небольшую пьесу. В нашей школе состоится фестиваль городских школьников. Затем члены драмкружка поставят одноактный спектакль, кто-то прочтет стихи, кто-то споет, кто-то станцует. Говорили, что не каждому придет в голову поставить пьесу.

Раъно:

— Что ты пишешь? Есть готовые спектакли. У Островского, Гоголя…

Ойдин:

— Иди на место. Но они не взяты из жизни учеников. Наш учитель говорил, что для учеников должны быть знакомые и интересные истории…

Раъно:

— Итак, ты нашла такое событие?

Ойдин:

— Вроде бы нашла… (перестает писать)

Раъно:

— Если ты начнешь писать много историй, ты станешь писателем…

Ойдин:

— Нет, я буду актрисой… Я сыграю главную героиню в пьесе, которую написала. (Раъно с завистью смотрит на сестру)

Раъно:

— Моя мама не зря называет тебя «Мой мальчик». Если ты чего-то захочешь, ты обязательно это сделаешь… Я горжусь тем, что у меня такая решительная сестра, как ты.

Ойдин: (Обнимает сестру за плечо)

— Ты тоже хороша! Ты очень добра. (Они ложатся в постель и молчат)

Восьмой вид

Дом Бону. Темнеет. Детей нет. Шодия с Бону. Стук в дверь. Мать и дочь смотрят друг на друга.

Бону:

— Мужчина стучится в дверь, может быть твой отец вернулся?! (Голос её дрожит, она сидит тихо, держась за колены)

Шодия:

— Я сейчас сама посмотрю… Может быть, это дядя. В конце концов, единственный человек, который всегда о нас думает, это мой дядя…

Бону:

— Да, это дядя, который видел, как твой отец уехал на войну, и осуществил «обрезание» твоих братьев. Пусть Бог сделает его жизнь долгой и его пропитание высоким. (Дверь снова хлопает)

Шодия:

— Постойте, милый, я иду…

Бону:

— Нет, моя дочь. Твоих братьев нет дома, я пойду сама и открою. (Шодия следует за своей мамой, они оба идут к двери. Бону опускает цепочку и приоткрывает дверь) Кто?

Ахмат хромой:

— Я… Бону…

Бону: (растерянно)

— Я же вам сказала: «Не приходите». Мои дети стали юношами, и они ожесточены.

Ахмат хромой: (нервно ударяя по обручу)

— Разреши войти в дом, у меня есть два слова…

Бону:

— Если содержание вашей речи такое же, как и раньше, вы знаете мой ответ.

Ахмат хромой: (Открывает дверь и входит. Одной ноги выше колена не хватает, он на костылях)

–Бону, почему ты боишься? Рядом у тебя есть дочь, я не великан и не дракон, а человек. (Садится на Супа). Есть ли чай со льдом? У меня желудок горит… (Бону идет дальше к Шодии) Принеси чаю, доченька… (Шодия вбегает и несет чайник. Ставит чайник и чашку перед искалеченным и идет к матери, как будто, пытается защитить ее от чего-то).

Ахмат хромой один за другим наливает чай из чайника в чашки и пьет.

Ахмат хромой: (Глядя на Шодию, ласковым тоном).

— Дочка, мне нужно было о чем-то с мамой поговорить, ты пройди в дом?

(Шодия еще крепче прижимается к матери).

Бону:

— Говорите, мне нечего скрывать от дочери. Она уже большая девочка, она все понимает…

Ахмат хромой:

— Да, ладно… Опять то же самое, Бону! Мужчины все равно не бросят такую красивую женщину, как ты, тебе нужен приют… Твой муж все равно не вернется с войны, ждать его нет смысла. Вам тоже надо жить по человечески!

Бону:

— Ахмат ака, даже одно маленькое пятно на женской платье выглядит большой. Больше не приходите ко мне, уйдите с моего пути. Сколько бы я ни страдала, я буду воспитывать своих детей достойно — сама. Я буду ждать своего мужа Акилхана до последнего вздоха!

Ахмат хромой:

— Не говори так! Говори, что будет! Рано или поздно твои сыновья поженятся, и дочки выйдут замуж. Ты останешся одна! Тогда ты будешь бить головой о камень! Тогда будет поздно. Сейчас мужчины, вернувшиеся с войны, женятся на молодых девушках. Я говорю с тобой, молодой женщиной с пятью детьми…

Бону:

— Ведь у вас есть семья! Вам не стыдно за своих детей?

Ахмат хромой:

— Я тоже их не оставлю. Я влюбился в тебе. Ты в моих мыслях день и ночь. Ведь ты тоже можешь полюбить, ты же понимаешь любовь…

Бону:

— Ты тоже меня пойми, есть только одна настоящая любовь!

Ахмат хромой:

— Нет…, у тебя больше нет той любви, которая была, пойми меня!

Бону:

— Пожалуйста, Ахмат, если ты меня уважаешь, иди домой и не возвращайся!

(Ахмат хромая встает и уходит)

Шодия: (крепко обнимает мать)

— Ой, я боюсь, а что, если он придёт когда братья дома…

Бону:

— Он не придет, доченька моя, он не придет. Любовная боль очень остра. Я тоже влюбилась в твоего отца с первого взгляда. (Вводит Шодию в комнату. Гладит дочь по волосам.)

Шодия:

— Папа тоже в тебя влюбился с первого взгляда?

Бону:

— Да. На свадьбе у нас в махалле, он увидел меня среди девушек. Потом мы случайно встретились в театральном зале, где работает мой дядя, когда он ходил на спектакль. Твой отец не выходил из моего поля зрения ни днем, ни ночью. Оба члена нашей семьи не хотели, чтобы мы создавали семью. Потому что у твоего отца тоже была семья. Я воспытивала тебя в доме моего отца. Но мы преодолели все трудности. Мы оставили Ташкент и уехали жить в горный район Байсун Сурхандарьинской области. Условия были очень тяжелые. Но если пара любит друг друга, тяготы брака не чувствуются… (Слова Бону смешиваются с мелодией «Муножот». Кадр меняется. В кадре показаны сцены, как Ахмат хромой несколько раз стучит в их дверь в вечер, а они не открывают дверь. Некоторые соседки довольны, что Ахмат хромой стоит у их двери.)

Двор Бону. Вечернее время. Они умываются после возвращения с поля. Шодия накрывает на стол. Дверь хлопает.

Бону:

— Эх, я тебе скажу, опят пришёл видимо тот человек! (Шепотом Шодие) Скажи ему: «быстрее уходите отсюда, мои братья дома, пожалуйста, уходите быстрее. Они стали большими мальчиками. Они не вынесут ваших слов!»

(Шодия бежит к двери)

Шодия: (не открывая дверь)

— Пожалуйста, уходите, мои братья дома! Если они узнают, они оторвут ваш язык.

(Голос брата Акилхана Кабула)

Кабул:

— Шодия, открой, я твой дядя! Вы ждали кого-то другого? Так что слухи не напрасны. (Шодия открывает дверь. Вбегает Кабул в волнении. Одил и Ойбек тут же бегут здороваться со своим дядей)

Кабул:

— Я не могу ходить по улице! Ваши соседи говорят: «Ахмат хромой бросил свою тень в дом Бону». Ложь… Я им сказал, моя невеста умная женщина, она не заражается, это клевета… Шодия доказала, что это заявление не «слух», а правда прямо у порога!

Бону:

— Заходите, добро пожаловать. К счастью, наличие этих соседей напомнило вам, что у вас есть невестка и племянницы. Идите в супу. Шодия, вставай и приготовь чай! Одил, Ойбек, что вы на меня смотрите, ведь гость дорогой пришел. Вынесите съедобное.

Кабул:

— Не перебивайте, невеста! Что вы скажете Ахмату хромому, приходящему и уходящему? Если вы хотите замуж, есть же здесь холостые мужчины?

Да, кстати, вы привыкли разрушать семьи людей и выходить замуж, не так ли?

Ойбек: (подходя вплотную к дяде)

— Дядя, что вы имеете в виду? Почему вы оскорбляете мою мать? Вместо того, чтобы спросить, есть ли у вас хлеб и одежда, что вы говорите?!

Кабул: (кричит)

— Не держи себя высокомерно, сиди тихо! Придержи язык, ладно? Независимо от того, услышал ли я сообщение или нет, вы дети моего брата! Камень, брошенный в тебя, поразит и меня! Говорите! Что делает Ахмат хромой на этой улице?

Бону: (Строго)

— Не кричите на моих детей, я еле вынашиваю их. Защишаю от ветра и дождя! Подумайте сами, почему Ахмат хромой приходит и уходит! Смелый мужчина сначала идет к мужчине и разговаривает с мужчиной, а не с женщиной…

Ойбек:

— Что вы имеете ввиду мама? Кто такой Ахмат хромой? Я ничего не понимаю!

Кабул:

— Теперь я потащу сюда хромого за воротник. Тогда вы поймете!

Бону:

— Приведите, позовите соседей тоже. Мне нечего таить от других. Бог свидетель. (Кабул хочет уйти с такой же поспешностью, как и пришел, но в этот момент в открытую дверь, входит Ахмат хромой. В руке у него узел…)

Кабул:

— Раньше говорили, что если посмотреть на волка, то увидишь его уши. Не было необходимости уже идти.

Бону:

— Бог облегчил мою проблему. А теперь (глядя на Кабула) позовите женщину, которая вас разозлил сплетнями, пожалуйста…

Ойбек:

— Мама!

Одил:

— Мама!

Бону:

— Сыновья мои, не вмешивайтесь и займитесь делом. Ваша мама видела очень многое в этом мире! Она прошла через многое.

Ахмат хромой: (Смотрит на всех по очереди)

— В чем дело? В чем заключается конфликт? (Бону, у которой на глазах слезы) Дверь была открыта, я без стука зашёл, извини!

Кабул: (почти кричит)

— Все дело в этой открытой двери. Посмотрите на него, ещё бесстыдно спрашивает, что за конфликт. Чей это будет конфликт? Конфликт Юсуфа и Зулайхи! Раз ты влюблен в нашу невесту с пятью детьми, что ты делаешь после вечернего приюта? Почему бы тебе не жениться, как мужчина?

Ойбек: (Синеет от злости. Бежит и цепляется за дядю)

— Дядя, будьте осторожны на язык! Даже если вы мой дядя, я не пожалею!

(Кабул толкает его. Ойбек спотыкается и падает. Бону подбегает и обнимает своего ребенка. Ахмат хромой стучит своей тростью и пытается их поднять. Ойбек вырывается из их рук)

Бону:

— Я еле поднимаю этих детей, их воспитание на моих плечах. Что вы сделали, будучи дядей? Мне нечего стыдиться: ни перед Богом, ни перед Его слугой!

Одил: (Выбегает наружу)

— Я… я брошусь под машину! (Бону бежит к нему. Ойбек тоже стоит и преграждает путь брату)

Одил:

— Все прочь! Не мешайте, уходите!

Бону:

— Давай, мой праведный сын, мой праведный сын, победи себя! Твой дядя пришел защитить нашу честь… Но честь, честь невесты, так не защищается. Я же говорила вам позовите этих сплетников! (В дверь входят две соседки)

Первая соседка:

— Мир? Джин не выходил из этого двора. В чем дело?

Вторая соседка:

— Разве в твой дом вор ворвался, Бону? Беда, вор на каждом шагу!

Кабул: (Все еще злится)

— Да, наша честь затоптана!

