«Смехом наполни́в и низ…»
Смехом наполни́в и низ
и верх,
не избежав со-ввержения неба,
и по нёбу слова прокатив,
испещряя полотно
черными мазками,
не допусти́в быть
(с) пустым взглядом,
брошенным на отражение
в луже,
и не в стремлении,
по случаю,
поднять себя вровень,
где остужается поросль вся
никчемного блеянья
как бы заранее утомленных глаз;
Воспевают певчие поэты не то,
никогда не о том и сем
— в то ли песне, то ли крике:
в лесах этим днём
и каждым вторым днём —
всегда
пока по-читают матерей и отцов
и молодых как уже мёртвых
догорающими свечами
на встречных тропках,
где найтись свидетелям
для заблудших и сошедших с пути,
кто бдя
каждым днём и всегда
вздевает петлю
на суке продолжения
мифа живущих —
по итогу
сказавши им
свое мирное:
“Да”,
расточив себя в…
по просторам
мест забытых
предков развеяв…
Саморастрата
(и над землею все возможное)
первейшая перед всем
(склонится головою звездой и почвой)
раскинется.
(Поставив все на бросок кости)
кроме сего жеста
ничего и не останется больше,
(вершащего все танцем).
Обожение опечаток,
ожог от-печатки руки.
Нет — ты там не там
— я не здесь, а —
вдруг.
Горевает,
оттачивается,
отдается,
на это всё:
подумаешь головой — голова с плеча,
(хлыщ!),
се-кир,
а среди листвы,
среди зимы,
среди огней,
среди речей,
среди них — нагой,
по рукам и ногам связан:
как на вазе он теперь другой,
другом стал,
отдавшись нам,
и мы друзья
теперь не здесь,
не там
Там нет —
если вдруг
и друг другой —
сам бросайся…