Ахмат хромой: (подходит к нему ближе)

— Кабул! Если бы ты не был жителем того же района, где мой дорогой отец, я бы побил тебя палкой. Эй, люди, послушайте меня! Я человек, проливший кровь на войне, столкнувшийся со смертью и переживший резню! (Все делают паузу, чтобы услышать его. Одил медленно уходит) Когда я ходил в этой кровавой войне, я познал ценность жизни и любви. Я дал клятву, что если благополучно вернусь в свою страну, то буду жить как мужчина. Это правда, у меня есть семья и дети. Но я разочарован в своей жене, она вышла замуж за меня молодой. Я не знал, что такое любовь. Глядя на этого Бону, я осознал это чувство. Но, Кабул, ты знай: Бону не сделала ничего, что могло бы заслужить твой упрек. Верно, я здесь был несколько раз. Но эта женщина не взяла ни кусочка белого сахара, ни кусочка моего хлеба. (Глядя на соседей.) Вы должны знать, как тяжело живётся этой женщине. Чтобы прокормить своих детей, она стала портным, колхозником, сборщиком. Но они как я ни старался, они не развязали тот узел, который я принес. Она всегда говорила, что верна своему мужу и будет ждать его всю жизнь. Эта женщина чиста и честна, как молоко матери! Если нужно осудите, накажите, накажите меня!

(Ойбек крепко обнимает свою маму, Бону слегка дрожит)

Один из соседей:

— Кто говорил о Бону хоть одно плохое слово, того пусть «скорпионы и змеи укусят ее за язык!» Мы соседи и никто не сможет топтать этот двор. Дети становятся соколами и защищают свою мать от ястребов. (Глядя на Кабула) Как тебе не стыдно? Если бы, ты как дядя каждый день заходил бы в дом своего брата, ты знал бы, что происходит в этом доме каждое утро и каждый вечер, знал бы новости!

Вторая соседка:

— Ахмат браток! Мне жаль! Не подходите к женщине, которая не дает вам надежды ни глазами, ни языком. Его сыновья выросли. Видя нечестные, плохие поступки, подростки могут делать глупости!

Ойбек: (Внезапно придя в себя)

— Мой брат… Где мой брат?

Бону:

— Одил где?… Он сейчас был здесь, не так ли? Боже, что со мной не так?

Ахмат хромой:

— Мы найдём, не паникуйте!

Ойбек:

— Вы… Вам сказали же уйти, больше не приходить!

Один из соседей:

— Не волнуйтесь, мы найдем его! Бону, ваши дети умные. Дурных дел не сделают… (Все в растерянности, Ойбек выбегает на улицу. Слышен его голос: «Брат, Одил, брат!». Шодия обнимает свою маму, соседи и Ахмат хромой выходят на улицу. Кабул стоит один посреди двора в темноте. Он смотрит на землю.)

Девятый вид

Рынок. Не так много людей. Шум.

Любовь Ивановна делает покупки и ложит их в компактную корзинку. Входит на хлебный рынок. Дети, женщины несут хлеб в корзинах. «Отойди, пшеничный хлеб! Не смотри на цвет, сердцевина сладкая», «Ширмой нон!» зовет голос покупателя… Любовь Ивановна берет в руки буханки и нюхает их. Он спрашивает цену и возвращает ее.

Дочь Ойдин:

— Эй мама, я съела слишком много кукурузного хлеба, и у меня болят зубы, принеси мне пшеничного хлеба! — её просьба услышана. Она возвращается к хлебным рядам. Она выбирает, торгуется и покупает одну буханку хлеба. В этот момент подлетел мальчик-узбек, взял хлеб из корзины Любови Ивановны и убежал.

Продавец женщина:

— Ботир! Поймай сокола-вора! (Несколько детей толпой разбегаются. Появляются люди в милицейской форме. Одного ребенка хватают.)

Первая женщина:

— Он ребенок, как украшение… Жизнь в нищете, превращает детей в воров…

Вторая женщина:

— Дело в отсутствии воспитания, подруга: — Дело в пренебрежении. Почему мой ребенок и ваш не станет вором? Отец этого ребенка погиб на войне, а мать видимо скитается по улицам.

Любовь Ивановна:

— Почему так говоришь, не зная? Разве ты видела их мать? (Пока они разговаривают, ходящие вокруг полицейские хватают кучу детей и объединяют их в банды)

Милиционер:

— Сейчас я покажу вам последствия кражи чужих вещей!

Вторая женщина:

— Так! Фактически надо добавить к ним их родителей и наказать их тоже.

(Взгляд Любови Ивановны из толпы детей падает на Одила)

Любовь Ивановна: (подходя ближе)

— Подожди, ты сын Бону?

Милиционер:

— Уходите тетя, не мешайте! Теперь они ничьи дети, воры!

Одил: (тихо)

— Я ничего не крал.

Милиционер:

— Если ты сейчас не воровал, то будешь потом!

Любовь Ивановна:

— Да, ты сын Бону, Одил. Ты уже большой мальчик. (Полицейскому) Гражданин начальник, этот ребенок — ребенок из чрезвычайно порядочной семьи, он не может воровать! Ребята, подскажите! Когда вы научитесь защищать друг друга? (Милиционер, уводящий группу детей, останавливается и смотрит на Любовь Ивановну.)

Любовь Ивановна:

— Одил, что ты делаешь среди них? Ведь ты отличник, трудолюбивый мальчик! Ты ходил в колхозные поля, помогал матери в ее делах, да?

Милиционер:

— Тётя, не защищайте детей-воров! Если мы их не накажем сегодня, завтра они все равно станут ворами.

Любовь Ивановна: (восторженно)

— Одил не такой ребенок. Вор не может быть выходцем из этой семьи. Одил, почему ты в такой ситуации? Ведь твоя мать не воспитала тебя таким! Почему ты ходишь среди этих ребят? (полицейскому) Эй, братан! Оставьте этого ребенка в покое! Я же говорила вам, что он не вор!

Милиционер: (Одилу)

— Как насчет того, чтобы поговорить, ты язык проглотил что ли? Кто-то тебя до смерти защищает, а ты молчишь! Ты украл или нет?

Одил: (Слезы на глазах)

— Я не воровал.

Милиционер:

— Дети, скажите мне правду, этот мальчик ворует или нет?

(Дети молчат)

Милиционер:

— Мне оторвать всем вам уши по одному? Я вас спрашиваю: этот ребенок ворует или нет? Если ты сказал правду — это хорошо. Если нет, то я все равно узнаю!

Другой милиционер: (сердито)

— Возьми это? Они превратились в лицемеры. Знаете, они не понимают хороших слов!

Любовь Ивановна:

(Она цепляется за руку полицейского).

— Поверьте мне! Я же говорила вам, этот мальчик не вор. Его отец погиб на войне, мать воспитывает пятерых детей… (Детям) Скажите, этот же ребенок не вор?

Один из мальчиков:

— Это — новый. Мы хотели присоединить его к себе. (Милиционер дает пощечину мальчику, который говорил)

Милиционер:

— Ах, ублюдок, ты хочешь его к себе присоединить! У них ещё длинный язык! (Одилу) Давай, иди сюда! Как только я увижу тебя здесь, я сломаю тебе ноги. Скажи спасибо этой женщине!

Любовь Ивановна:

— Спасибо брат. Я отвезу Одила домой. Но не бейте детей, пожалуйста! Их лица становятся суровым каждый раз, когда их избивают. Их сердца будет наполнено ненавистью, они никого не будут любить. Человек без любви в сердце становится страшным человеком?

(Милиционер не слушает ее до конца. Двое-трое мужчин с криком прогоняют детей. Одил стоит перед Любовь Ивановной)

Любовь Ивановна:

— А теперь скажи мне, что ты здесь делаешь? Здоровы ли твоя мать, сестры, братья? Есть ли еще новости от твоего отца?

Одил: (все еще со слезами на глазах)

— Моя мать, сестры, братья живы и здоровы… От отца никаких вестей, кроме того «черного письма», нет. Я ушел из дома…

Любовь Ивановна:

— Почему ты ушёл? Вы поругались с Ойбеком?

Одил:

— Нет… Я не пойду домой!

Любовь Ивановна: (недолго думая)

— Ну, а если не пойдёшь домой, то можешь пойти к нам!

Одил:

— Нет, я никуда не пойду! (плачет) Не рассказывайте моей маме…

Любовь Ивановна:

— Я маме не скажу, ты будешь жить с нами. Ты помнишь Роксану, Свету? Ты меня знаешь? Я тётя Люба…

Одил:

— Я знаю…

Любовь Ивановна:

— Иди, если нет, к нашим! По крайней мере, ты можешь принять душ и мы постираем твою одежду! Если ты так в грязной одежде пойдешь по улице, все подумают, что ты один из тех мальчиков.

(Дом Бону. Темно. Шодия возится на кухне. В дом заходит Ойбек. Усталый, нервный)

Бону: (Встает)

— Ты нашёл своего брата, дитя?

(Ойбек подходит и садится на край одеяло)

Ойбек:

— Нет. Но не волнуйтесь, дорогая! Мой брат никуда не пойдет, он придет!

Бону: (Нетерпеливым тоном)

— Ты спросил своих друзей? Не видели?

Ойбек:

— Друзья моего брата — тоже мои друзья! Я пошел ко всем из них.

Бону:

— Он лишь бы не сделал собой что-то!

Ойбек:

— Не волнуйтесь мамочка! Мой брат не такой уж глупый мальчик! Это все из-за дяди! Сколько раз он навестил нас с тех пор, как ушел мой отец на войну? Если мы придем к ним домой, они организуют борьбу и веселья! Посмотрите, как он себя нахально вёл…

Бону:

— Не говори так, дитя мое! В Бухаре говорят, что человек с богатством — «сытый». Ведь кто бы он ни был, он твой дядя. Вот, хоть он и ранил наши сердца, кричал он, даже у хромого Ахмата нога остановилась — перестал приходить… Только твой брат… Куда ты пропал, мой мальчик? Боже, поверь мне, дитя мое. Возвращайся благополучно!

(Дверь медленно хлопается. Все смотрят на дверь)

Шодия:

— Если этот хромой придёт ещё раз… (заставляет себя плакать)

Бону:

— Он не придет. Может быть… (пауза)

Ойбек:

— Мой дядя? Тогда я открою и поговорю с ним сам…

Бону:

— Я (встает).

Ойбек:

— Я сам… мама! (встает, идет и открывает дверь. На пороге стоят Любовь Ивановна и Ойдин)

Ойбек: (в спешке)

— Света… тётя Люба…

Любовь Ивановна:

— Ты сразу меня узнал, благословит тебя Бог! Я сказала дочери, что даже если её никто не узнает, Ойбек её узнает…

(Бону и Шодия тоже подходят к двери. Они обнимаются)

Бону:

— Наверное, верно, когда говорят, что твои близкие первыми замечают, когда ты в беде… Да ладно, в наших сердцах словно солнце взошло. Мы хотим знать: почему не поехали вы в свою страну после войны? Добро пожаловать домой! (Садятся, молятся о благословении. Шодия накрывает на стол)

Любовь Ивановна:

— Не волнуйтесь, мы…

Бону: (глядя на Ойдин)

— Разве ты не привела Раъно? Ты помнишь, кто такая Раъно?

Любовь Ивановна:

— Нет, мы зовем Роксану — Раъно. Светлана давно стала Ойдин. Куда мы собирались, Бону?! Фашисты разрушили нашу страну. Если у нас нет дома, то мужчина создаёт его?! Кроме того, место, которое вы любите, красиво смотрится по вашему мнению. Мы привязаны к Узбекистану, Ташкенту…

Бону: (Она пытается взять со стола немного сухофруктов, яблочной кожуры и других подобных сухофруктов)

— Возьми (Шодия наливает чай. Ойбек смотрит на Ойдин)

Бону:

— Да, война на пополам разделила сердце и жизнь каждого. Вот мы тоже сидим, потеряв отца, равного султанам… (Слезы на глазах) Кроме того…

Любовь Ивановна: (Улыбаясь)

— Вы хотите сказать, что Одил тоже ушел?

Бону:

— Откуда вы знаете? Вы видели его?

Ойдин: (Резко)

— Он с нами, тетя Бону!

Бону:

— Действительно? Сладко говоришь, детка! Я не мог спать несколько дней. Я как птица, вылетевшая из гнезда. Говори, Любахан…

Ойбек:

— Я же вам говорил, что мой брат не глупый… Ойдин, он заходил к тебе?

Ойдин: (тихо)

— Нет, мы видели его на рынке (Любовь Ивановна легонько подталкивает дочь локтем)

Любовь Ивановна:

— Мы привезли Одиля домой. Что-то случилось между вами? Он говорит, что не пойдет домой…

Шодия:

— Почему он не хочет? Я приведу его, во чтобы не стало, даже уши оторву! Пойдём, Ойдин!

Любовь Ивановна:

— Будьте осторожны, дети в этом возрасте очень впечатлительны. Ведь сейчас он вступает в мир подросткового возраста. С ним надо аккуратно разговаривать…

Шодия: (Горько)

— Впечатляет… Разве мужчина бросает мать в трудную минуту?

Ойбек:

— Сестра, он не виноват! Мой брат злится не на мою мать, а на моего дядю…

Любовь Ивановна:

— Ведь вы щедрый и гостеприимный народ, но есть у вас один недостаток. Скажу вам откровенно, не позволяйте языку болтать: Вы очень много внимания уделяете мелочам. Человек не должен жить чужим мнением-взглядом. Вы правы, не волнуйтесь, не волнуйтесь.

Бону:

— Судя по вашим словам, похоже, Одил сообщил вам причину ухода из дома…

Любовь Ивановна:

— Сам Одил застенчивый, скромный мальчик… Он не сказал, почему ушел из дома. Он не Ойбек. Ойбек мужественный…

(Ойбек краснеет, смотрит на Ойдин из стыда)

Бону:

— О чем он говорит мой дурачок?

Любовь Ивановна:

— Он говорит, что не возвращается домой…

Ойбек:

— Я пойду и приведу сам. Я найду с ним общий язык…

Любовь Ивановна:

— Говорят, птица знает птичий язык… Я хотела попросить Ойбека сходить и привести его…

Бону:

— Слава Богу, он встретил тебя… Если бы он присоединился к ворам или бандитам, что бы я делала?

Любовь Ивановна:

— Говорят, мед не портится. С вами дети не попадут в беду…

(Кадр меняется. Класс. Ученики. Маджид Кадири — учитель по математики входит в класс) Маджид Кадири хмурится, в руке у него нет журнала. Книги, тетради. Ученики приветствуют воспитателя.

Первый ученик: (шепотом)

— Что случилось с учителем? Он часто шутил: Узбекские Кадири никогда не предавали интеллектуалов. Почему у него сегодня плохое настроение?

Второй ученик:

— Я не знаю. Может что-то случилось..

Маджид Кадири:

— Произошло событие, которого еще никогда не было в истории школы. Ваш классный журнал исчез. Ведь классный журнал — его зеркало… (Учитель обходит парту и следует за детьми по одному) Давайте все вставайте! (Дети встают «гурр») Я знаю, кто взял классный журнал. Я могу догадаться, почему он это сделал. Среди вас есть те, кто это знает. Но я никому не позволю унизить другога! Повторяю: никому! Я хочу воспитать смелых юношей, которые признают свою вину, а не тех, кто зубы точит на других и идет к светлой точке жизни. Пока виновник не скажет:

— «Я спрятал журнал!» будете продолжать стоять, пока не найдем самый нужный для класса документ. Я не позволю никому из вас сесть! (Дети смотрят друг на друга. В классе также есть Ойбек и Одил. Молчание длится долго. Дети иногда переставляют вес то на одну, то на другую ногу)

Маджид Кадири:

— Порвать или спрятать классный журнал — большое неуважение к школе и учителям. Ваш классный руководитель также знает об этом. Пусть тот, кто взял журнал, сознается. Кто-то из другого класса не может взять ваш журнал…

Первый ученик: (Стоя на месте)

— Учитель, журнал взял… вот этот…

Маджид Кадири: (краснеет от гнева)

— Почему у тебя чешется язык, если это он? Я вам четко сказал по-узбекски: тот, кто взял журнал, должен сам сознаться? Если кто-то кого-то обвинит, я вырву ему язык, слышите?

(Дети переводят дыхание. Долгое молчание. Ойбек смотрит на одноклассников. Озвучиваются мысли Ойбека)

Ойбек: (Смотрит на друзей)

— Нигмат — мальчик, хорошо понимающий язык железа и инструментов, мы называем его «конструктор». Он не будет делать такую грязную вещь. Анвар считает деньги даже во сне, он мастер торговли. Мы называем его «торговец». Мирсобир — задумчивый ребенок, «учёный» мы знаем это. Икрам, Торавой, Убайдулла, Олим… Все стоят на месте…

(Терпение Ойбека лопнуло, это видно по его нервным движениям)

Ойбек:

— Учитель, я сяду. Потому что я не крал журнал! (Ойбек садится. Дети наблюдают за Маджидом Кадири и Ойбеком)

Нигмат:

— Я тоже не брал журнал! (садится)

Икром:

— Я тоже не брал.

Торабой:

— Я тоже!

(Дети начинают садиться один за другим. Маджид Кадири молча наблюдает за детьми. Наконец, один ученик остается. Он плачет)

Ученик:

— Почему вы мне поставили «3»? В конце концов, моя письменная работа была такая же, как и у Икрома…

(Маджид Кадири устало сидит на стуле)

Маджид Кадири:

— Где журнал??

Ученик: (Все еще плачет «ик-ик»)

«В речке около школы… Воды нет… Зарыл в бумажный пакет…

Маджид Кадири: (улыбаясь)

— Да, по крайней мере, у тебя хватило ума завернуть его в бумажный пакет… В этот момент звенит звонок, и все один за другим начинают выходить из класса.

Маджид Кадири: (Ойбеку)

— Ты оставайся… (озвучены мысли Ойбека)

Ойбек:

— Меня хотят наказать за то, что я сел первым?

Маджид Кадири: (Стоящему Ойбеку)

— Подойди, двоюродный брат, сядь поближе ко мне… У нас обоих одинаковые фамилии, поэтому я хотел называть тебя «кузен». Ойбек, я тебе специально сказал:

— Не садись!

Ты сказал:

— Всё равно сяду!

— А что, если я скажу тебе не сидеть? — спросил я намеренно.

Ты:

— «Все равно сяду!»

Когда ты так ответил, я от радости подпрыгнул. Я восхищаюсь тобой за «отличное» владение математикой и уважаю за твою решимость и стойкость. Возможно, ты слышал, что я провел семь лет в тюрьме. Ты знаешь, почему? Ты, должно быть, не слышал, потому что такие вещи не говорят вслух. На одной из встреч я тихо сказал человеку, который говорил: «Сталин — наш отец»… «Как вам не стыдно, что вы присоединили мать к чужому отцу». Два человека сидели рядом со мной, должно быть, услышали мой шепот. Но один из этих двоих предал. Руководство вызвало меня в НКВД. Я страдал в тюрьме семь лет. Вот почему я ненавижу кусающих людей больше, чем собак. Я злюсь, когда вижу, как кого-то кусают. Не забывайте еще одну вещь: люди одной нации должны иметь чувство ответственности друг за друга. Если он виновен, то не только он виноват. Это преступление произошло на ваших глазах. Если бы вы были сознательны, этого преступления не произошло бы…

(Ойбек внимательно слушает, что говорит учитель. Кадр меняется. Ойбек гуляет по улице. В его сердце звучит мысль: «Люди одного народа несут ответственность друг за друга».)

Десятый вид

Дом Ойбека. Лампа на полке излучает тусклый свет. Ночной ветерок, базилик и ветерок дует из открытого окна. Ойбек занимается. Его ладони вспотели. Он все время сворачивается калачиком, щелкает пальцами, трет опухшие ноги. Дверь открывается, и входит Одил с сумкой. Цвет у него бледный.

Ойбек:

— Как ты мой брат? Мама где?…

Одил: (Кладет сумку снимая с плечо в угол комнаты)

— Моя мама попалась в руки милиции. Я убежал с сумкой…

(Ойбек встает. Голова у него кружится, глаза закрываются, он шатается. Шея у него затекла оттого, что он долго сидел, согнувшись…)

Ойбек:

— Мама… Где ты?

Одил:

— У входа на рынок… В милицейском участке.

Ойбек:

— Почему вы ходили у них под носом?

Одил:

— Я пойду на рынок рано утром, — сказала она — мама. Мы хотели оставить сумку около сестры Лола на рынке, чтобы не пришлось нести ее домой… (Одил смотрит на брата с надеждой и мольбой. Ойбек стоит, опершись на подоконник. Свет мигает на его лице)

Одил:

— Брат, что нам теперь делать?

Ойбек:

— Я сам пойду к ним и решу это дело…

Одил:

— Разве они признают твое объяснение? Они ведут себя как Ханы!

Ойбек:

— Кто мы? Разве делаем плохие дела? С рынка Абая мы привозим вещи, удовлетворяющие повседневные потребности людей, такие как масло, мыло, чай, и продаем их за пару сумов. Разве легко перевозить вещи с рынка на рынок?

Одил:

— Им плевать, что семья сама себя кормит! Они о нас говорят: «лжец, спекулянт»? Браток, может быть надо взять кого-нибудь постарше?

Ойбек:

— Сначала я сам пойду!

(В кадре видно, как Ойбек уходит. Ночь пасмурная. Сначала он делает медленные шаги. Потом его шаги становятся быстрыми. Его мысли озвучены)

Воображение Ойбека: (болезненным, глубоким голосом)

— Бедная мать! Её жизнь увядает, как цветок, потому что у неё пятеро детей и нас надо кормить. Она не знает отдыха. Мы не видим, когда она ложится и когда встает. Сначала она сшила фуфайки для сражавшихся солдат. После войны оно сшивала белую рубашку и брюки. Она постоянно сидела, сгорбившись, над машиной. Теперь, вероятно, потому, что она много плакала, у нее слезятся глаза. Ей надо как-то зарабатывать на жизнь. Мы отправили мою сестру Шодия в колхоз…

(Кадр меняется. Ойбек подходит к тому месту, где стоят охранники. Перед ним выходит усатый милиционер)

Милиционер:

— Ну что, мальчик, что тебе надо?

Ойбек:

— … Я пришел забрать маму…

Милиционер:

— Кто твоя мать? Она вор? Спекулянт?

(Руки Ойбека сжимаются в кулаки. Он делает шаг вперед)

Ойбек:

— Осторожно! Следите за языком…

Милиционер:

— Голос не подымай, береги горло, петушок! Если не было бы вины твоей матери не привели бы ее сюда. Как ее имя, фамилия…?

Ойбек: (Голос дрожит)

— Это не вина моей матери. Она никогда не давала нам хлеба, купленные на грязные деньги. Что касается вас, то виноваты все, кроме вас! Приведи и надень наручники! Если бы моя мама положила в ваш карман пять или десять монет, которые она нашла честным трудом, вы бы ее освободили, не спрашивая, в порядке ли она!

Милиционер: (кричит)

— Хочешь умереть мальчик? Разве ты не помнишь, где ты стоишь (кричит, заглядывая внутрь), сержант!

(Дверь поста открывается. Входят три–четыре человека в военной форме. Перед ними человек с блестящими на груди орденом и медалями. Его взгляд падает на Ойбека. Ойбек все еще стоит, сжав кулак. Если один из них скажет что-нибудь, он закричит: — В чем виновата моя мать?)

Солидный человек:

— Стой, стой, подойди ко мне поближе, сынок, как имя твоего отца?

(Кулак Ойбека раскрыт, рука свисает вниз. Пальцы дрожат)

Ойбек:

— Имя моего отца Окилхан…

Солидный человек:

— Вы из махалли «Аллон»?

Ойбек:

— Да.

Солидный человек:

— Я и сам подумал, что так и должно быть. Ты такой же, как твой отец. Эй, твои братья в безопасности? (Находящимся рядом) Мы пошли на фронт вместе с отцом этого молодого человека! Сначала мы вместе вступили в бой. Он был отличным парнем. Когда мы уезжали на фронт, одного ребенка передали из окна вагона. Он крикнул и сказал: «Дадахон-отец, уничтожь нацистов и вернись!» Он разбил нам все сердца, мальчик… Это был ты или твой брат?

Ойбек:

— У вас хорошая память. Моя мама сказала, что мы пошли с моим дядей провожать отца. Маме едва удалось вытащить меня из окна движущегося поезда…

Солидный человек:

— Посмотри на ход времени: ты стал большим мальчиком… (Похлопывает Ойбека по плечу) Что ты здесь делаешь?

(Милиционер в замещательстве)

Милиционер:

— Я позвал его по делу… Это наши помощники! (Толкает Ойбека) Ну, поговорим позже. Молодец — мальчик! (ему на ухо) Как зовут твою маму?

Ойбек:

— Бону…

Милиционер: (все еще шепотом)

— Иди, мать последует за тобой.

(Ойбек выходит из двери и проходит немного дальше. Его мысли озвучены)

Ойбек:

— Твой хвост виляет, когда ты видишь своих начальников? Твоя сила достигает нас, сирот! (Ойбек наблюдает из угла. Милиционер почтительно следует за солидной мужчиной и его спутниками. Он заходит внутрь. Через некоторое время выходит его мать).

Бону: (обнимает сына, стоящего перед ней)

— Ты в порядке? Что ты делаешь в темноте? Ты не устал? Я сама пришла бы… разве волк может меня съесть?

(Ойбек прижимается лицом к лицу мамы)

Ойбек:

— Вам не было трудно, родная? Пойдём! (Мать и дитя идут по дороге)

Бону:

— Справедливость вошла в чёрные усы милицио-нера. Он отпустил без проблем. «Уходите быстро. Не появляйтесь здесь в ближайшее время", — сказал он. Он сегодня видимо стал правой ногой… Я три–четыре рубля в его карман положила…

Ойбек:

— Все так делают, но вы не должны этого делать…

Бону:

— О, дитя мое, есть такие, которые заглядывают в их карманы, как только заботятся о нас… О, Боже мой, благодарю Тебя за правосудие… Я благополучно возвращаюсь в объятия своих детей… ( Мать с ребенком входят в дом. Одил лежит в углу, он спит, лампа горит, страницы книги на кровати открываются и закрываются)

Одиннадцатый вид

Класс. Ученики рассматривают картинки, разложенные на столе. Шум, смех. Среди них Борий и Ойбек.

Один из учеников:

— Да, это ты? Ты красиво выглядешь, как жених…

Другой ученик:

— Да, похоже, ты очень прав. Умный жених. Рядом с ним только нет невесты…

Один из учеников:

— Что, разве девчонки в классе не достойны быть невестой?

Другой ученик:

— Не превышайте нормы, ребята!

Другой ученик:

— О чем мы говорим? У нас благие намерения. Мы говорим, что он достоин быть женихом.

Один из учеников:

— Да давайте искренне попросим Бога… Бог, дающий Аттестат, даст и невесту…

(Ойбек думает, опершись на окно. Он помнит, как его друг готовился к экзамену дома, учился до полуночи, решал задачу разными способами и спорил. Он помнит, как они утром вставали, умывались в канаве, занимались спортом, и боролись друг с другом. Шум детей стихает и они стоят рядом с Борий)

Борий:

— Почему ты вдруг стал такой грустный, Ойбек?

Ойбек:

— Мы пришли в школу как будто только вчера. Смотри, как время летит, как ветер. Если мы рано или поздно сдадим экзамен, нам конец. Ты хочешь быть врачом, другой наш друг мечтает о другой профессии. Мы все будем рассеяны повсюду. Будем ли мы теперь так дружить или нет?

Борий:

— Что, один из нас поедет на Северный полюс, а другой на Южный полюс? Мы будем встречаться. Дружба в сердце. Это чувство всегда с самим человеком…

Ойбек:

— В моих глазах это как комфорт людей, то есть верных друзей. Чувства также остывают, когда расстояние между ними будет увеличиваться. Недаром употребляется фраза «любовь в глазах»… (Борий мнётся, как будто хочет сказать что-то важное)

Ойбек:

— Ты хочешь что-нибудь сказать?

(Перед статуей слышны споры и смех выпускников, а также разговор двух друзей)

Один из ребят:

— Это ты на этой фотографии? Ты больше похож на папу, чем есть на самом деле?

Другой ученик:

— Это как после того, как у меня появилась мать. Что, если это похоже на тебя…

(В кадре снова Борий с Ойбеком)

Борий:

— Это… наш классный руководитель Махмуд ака что-то сказал…

Ойбек:

— Слова Махмуд ака не всегда радуют учеников…

Борий:

— А что, если я сделаю то, что сказал мой учитель!

Ойбек:

— Особенно, учителя должны быть справедливыми. Так… что же сказал учитель?

Борий:

— Наши фото будут расположены в виньетке в алфавитном порядке… Неважно, кто как учился.

Ойбек: (вырываясь из раздумий)

— Что?

Борий:

— Ты же слышал…

Ойбек:

— Скажи яснее: кого куда поставят?

Борий:

— Наши фото будут расположены в алфавитном порядке.

Ойбек:

— Почему так? Есть те, кто не спал ночами и учился, а есть те, кто не открыл книгу раз в неделю и развлекался! Значит, это не имеет никакого значения?

Борий:

— Не будь таким горячим? Какая разница, кого куда поставят?

Ойбек:

— Нет, во всем должна быть справедливость. Ведь разве не должны смущаться те, кто плохо учился, потому что их фото расположены в нижней части виньетки?

Борий:

— Не кипятись. Куратор Махмуд ака тоже человек, который не отказывается от своего слова…

Ойбек:

— Я тоже такой, знаешь!

(В класс входит классный руководитель Махмуд ака)

Ойбек:

— Махмуд ака!?

(Руководитель класса недовольно хмурит брови)

Махмуд ака:

— Что еще?

Ойбек:

— Это… Вы дали команду о размещении фото учеников в виньетке в алфавитном порядке?

Махмуд ака:

— Да. Теперь такой порядок… Если бы ты взял в качестве фамилии имя своего прадеда Алимджонбоя, ты был бы на вершине. Теперь ты спускаешься в конец винъетки…

Ойбек: (Периферические вены набухают)

— А что, если я скажу, что не пойду вниз?

Махмуд ака:

— Эй, малыш, не будь эгоистом! Это называется жизнью! Хоть у тебя и отличная голова, но если твои мнения неверны, не говори «Я–Я», ты будешь продолжать биться головой о стену! Тебе должно быть стыдно говорить: «Я буду первым».

Ойбек:

— Фальшивая скромность равна высокомерию, Махмуд ака. Разве не хорошо иметь это в своем сердце и на языке? Разве плохо, если человек стремиться быть первым?

Махмуд ака:

— Ты еще не получил Аттестат. Перед тобой лежат белый и черный верблюды. Как узнать, на какие оценки сдашь экзамены? Лично «5» я не могу гарантировать, что ты получишь… (В этот момент дверь приоткрывается)

Голос:

— Махмуд ака, вас зовёт директор. (Махмуд ака выскакивает) Борий и Ойбек остаются в большом плане. Сначала они идут бок о бок. Затем они сидят у реки, опустив ноги в воду.

Ойбек:

— Почему некоторые учителя такие? Если кому-то не нравится то, что ты говоришь, они попытаются пригрозить тебе оценкой. Это оружие, которое он нашел. Постоянно говорит: «На экзамене посмотрю, на экзамене поговорим». Если в городе есть такие люди, если кто-то хочет доказать свою правоту, он сразу называет этого беднягу «эгоистом», «склочником»…

Борий:

— Не цепляйся за слова Махмуд ака! Он просто говорить. Но тебе “4”не поставит…

Ойбек:

— Нет, если он не поставит, значит он не сможет! Знаешь, я не хочу быть униженным ни перед кем в своей жизни. У меня нет ни одного плохого чувства по отношению к Махмуд ака или кому-либо еще. Не подумай, что я специально обвиняю Махмуд ака. Они все мои учителя. Человек, который дает нам знания. Мой жизненный принцип другой. Человек рождается один раз. Бог создал его совершенным. Так почему бы ему не идти гордо с высоко поднятой головой!! Почему для кого-то он должен быть низким? Я идеализировал себе сильного человека и сильную нацию…

Борий:

— Я тебя очень хорошо понимаю, Ойбек. Я горжусь тем, что у меня есть такой друг, как ты. Если бы у всех нас был твой характер, мы были бы по–настоящему самодостаточной нацией.

(Ойбек обнимает Борий за плечо с выражением типа «Не переусердствуй!»)

(Сцена меняется. Сдача экзамена по математике специальной комиссии… Ответ Ойбека признан достойным 5 баллов… Махмуд ака в замещательстве… Выпускной вечер в школе… Махмуд ака подходит к Ойбеку и обнимает его… у него и просит прощения…)

Молодость

Первый вид

(Почти вечер. Улица с обеих сторон окружена шуршащими тополями. Борий и Ойбек медленно идут. Ойбек останавливается)

Борий:

— Ты снова колеблешься? Ты к торжествам не привык…

Ойбек:

— Старинный дом, странные люди… Я становлюсь странным…

Борий:

— Незнакомцы становятся знакомыми, когда встречаются, брат… Здесь собралась молодежь. Среди них и наши сверстники, приехавшие из Москвы с Всемирного фестиваля молодежи.

Ойбек:

— Может они задерут нос к верху, думая…что мы приехали из Москвы — столицы… Знаешь, мне на них…

Борий:

— Если они высоко поднимут свои носы, мы поднимем их еще выше.

Ойбек: (Смеется)

— Сразу же у тебя появилось чувство самонадеянности как у джигитов долины… Ты просто пошел в сторону долины раз или два и сказал, что будешь учиться в Андижанском медицинском институте…

Борий: (Он тоже смеется)

— И добро, и зло заразны, товарищ…

(Входят в дом Барно, где громко разговаривают. Слышна музыка, звуки девичьего смеха. С улицы их встречает высокая девушка)

Барно:

— Заходите, почему-то опоздали…

Борий:

— Все, в сборе только нас не хватает?

(Заходят внутрь. Во дворе накрыт гостинцами большой стол, вокруг стулья, много мест. Девочки, мальчики. Прислуживают младшие невесты)

Барно:

— Знакомьтесь, это моя подруга Зухра, это моя сестра Феруза… (Барно представляет Ойбека и Борий девочкам сидящих в углу.)

Борий:

— Мы не генералы, не надо представлть с помпой, познакомимся постепенно…

Барно:

— Вы не меньше любого генерала, садитесь… (Каждый разговаривает со своим партнером. Ойбек занят своими мыслями. Его мысли оживают на экране. Сначала его мысли озвучиваются.)

Ойбек: (Голос)

— Почему я пришел? Ведь в последнее время мне не хочется ходить среди людей. Когда я вхожу, все как будто указывают на меня пальцем: «Он на какие деньги собирается жениться? Кроме клопов у него ничего же нет!» Как бы я ни стараюсь преодолеть себя, голос этого ювелира Воссаиба не покидает моих ушей. Я знаю, что Борий привел меня сюда, чтобы отвлечь. Но, видя счастливых мальчиков и девочек, я вспоминаю унижение того дня. Про себя: — Ойбек, ничего, твоя жизнь только начинается… Сколько бы людей ты ни встретил на перипетиях жизни… Нет, так не должно быть. Мне нужно выйти из этого настроения. Иначе я не смогу хорошо учиться. Ведь я решил жить как сильный человек! (Его слова связаны с событиями. Двор Ойбека. Бону, сестра Ойбека — Гули. Ойбек стоит в цветнике, где цветут красные и белые розы)

Гули:

— Да, брат, ты снова ждешь мою подругу? «Мы пришли собирать цветы, мы пришли искать цветы как оправдание»…

(шутки на повышенных тонах)

Ойбек:

— Если тебе есть что сказать, ты говори сразу. Почему я не могу наслаждаться цветником, который посадила моя мама?

Гули:

— Ты не можешь врать, брат, ты краснеешь… Скажи Рахиме, что я равнодушен, скажи мне, — ты не можешь…

Ойбек:

— Ну, скажем, мне небезразлично. Когда девушка своим взглядом обнимает тебя и заходит во двор, где живет молодой человек, говоря:

«Ойбек ака, Ойбек ака», сердце тоже склоняется в ту сторону…

Гули:

— Вы ничего не можете с собой поделать. Вы читали у Мукими:

Мир полон заговоров, поэтому

У тебя тоже немного, но у тебя островок сердца…

Ойбек:

— Ой, моя умница, ты тоже знаешь Мукими?

Бону: (перебивает)

— Моя дочь тоже, мое дитя. Если бы твой отец не ушел бы на войну и у нас не было проблем, училась бы и я? У меня талант стать обладателем профессии, если бы я училась… (Голос дрожит)

Ойбек: (Обнимает мать)

— Не грусти, мама. Мы воплотим в жизнь все ваши мечты. Вот я хочу поступить в Политехнический институт. Мой брат поступит в Институт железнодорож-ного транспорта, если Бог даст, мы станем учёными, как пожелаешь.

Бону:

— Давай, сынок, пусть ангелы скажут «Аминь»… Да, кстати, о чём вы шепчетись?

Ойбек:

— Вот такие мы…

Гули:

— Скажи мне правду, брат… Если ты не скажешь нашей матери, то кому ты скажешь?

Ойбек:

— Нечего сказать…

Гули:

— Надо сказать сейчас? Мамочка, мой брат влюблён в Рахимахон…

Бону:

— Она дочь нашего соседа — ювелира Воссаиба?

Гули:

— Да! К Рахиме приходят сваты…

Бону:

–Ух ты, в сердце моего сына пробудилась любовь, а я просто сижу и не обращаю внимания…

Ойбек:

— Что ты наделала, милая? В любом случае, я пока не женюсь…

Бону:

— Даже если ты не женишься, я пойду в дом ювелира и скажу: «Сердце моего сына в твоей дочери»…

Гули:

— Вот, брат, сколько дней ты перенёс страдая, говоря: «К Рахиме приезжают сваты». Мудрецы сразу находят решение. Вот почему матерей зовут «Родина Мать!»

Бону: (с энтузиазмом)

— Я сейчас пойду к соседям, не волнуйся.

Ойбек:

— Да… Может, не сейчас…

Бону:

— Доброе дело нельзя откладывать. Это следует сделать, как только Бог встревожил твое сердце. Если я выполню условия отца девушки, ты не будешь унывать и будеш готовиться к экзамену…

Гули:

— Стойте, милая, я вас переодену…

Бону:

— О, дитя мое, я же не собираюсь выйти замуж? (Шутливым тоном.) Ахмат-калека тоже умер…

Гули:

— Дорогая мама, если ты хотела бы, то у тебя было много клиентов, кроме Ахмата хромого. Ты не сделала этого, чтобы не передать нас в руки отчима! (Ойбек хмурится)

Бону:

— Нет, не только для этого. Я просто не хочу ставить кого-то другого на место твоего отца. Вот что такое настоящая любовь!

Ойбек: (Обнимает мать за плечо)

— Вот почему вы знаете цену любви!

Бону: (Вставая)

— Я пойду в дом ювелира Воссаиба и уходит… (Ойбек и Гули остаются на экране. Гули убирает двор. А Ойбек приседает перед клумбой и начинает собирать лепестки роз)

Гули:

— Брат, ты играешь в игру: «Отец разрешает — не разрешает?» Кто не отдаст такому парню, свою дочь как ты? Ты окончил школу с золотой медалью… Ты без экзаменов поступил в политехнический институт…

Ойбек:

— Он может быть даст разрешение, но у нас нет ни лишнего дома, ни лишних денег. Что мы будем делать, если они быстро хотят начать это дело?

Гули:

— Это не значит, что… Ведь ты хочешь учиться…

(В дверь входит Бону, она без настроения: Ойбек встает. Гули бежит к ней)

Гули:

— Волк, лиса, медведь?

(Бону молча садится на колени)

Ойбек: (немного нервничая)

— Ну, говорите! Ничего утешительного? Ничто в этом мире не стоит вашего стресса. (акцент) Ничего!

Бону: (спокойно)

— Раньше я думала, что этот ювелир — умный человек. Он, оказывается как и большинство людей, ставить человека на весы, и оценивает исходя из богатства…

Гули:

— Он сказал «нет»?

Бону:

— Даже если бы он это сказал, это было бы лучше… (колеблется)

Ойбек:

— Что он сказал? Скажите мне, не жалейте меня!

Бону:

— А твой сын женится продав свои вши?, говорит… Ведь он тоже не с неба свалился ювелиром…

(Щеки Ойбека краснеют)

Гули:

— Разве вы не говорили, что твоя дочь влюблена в моего сына и ты все равно отдашь ее мне?

Бону:

— Что я буду делать, — порочить честь девушки? Нет…

(притворно весело) Ханы все равно выдадут тебе своих девочек, мой мальчик. Не расстраивайся!

Ойбек:

— Если вы не расстроены, если вы не разочарованы, успокойтесь! Мой возраст еще не выходит из рамки. К тому же Вы хотите сказать, что по дороге дочери ханов расчесывают волосы для меня… (Смеются. Кадр меняется. Дом семьи Барно. Веселье продолжается. Девочки и мальчики танцуют. Ойбек все еще думает).

Бори: (толкая Ойбека за плечо)

— Ты утонул в Амударье или в Сырдарье? Почему бы не присоединиться к танцующим! Ведь посмотри на девушек!

(Ойбек наблюдает за кругом так, как будто видит его сейчас. Он замечает Ойдин, сидящего в одном конце, положив руку на подбородок)

Ойбек:

— Ты знаешь эту девушку?

Борий:

— Очень красива… Я не видел ее раньше. Наверное, одна из тех, кто поехал в Москву на Всемирный фестиваль молодежи. Могу ли я представить тебя ей?

Ойбек:

— Перестань шутить? Она на кого-то похожа…

Борий:

— Если ты говоришь, что она похожа на кого-то, ты знаешь, кто она? Давай, иди к ней!

Ойбек:

— Странно идти одному, но если есть повод…

Борий: (С юмором)

— Есть ли что-то большее, чем признание? Скажи ей, что ее платье красивое…

Ойбек:

— Не шути! Вдруг она скажет: вы тоже хотите такое платье? Сказать, кто мастер?

Борий:

— Хорошо, если не скажет, как некоторые девушки, сниму я платье…

Ойбек:

— Не переходи границу! Говори как будущий врач.

Борий: (все еще шутит)

— Я сказал нечто типичное для будущего врача! (Ойдин собирает перед собой миски, ставит их одну на другую и идет на кухню. Ойбек гордо подходит к ней, говоря, что хочет помочь ей, и невзначай толкает ее локтем. Ложки и миски упали на пол)

Ойбек:

— Извините, я хотел вам помочь, но получилось наоборот. (Наклоняется и пытается подобрать разбросанные ложки. Ойдин ловко ставит миску на стол и сама подбирает ложки)

Ойбек:

— Простите, я не успел? Не подумайте, парень — грубый?

Ойдин:

— Почему? Я просто ненавижу, когда парень наклоняется. Лучше, если парень всегда ходит поднятой головой. Особенно, перед девушками…

Ойбек: (Смеется)

— Тогда повезёт парню, который на вас… но он стоит перед тобой… Я хотел взять чашки из твоей руки, но теперь думаю…

Ойдин:

— Нет, наверное, я не могу этого объяснить… Я просто… говорила в символическом смысле…

Ойбек:

— Вы… пишете стихи?

Ойдин:

— Как вы думаете, почему я пишу стихи?

Ойбек:

— Языком символов говорят только поэты… Или художники…

Ойдин:

— Нет, я люблю поэзию и живопись, но я не поэт и не художник. Я всего лишь абитуриент политехни-ческого института…

Ойбек:

— Действительно? Я тоже подал документы в политехнический институт. На какой факультет вы хотите поступить?

Ойдин:

— Я выбрала химико-технологический факультет.

Ойбек:

— Я же говорил, что ты мне знакома… Я, наверное, видел тебя в институте…

Ойдин: (Улыбаясь)

— В институте ты меня не видел. Ты где-то меня видел… Ты правда меня не узнал, Ойбек?

(Ойбек внимательно смотрит)

— Откуда вы меня знаете?

Ойдин:

— Ты меня тоже знаешь… (Ойбек теперь серьезно смотрит на неё. Ойдин продолжает улыбаться. Тем временем приходят молодые девушки и забирают посуду из ее руки)

Ойбек: (вдруг вспомнил)

— Я не верю своим глазам… Вы Светлана? Действительно — Светлана!

Ойдин:

— Я — Ойдин!…

Ойбек:

— Ты действительно превратилась в Ойдин… (возбужденно) Ты ничем не отличаешься от этих девушек. Если вас представят русским, сами русские, наверное, не поверят… В вашем произношении нет ни одной ошибки. Посмотрите, чего я не знаю. Впрочем, я…

(Ойдин ждет продолжения разговора. Ойбек не может сказать: («Последние годы я много думал о тебе»)

Ойдин:

— Может быть, снаружи я такая же, как все девчонки-узбечки, но внутри я не очень-то похожа…

Ойбек: (немного колеблется, но переводит разговор в другое русло)

— Кстати, тетя Любовь и сестра Раъно, как они живут?

Ойдин: (немного грустно)

— Моя мама здорова и работает… Моя сестра Раъно хорошо живёт, имеет семью, окончила медицинский техникум.

Ойбек:

— Мы вас хорошо помним… Мать иногда говорит: — "Тетя Люба и ее дочери, наверное, выросли и уехали в свою страну"…

Ойдин:

— Тётя Бону, сестра Шодия, брат Одил, Гули, Озод…

Ойбек:

— Мы всех вас помним…

Ойдин:

— Как мы можем забыть вас? Вы же дали нам уголь из своего очага и молока из своего котла, когда мы были голодны и получили физические увечья от развалин…

Ойбек:

— Все узбекские семьи так делали…

Ойдин:

— Не все… Мы тоже слышали слова, что"Недобрые русские заполонили все стороны"… Мы готовились уехать очень много раз. Но у нас нет ни дома, ни родственников в нашей стране. Когда моя сестра Раъно влюбилась здесь и вышла замуж, мы вообще не могли переехать…

Ойбек:

— У людей всех национальностей есть и хорошее, и плохое. Дело не в нации, дело в сердце. Например, в нашей семье есть друзья всех национальностей. Если я скажу маме, что видел тебя, она будет очень рада. Приходите домой, восстановим родственные отношения…

Ойдин:

— Спасибо, я скажу маме. (В этот момент приходит одна из девушек, шепчет что-то на ухо Ойдин и уводит ее. Ойбек смотрит ей вслед)

Борий: (Отделяется от группы)

— Да, твой рот расширился до ушей. Я говорю, а у белолицой, краснолицой девушки случайно не случился сердечный приступ?

Ойбек:

— Она Ойдин…

Борий:

— Какая ещё Ойдин?

Ойбек:

— Ойдин, это Луна, освещающая темные ночи…

Борий:

— Ты стал поэтом. Ты зря не поступил в журналистику. Ведь когда к нам в школу пришел писатель Сарвар Азимов:

— Ты сказал, что я стану писателем, когда вырасту…

Ойбек:

— Ты легко можешь стать писателем, даже если у тебя другая профессия. Чтобы стать писателем, не обязательно идти в университет. В нашем районе живет человек по имени Саидмурад. На каком-то заводе работает главным инженером. Машина его возит. Моя мать завидует этому человеку. Говорит: «Если ты крупный человек, тебя будут возить на машине». Знаешь, Борий, моя мама очень мечтательная женщина… Когда мой отец ушел на войну и не вернулся, она посвятила всю себя нашему воспитанию. Её мечты складывались слой за слоем и оставались в её сердце. Я бы хотел осуществить все её мечты, которые остались в моем сердце…

Борий:

— Решайся, друг мой. Да ладно, теперь у тебя хорошее настроение. Присоединяйся к группе, которая немного веселится! (Хватает Ойбека за локоть и ведет по кругу к играющей молодежи. Они танцуют…)

Второй вид

Двор Любови Ивановны. Любовь Ивановна вяжет. Ойдин читает книгу…

Любовь Ивановна:

— Ты еще не передумала? Я же тебе говорила перевестись в медицинский институт, в пединститут… Быть строителем… это бремя для женщины. Особенно, после свадьбы…

Ойдин:

— Вот что вы говорите… Моя сестра борется с трудностями, хотя она медсестра… Она берет на свои плечи все домашние дела, говоря: «Я невестка, я должна это делать».. Никто, даже муж, ее не щадит…

Любовь Ивановна:

— Традиции такой у узбеков. Вот почему я сказала Раъно:

— Если ты готова узбекским обычаям, я им тебя подарю. Она согласилась… Теперь она живет, не говоря ни одного лишнего слова…

Ойдин:

— Мне жаль мою сестру. Она как будто совсем потеряла себя… Раъно стала «невестой»… У нее нет желания… Ведь однажды муж ее разлюбит, да?

Любовь Ивановна:

— Наверное, узбекам больше нравятся девушки, которые могут перебороть себя и стать «невестой»… Слушай, я тебя узбекам не отдам. «Я» внутри тебя мешает тебе стать невестой, как в книге…

Ойдин: (Поднимает голову от книги и смотрит на свою резиновую мишку, перед ним появляется Ойбек. Она кладет голову на книгу и размышляет. Любовь Ивановна внимательно наблюдает за дочерью)

Любовь Ивановна:

— Почему ты молчишь? Или молодой узбек тебе приглянулся?

Ойдин: (Горько)

— Почему ты так говоришь, дорогая? Я хочу учиться. Впереди меня ждет долгая и упорная учеба. Кроме того, не стоит принижать их: «узбеки-узбеки». Эти люди подарили нам любовь от всего сердца.

Любовь Ивановна:

— Дочка моя, если я буду бросать камни в узбеков, я ослепну! Я просто хочу сказать, что тебе сложно быть счастливой в узбекской семье, основанной на традиционном быте, исходя из вашей очень независимой натуры. В тебе преобладает внутреннее «Я»…

Ойдин:

— Наш дед Федор Орлов в свое время был знаменитым князем. Человек со слабым внутренним «Я» не может стать личностью. Я не хочу жить как все. Я хочу жить для себя, только для себя…

Любовь Ивановна:

— Как каждая славянская мать, я ценю человеческую свободу, дитя мое! Независимо от национальности, людям с сильным внутренним «Я» живется нелегко…

Третий вид

Воздух пасмурный. Идет дождь. Студенты идут рядами по хлопковому полю… они идут рядами, оставив следы подошвы. Все студенты — мальчики. Среди них Ойбек.

Один из парней: (Нюхает воздух)

— Идет запах дождя… Если бы Бог сжалился над нами и угостил вином, наши слегка опухшие руки и согненная спина немного отдохнули бы?

Другой студент:

— Даже если ты всем расскажешь об этом, не говори моему другу Ойбеку! Руки этого человека как автомат выдергивают хлопок из кусака.

Другой студент:

— Потому я и говорю: Друг, дай мне руку на пару дней, я буду освобождать черноглазых детей узбекского народа, от бремени хлопка…

Один из учеников:

— Друг, держи крепче язык за зубами. У стены тоже есть уши. Сбор хлопка политическая компания.

Один из учеников:

— Мы тоже понимаем. Если бы хлопок был не политической компанией, а частью урожая тети Рози, стали бы мы все хлопкоробами, собирающими хлопок, в течении пятилетнего обучения?

(Ойбек всегда стоит прямо, выпрямляет рост, а затем снова наклоняется, чтобы собрать хлопок)

Зиядулла: (Студент из Самарканда)

— Ойбек, дорогой, если бы ты дал мне свои сильные руки, как железные руки комбайна, я бы, как змея, обошел бы хлопковые поля Узбекистана, обмолачивая тонны и тонны хлопка, запрошенного нашей дорогой Москвой, и облегчил бы трудолюбивый узбекский народ от тяжелого труда холодных зим.

Ойбек: (Восстанавливает свой рост, смеется)

— Судьба трудолюбивого узбека. Если бы это было в наших руках, мы бы уже сделали это в одностороннем порядке… Зиядулла, ваше предсказание сбылось, кажется, над нами начали плакать тучи, а не обезьяны...

(Дождь начинает капать каплями и потом начинает лить. Студенты кричат и скрываются под тутовник. Когда дождь начинает усиливаться, они выходят и садятся на грузовик с открытым верхом в одном конце поля.)

Водитель:

— Никто вам не сказал: «Садись в машину». Почему вы уходите с поля без разрешения?

(Водитель сидит в салоне автомобиля и разговаривает)

Один из студентов: Посмотрите, что он говорит сидя в теплой кабине. Мы промокли, гоните машину! Бог дал нам разрешение. Он говорит: «Даже под таким дождём, если ты продолжишь работать, значит ты вол!» Люди, должны уметь гордо держать голову…

Другой студент:

— Да, знаешь, у стены тоже есть уши…

Другой студент:

— Пусть свинец в это ухо зальют! Давай, поехали! (Водитель показывает указательным пальцем вверх, как будто вздыхает, и ведет машину)

Один из учеников:

— Максуд, начни петь песни. Мать кормит грудью, о чем нам скорбеть! (начинает петь)

Твои дома на берегу реки …

Ребята громко последовали за ним:

Рост у тебя прекрасный…

(Машина останавливается перед казармой. Дождь стихает. Из казармы выходит Талиб Турсунович, хитрый преподаватель, прозванный студентами «Т-2». Он, как и студенты, носит ботинки и куртку. Один за одним, ребята выскакивают из машины. Талиб Турсунович им что-то кричит. Но мальчики, которые еще поют, не слышат голоса своего учителя. Но когда учитель подходит к машине и начинает кричать еще громче, ученики постепенно утихают)

Учитель:

— У вашей матери была свадьба? Почему ты поешь о своем счастье?

(Ойбек пристально смотрит на своего учителя. Перед глазами появляется мать).

Ойбек:

— Ой мама, мне дали этот калиш в награду за сбор хлопка… Я вам ее принес…

Бону: (Она раскрывает руки в молитве со слезами на глазах)

— Боже мой, спасибо. Если у кого-то дети забирают из дома. Мои дети несут домой то, что находят. Пусть Бог всегда открывает тебе путь! Пусть он будет твоим покровителем!..

Ойбек:

— Я еще приннесу много денег по окончании хлопка, дорогая. Потому что я очень хороший — передовой сборщик…

Бону:

— Не мучай себя слишком сильно, малыш. Мне прежде всего нужно твое здоровье…

(Мысли Ойбека покидают кадр, снова в барак входят ученики, учитель)

Ойбек:

— Учитель, если нам придется вернуться на поле, мы пойдем! Но оставьте наших матерей в покое. Разве вина в том, что они нас накормили, вырастили свободными слугами?

Талиб Турсунович: (немного растерянно)

— Ведь ты не порезался, ты только замерз под дождем?! Разве ты не останешься в поле, даже если пойдет дождь? Вы все добросовестные студенты. Вы знаете, что не зря говорят: хлопковый фронт. Теперь, если придут представители сверху, они возьмут меня за горло. Будут спрашивать, почему ваши дети в бараках? Не относитесь к моим требованиям легкомысленно!

Ойбек:

— Учитель, теперь это поле, не поле, а ведро с водой. Можно ли сказать этим представителям, что хлопок при сборе в этих условиях — некачественный?

Другой студент:

— Кроме того, нет этого некачественного хлопка!

Другой студент: Зачем студенту пахать целый день за мешком ваты??

Другой студент:

— Если наши труды бесполезны…

(Снова начинается медленно падающий дождь. Воспитатель хочет что-то сказать разговаривающим студентам и, глядя на беспрестанно падающий дождь, ударяет по колену находящуюся в руке палку, с «треском» ломает ее и бросает прочь)

Талиб Турсунович:

— Значит: я не видел вас, вы не видели меня…

(Мальчики смеются от души, воспитатель их останавливает)

Талиб Турсунович: (понижая голос)

— Не входите не все сразу. Входите на цыпочках, не запыхайтесь…

(Ойбек продолжает смотреть на учителя. По его лицу видно, что ему жаль этого человека.)

Четвертый вид

Бону и Ойбек. Вечером.

Бону:

— Ты хорошо учишься, сынок. Твои учителя довольны тобой. Я забочусь о себе, делая то, что вы оба мне сказали, я не бегаю по базарам, чтобы заработать на жизнь. Вашей стипендии достаточно. Почему ты грустишь? Что не так, детка? Я же твоя мать, открой свое сердце…

Ойбек:

— Если я самый продвинутый студент в институте, самый популярный парень в махалле… почему я должен грустить? Все в порядке, родная моя… (Опять расстраивается.)

Бону:

— У тебя проблема, дитя…

Ойбек: (Внезапно поднимая голову)

— Эй, мама я знаю, что вы уважаете чувство любви, влюбленных людей?

Бону:

— Конечно, хазрат Алишер Навои сказал:

Если не будет любви, не будет двух миров…

— Я знаю, что тебя окружают красивые девушки. Лола, Санобар, Раъно… Ты не влюбился ли… в кому–нибудь из них?

Ойбек:

— Ну, о любви еще рано думать… Сначала мне надо институт окончить… Потом аспирантура… я о любви даже и не мечтаю…

Бону:

— Настоящая любовь выдерживает все испытания. Настоящая любовь, и влюбленные всегда помогают и поддерживают друг друга. Помогают найти место в жизни и в обществе.

Ойбек:

— Если я встречу в своей жизни такую девушку, вы примите ее, независимо от ее национальности? Вы не против?

Бону: (смотрит на Ойбека)

— Дитя мое, любовь не выбирает границ, национальности, религии…

Ойбек:

— Значит, вы не против…

Бону:

— Это непростая сделка. У каждого народа есть традиции, которые формировались тысячелетиями. Эти традиции дороги этому народу и ценны для него. Другая нация, возможно, не сможет это принять. Вот здесь и проявляется противоречие. Связь между парой становится все тоньше. Поэтому каждый представитель нации мечтает полюбить своих и построить семью из своих. Потому что потом детей будут воспитывать двояко… Один — дух отца, другой — дух матери… Сын мой, скажи мне правду, ты влюбился в девушку другой национальности?

Ойбек:

— Нет, я просто спросил…

Бону: (смотрит на сына)

— Ты шутишь, сынок?

Ойбек:

— Мужчина не обманивает свою мать…

(Кадр меняется. Ойбек и Лола сидят в маленькой комнате. Там одна кровать, вешалка для одежды, на столе книги, тумбочка. Поскольку тумбочка освещена, в тусклом свете можно увидеть бутылки, стаканы и разные продукты питания на столе)

Ойбек:

— Лола, где твои друзья? Ты же сказала: «Мои друзья придут на квартиру к моему другу, у него день рождения, мы веселимся, тусуемся».

Лола:

— Ведь правда, что тебе тесно? Говорил: «Моя мама не хочет, чтобы я женился на девушке другой национальности. Хотя ты не говорил об этом открыто. Она дала почувствовать жестами».

Ойбек:

— Это не причина для порчи настроения. Потому что я видел эту девушку только один раз с тех пор, как поступил в институт. Я даже не знаю, помнит ли она меня…

Лола:

— В любом случае, эта девушка заняла твое сердце. Даже если ты увидишь меня, ты вспомнишь о той девушке: «Ойдин, Ойдин»… Это тронет мое сердце, ты даже об этом не подумаешь…

Ойбек:

— Какое тебе дело? Ты моя одноклассница–близкий друг. Я тебе ничего не обещал…

Лола:

— И я… хочу быть ближе, чем друг. Сваты идут, мама хочет выдат замуж. А мое сердце принадлежить тебе… (Слезы на глазах)

Ойбек:

— Давай, Лола! Не плачь! Терпеть не могу слёз девочек! Лучше вставай и пойдём домой. Нам нехорошо здесь сидеть. Если ночью… В чьем-то нанятом доме… Это не соответствует никаким правилам…

Лола:

— Этикет… Иногда эта фраза кажется такой смешной и глупой перед моим пылающим сердцем! (Наливает вино из бутылки и пьет его, также наливает Ойбеку) За что ты выпьешь, Ойбек? Древние поэты зря не писали:

— Виночерпий, наливай вино! Если ты выпьешь это, ты забудешь все свои печали, особенно унижения, которые ты терпишь из-за любви и нелюбви. Как насчет выпить, ты парень? Ведь у тебя тоже есть любовная боль в сердце? Ты же не камень без любви! (Слова Лолы задевают Ойбека, и он опустошает несколько стаканов подряд)

Ойбек:

— Почему я должен жить без любви? (Ударяя себя в грудь) У меня груд тоже горит. Я хочу увидеть эту девушку. Но если я буду держать девушку за руку, я должен жениться на ней. Я не могу быть лгуном…

Лола:

— Это так? Тогда пей еще раз! (Наливает) Ты всегда тот парень, который не теряет ума. Иногда мы завидуем твоей воле и упорству. Давай, Ойбек, забудь всё на одну ночь! Человек не камень и не железо! Одна ночь, только одна ночь…

(Настроение Ойбека улучшается. Лола держит его за руки и гладит по волосам. Видно, как тени движутся по стене к кровати. Играет тихая музыка. Свет постепенно гаснет)

(Кадр меняется. Наступает рассвет. Ойбек сидит в кресле в странной позе. Лола лежит, подтянув простыню к горлу. Глаза у нее опухли…)

Ойбек:

— Лола, мы получили пожизненную срамоту? Что происходит сейчас? Ведь у меня нет ни условий, ни желания жениться… Что мы сделали?

Лола:

— Ты молодой человек. Не волнуйся. Ничего с тобой не случится…

Ойбек:

— А ты? Ты ведь дочь известного в городе богача… (Чешит затылок.)

Лола:

— Брат Ойбек, я же говорила тебе — не волноваться. Сегодня вечером было мое желание. Я хотела хоть раз почувствовать Тебя в своих обьятиях. Ты подарил мне это счастье. Теперь можешь идти. Мне ничего от тебя не нужно. (Ойбек не решается что-то сказать)

Лола:

— Ойбек ака, пожалуйста, уходите, не говоря больше ни слова, пожалуйста?

Пятый вид

Дом Ойдин. Зима. Любовь Ивановна что-то вяжет. В дверь стучат.

Любовь Ивановна:

— Войдите. Дверь открыта. (Видна голова Собира)

Собир:

— Здравствуйте, тетя Люба, вы здесь сидите и вяжете?

Любовь Ивановна:

— Входи, Собир. Эх, эти простуды холодные? Это ничто перед нашими северными холодами. Но мы тоже привыкли к южным зимам. Давай, давай!

(Входит Собир)

Собир:

— Я хотел получить одну книгу от Ойдин…

Любовь Ивановна:

— Она пошла за углем… Садись!

Собир:

— Ну, вы же не прикажете ей делать такую грязную работу? Что она делает с почерневшей рукой?! Плиту топить — это не работа для девушек!

Любовь Ивановна:

— Что делать? Да, девушки тоже привыкли работать…

Собир:

— Тётя Люба, мы все чужие в этом мире. Я одноклассник Ойдин, я из Андижана. Я специально снял дом у ваших соседей, чтобы помочь вам, потому что в этих домах нет мужчин…

Любовь Ивановна:

— Спасибо, сынок. Будьте все живы и здоровы. Ты всегда проявляешь внимание ко всем нам. (Встает.) Если Ойдин принесёт уголь, я заварю чай…

Собир:

— Спасибо, я выпил чаю. Я пойду. Если увижу Ойдин, я помогу…

Любовь Ивановна:

— Найди благословение, сынок… (Собир уходит)

Любовь Ивановна (говорит сама с собой).

— Кажется, Ойдин влюблена в этого парня. Вокруг нее летают бабочки… Мысли Ойдин заняты чтением. Она не расстроилась, узнав, что не попала на химико–технологический факультет. С такими баллами и Феруза, и ее подруга поступили на только что открывшийся на стройфаке, специальность — «Автомобильные дороги». Она поюбила этот факультет. Но главное для девушки — семья. Ей следует выйти замуж за мужчину, который поддержит ее в жизни, который поддержит ее прихоти и капризы. Собиржон хороший парень, но тихий… Ойдин нужен гордый молодой человек, знающий себе цену и хорошо это знающий… (Входит Ойдин. Делает в руки «куф-куф» и ставит рядом ведро, наполненное углем, ближе к плите)

Любовь Ивановна: (откладывая дело в сторону)

— Ты пришла, доченька, тебе не холодно? Разве ты не видела Собира?

Ойдин: (Ее шея напрягается)

— Кто такой Собир?

Любовь Ивановна: (Улыбаясь)

— Ты спрашиваешь так, как будто не знаешь? Сокурсник. Он хотел попросить у тебя книгу…

Ойдин:

— Книга — это повод…

Любовь Ивановна:

— Дочь, я тоже это чувствую. Этот молодой человек влюблен в тебя… Человек должен ценить проявленную к нему любовь. Хороший парень. Он любит тебя. Даже сейчас он сказал приятные слова: «Не женское дело топить плиту»… Твоя сестра еще учится, а стать медсестрой непросто… Нашей семье нужна мужская поддержка…

Ойдин: (Снимает одежду и подкладывает уголь в печь)

— Разве мы не можем опереться на тебя? Мы чем хуже сынов других?

Любовь Ивановна:

— Я, конечно, ни на одного мальчика тебя не променяю… Но найти подходящего спутника жизни — очень важный вопрос…

Ойдин:

— Мамочка, нам очень трудно учиться, понимаешь… Давай закончу институт…, это будет просьба к тебе. Я все еще хочу продолжить учебу. Мои цели велики.

Любовь Ивановна:

— Следуй своим целям, дочка. Наука никому не мешает, особенно если учится женщина, ее дети будут умными и заинтересованными в учебе. Это очень важно.

(Собир входит после повторного стука в дверь)

Собир:

— Ты летала что ли, Ойдин? Я смотрел повсюду. Рынок, дороги… Откуда ты приехала?

Ойдин: (шутливым тоном)

— Дороги наши, мы же дорожники. Мы ходим где угодно!

Собир:

— Давай, держись подальше от печи. Ты сможешь увидеть, даже если тень угля упадет на твое лицо, ты, белая девушка. Мне нравится помогать тебе.

Ойдин:

— А ты черный парень. Ты потемнеешь, если загорится уголь…

Собир:

— Хоть я и черный, внутри я белый!

Ойдин:

— Я знаю. Спасибо! (Собир начинает топить в печи).

Любовь Ивановна:

— Я заварю чай, — говорит она.

(Собир смотрит на Ойдин так, словно хочет что-то сказать. Но не может… Свет горячего угля падают на лицо Ойдин. Луч играет в ее лице, глазах и волосах. Ойбек оживает в ее сознании)

Ойдин: (Озвучивается воображение)

— Мы учимся в одном институте с тем парнем. Но мы никогда не встречаемся… Может, он женат, может, у него есть девушка, с которой он встречается. Но почему он всегда в моих мыслях? Я смотрю вокруг так, будто встречу его каждую минуту…

Собир:

— Ойдин, дай мне написанный тобой конспект по теме «Сопротивление материалов»…

Ойдин:

— А что, если я дам тебе этот учебник?

Собир:

— Он написан очень сложным языком. В детстве учился в деревне… Я с трудом говорю по-русски. Если и есть книги, то они все на русском языке. Мы, деревенские парни, страдаем. Интересно, будет ли ваш конспект немного яснее…

Ойдин:

— Хоть это и сложно, но хорошо, что ты хочешь выучить русский язык. Все двери тогда будет открыты для тебя. Ведь у тебя есть мечты о будущем…

Собир:

— Ну, если бы я смог благополучно окончить этот институт! Если я смогу найти хорошую работу…

Ойдин: (Она снова отдается воображению, ее воображение озвучивается)

— Ойбек говорит то же самое? Или его мечты так же безграничны, как и мои?

Собир:

— Ты выглядишь очень мечтательно, Ойдин? У тебя какие-то проблемы?

Ойдин:

— Нет, я такая. На мой взгляд, сама жизнь состоит из проблем. Если вы решите одну, другая придет на вашем пути. А ты их решаешь и идешь дальше.

Пятый вид

Двор института. Вечером. Ойбек выходит из библиотеки с книгой в руке.

Парень: (Курит сигарету)

— Ойбек…

Ойбек: (Пауза)

— Эй, это ты… Я в темноте не заметил…

Парень:

— Ты очень хорошую вещь сказал… В темноте мало что заметно. Поэтому глаза людей должны быть открыты. Если мы не увидим кого или что при свете, мы проведем всю жизнь в такой тьме…

Ойбек:

— Что ты имеешь в виду?

Парень:

— Я говорил тебе. Я отвезу тебя куда-нибудь. Я познакомлю тебя с замечательными ребятами…

Ойбек:

— Я помню…

Парень:

— Сейчас настал момент…

Ойбек: (Нерешительно)

— Экзамены близки…

Парень:

— Эх, если ты вступишь в этот кружок, твоя учеба и экзамены будут одной монетой. Ты страстно любишь борьбу…

Ойбек:

— В любом случае, для меня нет ничего лучше науки. Я думаю, что знания и наука должны быть основой любой борьбы. Бои, далекие от знаний, всегда терпели неудачу…

Парень:

— Ладно, Ойбек, ты пойдешь со мной к этим ребятам или нет?. Потом поговорим. Или ты боишься?

Ойбек:

— Почему я боюсь? Одного Бога я боюсь, никого другого не боюсь… Иди, начни. (Кадр меняется. Темная комната. Повсюду сигаретный дым, запах водки. Бородатый молодой человек произносит речь. Перед ним стакан)

Парень:

— Мы были великой страной. Нам нужно снова стать независимым. Нам не нужно, чтобы нами командовали другие. (Повсюду слышны одобряющие голоса)

Голос:

— Они забирают наше золото, и никто об этом не знает. Мы стали бедной страной. Хлопковые поля подошли к нашим дворам. Нам предстоит провести секретную кампанию. Чтобы люди знали, что они рабы!

Другой голос:

— Как мы можем работать тайно? Предатели все равно вылезут! Сколько бы времени ни было, а тех, кто воевал, косили и превращали в чучела!

Парень посередине:

— Кто так говорит? Если мы скажем, что будут уничтожать и прочее, мы всю жизнь будем жить как рабы. Кто-то должен поставить на кон свою жизнь!

(В воздухе клубится сигаретный дым. Кто-то пьет, кто-то курит. Дыхание Ойбека замедляется, он медленно уходит. Кадр меняется. Ойбек на улице. Лунная ночь. По небу плывет полная Луна. Ойбек наполняет легкие и озвучивает мысли)

Ойбек: (Голос)

— Интересно, а не должны ли такие великие цели и великая борьба осуществляться самыми умными людьми? Нет, я не могу решить такую большую проблему в одиночку. К счастью, у меня есть один из самых проверенных и любимых учителей — Акил Усмонович. Мне надо с ним посоветоваться… Завтра пойду к учителю…

(Кадр меняется. Комната Акила Усмоновича. Учитель сидит, уткнувшись в книги. Он в очках, он серьезен. Ойбек стучится в дверь и входит)

Ойбек:

— Учитель, можно зайти?

О. Алимов:

— Давай, давай, Ойбек…

(Озвучивается воображение Ойбека).

Ойбек: (внутренный голос)

— Обычно учителя называют учеников по имени и фамилии. Он назвал мое имя, чтобы я мог говорить свободно…

Ойбек: (Пожав руки)

— Учитель, я вас не побеспокоил?

О. Алимов:

— Иногда учителям приятно, когда ученики беспокоят их… Садись, Ойбек… Ты садись ближе ко мне!

Ойбек: (После некоторого молчания)

— Домла, вы считаете идею борьбы за независимость Узбекистана реалистичной? (Акил Усмонович пристально смотрит на него. Комментарии Ойбека об увиденном вчера вечером и услышанном от ребят идут в немых кадрах. Акил Усмонович внимательно слушает Ойбека)

О. Алимов:

— Ойбек, я очень ценю твои мысли. Ты очень талантливый, умный молодой человек. Для нашего общества люди, имеющие на все свое мнение, гордые люди — бесценное достояние. Каждый тратит это богатство по-разному. Но тратить их следует так, чтобы ни одна копейка не пропала зря.

Пусть он принесет пользу себе и людям. Нашей стране нужны великие учёные. Они должны сделать великие открытия, эти открытия должны послужить не только нам, но развитию и благополучию людей всего мира.

Свобода каждой нации заключена в ее потенциале. Мы должны воспользоваться сложившейся ситуацией. Мы должны стараться раскрыть таланты наших детей. Конечно, я не говорю тебе жить вслепую. Но мы можем избавиться от рабства, только доведя людей до зрелости и раскрытия их потенциала. Представь себе, если тысячи, миллионы образованных молодых людей, знающих свои права, станут одной нацией, общество изменится само собой. Он не может жить сам по себе. (Акил Усмонович встает и говорит так, словно читает лекцию. Ойбек внимательно его слушает)

Ойбек:

— Спасибо, учитель…

О. Алимов:

— Ойбек, не удивляйся, когда ты спросишь: «Почему мне пришли в голову такие мысли?» Это естественно. Каждый человек, который говорит, что он узбек и думает о судьбе своего народа и нации, хотя бы раз живет такими мыслями. Он хочет что-то сделать, изменить общество, жизнь. Но знай один факт: революция часто приносит народу вред, а не пользу. Он заливает его кровью. Он преврашает жизнь в ад…

(Кадр меняется. Ойбек на улице. Внутри него раздается голос:

— Жизнь нужно менять. Но не путтем революции, а с потенциалом молодежи, потенциалом народа…)

Ойбек: (озвучивается воображение)

— Интересно, что бы сказала Ойдин, если бы услышала эти мысли? На чьей стороне она будет? Ведь сегодня она говорит по-узбекски, его семья полностью узбекская, а предки — русские. Она потомок тех правителей, которые вторглись в нашу страну. Правда, ее дед был интеллигентом… Нет, не стоит смешивать эти два понятия… Ведь среди русских немало людей, живуших идеей свободы…

Шестой вид

Тюльпаны. Бесконечное поле тюльпанов. Как будто небо и холмы одно целое. Ребята. (Одноклассники Ойбека) Кто-то сидит на камне. Кто-то постелил свой чапан в более открытом месте. Смех, смех. Ойбек тоже думает, лёжа на спине.

Ойбек: (Представляет)

— Вот бы Ойдин тоже приехала бы в такие красивые места… Вместе покорили бы тюлпанные вершины… Лола, кстати, Лола тоже в моей судьбе? Почему я избегаю вспоминать её?

Сама же сказала:

— Я собираюсь замуж. Никогда не забуду тебя! Забудь, что я существую в этом мире. Потому что произошло между нами той ночью, произошло по моему желанию? В конце концов, я не такой уж и плохой парень. Совершив грех, я должен был жениться на Лоле независимо от того, люблю я ее или нет! Я ищу оправдание… Как она может выйти замуж, каким лицом? Это разве возможно? (Икрам в кадре — одноклассник Ойбека)

Икрам:

— Вы все просто сидите у подножия гор? Человек приходит гулять, а не сидеть у подножия горы! Ойбек, ты молодой человек с огненным сердцем! Ты видишь вершины? Даже если мы не собираем тюльпаны, давайте сходим на вершину горы! (В группе молодежи часто слышится смех, звуки гитар, бренчание).

Ойбек: (показывая на ногу)

— Я сегодня одел новые спортивные туфли. Туфли оказались неудобными и жмут мои ноги. Я не могу ходить. Вот, садись туда, где я сижу. И холм, и небо — все кажется на ладони.

Икрам: (упрямо)

— Нет, когда ты подходишь к горе, ты должен смотреть на солнце с вершины. Ведь под солнцем пейзаж может быть другим!

Убайдулла:

— Да ладно, если поднимешься на вершину, то будешь близко к солнцу. Разве ты не знаешь, как далеко от нас Солнце?

Икрам:

— Умная голова, ложись на землю и спи, мы с Ойбеком еще поднимемся на вершину. Встали, Ойбек?

(Ойбек садится с ботинками в руках. Кажется, видно, что у него болят ноги. Но он не хочет портить настроение своего друга, тяжело вздыхает)

Икрам:

— Ты тоже не хочешь пошевельнутся? Хорошо, садись! (шутя глядя на ребят) Я ушел. Если я не вернусь, вы прочтите хоть одну оят с Корана…

Турабой:

— Твоя голова вскружилась? Если вы стоите близко к Богу, а вокруг вас кружатся ангелы… Идите с добрыми намерениями!

(На экране видно, как Икрам медленно поднимается)

Ребята: (сзади)

— Эй, Икрам! Там гуляет парочка фей. Если ты ищешь рай, присоедини их, и тебе не будет скучно! Не уподобляйся Адаму, ищущему ребрышки! (Смех, смех нарастает. Ойбек кладет обувь на руки и потягивается. Он замечает ряд проходящих мимо муравьев. Они выстраиваются в два ряда. Ни один муравей не нарушает ряд. Иногда они касаются друг друга. Отражается воображение Ойбека: на экране он в детстве разговаривает со своей мамой, как будто сейчас мимо проходит вереница муравьев)

Бону:

— Знаешь, что говорят друг другу муравьи?

Ойбек:

— Что они говорят?

Бону:

— Они здороваются, как люди. Говорят: «Желаю вам мира», «Я вам тоже желаю мира»…

Ойбек:

— Они не разговаривают, мама. Почему они так говорят?

Бону:

— Мы так думаем. На самом деле они, не только они, но и животные, птицы, цветы, растения — все говорят на своем языке. Только мы не всегда их понимаем. (Ойбек снова возвращается из фантазии в жизнь. Небо, облака, поле тюльпанов.)

Ойбек: (Говорит сам с собой)

— Возможно, потому что эти муравьи чрезвычайно дисциплинированы, они живут своей крошечной душой, не будучи растоптанными и раздавленными… (Медленно его глаза начинают закрываться)

Борий:

— Ойбек, уже поздно. Икрам… не вернулся….

Ойбек: (удивленно открывает глаза)

— Горный воздух дошел до меня, глаза сомкнулись… Что ты сказал?

Борий:

— Икрам, я говорю…

Турабой:

— Он, должно быть, присоединился к девочкам… На самом деле, девочки, которые поднимались вверх, шли навстречу…

Олим:

— Девочки уже вернулись. Он, как дервиш может сидит на горе, задумавшись: «Солнце похоже на круг или на тарелку…»

Убайдулла:

— Вы идете из сада с Лаганом… Вы голодны? Видите тыквенную сомсу в духовке?

Олим:

— Было бы не плохо, если бы их было только двое…

Ойбек:

— Я действительно жду солнца? Могу ли я быть один на горе? Почему я сказал, что у меня болит нога? Я могу пойти с тобой. Еще не поздно. (Встает. Борий следует за ним)

Ойбек:

— Говорят, что слово божественное. Уходя, он сказал что-то странное…

Борий:

— Не волнуйся, он где-то сидит в углу, обняв колени, думая: «Как солнце зайдет?» тогда…

Ойбек:

— Не дай бог, если с Икрамом что-нибудь случится, я себе никогда не прощу. Сам… все-таки мой грех не мал… (Видит Лолу с растрепанными волосами, затем улыбающуюся ей Ойдин)

Борий:

— Он не девочка, ты не бойся? Он выл волком! (Хлопает в ладоши и кричит) Икра-а…а…м… (С гор доносится эхо)

Ойбек:

— Да ладно, а что, если Икрама действительно съел волк?

Боря: (останавливаясь резко)

— Не пугай меня! Но, Ойбек, кажется, мы снова и снова идем по одному и тому же месту… Не сбились ли мы с пути?

Ойбек:

— Я не знаю… Почему мы отправили его одного? Почему я остался? Была ли моя жизнь так дорога? Если с Икрамом действительно что-то случилось, что мы скажем его маме? А как насчет наших собственных мам?

Борий:

— Но если мы его не найдем?… Что, если он пойдет на другую сторону горы? Тогда мы отправимся в совершенно другие места! Нет необходимости возвращаться? Мы его заставили идти одному… Человек должен нести ответственность за свои поступки! Если что-то случится с тобой и со мной, что будет с нашей мамой? Особенно, твоя мама… Она кормит вас и за тобой следит одним глазом… Она сидит дома и говорит сыновья поставили мне условие: «Мы с братом стипендию получаем, на рынок больше не будете ходить», бедная тётя согласилась… Давай не будем волнваться, мы вернемся, Ойбек…

(В этот момент слышен слабый стонущий звук)

Ойбек:

— Останавись? Голос слышу?

Борий: (Останавливается и прислушивается)

— Тебе должно быть, померешилось! Пойдем, вернемся, пока не стемнело… (Начинают спускаться, раздается еще один стон)

Ойбек:

— Нет, действительно кто-то стонет… (Двое бегут в сторону звука. Икрам висит и цепляется за искривленную ветку дерева)

Двое: (оба кричат)

— Икрам!

Икрам:

— Бог послал вас…

Борий:

— Что случилось? Ты сражался с феями, чтобы попасть в рай?

Икрам:

— Я упал, нога соскользнула… Я лежал и думал, что если вы уедете в деревню, все, я скормлю ворон. Я всегда это говорил…

Ойбек:

— Я не верил в тайны слов, но сегодня: «Не надо говорить все, что на уме?» — Я поверил в правдивость утверждения. Перенеси на нас всю свою тяжесть! (На экране видно, что Ойбек и Борий несут Икрама на спине, держась за ветки одной рукой, чтобы не скатиться вниз, и с трудом спускаются вниз. Время от времени они кричат)

Ойбек:

–Убайдулла–о–о–о.

Борий:

— Турабой…

(Через некоторое время снизу и сверху начинают раздаваться голоса)

Голос:

— Ойбек!

Голос:

— Идем!

Голос:

— Турабой!

Ойбек:

— Мы здесь!

Седьмой вид

Грунтовая улица, по обеим сторонам которой растут ивы и тополя. Ойбек несет книгу и думает. Фантазия Ойбека озвучена.

Ойбек: (Голос)

— На первый взгляд все хорошо. Институт я закончил на красный диплом. Моя мама — женщина, которую хвалили многие люди. На нее всегда молились: «Пусть твое воспитание будет в удовольствие». Возможно, именно поэтому им нравилась ее работа. Ведь кто-то хранит драгоценности в сундучке, так и моя мама хранила наши дневники с отличными оценками. Когда я окончил школу с золотой медалью, мама сказала: «Если ты действительно заработал это золото своим тяжелым трудом, мне стоит положить его в воду и выпить?» Когда я думаю о своей сестре, сестре Шадии, которая замужем и счастливо живет, и моем брате Одиле, который одновременно оканчивает институт, у меня словно солнце проникает в мою душу. Но когда я думаю о своей единственной ошибке, у меня замирает сердце… Сколько раз я пытался встретиться с Лолой. Сколько раз я писал. Но она так и не ответила. Что с ней произошло? Ведь если я оглянусь назад и скажу, что не люблю ее, смогу ли я жить мирно, спокойно, как ни в чем не бывало, даже если я женюсь на девушке, которая мне понравится? Даже сегодня я брожу по этим улицам, пытаясь открыто поговорить с Лолой… (Появляется привидение, Ойбек прячется в кустах ивы. Лола идет медленно. Ойбек небрежно выходит перед ней)

Конец ознакомительного фрагмента.